Книга шестая

Раз философы - это люди, способные постичь то, что вечно тождественно

самому себе, а другие этого не могут и застревают на месте, блуждая среди

множества разнообразных вещей, и потому они уже не философы, то

спрашивается, кому из них следует руководить государством? ...

Относительно природы философов нам надо согласиться, что их страстно

влечет к познанию, приоткрывающему им вечно сущее и не изменяемое

возникновением и уничтожением бытие. ...

И надо сказать, что они стремятся ко всему бытию в целом, не упуская из

виду, насколько это от них зависит, ни одной его части, ни малой, ни

большой, ни менее, ни более ценной...

- По отношению к государству положение самых порядочных людей настолько

тяжелое, что ничего не может быть хуже.

..."Ты верно говоришь, что для большинства бесполезны люди, выдающиеся

в философии". Но в бесполезности этой вели ему винить тех, кто не находит им

никакого применения, а не этих выдающихся людей.

Если установленная нами природа философа получит надлежащую выучку, то,

развиваясь, она непременно достигнет всяческой добродетели; но если она

посеяна и растет на неподобающей почве, то выйдет как раз наоборот, разве

что придет ей на помощь кто-нибудь из богов.

Следовательно, толпе не присуще быть философом. ... И

значит, те, кто занимается философией, неизбежно будут вызывать ее

порицание.

Как и порицание со стороны тех частных лиц, которые, общаясь с чернью,

стремятся ей угодить.

И вообще-то подобные натуры редкость, как мы утверждаем. К их числу

относятся и те люди, что причиняют величайшее зло государствам и частным

лицам, и те, что творят добро, если их влечет к нему; мелкая же натура

никогда не совершит ничего великого ни для частных лиц, ни для государства.

...

Когда, таким образом, от философии отпадают те люди, которым всего

больше надлежит ею заниматься, она остается одинокой и незавершенной, а сами

они ведут жизнь и не подобающую, и не истинную. К философии же, раз она

осиротела и лишилась тех, кто ей сродни, приступают уже другие лица, вовсе

ее недостойные. Они позорят ее и навлекают на нее упрек...

Книга седьмая

Ты опять забыл, друг мой, что закон ставит своей целью не

благоденствие одного какого-нибудь слоя населения, но благо всего

государства. То убеждением, то силой обеспечивает он сплоченность всех

граждан, делая так, чтобы они были друг другу взаимно полезны в той мере, в

какой они вообще могут быть полезны для всего общества. Выдающихся людей он

включает в государство не для того, чтобы предоставить им возможность

уклоняться куда кто хочет, но чтобы самому пользоваться ими для укрепления

государства. ...

Мы скажем им так: "Во всех других государствах люди, обратившиеся к

философии, вправе не принимать участия в государственных делах, потому что

люди сделались такими само собой, вопреки государственному строю, а то, что

вырастает само собой, никому не обязано своим питанием и не должно стремится

возместить свои расходы. А вас родили мы для вас же самих и для остальных

граждан, подобно тому как у пчел среди их роя бывают вожди и цари. Вы

воспитаны лучше и совершеннее, чем те философы, и более их способны

заниматься и тем и другим".

Так уж обстоит дело, дорогой мой. Если ты найдешь для тех, кому

предстоит править, лучший образ жизни, чем обладание властью, тогда у тебя

может осуществиться государство с хорошим государственным строем. Ведь

только в таком государстве будут править те, кто на самом деле богат - не

золотом, а тем, чем должен быть богат счастливый: добродетельной и разумной

жизнью. Если же бедные и неимущие добиваются доступа к общественным благам,

рассчитывая урвать себе оттуда кусок, тогда не быть добру: власть становится

чем-то таким, что можно оспаривать, и подобного рода домашняя, внутренняя

война губит и участвующих в ней, и остальных граждан.