- •Литературоведение
- •Вопрос 1. Литературоведение как наука. Основные и вспомогательные литературоведческие дисциплины.
- •Вопрос 2.Поэтика и методология литературоведения – основные составляющие теории литературы. Историческая и теоретическая поэтика, поэтика общая и частная.
- •Вопрос 4. Основные методологические направления в литературоведении. Структурно-семиотическое направление. Герменевтика и проблема интерпретации литературного произведения.
- •Вопрос 5. Литература и мифология литературы как формы творческого освоения реальности. Специфические функции, историческое взаимодействие мифа и литературы. Вопрос 6. Генезис литературных форм.
- •Вопрос 8. Концепция народно-смеховой культуры м.М. Бахтина. Карнавальная литература.
- •Вопрос 9. Литература и реальность. Игровая концепция искусства. Условность литературы. Вторичная условность и ее формы.
- •Вопрос 21. Сюжет и фабула литературно-художественного произведения. Неоднородность их литературоведческой интерпретации.
- •Вопрос 22. Понятие мотива в литературоведении и его интерпретация а.Н. Веселовским в соотнесенности с сюжетом.
- •Вопрос 23. Конфликт и его претворение в сюжете и иных элементах художественной организации произведения.
- •Вопрос 24. Композиция литературно-художественного произведения.
- •Вопрос 25. Система персонажей. Роль и значение художественной детали в литературном произведении. Соотнесенность деталей как композиционный принцип.
- •Вопрос 26. Описательный элементы композиции. Портрет. Пейзаж. Интерьер.
- •Вопрос 27. «Повествовательная» композиция. Взаимодействие описательных и повествовательных элементов произведения. Субъект повествования. Повествователь, рассказчик и их соотнесенность с автором.
- •Вопрос 28. «Точка зрения» как категория повествовательной композиции. Монография б. Успенского.
- •Вопрос 29. Мотив как композиционная скрепа произведения. Содержательно-формальный характер мотивной структуры произведения. Мотив в метатексте. Лейтмотив. Вечный образ. Архетип.
- •Вопрос 30. Традиционные композиционные приемы. «Минус-прием» и умолчание.
- •Вопрос 31. Традиционные композиционные приемы. Со- и противопоставления.
- •Вопрос 32. Традиционные композиционные приемы. Монтаж.
- •Вопрос 33. Язык художественной литературы. Основные функции. Содержательность языкового уровня художественной формы. Речь художественная.
- •Вопрос 35. Изобразительно-выразительные средства поэтического языка. Виды тропов.
- •Вопрос 36. Эпитет. Сравнения.
- •Вопрос 37. Метафора, ее разновидности и изобразительно-выразительные средства.
- •Вопрос 38. Метонимия и синекдоха; их изобразительно-выразительные функции.
- •Вопрос 39. Гипербола и литота; их художественные функции.
- •Вопрос 40. Аллегория. Символ.
- •Вопрос 41. Понятие анафоры и эпифоры; их изобразительно-выразительные свойства.
- •Вопрос 43. Речь автора и речь персонажа. «Неавторское слово» в художественном произведении. Сказ. Стилизация и пародия.
- •Вопрос 44. Стих и проза. Проблемы специфики стихотворной речи.
- •Вопрос 45. Системы стихосложения. Метрическая (античная) система стихосложения.
- •Вопрос 46. Силлабическая система стихосложения. Основные размеры русской силлабики и их выразительные свойства.
- •Вопрос 47. Силлабо-тоническая система стихосложения. Основные метры.
- •Вопрос 48. Стих как элементарная единица стихотворного ритма. Понятие единства и тесноты стихотворного ряда (ю.Н. Тынянов). Ритмические определители стиха.
- •Вопрос 49. Вольный стих, его разновидности, жанровые пристрастия, тематические и идейно-эмоциональные ореолы. Дольники – переходная форма от силлабо-тоники к тонике.
- •Вопрос 50. Понятие строфы, виды строф. Онегинская строфа. Ее строение, происхождение и художественная функция.
- •Вопрос 51. Родовое и жанрово-видовое деление художественной литературы.
- •Вопрос 52. Своеобразие целей, содержания и формы эпоса как литературного рода. Виды и жанры эпоса.
- •Вопрос 53. Роман, его жанровые модификации. Происхождение и развитие русского и европейского романа.
- •Вопрос 54. Своеобразие целей, содержания и формы лирики как литературного рода. Жанрово-видовое деление лирики.
- •Вопрос 55. Своеобразие целей, содержания и формы драмы. Виды и жанры драмы.
- •Вопрос 56. Историко-литературный процесс и его составляющие.
- •Вопрос 57. Глобальные тенденции историко-литературного процесса.
- •Вопрос 62. Романтизм как художественный метод и литературное направление. Теоретические манифесты и литературная практика романтиков на Западе и в России. Основные течения.
- •Вопрос 63. Критический реализм как художественный метод и литературное направление на Западе и в России.
- •Вопрос 64. Литературные направления хх века. Модернизм, реализм, экзистенциализм в литературе. Постмодернизм.
Вопрос 30. Традиционные композиционные приемы. «Минус-прием» и умолчание.
За рамками детализированного изображения находятся не только беглые и суммарные ха-рактеристики, но и всевозможные умолчания, которые делают текст более компактным, активи-зируют воображение, усиливают интерес читателя к изображаемому, порой его интригуя, бла-годаря чему произведению придается занимательность.
Умолчания имеют разный характер. В ряде случаев за ними следуют прояснение и прямое обнаружение дотоле скрытого от героя и/или читателя – то, что издавна именуется узнавани-ем . Так, в последнем романе Ф.М. Достоевского с помощью этого приема подано убийство Федора Павловича Карамазова. На какой-то промежуток времени автор обрекает читателя на ложное мнение, что убийцей является Дмитрий (с того момента, как Митя, увидев в окне от-ца, выхватил из кармана пестик, и вплоть до того эпизода, когда Смердяков сообщает Ивану о совершенном им преступлении).
Узнавание может завершать воссоздаваемый ряд событий. Такова, например, трагедия Со-фокла «Эдил-царь», в финале которой герой узнает, что он невольно стал убийцей собствен-ного отца. В ряде романов и повестей, новелл и комедий узнавание, напротив, знаменует счастливую развязку. Так, герои пушкинской «Метели», Бурмин и Марья Гавриловна, узнают (одновременно с читателем), что они обвенчаны и давно являются мужем и женой; об этом – последние фразы повести. Обретают друг друга мать и сын, Кручинина и Незнамов, в финаль-ном эпизоде пьесы А.Н. Островского «Без вины виноватые».
Но умолчания могут и не сопровождаться узнаваниями, оставаясь пробелами в ткани про-изведения, художественно значимыми недоговоренностями, а порой –неразрешимыми загадками, тайнами. Таковы пропущенные строфы в «Дон-Жуане» Байрона, в «Евгении Онегине» Пушкина; нередки недомолвки в стихах Ахматовой. Вот последние строки ее стихотворения «В этой горнице колдунья...», посвященного вдове М.А. Булгакова:
Я сама не из таких,
Кто чужим подвластен чарам,
Я сама... Но, впрочем, даром
Тайн не выдаю своих.
Пробелам родственно то, что составляет подтекст. Это – предметно-психологическая дан-ность, лишь угадываемая в словах, которые составляют текст произведения. Представления о подтексте сформировались на рубеже XIX–-XX вв. Суть этого явления под названием «второй диалог» была осмыслена в статье М. Метерлинка «Трагизм повседневной жизни». Подтекст не-изменно присутствует в пьесах Чехова, где, по словам К.С. Станиславского, действующие лица нередко думают и чувствуют не то, что говорят . Литературное изображение в ряде случаев оказывается подобным айсбергу: автор «может опустить многое из того, что знает, и если он пишет правдиво, читатель почувствует опущенное так же сильно, как если бы писа-тель сказал об этом» . В подтекст, как правило, «уходит» то, что связано с внутренней жизнью персонажей и лирических героев, с ее глубочайшими, потаенными пластами. Его сферу составляет главным образом «тайнопись» человеческой души.
Иного рода недомолвками являются легкие, порой едва приметные касания серьезных, злободневных тем и тех мыслей, которые небезопасно выражать открыто. Это всяческие аллюзии (намеки на реалии современной общественно-политической жизни, делаемые, как правило, в произведениях об историческом прошлом). «Ходить бывает склизко/По камешкам иным,/ Итак, о том, что близко,/Мы лучше умолчим» – этими словами А К. Толстой обрывает свой рассказ о русских царях в стихотворении «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева», давая понять читателю, что шутливо-саркастические картины прошлого имеют сугубо современный смысл.
Аллюзиям сродни то, что с легкой руки М.Е. Салтыкова-Щедрина именуется эзоповым язы-ком. Это – особого рода тайнопись, уберегающая произведения (в основном сатирические) от цензурного запрета. Так, Н.А. Некрасов наименовал «Вестминстерским аббатством родины тво-ей» (это аббатство было местом захоронения лучших людей Англии) российскую Сибирь. Нечто от эзопова языка ощутимо в трагических «Стансах» (1935) О.Э. Мандельштама:
Подумаешь, как в Чердыни-голубе,
Где пахнет Обью и Тобол в раструбе,
В семивершковой я метался кутерьме!
Клевещущих козлов не досмотрел я драки: ,
Как петушок в прозрачной легкой тьме...
Предмет, о котором идет речь, здесь не назван. Но слово «тюрьма» ясно ощутимо благо-даря его фонетическим подобиям («кутерьма», «тьма»).
Распределение «крупных» и «общих» планов, соотнесенность сказанного впрямую и недос-казанного (или умалчиваемого) – весьма существенное средство расстановки писателем нужных ему акцентов.