- •Венедикт Ерофеев
- •15 Октября
- •17 Октября
- •18 Октября
- •18/VIII. Кировск
- •22 Ноября
- •9 Декабря
- •17 Декабря
- •18 Декабря
- •3 Января
- •Дневник 4 января - 27 января 1957 г. Продолжение записок психопата. II
- •4 Января
- •5 Января
- •7 Января
- •8 Января
- •13 Января
- •27 Января
- •Дневник 28 янв. - 31 марта 1957 г. Еще раз продолжение. И окончания не будет. III
- •4 Февраля
- •13 Февраля
- •14 Февраля
- •19 Февраля
- •20 Февраля
- •22 Февраля
- •2 Марта
- •3 Марта
- •11 Марта
- •13 Марта
- •14 Марта
- •15 Марта
- •16 Марта
- •18 Марта
- •20 Марта
- •21 Марта
- •27 Марта
- •Дневник 1 апреля - 10 июня 1957 г. Продолжение записок сумасшедшего. IV
- •1 Апреля
- •2 Апреля
- •3 Апреля
- •4 Апреля
- •6 Апреля
- •7 Апреля
- •29 Апреля
- •Дневник 11 июня - 16 ноября 1957 г. Записки психопата. V (окончание)
- •6 Августа
- •9 Августа
- •22 Августа
- •25 Августа
- •1 Октября
- •11 Октября
- •12 Октября
- •16 Октября
- •21 Октября
- •23 Октября
- •24 Октября
- •25 Октября
- •27 Октября
- •31 Октября
- •1 Ноября
- •3 Ноября
- •7 Ноября
- •11 Ноября
- •13 Ноября
- •14 Ноября
- •15 Ноября
- •16 Ноября
11 Октября
Пятница - синее, удивительно - синее, иногда сгущается до фиолетового, иногда отливает голубизной, но во всех случаях - непременно синее.
Суббота - под цвет яичного желтка, гладкая, желтая и блестящая; к вечеру розовеет.
Воскресенье - кроваво-красное, зимой - румяное. Если смотреть на него со стороны синей пятницы - кажется багровым, а в самом себе ассоциируется со знаменами и кирпичной стеной.
Понедельник - до такой степени красное, что представляется черным.
Вторник - светло-коричневое.
Среда - невнимательному глазу кажется белым, на самом же деле - мутно-белесоватое, за которым трудно разглядеть определенный цвет.
Четверг - зеленое, без всяких примесей.
12 Октября
Честное слово, я не виноват…
Разве ж я знал, что вы уезжаете… И потом - неужели все, о чем я говорю, нужно принимать всерьез… Мало ли что я скажу, - так ведь надо уметь отличить…
Одним словом, я совсем не виноват… я никак не мог ожидать, что опоздаю… Вернее, я опоздал нарочно, но ведь я совсем не хотел опаздывать…
Да и зачем мне опаздывать, даже если бы я этого и хотел… Это же не оттого, что я сошел с ума… я совсем и не сошел с ума… у меня, наоборот, самая нежная к вам привязанность, ко всем трем…
Может, я потому и не явился на "последнюю семейную встречу", что очень нежно к вам привязан… Вы, наверное, думали, что я снова "Жаворонок" вам буду играть или хвастаться… пить водку крохотными глоточками… Вы даже специально купили мне… А потом у поезда ждали… И уже когда поезд тронулся, все ждали: ведь он сейчас прибежит… как же он может не прибежать…
А я, может, в это время проститься с вами хотел… Лежал и "хотел"… Посмеивался… Я теперь всегда смеюсь, чтобы от страха не стучали зубы… Чтоб было незаметно, что они стучат… Я, может, в это время и "Жаворонок" хотел вам играть…
Мне ведь совершенно все равно, куда идти и что играть…
А я на самом деле только к двери подходил… и говорил "Как вы смеете…" Младшего называть сумасшедшим, а потом еще "хотеть" чего-то… Вы хоть и не называли меня сумасшедшим, а я все-таки видел, что вы меня называли… Я даже к двери подходил и говорил "Как вы смеете"…
Это не оттого, что мне хотелось отомстить… Вы же ничего не говорили - как же я могу отомстить!.. Вы просто думали, что я хвастаться буду… "Жаворонок" умеет играть… как же он не прибежит… он обязательно прибежит…
Вы совсем этого не думали… Ведь нельзя же в последний раз… Самый последний раз… Нужно быть сумасшедшим…
Я даже не помню… я как будто бежал за вагонами… немножко бежал… У меня, если хотите знать, слезы были… Вот видите - даже слезы…
16 Октября
Как ни расписывал Кирилл Кузнецов мой режиссерский и актерский талант, постановка "Нормы" при газовом ночном освещении кончилась блестящим провалом. Хор друидов, состоявший из членов 307-й комнаты, оказался не на высоте. И, не дождавшись кульминации спектакля, взялся за вольнодумство.
Особенно неистовствовал Якунин.
"Так что же, я, по-вашему, молчать должен? Нет уж, извините, господа, когда по радио да в газетах про рабочих всякие небылицы пишут, а здесь рабочего человека за скотину считают! Я бы этому Маркову сегодня в морду плюнул, если бы хоть немного выпил! Какое он имеет право издеваться над грязно-рабочим! Что же это я, выходит, работаю, как скотина, чтобы себя прокормить, а у меня половину отбирают на заем! "Отдадим свои излишки в долг государству!" А?" Мишенька шел еще дальше:
"Мы не живем! Мы существуем! Мы, как бараны, трудимся для хлеба и для водки, а пошлют нас, как стадо баранов, воевать в Сирию или в Венгрию, так мы и пойдем, будем резать и кричать "ура", пока нас не зарежут!" Михаил Миронов, всегда исполнительный, восставал теперь против армейского насилия над чувством человеческого достоинства.
Шопотом выражал неудовольствие Сергей Грязнов: как это можно - работать в бетонном цехе целый месяц - и в результате не только не получить ни копейки, но даже остаться должником государства! (Факт, действительно имевший место).
Кирилл Кузнецов с братиею восстанавливали в памяти лица расстрелянных родственников и оглашали кухонные стены великолепным "Долой!" Виктор Глотов скрипел зубами. Он уже устал от прожектов "всеобщего благородного хулиганства".
А Ладутенко договаривался до абсурда:
"Да вы знаете, что будет, если война начнется? Да русский Иван с голоду будет подыхать! В ту войну еще как-то держались на американской тушенке, а то бы и тогда половина передохла! Вот попомните мои слова - полная измена будет! Вы думаете, что у нас это высшее командование мирно настроено! Да у них руки-то чешутся, может, больше, чем у американцев! Пусть будет война!
А то вот для чего мы живем? Ничего у нас впереди нет и ждать нечего… Пить, разве, только!.." "Болото… болото…" "Гасспада! Свет не включать!" Пришествие коменданта несколько облагонамеривает романтиков и реалистов.
- Как это так - разойдись?!
- Пришибеевщина!..
- О-о-о! Комендант! Нам как раз нужен "хор друидок"!
Это - несгибаемые декаденты. Они весело изливают мрачное недовольство. Если бы ставилась пьеса Волковича, они с таким же успехом предложили бы коменданту занять вакантную должность ангела-хранителя.
- Ерофеев, уйдите из кухни! И все остальные - расходитесь по этажам!
- Поми-и-илуйте! Вы же затыкаете рты!
- Свобода мне-ений! Свобода сборищ!
- На фона-а-арь…
Пролетариат негодует. Как будто кто-то виноват, что они голодны и "выражают мнения". Меньше пить! - здравая логика. И держать язык за зубами.
- Вы знаете, что за это бывает, за ваши длинные языки?
Конечно же, они знают - и, тем не менее, завтра они снова будут здесь. Ох, уж эти пролетарии! Раньше хоть смотрели волками, но ведь не нарушали порядка в Новопресненском общежитии. А теперь добрая четверть схватилась вдруг за "достижения человеческого разума", вооружилась бумагой и фиолетовыми чернилами… Этак скоро они потребуют и людского существования…