А.А. Фадеев. Письмо и.Я. Васильеву

12 июня 1953 года

Уважаемый товарищ Васильев!

Разумеется, я не имею оснований возражать против того, чтобы «Молодая гвардия», на которую Ваше издательство имеет первое и преимущественное право, была выпущена в свет новым изданием в соответствии с «каноническим» текстом романа. Учитывая, что до самого последнего времени мною лично, иногда по подсказке редакторов и читателей, вносились те или иные частичные поправки и изменения в тексте, я озабочен тем, чтобы Ваше издательство имело именно самый последний, действительно «канонический» текст.

В связи с этим к Вам лично обратится на днях личный мой секретарь Валерия Осиповна Зарахани, и я попрошу Вас передать ей верстку — с тем чтобы она внесла в нее все необходимые поправки. Я эту верстку завизирую и верну Вам.

Пользуясь случаем, я хочу объяснить Вам, чем вызвана моя столь резкая и острая реакция на так называемые «стилистические поправки» редактора, которого Вы теперь отстранили от редактирования. Вовсе не потому, что я не ценю работы редактора и отношусь к этой работе без уважения. Наоборот: мне приходилось говорить об этом в печати — и я неоднократно доказывал это в практике собственной работы с редакторами — писатель не может обойтись без редактора, если это серьезный писатель. Очень много полезного подсказал мне Ю. Лукин, редактировавший в свое время все мои сочинения (которых, правда, не так много). Я был очень благодарен за многое, подсказанное мне т. Морозовой, когда-то работавшей в Вашем издательстве. Наконец, редактор Военгиза т. Козлов и редактор Гослитиздата т. Платонова могут подтвердить, как внимателен я был ко всем их замечаниям. (Я уже не говорю о том, что начиная с 1945 года, когда роман печатался в «Комсомольской правде» и в журнале «Знамя», и по сей день я получал и получаю различного рода ценные поправки от читателей, учитываю их, когда они справедливы).

Но тем не менее в практике издательств, и именно в вопросах редактирования, очень много губительного для литературы и антигосударственного с точки зрения расходования средств.

Надо добиваться того, чтобы все основные замечания и поправки автору были сделаны при первом издании. Только при первом издании нужен редактор. Причем все его предложения должны быть просмотрены тем или иным коллективом редакторов, а затем — обязательно — главной редакцией, чтобы все эти замечания — идеологического, художественного порядка, стилистические и пр. — в основном исчерпали все, что издательство имеет в этом отношении к автору и чтобы шли не от отдельного лица (редактора), а от издательства. Для всех последующих изданий вообще не нужно уже никакого редактора, а нужна опытная техническая редакция и корректура. Это не означает того, что тот или иной редактор издательства не обязан и не имеет права посмотреть в новое издание и внести автору (опять-таки согласовав с главной редакцией) те или иные новые предложения, почему-либо упущенные, не предусмотренные ранее, — если они эти предложения, действительно необходимы. Но это уже нельзя рассматривать, как новую редактуру. А что получается на деле? С самого начала, при первом же издании, рукопись фактически передоверяется одному лицу. Оно, это лицо, т. е. редактор, сделает ряд правильных замечаний, но очень многое нуждающееся в поправках упустит, а кроме того, внесет еще немало никому не нужной отсебятины. После мучительных споров с автором книга выходит в свет. При повторном издании новый редактор — особенно если книга выходит в другом издательстве или если в данном издательстве сменились редакторы или сменилось руководство — вносит новые поправки — опять-таки частично правильные, ибо прежним редактором многое было упущено, — опять кое-что прозевает (ибо он один!) и опять-таки внесет немало отсебятины, только раздражающей автора. Чем больше изданий, тем меньше редактору возможностей сделать правильных замечаний и тем больше он вносит отсебятины, потому что ему нужно оправдать свою заработную плату или полистную оплату, если он редактор внештатный. Что в этом деле антисоветского? Во всех издательствах при такой постановке дела либо раздуты штаты редакторов, либо редакторы фактически недогружены при видимости «перегрузки», либо широко используются внештатные редакторы. Ибо за каждое последующее издание внештатный редактор получает деньги, а для штатного редактора каждое последующее издание также засчитывается в норму листов, которые он обязан отредактировать. А так как фактически редактировать нечего, получается обман государства, кормушка для людей малограмотных, окололитературных, ищущих легкого и безответственного заработка. А что в этом деле губительного для литературы? При такой постановке дела, когда фактически одно лицо «редактирует» — одно издание, потом второе лицо — другое издание, третье издание, они, эти лица, волей-неволей вторгаются в сферу, им неподведомственную, поправляют стиль не потому, что в нем обнаружены неточности или литературная неграмотность, а потому, что им данное выражение «не нравится», стремятся подогнать индивидуальный стиль писателя под нечто среднее, «чистенькое» с точки зрения данного редактора. Каждый писатель с годами совершенствует свой стиль, но основа стиля — так же как походка человека, — формируется с молодых лет, каждого хорошего писателя можно сразу узнать по его индивидуальному стилю, и подогнать этот стиль под что-то заданное и среднее — это уродовать и калечить писателя (как уродовало бы и калечило человека, если бы ему говорили: «ты не так ставишь ноги при ходьбе, тебе нужно ставить носки сантиметра на три больше наружу, а руками ты размахиваешь, точно загребаешь, а тебе нужно ставить их ребром и поводить взад-вперед более чинно» и при этом — для памяти — бить его по ногам и по рукам).

Единственный выход из положения только в том, чтобы редактировать всерьез и до конца первое издание данной книги. Имея основного редактора книги, взять его редактуру, коллективно и окончательно довершить редактирование в главной редакции, предлагая поправки автору уже как более или менее окончательные и от имени издательства. А все остальные издания данной книги выпускать с хорошей технической редакцией и корректурой, чтобы не было опечаток. Вторичное прочтение книги тем же или другим редактором (при переиздании) и некоторые дополнительные поправки уже не могут рассматриваться как редактура, и не должны оплачиваться. Штат редакторов в издательстве и число внештатных редакторов не должно быть большим: их нужно столько, сколько необходимо для тщательного, честного, доведенного до конца редактирования первых изданий каждой книги. И это должны быть люди опытные, проверенные и хорошо грамотные.

Вы скажете, а как же выращивать новые кадры редакторов из людей молодых, еще неопытных? И Вы затронете один из самых важных вопросов редакторского дела. Да, необходимо привлекать к редакторскому делу грамотную в литературно-художественном отношении молодежь с призванием к этому делу. Надо учить, воспитывать ее. При настоящем контроле и коллективной проверке в недрах самого издательства молодежь будет расти быстро. А кроме того, надо поставить перед Главполиграфиздатом остро вопрос о необходимости создания постоянных курсов редакторов, не очень долгосрочных, но таких, где редакторы разных издательств могли бы периодически повышать свою квалификацию.

Возможно, что редактор нового издания моего романа, которому сейчас так попало от меня и от Вас, способный и растущий молодой редактор. Тогда Вам не стоит применять к нему сразу строгие организационные меры, а надо его учить, и надо поставить его в условия коллективной проверки и контроля.

С приветом

А. Фадеев.

Печатается по изданию: А.А. Фадеев. Собр. соч. В 5 т. — Т. 5. — М., 1961. — С. 453 — 456.