Лирика Лермонтова

ЛИРИКА М.Ю. ЛЕРМОНТОВА.

Лирика - важнейшая часть наследия Лермонтова, в центре ее – художественный образ лирического героя, близкий самому поэту, и в то же время отразивший общественные настроения 30-х годов. Лирика Лермонтова развивалась в русле ведущего направления 30-х годов – философского романтизма.

Лирика Лермонтова носит трагический характер, признание безграничных прав личности и утрата веры в осуществимость идеала определили чувство исторической несвоевременности у лирического героя, масштаб отрицания и сомнения, в то же время у лирического героя есть высокое понимание своей личной, поэтической и гражданской миссии, личность берется у Лермонтова самостоятельно, единолично решать коренные вопросы нравственного, социального устроения мира. Потому лирика Лермонтова

-носит противоречивый характер, невозможно судить о лирическом герое в целом по 1-2 стихотворениям,

-это лирика не ответов, а вопросов, она имеет философский, аналитический характер.

Основные мотивы лирики.

Мотив – характерные для поэта лирические темы или комплекс чувств и переживаний, константные черты лирического образа. Мотив часто связан с ключевым словообразом, закрепленным самим поэтом. Творчество Лермонтова представляет органическое единство, мотивы его лирики взаимосвязаны, переплетены друг с другом. Мотивы его лирики носят философский характер, т.к. вообще поэты-романтики склонны возводить свои впечатления от действительности к универсальным философским понятиям, символическим образам. Лермонтов был в своей лирике сосредоточен на немногих владеющих его сознанием темах и образах, с устойчивыми философско-психологическими константами.

Лирический герой Лермонтова видит мир в борьбе противоположных начал, мир для него – борьба добра и зла, земли и неба. Во многих романтических произведениях есть это противоречие – см. Жуковский, но у Лермонтова более сложное, иное понимание этих понятий. Земное для него – это и радость, полнота жизни, и творчество, и в то же время неправда человеческих отношений. Небо – это нравственный идеал, нетленные ценности, и в то же время небо холодно к человеку, пустыня с космическим холодом, обитатель неба страдает от бездомности, как Демон. Потому ни небо, ни земля не дают радости душе по отдельности. Это взаимодополняющая гармоническая пара: «И счастье я могу постигнуть на земле, и в небесах я вижу бога» («Когда волнуется желтеющая нива»). В идеале возникает «Мировой пейзаж», небесно-земной дом, в котором внизу располагаются цветущие сады, долины, воды, отражающие небо, далее - горы, престолы вечные природы, потом – воздушный океан, открытый в беспредельность звезд, еще выше – земные светила. А надо всем – край вечного успокоения душ. В этой картине мира есть свой символический смысл: земля для Лермонтова - жемчужина творенья, она прекрасна, т.к. является подступом к небу. Лермонтовский герой чувствует свою неприкаянность в этом единстве земного и небесного, у него нет своего места во вселенной, всякий раз то, о чем он мечтает, оказывается противоположным тому, на что он обречен, т.е. он отпал и от неба с его идеалом, и от земли с ее естественным началом. Герой то бежит от земного к небесному, то, устрашившись холода неба, снова к земному.

Личность мыслится Л. как микрокосм, т.е. тоже раздираема противоречиями.

У его лирического героя 3 основных психологических состояния.

Первое – мятежность, она прославляется им как таковая. Парус ни от чего не бежит, ни к чему не стремится, он находится в вечном состоянии противостояния миру.

Это происходит оттого, что одним из центральных мотивов лирики является мотивы свободы и воли. Это основа человеческого существования, мерило всего сущего. В вольнолюбивой лирике Лермонтова есть традиции гражданского декабризма, есть стихотворения, обращенные к воспоминаниям о новгородской вольнице, есть обращение к политической свободе. Но свобода для него – более широкое понятие. В его лирике главное - тревожный порыв к бесконечному, к простору, к «буре». Носителем свободы является одинокая и грандиозная в своих притязаниях личность, постоянно готовая к жертве и борьбе ради достижения внутренней и внешней свободы. Поэзия Лермонтова - с небом гордая вражда, герои готовы скорее разрушить себя и мир, чем подделываться под то, что отвергает их свободная и гордая мысль. Люди судьбы, они борются с судьбой и гордо падают под ее ударами, писал Белинский.

В позднем творчестве обнаруживается несовместимость свободы с современным состоянием общества. Свобода – внутреннее состояние человека, возвышенного духом, в т.ч. поэта, но столкновение с обществом ведет для него к катастрофе («Смерть поэта»), общество пронизано рабством социальным и духовным («Дума»). Но чем больше унижена свобода, тем энергичнее выражена жажда воли, – для Мцыри миг свободы равен целой жизни.

В последние годы мотив свободы переосмысляется у Л. в связи с критикой индивидуализма - Демон готов отказаться от свободы ради земного счастья, свобода возможна лишь в каком-то утопическом пространстве, а на земле надо научиться жить среди людей. Личная свобода Печорина приводит его же к поражению, он не знает, что с ней делать.

Этическая система Л. строится на том, что такой герой должен быть способен на действие, на подвиг. «Жизнь скучна, когда боренья нет», - т.е. действие – основа человеческого существования. Стимулом действия является чувство, мысль, страсть, действие полностью поглощает героя, оно совершается всем напряжением душевных сил, максималистичен и его результат – «Я каждый день Бессмертным сделать бы желал…»

Другой полюс настроений лирического героя - одиночество, ни у кого из русских поэтов этот мотив не вырастал до такого всеобъемлющего уровня. Это не просто ром. мотив, это мотив абсолютный, полное неприятие коренных основ миропорядка. Герой одинок среди людей, которые преследуют его своей жестокостью, злобой, клеветой, не способны понять его высших стремлений и потому враждебны ему. Ему нет места среди бесчувственной толпы. Он одинок в своей отчизне, стране рабов и господ, одинок в целом мире, который неизменно кажется ему пустыней.

Это всеобъемлющее одиночество проявляет себя даже в таких интимных чувствах, как любовь, дружба, родство. Герой мечтает о союзе душ, о любви, но его заранее останавливает кратковременность, обреченность чувств, это необходимость и одновременно страдание, и в результате – горькая благодарность творцу за отраву поцелуя, клевету друзей, «за жар души, растраченный в пустыне, за все, чем я обманут в жизни был». Потому в лирике Л. нет самостоятельной лирики любви, дружбы, эти мотивы всегда оказываются частью более широких философских рассуждений.

В результате герой не желает идти на компромисс с этим миром, ни в чем не останавливается в своем противостоянии, вплоть до противоборства на равных с богом – «с небом гордая вражда». Одиночество для героя является одновременно наградой за исключительность, и проклятием, обрекающим его на изгнанничество, его уникальное «я» стремится к одиночеству и мучается им, мечтает о неполной и короткой земной радости. От космической бесприютности страдал Демон, о душе родной мечтал Мцыри. Мир часто обманывает героя, обман – постоянный источник его страданий, он обманут жизнью сразу, навсегда и бесповоротно, его обманывают свет, возлюбленная, друг.

Поэтическими символами одиночества являются сосна на голой вершине, оторванный бурей листок, одинокий утес, узник.

В позднем творчестве Л. одиночество уже ничего не обещает герою. Оно может быть скучным (Печорин), становится еще более трагичным («Смерть поэта», «Пророк»), возникает стремление вырваться из этого трагического круга.

Отсюда мотивы странничества и изгнанничества. Герой бесприютен в мире дискредитировавших себя ценностей – странниками становятся тучки, оторванный дубовый листок, мятежный парус, возникает мотив пути с четой белеющих берез на перекрестке, одиноким монастырем в скалах и т.п. Герой словно всегда в дороге, он постоянный странник во вселенной – «Мой дом везде, где есть небесный свод» (Демон, Печорин), гордый скиталец - одновременно и жертва злой судьбы, и избранник, т.к. воспринимает выбранный путь как бесценный дар. Свободу он и на что не променяет. Не случайно герой стремится сравняться с изгнанником Байроном не только в таланте, но и в героической изгнаннической судьбе. Изгнанничество начинается с неприятия толпой, но вырастает до вселенского изгнанничества, до духовной неприкаянности. Так, Демон – это дух изгнания, которому нет места ни на земле, ни на небе, и он обречен вести вечную борьбу без торжества и примиренья.

Часто в его поэзии возникает образ гонителей – ничтожные коварные люди, пошлый свет, безличьем стянутые маски, часто это конкретный социальный образ («Прощай, немытая Россия»).

Но лермонтовский герой часть обнаруживает противоречие между желаемым и тем, что получилось, герой напряженно ищет контакта с миром, но наталкивается на обман или непонимание. Ответом становится месть миру, бунт против всего мироустройства, против судьбы и бога. Герой может мстить за поруганную честь, за отчизну, за людские страдания, но главное, за весь мир. И тогда он мстит не конкретному обидчику, а всему миру, он хочет торжествовать над миром, который их оскорбил, при этом страдает от разрушения и душа самого демонического героя.

Антитезой мщению становится трагическое бездействие, уход в себя. При утрате великой цели, при невозможности обрести контакт с миром герой замыкается в своем одиночестве, бездействие стимулирует работу холодного рассудка, противопоставленного жару чувств, желаний, деятельному гению. Рассудок ослабляет волю, исчезает жажда бытия, возможность борьбы, желаний. Ярче всего это состояние воплотилось в «И скучно, грустно». Обретение подлинной свободы оказывается трагичным, т.к. это в то же время полная отгороженность от людей, невозможность жить с миром и в мире, герой ставится изгнанником, всякое соприкосновение с миром людей приводит к тому, что он привносит в него еще большее зло, а в результате – бунт против мира, судьбы и творца. Удел рефлектирующего героя – смерть, не оставляющая следа («И к гробу мы спешим без счастия и славы…»), полная неподвижность.

Идеал Л. связан с обретением гармонии, т.е. с тем. Что практически невозможно для героя, раздираемого дисгармонией. Выход из бесперспективного индивидуального бунта для него возможен как выход в созерцание, в состояние деятельного покоя, свободного присутствия в жизни без участия в ее волнениях – «Выхожу один я на дорогу». Вообще покой притягивает лирического героя, в то же время неприемлем как форма существования, это утрата своего «Я», дающая в то же время недостижимую гармонию. Мотив покоя усиливается в позднем творчестве, когда покой становится избавлением от странничества, это не прекращение жизни, а то, что может дать ощущение полноты бытия, покой, сон, смерть - не отказ от жизни, а ее особое приятия.

Еще один выход – подвиг, имеющий надличностный смысл, т.е. национально-освободительная, социальная борьба, родовое возмездие, когда герой отрекается от себя, воинский подвиг. Трагедия современного поколения в том, что у него нет высших целей, нет способности к жертве, к подвигу, который является высшим напряжением всех сил, оно сконцентрировано на эгоистических целях. Личная отвага - еще не все. И способный к отважному поступку Печорин не способен к подвигу. Современным людям в этом смысле противопоставлены герои прошлого («Бородино»).

В позднем творчестве Лермонтова возникает стремление вырваться из трагического круга одиночества, и его уже не смущает проза обыденной жизни, соизмеримость жизни лирического героя и жизней обычных людей, возникает тяготение к народным ценностям, но одиночество оказывается не преодоленным – сохранить свое личное я можно лишь ценой вынужденного разрыва с людьми.

Понятия «патриотизм», «народность» часто кажутся скучны, вызывают уныние. Между тем, по определению А. Блока, это «огненные общие места», выявляющие суть писателя, основания его мировоззрения. Мы часто применяем эти понятия к писателям «без разбору», подменяя неповторимую индивидуальность писателя. Неповторимо раскрывается эта тема у Лермонтова. Она важна для таких стихотворений, как «Жалобы турка», «Песнь барда», «Два великана», «Прощай, немытая Россия…», «Поле Бородина», «Бородино», но особенно концентрировано выразилась в «Родине». Своеобразие образа родины и отношения к ней определялось у Л. постепенно. В стихотворениях до 1837 года мы чувствуем долермонтовские традиции (декабристские в «Жалобах турка» или пушкинские в «Опять народные витии», одические в «Поле Бородина»). Родина для Лермонтова – это родной уголок земли, это идеальная духовая отчизна, где нет обмана, это мир предков, детства – мир гармонии. В то же время, Россия – это страда господ и рабов, где трагически незащищен человек. Но позже Л. находит свой личный подход к теме, создавая образ народной России, что было новым для лирики его времени.

Стихотворение «Родина» написано от первого лица, от лица лирического героя – это герой интеллектуальный, мыслитель, живущий большими мыслями о России. Это уже не романтический поэт, неведомый избранник, носитель мировой скорби. Он путешествует по России проселочными дорогами в простонародной телеге, в нем нет роковой исключительности, мрачной обреченности. Тень грусти в стихотворении вполне сочетается с его жизнеутверждающим и светлым тоном. Романтическое противопоставление поэта и толпы, уже утратило для Л. свое значение и сменяется сочувственным отношением к простым людям, к крестьянам. Здесь утверждается мощь русской природы, величие ее пространств, и теплота живого соприкосновения с ней – ее березы, дымок спаленной жнивы, цельность и гармония народного бытия, простая органическая жизнь

Стихотворение строится как анализ своих чувств, лирика Л. вообще носит аналитический характер, и чувство Родины анализируется им, возникает перед ним как проблема, которую нужно рассмотреть и разрешить. Он размышляет о том, что такое патриотизм. Герцен писал, что дворянам родину заменяло государство, «они трудились ради его могущества, его славы, попирая естественную основу, на которой покоилось все здание». Такая позиция, пренебрегающая национальным единством (дворяне – народ) в литературе того времени была преобладающей. Взгляд Л. во многом близок герценовскому, он последовательно отрицает чуждые ему формы патриотизма – великодержавный патриотизм, равнодушно говорит о преданьях старины, славе, купленной кровью – что было предметом особого внимания славянофилов (по предположению Б. Эйхенбаума, «Родина» - полемический ответ «Отчизне» А. Хомякова 1839 г.). Л. не отрицает значимость военной славы России, заветных преданий страны, но в новом его мироощущении все это не столь важно

Но Л. выдвигает и то, что он любит, причем он пытается сформулировать, что же это – отвергаемое уже рационально выверено и ясно ему, а любимое еще только угадывается. Это любимое – нечто настолько необычное для того времени, что поэт в небольшом стихотворении 4 раза оговорил эту необычность: Люблю отчизну я, но странную любовью, Не победит ее рассудок мой, Но я люблю – за что, не знаю сам, с отрадой, многим незнакомой. И далее Л. уже не рационально, а в образах обнаруживает сущность этой любви к России народной, крестьянской, к мощи и простору русской природы, к русской земле, возделанной трудом крестьянина.

Сложная полнота чувства проявляет себя в композиции стихотворения. Родина является в нем как колоссальное единство, как обобщение, к которому герой направляет свои мысли и чувства, герой вписан в образ родной земли, он едет по проселочной дороге с мыслью о ночлеге, засматривается на желтые нивы, на крытые соломой избы, долго и сочувственно всматривается в картину народного веселья.

Стихотворение напоминает опрокинутую пирамиду, сначала – ее основание, идеологические суждения о родине, затем изображение русской природы – пласт еще широкий, но уже обращенный к конкретным проявлениям образа, а затем смысловые объемы сокращаются, и стихотворение сужается к образам мужиков. На смену обобщениям приходят частные стороны пейзажа, спаленная жнива, в степи ночующий обоз, полное гумно. Здесь начинается крупный план, этот малый мир обступает героя, становятся вещественным, осязаемым.

Герой в этом стихотворении – и философ, и путешественник, и созерцатель природы, и этнограф, и лирик. Лирический герой, открывая для себя крестьянскую России, тем не менее испытывает внутреннюю неразрешимую драму. Понимая, что в простой жизни мужиков – идеал гармонии, народного единения, он в состоянии лишь наблюдать за ней и восхищаться ею, но не в состоянии стать частью этой жизни. Более того, ему нужна эта народная жизнь, народ же может прожить и без него (ср. поиски Андрея Болконского, Чайковского и пр.). Герой не сливается с этой народной крестьянской Россией, он стоит у черты, у которой стояли многие русские интеллигенты – вплоть до начала ХХ века, до Блока, но главное – найти опору в народном мироощущении, в народной нравственности.

Тематическое развитие стихотворения от широкого к узкому, но не менее важному, подкрепляется языком и метром стихотворения. В первой строфе преобладают слова отвлеченные, обобщающие (отчизна, рассудок, слава, доверие), во второй – слова, обозначающие явления большого масштаба (степи, леса, реки), в третьей строфе слова обозначают частные детали общей картины и даются в единственном числе (обоз, нива, чета берез, гумно). Вслед за задумчивыми, плавными строками 6 и 5-стопного ямба появляется 4-х стопный ямб, близкий к обыденной разговорной речи.

Лирика Л. четко делится на два периода – ранняя, до 1837 года, до «Смерти поэта», и зрелая - 1837-1841. В ранней лирике единственным и непререкаемым критерием оценки действительности была индивидуальная точка зрения, в зрелой лирике возникает большая социально-психологическая конкретность, появляются образы других людей, личная точка зрения корректируется позицией других людей, действительностью. По- прежнему герой противостоит миру, но теперь он пытается найти в этом то, что можно принять. Так возникает в лирике крестьянская, народная Россия, осознается неспособность героя-индивидуалиста на подвиг, этот герой вообще переосмысляется, буря страстей теперь явлена не открыто, а скрыта за внешней сдержанностью.

Эволюция лирического героя видна на примере нескольких стихотворений. Мужественная мысль поэта звучит в «Думе» 1838. Белинский писал, что это вопль, стон человека, для которого отсутствие внутренней жизни есть зло, в тысячу раз ужаснее физической смерти. Это размышление о трагедии целого поколения, у которого нет настоящего, грядущее пусто и темно. Мысль о бездействии и напрасно прожитой жизни расширяется и конкретизируется. Это и равнодушие у добру и злу, позорное малодушие перед опасностью, бесплодие ума, душевный холод, насмешливый скептицизм. Безжалостны и бескомпромиссны его обвинения. Напряженному эмоциональному тону соответствуют выбранные художественные средства, например, сравнения: И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели, оценочные эпитеты: презренные рабы, постыдно равнодушны, антитезы - и ненавидим мы, и любим мы случайно. Но это не бесстрастное перечисление пороков, это не только обвинение и сатира, но и трагическая боль, это утверждение через беспощадность суда высоких идеалов, жажды деятельности и борьбы.

«Выхожу один я на дорогу».

Стихотворение построено как созерцательное лирическое размышление, как речь поэт, обращенная к самому себе, при этом мысль поэта развивается не ассоциативно, а стройно и последовательно. В стихотворении соединяются два начала: музыкальность (лиризм, напевность, не случайно существует много музыкальных переложений этого стихотворения) и интеллектуализм (он сказывается в закономерности переходов от переживания к переживанию, в логике вопросов и ответов). Но логика стихотворения – это поэтическая логика, основанная не на умозаключениях, а на эстетически организованном движении образов и переживаний.

1 строфа. Стихотворение начинается кратким, но важным сигналом одиночества, причем одиночество лирического героя сопоставлено с огромностью, величием и красотой мира. В лермонтовском описании нет описания в полном смысле этого слова, он называет общие признаки ночи - тишина, звезды, сон земли, есть лишь несколько деталей, которые конкретизируют этот образ и приближают читателю: кремнистый путь, блестящий в тумане, голубое сиянье, окружающее землю. Величие ночи священно, она внемлет Богу. В эпоху Лермонтова слово «пустыня» - это не географическое понятие, но необитаемое обширное место, простор. У Лермонтова это слово приобретает и дополнительные метафорические смыслы: это одиночество, но такое, которое возникает у человека наедине с миром вообще как библейским творением. Не случайно звезда с звездою говорит - Вселенная огромна, одушевлена.

2 строфа. 5 и 6 строки развивают философский смысл 1 строфы. Особенно важно здесь слово «чудно», в котором сохраняется связь со словом «чудо» (особенно рядом со словом «торжественно») Поэтому образ лермонтовского неба становится еще шире: оно видится не только звездным и торжественным, но и полным таинственных и непостижимых чудес.

Но на 6 стихе тема природы резко и внезапно останавливается – следует многоточие. Здесь врывается второй голос, заполняющий вторую часть стихотворения. Этот голос, полный тревоги и горечи, противопоставлен первому: Что же мне так больно и так трудно? Столкновение двух голосов составляет исходную идейную ситуацию стихотворения: красота и правда, сквозящая в природе, противопоставлена горестному неустройству человеческой жизни. Сформулированный здесь конфликт имеет огромную предысторию в мировой литературе и в творчестве самого Лермонтова. Романтикам, не принимавшим наш земной и пошлый мир, природа казалась идеалом гармоням, ассоциировалась с мечтой о свободе, естественным состоянием человека. Лермонтова природа восхищала и притягивала, но вместе с тем он мучительно ощущал свою оторванность от нее. Страдающий и бунтующий поэт и его герои не могли преодолеть границы, которая отделяла их от природы – прекрасной, но лишенной человеческих страстей и волнений. В стихотворении «Небо и звезды» 1831 года он писал: «А там вдали грядой нестройной,\ Но вечно гордой и спокойной, \Тянулись горы – и Казбек \Сверкал главой остроконечной. \И с грустью тайной и сердечной \Я думал: жалкий человек. \Чего он хочет! небо ясно, \Под небом места много всем, \Но беспрестанно и напрасно \Один враждует он – зачем?»

Но, признавая этот непроходимый рубеж, разделяющий природу и человека, Лермонтов не переставал мечтать о духовном преодолении этого рубежа. Когда ему казалось, что мечта о слиянии его с природой осуществлена, он испытывал чувство покоя и умиротворения («Когда волнуется желтеющая нива») Но такие моменты редки и были лишь передышками на пути трагического и мятежного поэта.

В лирическом монологе «Выхожу один я на дорогу» мотив разочарования о противопоставленности двух начал еще резче и драматичнее, чем всегда. Его лирический герой не испытывает просветляющей душу гармонии. Внутреннее противоречие не снимается величием ночи, гармонического начала в душе нет, а есть лишь мечта и утопия некоего воображаемого блаженного сна, живой смерти.

Третья тематическая часть стихотворения, занимающая половину текста, является рассказом об этой мечте, ее утверждением, почти заклинанием. Лермонтовский протест против мира превращается в романтически-универсальное избавление, в фантастическую грезу о блаженном состоянии полужизни – полусна полусмерти (к такой нирване призывала измученного Мцыри примечтавшаяся ему рыбка).

Возникает кольцевая композиция: вначале говорится о высоком космическом сне, в который погружена земля, в конце лирический герой мечтает приобщиться к этому сну мира – стихотворение сцеплено и окружено снами. Мечта наполнена огромным содержанием. Она несет мысли о свободе, покое, забвении, отдыхе, о блаженстве бытия, который снимет антагонизм человека и природы. В мечте соединяется счастье непосредственного ощущения жизни, вечности. Этот неосуществимый в злом мире союз освещается еще одним важным началом – любовью. Неясно, какая это любовь – к женщине, людям, миру. Вероятно, это любовь как чувство мировой связи (это романтическое понимание эроса).

Но мечта остается мечтой и иллюзией, в сознании автора конфликт остается – как остается в стихотворении до самого конца печаль.

Содержание стихотворения выявляется и ритмом. Стихотворение написано 5-стопным хореем (редкий размер). Но хорей «деформирован» - выпадение ударения на 1 слоге, что придает началу строк анапестический характер; цезурой после 3 слога. Стихотворение тяготеет к тоническому стиху с 3 ударениями. Все это создает напевность, созерцательность, затаенную страстность.

Напевность стихотворения передается также традиционно песенными подхватами, повторами слов и смыслов (дорога-путь, жду ль чего – уж не жду, я ищу – я б хотел).

Интонация стихотворения строятся как смена интонаций: торжественно-спокойных (но щемящих) – потом боль выходит наружу, превращаясь в драматически-напряженный шепот – после вопросов 2 строфы возникает вильная интонационная пауза, это момент сосредоточенности и раздумья после горького вопроса, в 3 строфе появляются интонации страстные, из глубины отрицания рождается жизненный импульс, интонация становится восходящей, сокращается число пауз, тормозящих стих, лирический порыв развивается, подымается до апогея и, как музыкальная мелодия, медленно гаснет в последнем стихе (образ дуба менее значим, чем любовь, что ведет к снижению интонации). Тема грусти сменяется прославлением вечной жизни и полноты человеческого бытия. Это то, что придает традиционному лермонтовскому мятежу и протесту положительный смысл, цель, это мысль о высоких возможностях жизни.