Государства в Двуречье.
Древнейшее рабовладельческое общество и государства складываются в южной части долины рек Тигра и Евфрата примерно в то же время, что и в Египте. Здесь возникает второй важнейший очаг цивилизации, который оказал большое влияние на политическую, экономическую и культурную историю всего древнего мира.
Разложение первобытно-общинного строя в Двуречье.
Природные условия и население Двуречья.
Равнинную часть страны, расположенной между Тигром и Евфратом в их нижнем и среднем течении, называют обычно греческим словом Месопотамия (Междуречье). Природные условия и исторические судьбы северной и южной части Месопотамии различны. Поэтому южную её часть, где течение обеих рек сближалось (в основном к югу от района столицы современного Ирака — Багдада), мы выделяем под названием «Двуречье».
Эта часть Месопотамской равнины заполнена отложениями рек, периодически разливающихся в весенне-петний период вследствие таяния снегов в горных районах верховьев. Древнейшие поселения, явившиеся центрами образования первых государств, были расположены по обоим берегам вдоль нижнего течения обеих рек, преимущественно Евфрата, воды которого легче использовать для земледелия без специальных водоподъёмных устройств. Для использования при осенней обработке земли воды разлива должны были собираться в особые водохранилища. Евфрат и Тигр, помимо их огромной роли как источников орошения, являются основными транспортными артериями страны.
Климат в Двуречье жаркий и сухой. Количества атмосферных осадков невелико, да и выпадают они главным образом зимой. Вследствие этого земледелие возможно преимущественно на почвах, естественно орошаемых разливами рек или орошаемых искусственно. На таких почвах можно выращивать самые разнообразные культуры и получать высокие и устойчивые урожаи.
Месопотамская равнина окаймлена с севера и востока окраинными горами Армянского и Иранского нагорий, на западе она граничит с Сирийской степью и пустынями Аравии. С юга равнина ограничена Персидским заливом, куда впадают,Тигр и Евфрат. В настоящее время обе эти реки за 110 км до впадения в море сливаются в единый речной поток — Шатт эль-Араб, но в древности море вклинивалось значительно глубже на северо-запад и обе реки впадали в него раздельно. Центр возникновения древнейшей цивилизации был расположен именно здесь, в южной части Двуречья.
Естественные богатства, из тех, которые могли быть использованы древнейшим населением равнины, невелики — тростник, .глина, а в реках и болотистых озёрах — рыба. Из древесных пород можно отметить финиковую пальму, дающую питательные и вкусные плоды, но низкую по качеству древесину. Отсутствовали необходимые для развития хозяйства камень и металлические руды.
Древнейшим населением страны, заложившим основы цивилизации в Двуречье, были шумеры; можно утверждать, что уже в IV тысячелетии до н. э. шумеры были основным населением Двуречья. Шумеры говорили на языке, родство которого с другими языками до сих пор не установлено. Для физического типа шумеров, если доверять сохранившимся, обычно довольно грубо передающим облик человека статуям и рельефам, было характерно круглое лицо с крупным прямым носом.
С III тысячелетия до н. э. в Двуречье из Сирийской степи начинают проникать скотоводческие семитические племена. Язык этой группы семитических племён носит название аккадского или вавилоно-ассирийского, по тем позднейшим наименованиям, которые эта группа семитов приобрела уже в Двуречье. Сначала они селились в северной части страны, переходя к земледелию. Затем их язык распространился и в южной части Двуречья; к концу III тысячелетия произошло окончательное смешение семитического и шумерского населения.
Различные семитические племена в это время составляли основную массу скотоводческого населения Передней Азии; территория их расселения охватывала Сирийскую степь, Палестину и Аравию.
Северную Месопотамию и окраинные нагорья Ирана, окаймляющие с востока долину Тигра и Евфрата, населяли многочисленные племена, говорившие на языках, родственные связи которых пока не установлены; некоторые из них, возможно, были близки отдельным современным кавказским языкам. В северной части Месопотамии и на притоках Тигра памятниками рано засвидетельствованы поселения племён хурритов; далее к востоку, в горах, жили луллубеи и гутеи (кутии). Соседние с Двуречьем долины рек Юго-Западного Ирана занимали эламиты.
В своём большинстве эти и близкие к ним племена в IV—III тысячелетиях до н. э. были оседлыми горными земледельцами и полуоседлыми скотоводами, жившими ещё в условиях первобытно-общинного строя. Именно они создавали в Передней Азии энеолитическую «культуру крашеной керамики»; их поселения.— Телль-Халаф, Телль-Брак, Арначия, Тепе-Гаура, Самарра, а глубже в нагорье Ирана Тепе-Гиян, Тепе-Сиалк, Тепе-Гиссар, Туренг-Тепе — позволяют судить о характере развития племён, занимавшихся горно-ручьевым земледелием в период неолита и энеолита. Большинство из них вначале ещё опережало в своём .развитии племена, населявшие Двуречье, и только со второй половины IV тысячелетия население Двуречья быстро обгоняет своих соседей.
Лишь у эламитов в низовьях рек Каруна и Керхе классовое общество возникает .только немногим позже, чем в Шумере.
Памятники III тысячелетия свидетельствуют о том, что морским путём, шедшим по Персидскому заливу. Шумер был связан с другими странами. Клинописные тексты упоминают остров Дильмун и славившиеся золотом и чёрным деревом страны Маган и Мелухха. Только Дильмун со всей бесспорностью отождествлён с нынешними Бахрейнскими островами у берегов Восточной Аравии, поэтому мы не можем определённо сказать, как далеко простирались морские связи Двуречья. Однако эпические песни о путешествиях шумерских героев на восток, «за семь гор», и о дружеских отношениях с тамошним населением, а также печати с изображениями индийских слонов и знаками индийской письменности, которые найдены в поселениях Двуречья III тысячелетия до н. э., заставляют думать, что существовали связи с долиной Инда.
Менее определённы данные о древнейших связях с Египтом; однако некоторые особенности наиболее ранней энеолитической культуры Египта заставляют ряд исследователей предполагать наличие подобных связей, а отдельные историки предполагают, что в последней трети III тысячелетия до н. э. имели место военные столкновения Двуречья с Египтом.
Древнейшие поселения в Двуречье.
На примере истории народов Двуречья отчётливо видно, насколько влияние условий географической среды на ход исторического развития имеет относительный характер. Географические условия Двуречья почти не изменились за последние 6—7 тысячелетий. Однако если в настоящее время Ирак — отсталое, полуколониальное государство, то в средние века, до опустошительного монгольского нашествия в XIII в., а также в древности, Двуречье было одной из самых богатых и населённых стран мира. Расцвет культуры Двуречья, следовательно, невозможно объяснить только благоприятными природными условиями страны для земледелия. Если же заглянуть ещё дальше вглубь веков, то окажется, что та же самая страна в V и даже отчасти в IV тысячелетии до н. э. была страной болот и озёр, заросших тростниками, где по берегам и на островах ютилось редкое население, оттеснённое в эти гиблые места из предгорий и степей более сильными племенами.
Только с дальнейшим развитием неолитической техники и с переходом к веку металла древнейшее население Двуречья оказалось способным использовать те особенности географической среды, которые ранее были неблагоприятны. С усилением технической вооружённости человека эти географические условия оказались фактором, ускорившим историческое развитие селившихся здесь племён.
Древнейшие поселения, обнаруженные в Двуречье, относятся ещё к началу IV тысячелетия до н. э., к периоду перехода от неолита к энеолиту. Одно из этих поселений было раскопано под холмом Эль-Обейд. Такие холмы (телли) образовались на равнине Двуречья на месте древних поселений путём постепенного накопления строительных остатков, глины от сырцового кирпича и т. п. Население, жившее здесь, было уже оседлым, знало простейшее земледелие и скотоводство, однако охота и рыболовство всё ещё играли большую роль. Культура была сходной с культурой предгорий, но беднее. Было известно ткачество, гончарное дело. Преобладали каменные орудия труда, но уже начали появляться и изделия из меди.
Примерно к середине IV тысячелетия до н. э. относятся нижние слои раскопок Урука. В это время жители Двуречья знали культуры ячмоня и эммера, среди домашних животных были быки, овцы, козы, свиньи и ослы. Если жилища Эль-Обейда были преимущественно тростниковыми хижинами, то при раскопках Урука были найдены сравнительно крупные здания, сложенные из кирпича-сырца. К этому периоду, второй половине IV тысячелетия, относятся первые пиктографические (рисуночные) надписи на глиняных плитках («табличках») —древнейшие памятники письменности Двуречья. Наиболее древний письменный памятник Двуречья — маленькая каменная табличка — хранится в Советском Союзе в Государственном Эрмитаже (Ленинград).
К концу IV и самому началу III тысячелетия до п. э. относятся слои раскопок холма Джемдет-Наср, недалеко от другого древнего города Двуречья — Киша, а также более поздние слои Урука. Раскопки показывают, что здесь значительного развития достигло гончарное производство. Орудия из меди встречаются во всё большем количестве, хотя всё ещё широко применяются орудия из камня и кости. Уже было известно колесо и перевозка грузов осуществлялась не только вьюками, а по болотистой почве на санях, но и колёсным транспортом. Существовали уже построенные из кирпича-сырца значительные по размерам и художественному оформлению общественные сооружения и храмы (первые храмовые постройки появляются ещё в начале предшествующего периода).
Материалы всех этих раскопок позволяют считать, что в конце IV тысячелетия до н. э. происходил быстрый процесс имущественного и общественного расслоения в общинах Двуречья.
Развитие земледелия.
Те шумерские племена, которые поселились в Двуречье, смогли уже в глубокой древности приступить в различных местах долины к осушению болотистой почвы и к использованию вод Евфрата, а затем и Нижнего Тигра, создавая основу ирригационного земледелия. Аллювиальная (наносная) почва долины была мягкой и рыхлой, а берега были низкими; поэтому можно было даже несовершенными орудиями труда сооружать каналы и запруды-водохранилища, дамбы и плотины. Проведение всех этих работ требовало большого количества рабочих рук, поэтому оно было не под силу ни отдельной семье, ни первобытной общине, ни даже небольшому объединению подобных общин. Оно становилось возможным на иной, более высокой ступени общественного развитая, когда происходило объединение многих общин.
Работы над созданием ирригационного хозяйства были возможны только при определённом уровне развития техники, но они в свою очередь неизбежно должны были содействовать дальнейшему развитию сельскохознйственной техники, а также усовершенствованию тех орудий, которыми пользовались при землекопном труде. На осушительных и оросительных работах начинают применяться орудия с металлическими частями. В связи с ростом ирригационного хозяйства более интенсивное использование металла должно было привести к весьма важным общественным результатам.
Рост производительности труда приводил к возможности производства прибавочного продукта, что создавало не только необходимые предпосылки для возникновения эксплуатации, но и влекло к выделению в общинах, ведущих первоначально коллективное хозяйство, сильных семей, заинтересованных в организации отдельных независимых хозяйств и стремящихся к захвату лучших земель. Эти семьи со временем составляют племенную аристократию, захватившую в свои руки управление племенными делами. Так как племенная аристократия обладала лучшим вооружением, чем рядовые общинники, то она стала захватывать большую часть военной добычи, что в свою очередь способствовало усилению имущественного неравенства.
Возникновение рабства.
Уже в период разложения первобытно-общинного строя шyмерские племена использовали рабский труд (упоминания о рабынях, а затем и рабах имеются в документах с периода культуры Джемдет-Наср), но использовали его в весьма ограниченных размерах. Первые ирригационные каналы прорывали свободные члены общин, но развитие ирригационного хозяйства большого масштаба потребовало значительного количества рабочей силы. Над созданием ирригационной сети и в дальнейшем трудились в порядке повинности и свободные представители общества, но на землекопных работах всё больше использовался труд рабов.
К работе по искусственному орошению города-победители привлекали и население покорённых общин. Об этом свидетельствует отражающая условия начала [II тысячелетия эпическая поэма о паре Киша Акке и царе Урука Гильгамеше, согласно которой царь города Киша требует от города Урука рытья больших и малых водных бассейнов во всей стране. В таком случае население зависимого города фактически превращалось в подневольных людей.
Положение рабов в древнейшем шумерском обществе было чрезвычайно приниженным. Раб часто назывался иги-ну-ду — «не поднимающий глаз», т. е. держащий глаза опущенными перед свободными людьми. Рабов приносили в жертву богам и умершим царям.
Возникновение государств.
В начале III тысячелетия до н. э. на территории Двуречья возникают первые государства как необходимое средство удержания рабов в подчинении и обеспечения для рабовладельческой знати, выросшей из племенной аристократии, её господствующего положения в обществе. Государство должно было охранять новые формы собственности и способствовать дальнейшему развитию рабовладельческих отношений.
Рабы частью принадлежали знати, частью — государству, т. е. в конечном счёте тем же рабовладельцам. Часть освоенной территории, орошаемой разливами рек, была уже не коллективной собственностью отдельных общин, а собственностью государства. Собственность на орудия труда и домашний скот была частная, причём о равенстве в этом отношении уже не могло быть и речи. С появлением государства храмовое хозяйство из общеплеменной собственности стало по существу государственной собственностью. Продукция храмового хозяйства шла в основном на содержание государственного аппарата и жречества.
Представители рабовладельческой знати занимали все государственные посты, а также основные жреческие должности. Таким образом, помимо того что они имели свои крупные хозяйства, они могли в своих интересах использовать то, что находилось в государственной собственности, и в первую очередь землю.
Конечно, эти государства ещё были весьма примитивными, в общественной жизни. ещё очень сильны были пережитки первобытно-общинных отношений. Если даже в самых развитых рабовладельческих государствах значительно более позднего времени общество не состояло только из рабов и рабовладельцев, то это тем более относится к рабовладельческому обществу на ранних ступенях его формирования.
Большинство населения Двуречья не только в начале III тысячелетия до н. э., но и много позже, несомненно, составляли общинники. Но общинники уже не были, как прежде, независимыми: те взносы, которые ими раньше делались , в общеплеменную казну с их собственного согласия, отныне превращались в обязательный государственный налог, а их работа на общественные нужды превращалась в тяжёлую повинность, в работу на эксплуататорскую верхушку общества и на нужды находившегося в её руках государственного аппарата.
Свободные общинники ещё сохраняли, однако, фактическое владение большей частью обрабатываемой земли. Процесс их обезземеливания был очень длительным вследствие того, что владение землёй было коллективным, а отнять землю у общины, пока она оставалась прочной и сплочённой, было делом сложным и трудным. Свободные общинники составляли основную производительную часть населения на территории, ставшей пригодной для земледелия; на первых порах они были также основной военной силой в ополчении. Государственный строй в течение некоторого времени ещё сохранял формальные элементы племенной демократии: продолжали существовать народное собрание, или собрание воинов, совет старейшин. По мере дальнейшего развития рабовладельческих отношений, разложения общины и падения роли свободных общинников практически отбрасываются и многие из этих отживших форм, власть оказывается безраздельно в руках класса рабовладельцев, а бывший племенной вождь постепенно превращается в царя.
Древнейшая история Шумера.
Политическая карта Шумера вначале III тысячелетия.
В начале III тысячелетия до н. э. Двуречье ещё не было политически объединено и на его территории находилось несколько десятков небольших городов-государств.
Города Шумера, построенные на холмах и окружённые стенами, стали основными носителями шумерской цивилизации. Они состояли из кварталов или, вернее, из отдельных посёлков, восходящих к тем древним общинам, из соединения которых и возникали шумерские города. Центром каждого квартала был храм местного бога, являвшегося владыкой всего квартала. Бог же главного квартала города почитался господином всего города.
На территории шумерских городов-государств наряду с главными городами имелись и другие поселения, часть которых была силой оружия покорена главными городами. Они находились в политической зависимости от главного города, население которого, возможно, обладало большими правами, нежели население этих «пригородов».
Население таких городов-государств было немногочисленно и в большинстве случаев не превышало 40—50 тыс. человек. Между отдельными городами-государствами лежало много неосвоенных земель, поскольку крупных и сложных ирригационных сооружений ещё не было и население группировалось вблизи рек, вокруг ирригационных сооружений местного характера. Во внутренних частях этой долины, слишком далеко расположенных от какого-либо источника воды, и в более позднее время оставались значительные пространства необрабатываемой земли.
На крайнем юго-западе Двуречья, где теперь находятся городище Абу-Шахрейн, был расположен город Эриду. С Эриду, находившемся на берегу «волнующегося моря» (а теперь отстоящем от моря на расстоянии около 110 км), была связана легенда о возникновении шумерской культуры. По более поздним преданиям, Эриду являлся и древнейшим политическим центром страны. Пока мы знаем лучше всего древнейшую культуру Шумера на, основании уже упоминавшихся раскопок холма Эль-Обойд, расположенного примерно в 18 км к северо-востоку от Эриду.
В 4 км к востоку от холма Эль-Обейд был расположен город Ур, сыгравший в истории Шумера видную роль. К северу от Ура, также на берегу Евфрата, лежал город Ларса, возникший, вероятно, несколько позже. К северо-востоку от Ларсы, на берегу Тигра, был расположен Лагаш, оставивший ценнейшие исторические источники и игравший важную роль в истории Шумера в III тысячелетии до н. э., хотя более позднее предание, нашедшее отражение в списке царских династии, его совсем не упоминает. Постоянный противник Лагаша — город Умма находился к северу от него. От этого города до нас дошли ценные документы хозяйственной отчётности, являющиеся падёжной основой для определения общественного строя Шумера. Исключительную роль в истории объединения страны сыграл наряду с городом Уммой город У рук, на Евфрате. Здесь при раскопках была открыта древняя культура, сменившая культуру Эль-Обейда, и были найдены древнейшие письменные памятники, показавшие пиктографические истоки шумерского клинописного письма, т. е. письма, состоявшего уже из знаков условного начертания, в виде клинообразных углублений на глине. К северу от Урука, на берегу Евфрата, находился город Шуруппак, откуда происходил Зиусудра (Утнапиштим) — герой шумерского мифа о потопе. Почти в центре Двуречья, несколько к югу от того моста, где обе реки теперь ближе всего сходятся друг с другом, был расположен на Евфрате Ниппур, центральное святилище всего Шумера. Но Ниппур, кажется, никогда не был центром какого - либо государства, имевшего серьёзное политическое значение.
В северной части Двуречья, на берегу Евфрата, находился город Киш, где было найдено во время раскопок 20-х годов нашего века много памятников, восходящих ещё к шумерскому периоду истории северной части Двуречья. На севере Двуречья, на берегу Евфрата, находился и город Сиппар. Согласно более поздней шумерской традиции город Сиппар являлся одним из ведущих городов Двуречья уже в самой глубокой древности.
За пределами долины находилось также несколько древних городов, исторические судьбы которых были тесно переплетены с историей Двуречья. Одним из таких центров являлся город Мари на среднем течении Евфрата. В списках царских династий, составленных в конце III тьтсячелетия, упоминается и династия из Мари, которая якобы управляла всем двуречьем.
Немалую роль в истории Двуречья сыграл город Эшнунна. Город Эшнунна служил для шумерских городов связующим звеном в торговле с горными племенами Севоро-Востока. Посредником же в торговле шумерских городов с. северными областями являлся город Ашшур на среднем течении Тигра, впоследствии центр Ассирийского государства. Здесь, вероятно, уже в очень древнее время обосновались многочисленные шумерские купцы, принёсшие сюда элементы шумерской культуры.
Хозяйственная жизнь.
Продукты сельского хозяйства были, несомненно, основным богатством Шумера, но наряду с земледелием начинает играть сравнительно большую роль и ремесло. В древнейших документах из Ура, Шуруппака и Лагаша упоминаются представители различных ремёсел. Раскопки гробниц I царской династии Ура (около XXVII—XXVI вв.) показали высокое мастерство строителей этих гробниц. В самих гробницах вместе с большим числом убитых членов свиты погребённого, возможно—рабов и рабынь, найдены шлемы, топоры, кинжалы и копья из золота, серебра и меди, свидетельствующие 6 высоком уровне шумерской металлургии. Развиваются новые методы обработки металла — чеканка, гравировка, зернь. Хозяйственное значение металла всё более и более возрастало. Об искусстве золотых дел мастеров свидетельствуют прекрасные украшения, которые были найдены в царских гробницах Ура.
Поскольку в Двуречье залежи металлических руд полностью отсутствовали, то наличие там золота, серебра, меди и свинца уже в первой половине III тысячелетия до н. э. указывает на значительную роль обмена в шумерском обществе того времени. В обмен на шерсть, ткани, зерно, финики и рыбу шумеры получали также амень и дерево. Чаще всего, конечно, либо происходил обмен дарами, либо совершались полуторговые, полуграбительские экспедиции. Но надо думать, что уже тогда временами происходила и подлинная торговля, которую вели тамкары — торговые агенты храмов, царя и окружавшей его рабовладельческой знати.
Обмен и торговля обусловили в Шумере зарождение денежного обращения, хотя в своей основе хозяйство продолжало оставаться натуральным. Уже по документам из Шуруппака видно, что медь выступала в качестве меры стоимости, а впоследствии эту роль играло серебро. К первой половине III тысячелетия до н. э. относятся упоминания о случаях купли-продажи домов и земель. Наряду с продавцом земли или дома, получавшим основную плату, в текстах упоминаются ещё и так называемые «едоки» покупной цены. Это были, очевидно, соседи и родичи продавца, которым давалась некоторая добавочная плата. В названных документах ещё сказывалось господство норм обычного права, когда все представители сельских общин имели право на землю. Плату получал и писец, который оформлял продажу.
Жизненный уровень древних шумеров был ещё низок. Среди хижин простого народа выделялись дома знати, однако не только беднейшее население и рабы, но и люди среднего по тому времени достатка ютились в крошечных домах из сырцового кирпича, где цыновки, связки тростника, заменявшие сиденья, и глиняная посуда составляли почти всю мебель и утварь. Жилища были невероятно скучены, они располагались в узком пространстве внутри городских стен; не менее четверти этого пространства занимали храм и дворец правителя с хозяйственными постройками при них. В городе находились большие, тщательно построенные государственные закрома. Один из таких амбаров был раскопан в городе Лагаше в слое, восходящем примерно к 2600 г. до н. э. Одежда шумеров состояла из набедренпых повязок и грубых шерстяных плащей или прямоугольного куска материи, обмотанного вокруг тела. Примитивные орудия труда — мотыги с медными наконечниками, каменные зернотёрки,— которыми пользовалась масса населения, делали труд необыкновенно тяжёлым.Пища была скудной: раб получал около литра ячменного зерна в день. Условия жизни и быта господствующего класса были, разумеется, иными, но даже знать не имела более изысканной пищи, чем рыба, ячменные и изредка пшеничные лепёшки или каша, кунжутное масло, финики, бобы, чеснок и не всякий день—баранина.
Общественно-экономические отношения.
Хотя от древнего Шумера дошёл целый ряд храмовых архивов, в том числе восходящих ещё к периоду культуры Джемдет-Наср, однако достаточно исследованы общественные отношения, отражённые в документах лишь одного из храмов Лагаша XXIV в. до н. э. Согласно одной из наиболее распространённых в советской науке точек зрения, окружавшие шумерский город земли делились в это время на естественно орошаемые и на высокие поля, требовавшие искусственного орошения. Кроме того, имелись ещё поля на болоте, т. е. на территории, не высыхавшей после разлива и требовавшей поэтому дополнительных осушительных работ, чтобы создать здесь почву, пригодную для земледелия. Часть естественно орошаемых полей была «собственностью» богов и по мере перехода храмового хозяйства в ведение их «заместителя» — царя становилась фактически царской. Очевидно, высокие поля и поля-«болота» до момента своей обработки являлись, наряду со степью, той «землёй, не имеющей хозяина», которая упоминается в одной из надписей правителя Лагаша Энтемены. Обработка высоких полей и полей-«болот» требовала больших затрат труда и средств, поэтому здесь постепенно складывались отношения наследственного владения. Повидимому, именно об этих незнатных владельцах высоких полей в Лагаше и говорят тексты, относящиеся к XXIV в. до н. э. Появление наследственного владения способствовало разрушению изнутри коллективного земледелия сельских общин. Правда, в начале III тысячелетия этот процесс протекал ещё очень медленно.
Земли сельских общин были издревле размещены на естественно орошаемой территории. Конечно, не вся естественно орошаемая земля была распределена между сельскими общинами. Они имели свои наделы на той земле, на нолях которых ни царь, ни храмы не вели своего собственного хозяйства. Лишь земли, которые не находились в непосредственном владении правителя или богов, были расчленены на наделы, индивидуальные или коллективные. Индивидуальные наделы распределялись между знатью и представителями государственного и храмового аппарата, а коллективные наделы сохранялись за сельскими общинами. Взрослые мужчины общин были организованы в отдельные группы, которые и на войне и на сельскохозяйственных работах выступали совместно, под началом своих старост. В Шуруппаке они назывались гуруш, т. е. «сильные», «молодцы»; в Лагаше в середине III тысячелетия они назывались шублугаль — «подчинённые царя». По мнению некоторых исследователей, «подчинённые царя» были не общинниками, а уже оторванными от общины работниками храмового хозяйства, но это предположение остаётся спорным. Судя по некоторым надписям, «подчинённых царя» совершенно необязательно рассматривать как персонал какого-либо храма. Они могли работать и на земле царя или правителя. Мы имеем основание считать, что в случае войны «подчинённые царя» включались в армию Лагаша.
Наделы, передаваемые отдельным лицам или, может быть, в некоторых случаях и сельским общинам, были небольшими. Даже наделы знати в то время равнялись лишь нескольким десяткам гектаров. Некоторые наделы отдавались безвозмездно, а другие за налог, равнявшийся 1/6 —1/8 урожая.
Владельцы наделов работали на полях храмовых (позже также царских) хозяйств обычно месяца четыре. Тягловый скот, а также плуг и прочие орудия труда выдавали им из храмового хозяйства. Они обрабатывали и свои поля с помощью храмового скота, так как на своих маленьких участках держать скот не могли. За четыре месяца работы в храмовом или царском хозяйстве они получали ячмень, в небольшом количестве — эммер, шерсть, а в остальное время (т. е. в течение восьми месяцев) кормились урожаем со своего надела ( Существует также и другая точка зрения на общественные отношения в раннем Шумере. Согласно этой точке зрения, общинпьши землями являлись в равной стопени и естественно заливаемые и высокие земли, так как орошение последних требовало пользования общинными резервами воды и по могло быть осуществлено без больших затрат труда, возможных лишь при коллективной работе общин. Согласно этой же точке зрения, лица, работавшие на земле, выделенной храмам или царю (в том числе — на что есть указание источников — и на земле, отвоеванной у степи),уже потеряли связь с общиной и подвергались эксплуатации. Они, как и рабы, работали в храмовом хозяйстве круглый год и получали за работу натуральное довольствие, а в начале также и земельные наделы.Урожай па храмовой земле не считался урожаем общин.Работавшие на этой земле люди не имели ни самоуправления, ни каких-либо прав в общине или выгод от ведения общинного хозяйства, поэтому, согласно этой точке зрения, их следует отличать от собственно общинников, не вовлечённых в храмовое хозяйство и имевших право, с ведома большой семьи и общины, в которую они входили, покупать и продавать землю. Согласно этой точке зрения, и земельные владения знати не ограничивались наделами, которые оии получали от храма.— Ред.).
Рабы работали круглый год. В рабов обращали пленных, захваченных на войне, рабы покупались и тамкарами (торговыми агентами храмов или царя) за пределами государства Лагаш. Их труд использовался на строительных и оросительных работах. Они несли охрану полей от птиц и использовались также в садоводстве и отчасти в скотоводческом хозяйстве. Труд их применялся также в рыболовстве, продолжавшем играть значительную роль.
Условия, в которых жили рабы, были чрезвычайно тяжёлыми, и поэтому смертность среди них была огромная. Жизнь раба мало ценилась. Имеются данные о принесении в жертву рабов.
Войны за гегемонию в Шумере.
По мере дальнейшего освоения равнинных земель границы мелких шумерских государств начинают соприкасаться, развёртывается ожесточённая борьба между отдельными государствами за землю, за головные участки оросительных сооружении. Борьба эта заполняет историю шумерских государств уже в первой половине III тысячелетия до н. э. Стремление каждого из них захватить контроль над всей ирригационной сетью Двуречья привело к борьбе за гегемонию в Шумере.
В надписях этого времени встречаются два различных титула для правителей государств Двуречья — лугаль и патеси (некоторые исследователи читают этот титул энси). Первый из титулов, как можно предположить (есть и другие толкования этих терминов), обозначал ни от кого не зависимого главу шумерского города-государства. Термином же патеси, который первоначально, возможно, был жреческим титулом, обозначался правитель государства, признававшего над собой господство какого-нибудь другого политического центра. Подобный правитель играл в основном лишь роль верховного жреца в своём городе, политическая же власть принадлежала лугалю государства, которому он, патеси, подчинялся. Лугаль — царь какого-нибудь шумерского города-государства — отнюдь ещё не являлся царём над прочими городами Двуречья. Поэтому в Шумере в первой половине III тысячелетия имелось несколько политических центров, главы которых носили титул царя — лугаля.
Одна из таких царских династий Двуречья укрепилась в XXVII—XXVI вв. до н. э. или несколько ранее в Уре, после потери Шуруппаком своего прежнего преобладающего положения. До этого времени город Ур находился в зависимости от близлежащего Урука, который в царских списках занимает одно из первых мест. В течение ряда веков, судя по тем же царским спискам, имел большое значение и город Киш. Выше упоминалась легенда о борьбе между Гильгамешем, царём Урука, и Аккой, царём Киша, входящая в состав цикла эпических поэм Шумера о витязе Гильгамеше.
О мощи и богатстве государства, созданного первой династией города Ура, говорят оставленные ею памятники. Вышеупомянутые царские гробницы с их богатым инвентарём—замечательным оружием и украшениями—свидетельствуют о развитии металлургии и усовершенствованиях в обработке металлов (меди и золота). Из тех же гробниц дошли до нас интересные памятники искусства, как, например, «штандарт» (точнее — переносный балдахин) с изображениями военных сцен, выполненными в мозаичной технике. Раскопаны и предметы прикладного искусства высокого совершенства. Гробницы привлекают к себе внимание и как памятники строительного мастерства, ибо мы находим в них применение уже таких архитектурных форм, как свод и арка.
В середине III тысячелетия до н. э. на преобладание в Шумере претендовал и Киш. Но затем выдвинулся Лагаш. При патеси Лагаша Эаннатуме (около 247.0 г.) в кровавой битве было разгромлено войско Уммы, когда патеси этого города, поддержанный царями Киша и Акшака, осмелился нарушить древнюю границу между Лагашем и Уммой. Свою победу Эаннатум увековечил в надписи, которую он вырезал на большой каменной плите, покрытой изображениями; на ней представлен Нингирсу, главный бог города Лагаша, накинув ший сеть на войско врагов, победоносное наступление войска Лагаша, его торже ственное возвращение из похода и т. л. Плита Эаннатума известна в науке под названием «Стелы коршунов» — по одному из своих изображений, в котором представлено поле битвы, где коршуны терзают трупы убитых врагов. В результате победы Эаннатум восстановил границу и вернул захваченные ранее врагами плодородные участки земли. Эаннатуму удалось также одержать победу и над восточными соседями Шумера — над горцами Элама.
Военные успехи Эаннатума, однако, не обеспечили длительного мира Лагашу. После его смерти возобновилась война с Уммой. Её победоносно закончил Энтемена, племянник Эаннатума, успешно отражавший также и набеги эламитов. При его преемниках началось ослабление Лагаша, снова, невидимому, подчинившегося Кишу.
Но господство последнего тоже было недолговечным, быть может, в связи с усилившимся напором семитических племён. В борьбе с южными городами Киш также стал терпеть тяжкие поражения.
Военная техника.
Рост производительных сил и постоянные войны, которые велись между государствами Шумера, создали условия для усовершенствования военной техники. О развитии её мы можем судить на основании сопоставления двух замечательных памятников. Первым, более древним из них, является отмеченный выше «штандарт», найденный в одной из гробниц Ура. Он был украшен с четырёх сторон мозаичными изображениями. На лицевой стороне изображены сцены войны, на оборотной — сцены триумфа после победы. На лицевой стороне, в нижнем ярусе, изображены колесницы, запряжённые четвёрками ослов, попирающих копытами распростёртых врагов. В кузове четырехколёсной колесницы стояли возница и вооружённый топором боец, их прикрывал щиток передка кузова. К передку кузова был прикреплён колчан с дротиками. Во втором ярусе, слева, изображена пехота, вооружённая тяжёлыми короткими копьями, наступающая редким строем на врага. Головы воинов, как и головы возницы и бойца на колеснице, защищены шлемами. Туловище пеших воинов защищалось длинным плащом, изготовленным, может быть, из кожи. Справа изображены легковооружённые воины, добивающие раненых врагов и угоняющие пленных. На колесницах сражались, надо полагать, царь и окружающая его высшая знать.
Дальнейшее развитие шумерской военной техники шло по линии укрепления тяжеловооружённой пехоты, которая могла заменить с успехом и колесницы. Об этом новом этапе в развитии вооружённых сил Шумера свидетельствует уже упомянутая «Стела коршунов» Эаннатума. На одном из изображений стелы представлена плотно сомкнутая фаланга из шести рядов тяжеловооружённой пехоты в момент её сокрушительного наступления на врага. Бойцы вооружены тяжёлыми копьями. Головы бойцов защищены шлемами, а туловище от шеи до ступней ног укрыто большими четырёхугольными щитами, настолько тяжёлыми, что их держали особые щитоносцы. Почти исчезли колесницы, на которых ранее сражалась знать. Теперь знать сражалась в пешем строю, в рядах тяжеловооружённой фаланги. Вооружение шумерских фалангитов было настолько дорогим, что его могли иметь только люди со сравнительно большим земельным наделом. Люди, имевшие маленькие земельные наделы, служили в войске легковооружёнными. Очевидно, боевая ценность их считалась небольшой: они лишь добивали уже побеждённого противника, а исход сражения решала тяжеловооружённая фаланга.
Классовая борьба в Лагаше. Обострение классовых противоречии в Шумере.
Борьба между свободными общинниками и рабовладельческой знатью, а также между различными группировками господствующего класса наполняет период становления рабовладельческого строя, период складывания и развития рабовладельческого государства в Шумере. Непрерывные войны между шумерскими государствами, ложившиеся тяжёлым бременем на широкие народные массы, содействовали в свою очередь обострению этой борьбы. Источники для изучения этой борьбы сохранились в виде документов хозяйственной отчётности одного из храмов города Лагаша в начале XXIV в. до н. э., а также в исторических надписях одного из лагашских правителей того же времени—Урукагины, объявлявшего в них о ряде своих реформ.
Документы хозяйственной отчётности предшественников Урукагины свидетельствуют о продолжавшемся росте экономической мощи патеси и окружавшей его знати. Опираясь на свою экономическую мощь, а часто пользуясь и неприкрытым насилием, патеси и знать пытались окончательно захватить господство над слабеющими общинами. Это своеобразно отразилось в терминологии документов хозяйственной отчётности. Если раньше некоторая часть государственного имущества Лагаша (храмовое хозяйство) — земли, скот, рабы и т. д.— называлась собственностью главных богов государства — Нингирсу, его жены Бау и их сына — и лишь управлялась патеси, то при ближайших предшественниках Урукагины ати угодья объявляются собственностью самого патеси, его жены и детей.Таким образом, патеси и поддерживавшая его знать использовали земли и прочее имущество храмов бога Нингирсу и связанных с ними божеств исключительно для себя, уже ничего не предоставляя народу. Что же касается владений храмов в пригородах области Лагаша, то хотя патеси не объявили себя собственниками их хозяйства, они тем не менее наложили на него свою тяжёлую руку. Они использовали скот этих храмов для обработки своих угодий, отбирали тягловый скот у верховных жрецов, а их зерном распоряжались должностные лица патеси. Храмовые земли согласно обычному, веками установившемуся праву сдавались свободным земледельцам при условии уплаты умеренного налога. Теперь требовались ещё налоги в пользу патеси и поддерживавшей его знати. Вследствие того, что в предшествующие века патеси и знать отбирали некоторую часть общинных земель,а также вследствие дальнейшего роста населения земельный надел свободного, работающего на храм, сократился до полугектара. На таком наделе могла кормиться только небольшая семья земледельца.
Вместе с тем значительно уменьшилось использование труда общинников, которые раньше работали на государственной храмовой земле в течение 4 месяцев, за что они получали паёк — некоторую прибавку к скудному урожаю их крошечного надела. Патеси и знать рассматривали корабельный люд, рыбаков и пастухов, которые сами вносили причитавшиеся с них налоги, не как лиц, ведущих самостоятельное хозяйство, а как работников на угодьях, находившихся в непосредственном владении и управлении знати. Патеси приставлял к ладьям, сетям рыбаков, к стадам пастухов своих чиновников, которые на месте взимали подати. Такие же чиновники требовали подать зерном у жрецов с их наделов, расположенных на заболоченной земле. Второстепенные служители культа, владевшие наделами на заболоченной земле, были выходцами из народа и занимались техническим обслуживанием культа, в противоположность жрецам, представителям знати, выполнявшим основные обряды культа и имевшие функции общего хозяйственного надзора в храмах. Знать, входившая в состав храмовой коллегии центральных храмов Лагаша, налагала тяжёлые поборы на верховных жрецов храмов пригородов Лагашской области, что, конечно, вызывало недовольство со стороны населения пригородов, которое на деле оплачивало все эти поборы.
Патеси и знатью было уничтожено и древнее обычное судопроизводство общин, о чём свидетельствует следующий текст надписи Урукагины: «Начиная с северной границы области Нингирсу до моря были поставлены чиновники суда». Младшие братья общинников («подчинённых царя»), которые в случае необходимости заменяли своих старших братьев на государственно-храмовых работах, должны были теперь по требованию патеси и знати, как отмечается в одной из надписей, работать над каким-либо ирригационным сооружением, не получая за это никакого вознаграждения. Ремесленники должны были платить особую, наверное тяжёлую, подать, так называемую «подать руки».
Знать опиралась на ядро войска, рекрутировавшееся теперь уже в основном из знати и богатейших представителей свободного населения. Эта привилегированная часть войска называлась «воинами патеси» в противоположность ополчению из народа (рядовых держателей наделов на земле царя или храма), представители которого назывались «низшими». Представители господствующего класса грабили «низшего» воина и его вдову, забирали скот и дома у «подчинённых царя», контролировали выдачу воды из колодца, вырытого трудом «подчинённых царя» на территории высоких полей. Знать осуществляла ничем не ограниченный произвол в отношении народа и путём обмана при взимании налогов, и путём ростовщичества, и, наконец, путём простого насилия над вдовами и сиротами и всеми экономически слабыми. Знать не останавливалась даже перед открытым грабежом и убийством. Число полноправных граждан Лагаша в XXV в. до н. э., повидимому, равнялось приблизительно 3 600 человек. Им противостояло, не считая рабов, несколько десятков тысяч свободного, но неполноправного населения.