Раздел 9
.docxРаздел 9. Философия эпохи Гуманизма и Возрождения
Значение терминов «гуманизм» и «возрождение».
Эпоха Гуманизма и Возрождения успешно преодолевала и рассеивала интеллектуальную тьму и обскурантизм эпохи Средних веков.
Прежде громадное большинство свободомыслящих интеллектуалов пребывали в трепете перед несокрушимой и всеподавляющей властью Церкви. Во времена Леонардо да Винчи (1452-1519) было заурядным явлением, когда человек, осмелившийся выйти за рамки установленных Церковью границ познания, попадал в руки инквизиции.
Взрыв свободной мысли и духовных исканий представлял собой отражение внезапных и радикальных изменений в сознании человека и осмыслении им своего места в мире. Традиционные формы Церкви не могли дать удовлетворяющего объяснения этих перемен. Изобретение печатного станка (Иоганн Гуттенберг, 1399-1468) явилось важным фактором в распространении идей, но причина изменений заключалась не в этом.
Отметим, что расцвет эпохи Возрождения был обусловлен, во-первых, появлением на Западе ранее неизвестных творений античных авторов. А, во-вторых, притоком интеллектуалов – в первую очередь греков – со всех концов рухнувшей (в 1453 г.) Византии. В университеты и коллегиумы Запада перебрались десятки тысяч риторов, живописцев, богословов, инженеров из Византии. Достаточно сказать, что именно греческий эрудит был учителем Франческо Петрарки (1304-1374). Об этом редко говорится, но, если б не падение Византии и не появление на Западе массы носителей передовой мысли и культуры, Возрождение ограничилось бы пробуждением интереса к оккультным «наукам», который всегда был присущ потомкам варварских племён – кельтов, галлов, германцев. Появление в западных университетах преподавателей-греков, людей, по преимуществу православных (хотя бы в душе), привело к осознанию и обострению внутренних противоречий в католицизме, что уже через полвека дало импульс возникновению предреформационных течений и открытому началу Реформации.
Мы склонны видеть в эпохе Возрождения отправную точку века науки, а Леонардо считать «первым учёным», что для современного сознания представляет собой противоположность магии и оккультизма. Но подобная оценка – в значительной мере результат эволюции современной культуры. Чтобы понять эпоху Возрождения, надо отказаться от деления сферы науки на области, отвергая и игнорируя те из них, которые не укладываются в рамках наших представлений.
Между тем сама суть мышления эпохи Возрождения сводилась к тому, что нет и не должно быть никакого разделения: всё является частью единой великой сокровищницы Знания.
Лишь во второй половине XVI в. произошёл раскол познания и на месте прежде единого Знания образовалась пропасть. Новая, невиданная прежде свобода мысли привела к тому, что под вопросом оказались бесспорные прежде догматы Церкви. Кульминацией этого процесса неизбежно явилась Реформация. Католическая церковь, собравшись с силами, дала ей отпор, развернув Контрреформацию, опорой для которой служили инквизиция и лояльные к католичеству монархи Европы, прежде всего – короли Испании. В итоге Европа оказалась втянутой в водоворот религиозных войн и разгул насилия, и оккультизм в очередной раз был оттеснён в подполье. Чтобы выжить, образованные люди были вынуждены отрекаться от оккультных корней своих убеждений. Но, оккультизми в таких условиях сумел уцелеть и волновал умы великих людей много лет спустя. Так, Исаак Ньютон уделял куда больше внимания различным алхимическим опытам, чем изучению оптики, закона всемирного тяготения или исчислению бесконечно малых чисел.
Примером влияния оккультизма на собственно научное мышление является создание гелиоцентрической теории Николаем Коперником (1473-1543). Первыми её приверженцами стали именно алхимики, т.к. она согласовывалась с одним из основополагающих принципов, гласящих, что самой мощной силой обладает Солнце. Показательно, что во введении к изложению своей теории Коперник цитировал «Асклепий» - один из важнейших трудов по алхимии.
Новый подъём в эпоху Возрождения испытывает и неоплатонизм как развитие классической философии Платона, которую большинство историков считают рационалистической, протонаучной философской системой. Однако это не так: она утверждает, что человек – частица Божественного начала на земле, пребывающая в плену в этом несовершенном мире, которая теоретически может реализовать свою Божественную составляющую путём овладения оккультными знаниями и законами.
Герметизм, и (или) алхимия, - это философия, основанная на трудах «Асклепий» и «Герметический корпус». Их автором, по преданию, считается древнеегипетский маг Гермес Трисмегист (греч. Трижды Величайший). Он, якобы, прочёл по звёздам о приближении Всемирного потопа, повелел возвести пирамиды и спрятать в них сокровища, писания, изобрёл письменность и был покровителем всех искусств. Ему приписывалось создание Сфинкса и обширный свод так называемых герметических текстов оккультного плана, датируемых от середины II тыс. до н.э. до III в. н.э. Первый из этих трудов был известен в Европе ещё в Средние века, второй получил известность лишь после того, как его в середине XV в. заново открыл и перевёл на латынь флорентиец Марсилио Фичино. Затем, в 1486 г. другой итальянец, Пико делла Мирандола (1463-1494) опубликовал трактат о каббале.Он был членом новой «Платоновской академии» и утверждал, что есть особая наука – эзотерическая доктрина, связующая воедино представления о бытии.
Итак, этим трём системам – неоплатонизму, алхимии и каббале – предстояло коренным образом трансформировать дух эпохи.
На всём протяжении Средних веков Церковь учила, что человек – существо слабое, ничтожное, порождение первородного греха, зависящее исключительно от Божьего милосердия. Напротив, философия герметизма (алхимия) утверждала возвышенную природу души человека, постулируя, что каждый человек – это потенциальный бог.
И вдруг всё стало возможно и позволено, мир предстал увлекательным и захватывающим местом изучения и познания всего и вся, где можно было бесстрашно экспериментировать и, в рамках законов природы, управлять происходящим.
Страной, где началось бурное развитие эпохи Возрождения, стала Италии. Это кажется парадоксальным, но именно здесь авторитет папы был значительно слабее, чем в других странах. Государства, существовавшие на территории Италии, видели в папе политического соперника и стремились ограничить до минимума власть Церкви. Из Италии этот возрожденческий «Нью Эйдж» (англ. «новая эпоха») начал распространяться по всей Европе. Флоренция оказалась эпицентром нового духа, а катализатором этого взрывного интеллектуального развития стал Лоренцо Медичи Великолепный (1450-1492). Его дед, Козимо, посылал агентов по всему Средиземноморью с заданием скупать древние манускрипты, считавшиеся давно утраченными. И этот интерес к древности весьма характерен для всей эпохи Ренессанса. Что означает понятие«гуманизм»? Этот термин появился сравнительно недавно. Возможно, он был впервые использован Ф. Нитхаммером (1808) для того, чтобы указать на ту область культуры, которая связана с изучением классики, и собственный дух которой раскрывается в противопоставлении её области собственно научных дисциплин.
Однако термин «гуманист» (humanista) и его производные в различных языках появился в XV веке. Он был произведён по принципу терминов: законник (легиста); юрист (юриста); знаток канонического права (канониста); художник (артиста), указывающих на преподавателей и учителе грамматики, риторики, поэзии, истории и философии морали. Кроме того, уже в XIV веке, для того, чтобы обозначить эти дисциплины, говорили: «studia humanitatis» (гуманитарные дисциплины) и «studia humaniora» со ссылкой на Цицерона.
«Humanitas» для латинских авторов означал, примерно то же, что эллины выражали термином «пайдейа», т.е. воспитание и образование человека. Считалось, что в становлении духовного образования основная роль принадлежала словесности, т.е. поэзии, риторике, истории и философии. Именно эти дисциплины способствуют его общему развитию и духовному возвышению.
Эпоха отмечена пылом и рвением библиотечной работы и знакомством с греческим языком, языком человека просвещённого. Первые кафедры греческого языка и литературы были учреждены в XIV веке, но наибольшее распространение греческого произошло в XV веке.
Но в термине «гуманист» есть и философская закваска, Обычно под философией понимают грандиозныекартины мира. Гуманисты как раз отрицали прежнюю философию как построение «соборных идей», «сумму» знаний, развитых в рамках главным образом теологии. На её место идёт новая философия со своими принципами вне всяких правил. Главное в ней – это чувство истории и исторической размеренности, чуткость кобъективности знания исторических условий.
Гуманисты открыли античность, Вергилия, Платона и Аристотеля, хотя они были известны и в Средние века, потому что возвратили этих авторов своему времени и своему миру.
Не случайно великие гуманисты были людьми по большей части государственными, активными, чьё свободное творчество в общественной жизни было востребовано временем.
Теперь относительно исторического значения термина «возрождение». Он вошёл в употребление в XIX веке, благодаря работе Якоба Буркгардта «Культура Ренессанса в Италии» (Базель, 1860). В этой работе Ренессанс – изысканное итальянское явление, в основе которого - индивидуализм практический и теоретический, культ светской жизни с подчёркнутой чувственностью, светский дух религии с привкусом язычества, освобождение от власти авторитетов, особенное внимание к истории, философский натурализм и чрезвычайный вкус к искусствам.
И всё же термин «Ренессанс» нельзя считать изобретением историков XIX века: гуманисты явно использовали такие выражения, как «воскрешать», «возвращать блеск древностям», «обновлять», «дать новую жизнь», «возрождать древний мир» и т.п. При этом они противопоставляли новую эпоху света, в которую они жили, Средневековью как периоду темноты и невежества. Джорджо Вазари (1511-1574), живописец, архитектор и историк искусства, выразительно говорил о «возрождении» живописи и скульптуры из «ржавых» Средних веков, из «грубости и несоразмерности» к совершенству «современной манеры».
Ренессанс имел также корни в идее возрождения римского государства, жившей и в Средние века. Предшественник итальянского Возрождения Кола ди Риенцо (1313-1354) (вместе с Петраркой) провозгласил как пророк далёкого будущего настоятельную потребность национального возрождения Рима и единой Италии, а потом и всего христианского мира. Это он возглавил антифеодальное восстание в Риме (1347) и возглавил, на короткое время, Римскую республику.
«Возрождение» и «Реформа» становятся взаимопроникающими: в этих двух образах воссоздана мистическая концепция «воскрешения», которую можно найти и в древней языческой, и в христианской литургии. Так и «Гуманизм», понимаемый как миссия очеловечивания, совпадает с обновлением, он есть «Возрождение» духа человеческого. Поэтому Гуманизм и Ренессанс являются двумя сторонами одного и того же явления.
Хронологические границы эпохи Возрождения.
С точки зрения хронологии Гуманизм и Возрождение полностью занимают два века: XV и XVI. Прелюдия же начинается уже с XIV века, главным образом с Кола ди Риенцо и Франческо Петрарки (1304-1374). А эпилог(заключение) приходится на начало XVII века. Томмазо Кампанелла был последним представителем этой эпохи. А потому всю эпоху можно разделить на три периода: Раннее Возрождение (13-14 вв.), Среднее Возрождение (15 в.) и Позднее Возрождение (16 в.)
Эпоха же модерна ведёт своё начало с Галилео Галилея (1564-1642) и первого «современного» философа –Рене Декарта и частично также Френсиса Бэкона (1596-1650 и 1561-1626 гг. соответственно).
Лидеры эпохи Гуманизма и Возрождения.
Начало Гуманизма восходит к Франческо Петрарке (1304-1374), создателю прекрасных сонетов, «Писем к Лауре», а также гневных обличений папской курии. Он был сыном флорентийского нотариуса. После смерти отца отказался продолжать юридическое образование и посвятил свою жизнь поэзии и свободомыслию. Он провозгласил гуманизм как новое мироощущение, сориентировав искусство и культуру на земные ценности. Главным для Петрарки становится интерес к человеку. Для воспитания доброты и духовности нужно вновь открыть обаяние цицероновских гуманитарных наук (litterae humanae). Натурализм знает многое – знает зверей, птиц, рыб, знает, сколько волос в гриве льва и сколько перьев в хвосте ястреба, - но он не отвечает на вопрос: «кто мы, откуда и куда идём».
Смысл же жизни открывается не тому, кто нагромождает силлогизмы, но тому, кто овладел искусством быть свободным. Диалектика же, с умом применённая, есть не цель, но инструмент духовного образования. Когда Парижский и Римский университеты выразили желание увенчать Петрарку лавровым венком как непревзойдённого поэта, он предпочёл признанному центру средневековой теологии и схоластики (Парижскому университету) Рим, подчёркивая тем самым преемственность гуманизма с традициями античности.
Против современного ему диалектико-схоластического рационализма выступал и Колюччо Салютати, противопоставив ему такую философию, как послание к жизни (подобное можно найти у язычника Сократа, и у Христа, и у св. Франциска Ассизского). Он утверждал первенство активной жизни над созерцательной, поставив акт воли на первое место как упражнение в свободе. Отметим, что именно он основал первую кафедру греческого языка во Флоренции. «Ты пребываешь в созерцании,- писал Колюччо, - чтобы я, напротив, мог обогащаться. Медицируй в своё удовольствие. Я же всегда буду погружён в действие, направленное к высшей цели, чтобы всякое моё деяние было полезно и мне, и семейству, и что более важно – чтобы оно послужило для пользы моим друзьям и родине, а тогда оно может послужить примером и человеческому обществу».
Леонардо Бруни (1370-1444) переводил Платона, Аристотеля, Плутарха, Ксенофонта, Демосфена и Эсхила. Он возвращается к Аристотелевскому представлению о человеке как существу «политическому». Человек осуществляется полностью и по-настоящему только в общественном и гражданском планах. А «высшее благо» - не абстракция, но то, что хорошо именно для человека. В этом пункте, отмечал Бруни, философия языческая и христианская совпадают: «и та и другая поддерживают справедливость, умеренность, силу, свободу и другие добродетели и не поддерживают качества, им противоположные».
Поджо Браччолини (1380-1459) также выступал за активную жизнь, подчёркивая назначение «литературы» в формировании человека и гражданина. Он переоценил богатство как основу государства, как то, что позволяет строить в городе соборы, монументы, украшения, поддерживать искусства и другие прекрасные начинания. Истинное благородство завоёвывается в действии: всяк куёт свою судьбу сам, говорил он, выражая одну из ключевых мыслей Гуманизма.
Эрудит и учёный Леон Баттиста Альберти (1404-1472), оказавший влияние на Леонардо да Винчи, поднимает значение человеческого опыта. Об этом свидетельствуют, в частности, его эксперименты с камерой-обскурой. Человек для Альберти – это хомо фабер, человек деятельный, производительный, ориентированный не только на самого себя, но и на возможности других людей и Города. Быть никчёмным – самый тяжкий порок человека. Отсюда проистекает его оппозиция Эпикуру, утверждавшего, что высшее счастье Бога – ничегонеделание. Ему же принадлежит урбанистическая философия градостроения по образцу античному. Роль сооружений и города состоит для Альберти в том, что они служат для установления нравственного порядка и счастья. Его слова: «Легко побеждает тот, кто не желает быть побеждённым», и «Терпит иго судьбы только тот, кто привык подчиняться», - два прекрасных эпиграфа для всего гуманистического движения.
Критика аскетизма характерна для Лоренцо Валла (1407-1457). Как последователь Эпикура, Валла толкует «наслаждение» в самом общем смысле, а не только как плотское наслаждение. С позиций христианства всё, что создала природа «не может быть не свято и не достойно похвалы, а потому свято и наслаждение. Поскольку же человек состоит из души и тела, наслаждение проявляется по-разному. Это, конечно же, чувственное наслаждение, самое низшее, а потом следуют удовольствия духа, права, искусств и культуры, а, выше всего, христианская любовь к Богу. И душа, находясь в раю, испытывает «наслаждение», счастье. Здоровое духом наслаждение выступает защитой божественной природы: ничто не лишено своей ценности: ни христианский опыт искупления, ни душа, ни тело. Ведь в христианстве высшее желание блага доступно не на земле, но на небесах. А потому благо дано не надменным, но кротким.
В своём безумно смелом «Рассуждении о подложности так называемой Дарственной грамоты Константина» Валла филологически безупречно обосновывает фальшивость этого документа. На основании этой ложной «Дарственной» Церковь узаконила свою светскую власть, ставшую источником её надменности и коррупции. Для Валлы правильная интерпретация «слова» возвращает к истине и охраняет её. Язык для него – это воплощённый дух, слово – воплощённая мысль.
Николай Кузанский (1401-1464), немецкий церковный иерарх, реформатор, мечтавший о единении церквей, автор трактата «Учёное незнание». Его интересовали проблемы бесконечности, исчисления бесконечно малых, уточнение числа π, замена юлианского календаря. Обратившись к земной жизни, гуманисты видели задачу философии в раскрытии гармонического единства духовного и материального, божественного и природного.Антропоцентризм рассматривался ими как проявление красоты, достоинства и величия человека, понимаемого как центр мироздания и высший результат божественного творения. А потому Кузанский считал, что мир не имеет границ и центр его всюду, окружность же – нигде. Земля не центр Вселенной, а на небе нет неподвижных фиксированных точек и любая часть мира движется.
Для Кузанца характерна попытка математизации философских проблем и их решений. Вот образец его раздумий.
Когда устанавливается истина о вещах, неопределённое сравнивается с определённым, неизвестное – с известным. Не то, когда исследуется бесконечное. Как таковое, оно непредставимо в какой бы то ни было пропорции и потому остаётся для нас неизвестным. Сознание такой структурной диспропорции между умом человеческим (конечным) и бесконечностью и есть, по Кузанскому, «учёное незнание». Однако в непознанном сказывается изначально известное. Так, отдельное свидетельствует о предсуществовании целого, а разнообразие – о лежащем в его основе единстве, давая понять, каким должно быть настоящее знание.
Данное противоречие подобно отношению многоугольника к кругу. «Будучи вписан в круг, он тем ему подобнее, чем больше углов имеет, он никогда не станет равен кругу, если не разрешится в тождество с ним». Т.о. максимальное различие вещей совпадает с их минимальным различием (отсутствием такового), или, другими словами, в бесконечности имеет место совпадение противоположностей. На этом пути конечные вещи могут выступать не столько как антитеза бесконечности, но и вступать с ней в некоторое символическое отношение, содержащее в себе аллюзию (аллюзия – шутка, намёк) бесконечности.
Следовательно, и в Боге, поскольку он бесконечен, все различия, которые в тварном мире противоположны между собой, совпадают. Бог есть свёртывание противоположностей и их совпадение.
Н. Кузанский преодолел, таким образом, закон здравого смысла, закон, или принцип непротиворечия («Неверно, что и А и не А одновременно»). В интуиции интеллект схватывает принцип совпадения противоположностей, недоступный ни чувственному познанию, ни рациональному дискурсу. Так и в человеке, как высшем единстве мира, есть единство природного и божественного, материального и духовного.
В 1462 году Козимо Медичи Старший дарит Марсилио Фичино (1433-1499) виллу Кареджи, чтобы тот на досуге и в спокойствии мог посвятить себя изучению и переводам Платона. Эта дата – дата рождения новой «платоновской академии». Интересно отметить, что Медичи заплатил самую высокую цену за «Герметический корпус», привезённый из Константинополя византийским философом Плифоном. Эту рукопись герцог спешно приказал перевести. Честь выполнить этот труд была столь велика, что Марсилио Фичино, по преданию, отложил свой перевод Полного собрания творений Платона и приступил к работу над переводом «Корпуса» Гермеса Трисмегиста. Помимо этого Фичино перевёл многие из классических трудов по оккультизму эпохи Возрождения, такие, как «Орфика» (сборник гимнов в честь языческих богов) и «Де триппика вита» («О тройственной жизни») (трактат об астральной магии и талисманах).
Его обоснование «первенства» и «достоинства» человека совершает решительный поворот в истории гуманистической мысли эпохи Возрождение. В своей концепции души как «копула мунди» (связь мира) Фичино в духе неоплатонизма различает душу мира, душу небесных сфер и душу живых тварей. Но его интерес обращён более всего к душе мыслящего человека. Она – высшее чудо природы. Другие вещи под Богом, - каждая в себе, - суть отдельные предметы. Будучи посредницей всех вещей, она имеет способности всех вещей. И если это так, она проникает во все вещи. Она – центр природы, сцепление мира, лицо всего, узел и связь мира. Он переосмысливает «платоническую любовь» как воссоединение в Боге человека эмпирического и метаэмпирического. Теория «платонической любви» находит почву в «новом сладостном стиле» литературы и поэзии эпохи, широко распространяясь в Италии и во Франции.
Важнейшей декларацией эпохи стала «Речь о достоинстве человека» Джованни Пико делла Мирандолы (1463-1494). Одарённейший эзотерик, «христианский каббалист», эрудит, близкий Марсилио Фичино, Мирандола утверждал, что есть особая наука – эзотерическая доктрина, связующая все представления о мире. «Ни одна наука не в состоянии доказать Божественность Иисуса Христа лучше, чем магия и каббала», - утверждал он.
В «Речи о достоинстве человека» Мирандола утверждал, что Моисей, Орфей, Зороастр, Пифагор, Иисус, Магомет и другие великие духовные учителя издревле провозглашали одно и то же учение, расходившееся лишь в отдельных деталях. Отметим, что доктрина этого «манифеста» представлена в форме мудрости, обретённой на Востоке: «Великое чудо – человек» (слова, восходящие к Гермесу).
Но почему человек являет собой большое чудо? Все творения онтологически определены по сущности быть тем, что они есть, а не иным. Человек же, напротив, единственный из творений, помещён на границе двух миров, свойства которого не предрешены, но заданы таким образом, что он сам лепит свой образ согласно заранее выбранной форме. Человек способен быть творцом самого себя. В нём есть семена любой жизни и в зависимости этих семян, которые будут прорастать, человек станет либо растением, либо мыслящим растением, либо ангелом. А если он не будет доволен всем этим, то он в своих глубинах явит дух, сотворённый по образу и подобию Божьему.
Надо отметить, что и вся алхимическая традиция эпохи была направлена на сверхидею трансмутации в духовном, а по мнению многих, и в физическом плане. Посредством Великого Труда возможно Великое творение. Так, условно – метафорически, назывались цели усилий алхимиков – приобретение и трансформация человеческой природы, благодаря чему адепт становится «Богом» и обретает способность воздействовать на весь макрокосм. Великое Творение – это взрывной переход потенциала в реализацию, при котором мистические образы приобретают конкретную материальную форму. Как говорят алхимики, «что вверху, то и внизу». Этот процесс преображает дух в материю, обеспечивая трансмутацию одного вида материй в любой другой. Благодаря чему человек становится Богом, а ртуть – «философским» золотом (Никола Фламель, согласно легенде, реально осуществил последнее, став несметно богат).
Ярким последователем Аристотеля был Пьетро Помпонацци (1462-1525). В своём трактате «О бессмертии души», за которым стоит работа Аристотеля «О душе», Помпонацци утверждал, что у души нет никакой возможности действовать отдельно от тела человека. Этот тезис вызвал множество жёстких протестов. Ведь догмат о бессмертии фундаментален и для платонизма, и для всего христианства. Хотя автор хотел лишь сказать, в духе концепции «двойной истины», что это предположение веры, в то время как другие аргументы здесь не подходят. А добродетель (арете), т.е. нравственная жизнь, больше сочетается с тезисом о «смертности», чем с тезисом о «бессмертии» души. Ведь тот, кто хорош лишь ради награды, оскверняет своим рабством чистоту добродетели.
Вообще, в эпоху Помпонацци опыт начинает превалировать над авторитетом, пусть и Аристотеля. Так, комментируя «Метеорологию» Аристотеля относительно земли, не пригодной для обитания в зоне тропиков, Помпонацци опроверг Философа письмом друга, который пересёк зону тропиков и нашёл её населённой. «Нужно доверять чувствам». Доказывает опыт, а не Аристотель.
Отметим и виднейшего представителя северного Возрождения, учёного, писателя и богослова Эразма Роттердамского (1469-1536).
В основе его мировоззрения – «возрождение» идей и идеалов раннего христианства, «возврат к истокам» во всех областях жизни. Избегая любых догматических дискуссий, Эразм толковал Писания в историческом и нравственно-аллегорическом смысле. Применение методов гуманистической филологии позволило ему осуществить первопечатное издание Нового завета (1517) с обширными комментариями и новым латинским переводом. Оно не только стало важнейшим шагом на пути к Реформации, но и положило начало научной критике текста Нового завета.
Эразм не принял Реформацию, отпугнутый фанатичностью Лютера с его догматом о несвободе человеческой воли, однако критику пороков католической иерархии не прекращал до самой смерти. В своей шутливой декламации «Похвала глупости» Эразм развил два тезиса, важнейшие для его мироощущения: парадоксальная двойственность всех явлений бытия и пагубность любого эксцесса, одержимости, интеллектуальной ослеплённости.
Как глава «христианского гуманизма» (наряду с Т. Мором, Г. Бюде и др.) Эразм пытался синтезировать культурные традиции античности и раннего христианства, отстаивал идеалы свободы и ясности духа, миролюбия, воздержанности, здравого смысла, образованности и простоты.
Ренессанс как апофеоз искусства, порождает культ художника-автора, творца. Труд уже не рассматривается как искупление за грехи или лишь занятие для рабов. Ренессанская творческая деятельность обретает своего рода сакральный характер. С её помощью человек не просто удовлетворяет свои частные, мирские нужды: он создаёт новый мир, создаёт красоту, творит самое высокое, что есть в этом мире – самого себя. Размывается грань между наукой (как постижением бытия), практически-технической деятельностью (которую называли «искусством») и художественной фантазией. Теперь инженер и художник – это не просто «искусник», «техник», каким он был для античности и Средних веков: теперь он – творец, он подражает не просто созданиям Бога, но самому божественному творчеству.