ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА КАК НАУКА

1. Предмет теории государства и права, 2. Метод теории государства и права. 3. Структура теории государства и права. 4. Место теории государства и права в системе общественных и юридических наук.

1. Теория государства и права — наука, изучающая государство и право в их историческом развитии, взаимосвязи, социальной, экономической и политической обусловленности. Но сказать только это — значит по существу почти то же, что повторить название самой науки. К содержательному определению ее предмета подобная словестная операция не приближает ни на шаг.

Исходным для установления предмета, изучаемого любой наукой, является признание его объективности. Факт объективного существования государства и права очевиден. Оба они — моменты мира, и законы их возникновения и развития выступают как проявления всеобщих законов развития вселенной. Государство и право — моменты общества, и законы их возникновения и развития выступают как проявление законов общественного развития. Наконец, эти феномены — относительно самостоятельные социальные явления, принадлежащие юридической действительности, и как таковые обладают правовыми свойствами, собственными частными закономерностями формирования и эволюции. Сказаннное позволяет утверждать, что предметом науки, к изучению которой мы приступаем, являются объективные свойства государства и права, отличающие их от всех других общественных явлений (т. е. их качества), а также закономерности их

6

возникновения, функционирования и развития как относительно самостоятельных общественных институтов.

Необходимо добавить, что названные закономерности по своему характеру могут быть общими, распространяющимися на все разновидности государства и права, или частными, относящимися лишь к их отдельным историческим типам.

Само собой разумеется, что и сам предмет науки историчен. Он изменяется по мере вовлечения в сферу познания все новых и новых свойств и явлений государственной и правовой действительности и исключения из нее всего того, что оказывается иллюзиями, ошибками и заблуждениями. Не случайно науковеды определяют предмет как выделенную часть объекта изучения: выделить, т. е. вовлечь в исследование, можно только то, что поддается теоретическому анализу исторически данными средствами познания.

2. Теория государства и права изучает свой предмет при помощи методов, которые сформировались в ходе его исторического познания. Каждый этап истории общества — ступень развития государства и права и одновременно ступень их постижения, так что в целом они образуют единый процесс духовного освоения юридической действительности. Все последующие этапы включают в себя предыдущие, "снимая" их, т.е. удерживая все то положительное, что было достигнуто ранее.

Первоначально методы познания не выделялись из процесса восприятия мира и общества философией как целостным представлением о вселенной и ее основных частях. Они выступали скорее в виде своеобразных моделей постановки проблем и образцов их решений, вытекающих из философской системы. В них можно увидеть прообраз того, что впоследствии получило в науковедении название парадигмы.

Из античности теория государства и права заимствовала целостный взгляд на мир, в котором общество и государство спиты воедино. Древнегреческий полис, например, есть одновременно и общество, и государство. Таким образом, господствующий сегодня подход к государству и праву как сторонам, моментам общества зародился еще в древности.

Из средневековья государственно-правовая мысль включила в арсенал своих методов исследования дедукцию — получение нового знания путем вывода из уже имеющегося

7

знания, заключенного в исходных посылках. Подобно тому как во времена Фомы Аквинского роль такого рода исходных посылок играли Библия и религиозная догматика в целом, в период господства административной системы в советском правоведении аналогичную функцию выполнял возведенный в догму марксизм-ленинизм. Полезность дедукции обусловлена тем, что при ее помощи из смежных областей знания могут быть получены такие выводы, которые либо непосредственно включаются в юридическую теорию, либо используются для обоснования или опроверждения гипотез, выдвигаемых теоретиками государства и права. Гипотезы таким образом верифицируются, т.е проверяются "на истинность ", после чего либо отбрасываются как ложные, либо входят в систему правоведения в качестве истин.

Новое время отвергло средневековые религиозные авторитеты. В эпоху Возрождения выяснилось, что исходным началом общественной жизни является не потусторонняя высшая сила, а сам человек. Постигая мир, он сталкивается с объектом изучения непосредственно, без помощи каких бы то ни было сверхъестественных сил. Человеческие чувства, позволяющие воспринимать окружающий мир, — вот в конечном счете единственный источник знания. При таких условиях наблюдение и описание (дескриптивный метод, как говорят науковеды) закономерно заняли место дедукции знания из религиозных и иных догм. Но описание предполагает выявление различий описываемых вещей, свойств и отношений, т.е. их качеств (качественный анализ), и систематизацию изучаемых предметов — их группировку по классам (классификация государственно-правовых явлений). Здесь берет начало и метод сравнительного правоведения.

Поскольку изучаемое явление имеет не только качественные, но и количественные характеристики, качественный анализ дополняется анализом количественным. "Изучено то, что измерено", — вот формула, рожденная естествознанием в XIX столетии и перенесенная на государственно-правовые феномены (определение размеров государства; определение степени поддержки власти со стороны населения; установление меры общественного вреда, причиненного правонарушителем; статистический анализ правонарушаемости и т.д.).

Качественный и количественный анализ предполагает

8

изучение государства и права как данного, как объекта. Считая опыт единственным источником нового знания, выросший на этой основе позитивизм сосредоточил свои усилия на разработке методов обобщения (индукции) и логического анализа результатов опыта (О. Конт, Г. Спенсер в прошлом веке, Р. Карнап, Г. Шлик, О. фон Нейрат и другие — в XX веке). Он скорее готов был ответить на вопрос "как?", чем на вопрос "почему?". В юриспруденции этот подход проявился в направлении, ставящем превыше всего позитивное право, т.е. данное государством законодательство, его догму. Саморазвитие предмета изучения и его влияние на познание во внимание не принимались. Государственно-правовые феномены наблюдались и описывались, в них находились качественные особенности, они измерялись, и результаты исследований излагались изучающим субъектам в виде его монолога. Однако в конечном счете источником познания является именно объект с его законами саморазвития. Отношение познавающего субъекта к изучаемому обществу как к другому субъекту заставляет перейти к диалогу с ним [М. М. Бахтин, 13, 44].

Диалогическое мышление — характерная черта современного научного метода. Оно предполагает, что исследуемое явление в своем саморазвитии раскрывает качественные и количественные особенности, а в конечном счете — закономерности своего возникновения, эволюции и гибели. Отсюда — необходимость исторического подхода к исследованию.

Угол зрения в историческом анализе задан спецификой законов развития общества, которые могли проявиться только после выделения общества из природы. Это выделение (но не отделение и тем более не выход из-под влияния законов мирового космоса) произошло благодаря формированию ноосферы — искусственной среды обитания человека, создаваемой его трудовой деятельностью (В. И. Вернадский, А. Л. Чижевский) [18; 108а]. Рассматриваемая в свете ее значения для общества ноосфера отождествляется с культурой.

Понятие "культура" охватывает все материальные и духовные достижения общества. Им пользуются, когда необходимо выразить отличие собственно человеческой жизнедеятельности от биологических форм жизни. Применяя понятие "культура" для характеристики поведения людей, тем самым хотят подчеркнуть, что их поступки определяются

9

человеческими нормами, а не биологическими закономерностями. Культурная норма стала неотъемлемым признаком бытия человеческого коллектива. Этим определяется близость понятий "общества" и " культура". Первое выражает строение социального организма, второе — способ деятельности этого коллективного субъекта и его членов. Иными словами, понятие "общество" относится к структурной (морфологической), а понятие "культура" — к функциональной стороне социально организованного человечества [71, 64].

Поскольку общество — целостность, постольку образующие его элементы должны действовать согласованно. Формирующаяся культура как раз и дает средства организации и координации действий коллективных индивидов: естественно складывающиеся связи между людьми, которые образуют основу их совместной жизни, фиксируются и закрепляются культурой в виде стандартов, норм поведения. Механизмом, обеспечивающим такого рода организацию, является институционализация, т.е. выделение из практических отношений индивидов нормативного аспекта и превращение его в относительно самостоятельную систему нормативных ("типовых") связей и правил поведения людей. Как отмечают культурологи, "институционализадия отношений необходимым образом предполагает их формализацию и стандартизацию" [71, 68]. Важными признаками культурной нормы являются ее устойчивое, относительно длительное существование и способность передаваться от индивида к индивиду, от группы к группе, от поколения к поколению.

Внешним образом культура выступает в виде ценностей, верований, идеалов, стандартов, обычаев, символов, писаных норм и правил поведения. Она воплощается и в материальных предметах, созданных человеком (в средствах труда, архитектуре и т.д.).

По мере исторического развития культура постепенно дифференцируется. В ней выделяются религиозные, моральные, эстетические, юридические и иные нормативные системы. Однако и после того, как религия, нравственность, эстетика, право обрели относительную самостоятельность, эти институты не перестают быть элементами культуры. Они по-прежнему остаются ими, лишь приобретая, наряду с общекультурными, дополнительные, только им присущие

10

признаки. Религия, например, оценивает человеческие поступки с точки зрения исходящих от Бога догматов, нравственность — в свете принципов Добра и Зла, право характеризуется общеобязательностью и тем, что выполнение его требований обеспечивается возможностью государственного принуждения, и т.д.

Как видим, культура образует необходимую предпосылку и обязательную составляющую общества и всех его институтов, включая государство и право.

Ноосфера и культура как ее ипостась — в конечном счете продукт труда. Вот почему труд в его простейших элементах и составляет исходный пункт изучения всех общественных явлений (К. Маркс) [72, 23, 189]. Характер связи простых элементов труда — предмета труда (земли), орудий труда (индустрии) и работников — содержит в себе ключ к объяснению природы общественного строя. В их воспроизводстве участвует целостная система социальных институтов. Воспроизводство человека осуществляется семьей, школой, институтами культуры, включая науку как форму обобщения и передачи социального опыта. Воспроизводство вещественных элементов — институтами хозяйства, труда. Воспроизводство самого способа связи людей в общество — посредством институтов собственности, разделения труда, трансляции исторически определенного типа общественных отношений. Общие для всего социума дела (защита от внешнего врага, обеспечение соблюдения норм коллективного бытия, решение задач, которое может быть достигнуто только посредством организации коллективных усилий, в чем бы они ни выражались) осуществляется посредством организующей деятельности государства (объединение разрозненных сил требует власти) и права (для обеспечения меры свободы людей и порядка сложившихся общественных отношений необходимы общеобязательные правила поведения).

Освящает систему социальных институтов идеология, выступающая либо в религиозной, либо в политической форме, либо как единство религии и политики.

Все элементы системы взаимосвязаны и взаимообусловлены, и потому изучение общественных явлений возможно с разных точек зрения в зависимости от того, какие их связи делают предметом конкретного исследования. Если

11

существование или даже появление элемента структуры рассматривать в свете выполняемой им функции, то тем самым применяется структурно-функциональный анализ, много дающий для объяснения изучаемого предмета: возникновение функции и в самом деле "побуждает" формирование структурного элемента.

Расценивая тот или иной процесс или социальный институт как идеальный тип (модель), путем наложения его на реально существующие общественные феномены, этим идеальным типом обозначаемые, но с ним никогда полностью не совпадающие, можно выявить качественные особенности изучаемого явления, его связи с другими феноменами, обозначаемыми иными идеальными типами, и т.д. Макс Вебер, например, показал роль протестантской этики (одного идеального типа) в становлении и развитии капитализма (другого идеального типа) [17, 61-291].

В свою очередь, К. Маркс и особенно его последователи рассматривали общество прежде всего под углом зрения его экономических условий, полагая, "что правовые формы, как и формы государства не могут быть поняты...из самих себя.. .что.. .они коренятся в материальных жизненных отношениях, совокупность которых Гегель...называет "гражданским обществом", и что анатомию "гражданского общества" следует искать в политической экономии" [72, 13, 6]. Базис (экономический строй) определяет надстройку (идеологические отношения, государство, право) и характер всего общественного организма.

Нельзя отрицать роль экономических условия, но утверждение, будто базис определяет характер всего общества, — явное преувеличение. И не случайно даже во времена господства вульгарного материализма подчеркивалось, что это только кажется "правильным полагать базис в качестве фактора определяющего общество, а не наоборот... Базис определяет характер надстройки, будучи сам определен состоянием производительных сил. Но и производительные силы, и базис, и надстройка суть момента саморазвития общества как системы, определяющей собственные элементы всей интегрированной совокупностью своих составных частей" [94, 55-56]. Если это действительно так, то непременный предпосылкой любого социального, политического, юридического

12

и т.д. исследования являются сами исторически конкретные общественные целостности, типология которых задана спецификой общественных отношений, объединяющих людей в общество.

Истории известны два типа общественных связей — кровнородственный, характерный для первобытно-общинного строя (варварство), и вещный, обменный, характерный для эпохи цивилизации. Государство и право существуют лишь в цивилизованных обществах.

Первичными типами государства, возникшими вследствие разложения первобытно-общинного строя, являются деспотия, сложившаяся на Востоке, рабовладельческие государства, возникшие в Средиземноморском регионе, и феодальные государственные формы (Азия, Европа, в частности, Русь). Им на смену во всем мире приходит капитализм со своими государственными образованиями.

Вместе с тем любая общественная форма — итог предшествующего развития и, в свою очередь, база развития будущего. Люди, общество могут сделать лишь то, для чего сегодня имеются предпосылки и необходимые средства. Этим, в частности, определяется закономерный характер исторического процесса и, стало быть, возможность социальных прогнозов. Бели бы история представляла собой цепь одних только случайностей, то была бы невозможна никакая общественная наука. Вот почему нельзя согласиться с К. Поппером, когда он пишет: "История заканчивается сегодня. Мы можем извлечь из нее уроки, однако будущее — это вовсе не продолжение и не экстраполяция прошлого. Будущее еще не существует, и именно это обстоятельство налагает на нас огромную ответственность, так как мы можем влиять на будущее, можем приложить все силы, чтобы сделать его лучше" [85, 11, 486].

Конечно, верно, что будущее — не простая экстрополяция прошлого и что человек может влиять на очень многое, но нельзя отрицать, что люди при рождении застают определенное состояние общества со всеми его компонентами и могут реализовать лишь те возможности, которые содержатся в нем. В этом смысле будущее — продолжение настоящего, а настоящее — итог прошлого.

Бели история закономерна, то отражение реального

13

развития предмета в понятиях и есть основа его теории — основа потому, что теория как отражение не должна повторять всех зигзагов и случайностей исторического процесса, воспроизводя лишь существенное в нем. Теория есть обобщенная история. Логика науки в конечном счете совпадает с объективной логикой развития ее предмета.

Становление любого явления всегда начинается с его простейшей, зародышевой формы (с "абстрактного", говорят логики), и весь дальнейший его ход есть развитие этой формы путем усложнения, возникновения и разрешения противоречий, дифференциации вплоть до ее высшей формы, которая, будучи воспроизведена в теории, дает картину изучаемого предмета во всей его целостности, во всем богатстве его связей и опосредствовании (как "конкретного", говорят логики). Отсюда понятно, почему процесс познания, осуществляемый на основе этой — диалектической — логики, называют восхождением от абстрактного к конкретному [94; 35].

Итак, диалектическая логика — логика теоретического воспроизведения генезиса предмета. Развитая Гегелем, она была частично воспринята марксизмом, который, однако, преувеличив ее возможности, попытался превратить в утопическую в современных условия теорию сознательного преобразования мира, общества по заранее задуманному плану. В рамках же своих реальных возможностей она была и остается действенным средством познания мира действительности.

Известно: ключ к анатомии обезьяны — в анатомии человека. Зная высшие формы развития, можно понять и объяснить низшие, но не наоборот. Вот почему теория изучает государственно-правовые явления, прежде всего анализируя государство и право буржуазного общества.

При этом надо иметь в виду, что современное общество-знание, включая теории государства и права, сложилось под очевидным влиянием европоцентризма — точки зрения, вольно или невольно преувеличивающей роль Западной Европы в мировой истории и неявно предполагающей, что она, Западная Европа, — образец развития для всех других стран и народов. Европоцентризм в полной мере не преодолен до сих пор. Между тем для подобных воззрений нет достаточных оснований. Н. Я. Данилевский и К. Н, Леонтьев в России [32; 66], а после них О. Шпенглер, А. Тойнби на Западе [113; 99]

14

убедительно показали равноценность культурно-исторических систем, безотносительно к тому, какое место они занимали в мировом историческом процессе. С позиций европоцентризма, отмечал О. Шпенглер, "страны Западной Европы являются покоющимся полюсом...вокруг которого скромно вращаются мощные тысячелетия истории и дальние огромные культуры.. .для всего этого нет другого основания, кроме разве того, что мы, авторы этой исторической картины, находимся как раз в этой точке... Отсюда события истории черпают настоящий свет. Отсюда устанавливается их значение и перспектива. Но в действительности это голос не сдерживаемого никаким скепсисом тщеславия западно-европейского человека... Этим объясняется вошедший в привычку огромный оптический обман, благодаря которому исторический материал целых тысячелетий, отделенный известным расстоянием, например, Египет или Китай, принимает миниатюрные размеры, а десятилетия, близкие к зрителю, начиная от Лютера и особенно Наполеона, приобретают причудливо-громадные размеры" [113, 14-15]. Историческая перспектива, таким образом, искажается, и не случайно преодоление европоцентризма в исторической науке Шпенглер приравнивал к коперниковскому перевороту в астрономии. Теория общества, теория государства и права должны быть обобщениями не европейской, а мировой истории.

Предложенное здесь подразделение исторических типов государственно-правовых систем на первичные (включающие государство и право восточной деспотии, античности и феодализма) и развитые, возникшие на почве Нового времени в условиях становления обменного способа связи людей в общество, этому требованию отвечают. Не возводя в ранг первенствующей ни одну государственно-историческую форму, данная классификация рассматривает всех их как равноценные. Вместе с тем, учитывая особенность каждой, она фиксирует уже реализовавшиеся главные ступени мирового развития от локальных кровнородственных связей к глобальной форме обменных отношений, в наши дни выступающих в виде буржуазных.

3. Теорию государства и права образуют две самостоятельные теории: теория государства и теория права. Конечно, их самостоятельность относительна. В каждую историческую эпоху государство и право существуют совместно, опосредствуя друг друга. Это объясняет, почему традиционно государство и право изучаются в рамках одной науки. Однако, как уже говорилось, нет принципиальных возражений против их раздельного исследования, если при этом не будет упущен факт их взаимовлияния.

4.В системе общественных наук теория государства и права — частная социологическая теория, рассматривающая государство и право как общественные явления (институты), т.е. как элементы, стороны общества. В системе правоведения она — общая теория, являющаяся методологической базой отраслевых юридических наук: понятия, принципы и закономерности, открытые и определенные теорией государства и права, имеют для всех юридических дисциплин ориентирующее значение. Понятия отраслевых наук (например, дефиниции уголовного, гражданского или административного права, преступления, гражданского или административного правонарушения, субъекта преступления и субъекта права, вины, уголовной, гражданско-правовой, административной или дисциплинарной ответственности и т.д.) по существу являются конкретизацией соответствующих понятий общей теории государства и права (права, субъекта права, правонарушения, юридической ответственности и т.д.).

Как учебная дисциплина теория государства и права прежде всего играет роль теоретического введения в правоведение. В этом качестве она имеет пропедевтическое значение. Не случайно в дореволюционный период теория государства и права рассматривалась как энциклопедия права. На завершающем этапе юридического образования она выступает как общая теория, раскрывающая глубинные философские и социологические основы государственно-правовых институтов.

Раздел первый ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА

Глава 2

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ И СОЦИАЛЬНАЯ ПРИРОДА ГОСУДАРСТВА

1. Исторические предпосылки государства. 2. Признаки государства. 3. Определение государства.

1. Государство — общественное явление, и предпосылки его возникновения имеют социально-историческую природу.

Поскольку оно возникает повсеместно в период смены родоплеменных связей людей в обществе вещными, обменными отношениями, можно предположить, что факторы, разлагавшие первобытно-общинный строй, были одновременно и предпосылками формирования государства.

Для первобытно-общинного строя характерны кровнородственная природа коллектива; поглощенность индивида родом; общественная собственность на условия хозяйствования; естественный (половозрастной) характер разделения труда, не нарушающий изначального равенства сородичей; коллективные ("демократические") формы решения общих дел (собрание сородичей как высший орган управления, выборность вождей и т.д.); неинституционализированность социальных норм, являющихся частью коллективного опыта, который передается в процессе включения индивида в жизнь первобытного коллектива, и т.д.

Первый удар по роду как социальный единице первобытнообщинного строя нанесло табу на кровосмешение. Инцест многократно увеличивал вероятность неполноценного потомства, и запрет половых связей между родичами — естественная реакция человечества, стремящегося к самосохранению. При таких условиях брачная пара должна была

17

формироваться из индивидов противоположного пола, принадлежащих к двум разным родам. Но тогда этот прообраз парной семьи потенциально уже не принадлежал ни одному из них. Следовательно, семья — первый фактор, разрушавший род, а следовательно, покушавшийся на весь родовой строй.

Однако семья не могла существовать вне рода, поскольку условия труда находились в коллективной собственности последнего. Возникновение частной собственности — второй удар по родовому обществу. Частная собственность создает экономическую основу индивидуального существования человека, относительной автономии его семьи и тем самым делает родовые связи потенциально излишними.

Формирование семьи и частной собственности — двуединый процесс. Семья создала субъекта частной собственности. Частная собственность превратила поглощенного родом индивида в субъекта. Полной зрелости этот процесс достиг лишь в Новое время — после победы буржуазных революций.

Выделившиеся из рода семьи (а затем и индивиды), первоначально связанные только соседскими, территориальными узами, по мере развития обмена оказывались объединенными в общество, основанное на вещных, рыночных связях. Рынок преодолел ограниченность кровнородственных отношений и включил региональные процессы развития в мировую историю.

Территориальная общность (население, связанное совместным проживанием) породила коллективные потребности, а следовательно, общие интересы и проблемы. Это и защита от внешнего врага; и установление правил коллективного общежития; и решение таких коллективных задач, которые отдельная семья или индивид в одиночку решить не в состоянии. К числу последних относятся не только хозяйственные проблемы (например, создание ирригационной системы в древнем Египте), но и охрана одной части территориально организованной общности от другой ее части, регулирование отношений между ними: племенная организация, распавшись, оказалась наделенной на различные социально неоднородные, часто антагонистические группы (сословия, классы), отношения между которыми нередко обострялись до уровня социальных потрясений, катаклизмов (бунты, революции, войны и т.д.).

18

Объективная потребность новой социальной организации в общественной силе, которая способна решать общие дела или мобилизовать население на их решение, и породила государство, публичную власть.

Итак, распад родового строя, появление семьи и частной собственности, которые дали индивиду возможность быть относительно самостоятельным субъектом общественной жизни, объективная потребность в решении общих дел, в том числе в регулировании отношений между социально неоднородными группами — таковы исторические предпосылки становления государства.

Возникающее государство не может не быть властью, поскольку после распада родового строя потребность в решении общих дел не имела иных механизмов самообеспечения. Государство не могло не сталь силой, стоящей над населением. Общество перестало быть однородным, и потому совпадение государства с ним исключило бы возможность решать общие для всех дела. Публичная власть превратилась бы в орудие групповых интересов, извращая изначальный смысл государства.

Исторические предпосылки государства не есть явления, действующие только в период возникновения государственной формы. Они — постоянно "работающие" факторы, служащие предпосылками существования государства как такового.

Истории известны следующие основные пути (механизмы) институционализации власти: военный (например, при формировании восточных деспотий в странах с так называемым азиатским способом производства); аристократический (например, в Риме с его делением общества на патрициев и плебеев); плутократический (например, при становлении буржуазных государственных форм). Эти механизмы институционализации власти (так же как и предпосылки возникновения государства) имеют не только историческое значение; они действуют постоянно, поскольку государственная власть сохраняет способность к развитию.

При этом нельзя упускать из виду, что в чистой форме ни один из названных механизмов не работает. В реальной истории каждый из них включал в себя элементы двух других.

На заре цивилизации в масштабах ойкумены

19

количественно преобладал военный путь формирования власти или политогенеза. Причина тому — та роль, которую постоянно играла в те времена война как способ изъятия и перераспределения общественного продукта — материальной базы любого общества. На этом пути решающая роль принадлежала военно-демократическим, а затем — военно-иерархическим формам организации власти.

Специфика аристократического политогенеза заключена в становлении отделенной от народа надобщинной власти на основе перерождения традиционной родоплеменной аристократии, которая оттесняла от участия в управлении общими делами рядовых общинников. Постепенно аристократия объединяла в своих руках управление общественным хозяйством, включая распределение его продукта, и военной деятельностью.

Плутократический путь формирования политогенеза историки связывают с появлением "бигмена", т.е. "большого человека", тип которого сформировался в наиболее развитых в экономическом отношении обществах и был связан с накоплением в руках одного лица значительных ценностей, с формированием вокруг него на этой основе многочисленных сторонников и с концентрацией власти [50, 220-232].

2. Первым и самым важным признаком государства является учреждение такой власти, которая непосредственно не совпадает с населением (в отличие от коллективной власти родового общества). Она персонифицируется в виде особого слоя людей, профессионально занимающихся управлением — организацией решения общих дел. Основанием для выделения такой профессиональной группы является общественное разделение труда, так как деятельность, направленная на решение общих дел, есть разновидность общественного труда. Это — труд по управлению (К. Маркс, Э. Дюркгейм, Л. Дюги) [72, 23,342-344; 39, 207-209; 38, 591-592].

Как и всякий труд, осуществение публичной власти требует определенной организации — формирования государственных учреждений, становления специального аппарата (чиновников, армии, судей и т.д.).

Государственная власть немыслима без ее оснащения материально-техническими средствами.

Государственная власть неизбежно предполагает

20

возможность применить принуждение, психическое или физическое насилие (вплоть до присвоения себе монополии на убийство, выражающейся во введении смертной казни как государственной кары), обеспечиваемое репрессивными органами.

Государственная власть суверенна, т.е. обладает верховенством внутри страны и независимостью в отношениях с другими государствами. Будучи суверенной, государственная власть, во-первых, является универсальной, распространяясь на все население и все общественные, в том числе политические организации; во-вторых, обладает прерогативой отменить любые проявления всех иных общественных властей; в-третьих, имеет исключительные средства воздействия, которыми никто, кроме нее, не располагает (армия, полиция, тюрьмы и т.п.).

Функционирование публичной власти как особой группы профессионалов-управленцев, не совпадающей с населением, вовсе не означает, что люди, народ исключены из государства или существуют вне его. Деление индивидов на управляющих и управляемых предполагает существование управленческого отношения. Будучи разновидностью общественного отношения, оно объединяет членов общества публично-властными связями. Это дает основание расценивать государство как политико-властную форму общества, как коллективность, ассоциацию, одномасштабную социально неоднородному обществу, которое основано на обменных связях и интегрировано, помимо культурных, социальных и экономических, публично-властными отношениями [70].

Второй признак государства — разделение населения и власти по административно-территориальному принципу. В результате территориальное распределение населения как следствие разделения общественного труда превращается в административно-территориальное, а индивид становится подданным или гражданином. Осуществление государственной власти по административно-территориальному принципу позволяет четко определить ее пространственные пределы и выявить основания для формирования ее центральных и местных органов.

Территория как признак государства нераздельна (принадлежность земли многим частным собственникам не делит между ними территорию); неприкосновенна, что находит

21

свое выражение, в частности, в принципе невмешательства публичной власти в дела другого государства; исключительна (на территории государства господствует власть только этого государства); неотчуждаема (государство, лишившееся территории, перестает быть государством) [38, 127-143; 58, 441, 97].

Земля, народ, на ней проживающий, с его культурой, бытом, хозяйством и государство обозначаются обобщающим понятием "страна". Иногда страной называют государство, рассматриваемое в географическом и этнографическом аспектах.

Третий признак государства — налоги. Государственные налоги — это учрежденные публичной властью поборы с населения, взыскиваемые принудительно в установленных размерах и в заранее определенные сроки. Их существование обусловлено тем, что государство, выполняя общие дела, нуждается в материальном обеспечении своей деятельности. Защита населения от внешнего врага, поддержание на основе общеобязательных правил поведения порядка внутри страны, реализация социальных программ экономического, политического и культурного характера, наконец, содержание управленческого аппарата, который организует выполнение общих дел, — все это осуществляется на собираемые с населения налоги. Иногда к налогам добавляются внутренние и внешние займы.

Наряду с термином "признак государства", в теории часто используют понятие "элемент государства". Им фиксируется предметная, в том числе материально-вещественная сторона государства. К числу таких элементов относят прежде всего население (народ, "нацию") и территорию, на которой оно проживает, аппарат чиновников, материально-технические средства, с чьей помощью осуществляется государственная власть (здания, вооружение, средства связи, транспорт и т.д.), а также государственную символику — герб, флаг, гимн.

3. В мировой теории нет общепринятого определения государства. Г. Еллинек определяет государство как обладающее первичной господствующей властью союзное единство оседлых людей [41, 131]; Л. Дюги полагает, что "слово "государство" означает всякое человеческое общество, в котором существует политическая дифференциация между

22

правящими и управляющими т.е. политическая власть" [38, 25]; Н. М. Корку нов считает, что "государство есть общественный союз свободных людей с принудительно установленным мирным порядком посредством предоставления исключительного права принуждения только органам государства" [58, 27]. По Л. А. Тихомирову, государство — это союз членов социальных групп, основанный на общечеловеческом принципе справедливости, под соответствующей ему верховной властью [97, 31].

Приведенные определения, относящиеся к концу XIX — началу XX века, типичны. Все они включают в качестве специфических видовых отличий государства как общности народ, публичную власть и территорию (хотя территория иногда явным образом и не включается в дефиницию, — Л. Дюги, Л. Тихомиров и др., — ее наличие как необходимого атрибута государства молчаливо предполагается).

Конец XX века изменений по существу не внес. Так, согласно широко распространенному в Европе Фишеровскому словарю права государство определяется как общность, в основе структуры которой лежит территория, народ и государственная власть. (101, 13-14).

Аналогично определяют государство юрист К. Доеринг [37, 5-6], социолог А. Гиддингс [26, 80-82], экономист Д. Гэл-брейт [28, 45-49] и др.

Совпадение большинства дефиниций в их основных элементах позволяет сделать вывод о том, что в теории практически речь идет не столько о кардинальных различиях в содержании определений государства, сколько о несовпадении их словесных формулировок.

Марксизм привнес в эти представления классовый подход. Полагая неизбежным появление классов как результата распада кровнородственных связей и формирования семьи, частной собственности и общественного разделения труда, Ф. Энгельс считал неизбежной и борьбу между ними, в ходе которой антагонизм между борющимися достигает такого предела, что необходимо государственное вмешательство.

Понятие государства как носителя функции "общих дел" постоянно присутствует в марксизме. Но постепенно оно отходит на второй план, и государство представляется как политическая организация господствующего класса, которым

23

является сословие собственников средств производства. Первостепенное значение придается насильственной стороне государственной власти — классовой диктатуре. Отсюда и признание главным в государственном организме административного аппарата, чиновников, в конце концов трансформировавшееся в трактовку государства как машины для поддержания господства одного класса над другим. Эти стороны марксизма особенно выпятились в ленинизме [65, 33, 95-110]. Все выявленные свойства государства имеют под собой реальные основания, отражая ту или иную его сторону. Однако, если территория, суверенная публичная власть, налоги суть необходимые признаки всякого государства, то его откровенно классовый, сугубо диктаторский характер присущ лишь определенным и притом частным историческим формам (например, фашистской или государству диктатуры пролетариата) и потому в его общее определение включаться не должны. В нем необходимо отразить следующие общие признаки государства:

1) государство есть политическая организация общества (а не какой-то его части), обеспечивающая решение его общих дел, хотя социальная дифференциация здесь предполагается;

2) публичная власть — специальный слой профессиональных управленцев;

3) пространственные пределы власти и распределение населения осуществляются по административно-территориальному принципу и с превращением индивидов в граждан (подданных);

4) налоги — экономическая основа деятельности власти;

5) появление государства есть следствие замены кровнородственных связей обменными (рыночными) и превращения племенных отношений в общественные.

Объединяя перечисленные признаки, можно сформулировать разные определения. Вот одно из них: государство есть политико-территориальная организация общества, основанного наобменных связях людей, которая характеризуется публичной властью, призванной решать общие дела и осуществляющей свою деятельность на собираемые с населения налоги. Более кратко государство можно определить как способ территориально-политической организации общества.

Глава3

ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО

1. Понятие "общество". 2. Гражданское общество. 3. Политическая система. 4. Общество и государство.

1. Общество — форма существования человечества. Освобождаясь от обыденных представлений, его следует определить не как множество людей, а как совокупность общественных отношений. Это выводит категорию "общественное отношение" на одно из первых мест в понятийной системе любой социальной теории, включая и теорию государства и права. Такое положение названного понятия в логической структуре науки определяется той ролью, которую общественные отношения объективно играют в формировании и развитии общества. Первая их функция заключается в том, что они составляют, выражаясь метафорически, тело общества, будучи тем строительным материалом, из которого оно возводится, или (и это, может быть, точнее отражает суть дела) выступая в качестве "клеточек", образующих социальный организм.

Вторая функция общественных отношений состоит в том, что их разновидности (производственные, политические, нравственные, юридические и иные отношения) образуют все социальные институты общества. Капитал, частная или общественная собственность, например, — это не вещи, не средства производства и не предметы потребления, а отношения между людьми по применению их труда, по поводу производства, распределения, обмена и потребления материальных благ, т.е. сугубо общественные связи между ними.

Равным образом и государство отнюдь не сводится ни к своим материальным атрибутам (зданиям парламента,

25

госучреждений, тюрем), ни к политической символике (гербам, государственным флагам), ни даже к механизму властвования (госаппарат, чиновничество, армия, полиция). Оно — прежде всего форма политической организации общества, способ антагонической или гармонической интеграции индивидов и социальных групп, политико-властное средство объединения населения. Легко убедиться, что и здесь речь идет о системе специфических, в данном случае политических, общественных отношений.

Наконец, нравственность и право — это не только совокупность норм, представленная в моральных и юридических кодексах. Каждый общественный деятель имел возможность удостовериться, что, например, действующий закон, если он в самом деле действует, живет в сознании миллионов людей в виде правовых знаний, убеждений, иллюзий, ценностных ориентации, установок. В зависимости от социального положения и условий жизнедеятельности люди либо принимают, либо отвергают юридические запреты и дозволения, если они вообще осведомлены о требованиях правовых норм. Однако и тогда, когда носители прав и обязанностей сообразуют свои действия с юридическими предписаниями, и тогда, когда люди нарушают установленные законом запреты, они выступают в роли участников общественных отношений. Социальные и, в частности, правовые нормы регулируют лишь общественно значимое поведение людей, в котором они являются носителями социальных функций. Следовательно, и право, если оно реализуется в социально значимом поведении людей, есть одна из разновидностей общественных отношений.

Итак, ни один социальный институт как разновидность общественных отношений не может быть сведен только лишь к его материальному проявлению (например, государство), или к его духовному выражению (например, абстрактная социальная норма, знание требований закона).

Третья функция общественных отношений состоит в том, что их тип обусловливает природу каждого исторически определенного типа общества как целостного социального организма и характер всех его элементов (общественных групп разного рода и уровня, государства, права, иных социальных институтов). Именно типичный для данного исторического этапа вид общественных отношений образует источник того

26

общего освещения, которое придает специфическую историческую окраску всему, что попадает под его лучи.

Вот почему одноименные и даже, казалось бы, однопорядковые социальные институты (например, собственность, государство, право и т.д.) в разные периоды истории обладают различным, зачастую противоположным общественным содержанием. Это нашло отражение и в языковых формах. Достаточно в ряде случаев употребить в качестве прилагательных слова "феодальный", "буржуазный", "социалистический" для обозначения одного и того же общественного явления, чтобы стало совершенно ясно, что речь идёт о принципиально различных в социальном смысле, а иногда и прямо противоположных вещах и процессах.

Наконец, четвертая функция общественных отношений состоит в том, что они обусловливают общественное положение, а следовательно, и социальную судьбу, биографию каждого индивида. С точки зрения нашего современника, процесс распределения индивидов по социальным позициям проще всего был в родовом обществе. Он несколько осложнился при феодализме с его сословным строем, когда распределение людей по сословиям обусловливалось их происхождением. Акт рождения, опосредствуясь общественным положением родителей, определял сословную принадлежность индивида и тем самым его личную судьбу. Последняя, следовательно, не зависела от индивидуальных способностей человека. Индивид являлся лишь средством персонификации заранее данных, юридически закрепленных социальных позиций, не занимать которые он не мог, не отлучив себя при этом от общества.

Тот факт, что при сословном строе дворянин, священник, ремесленник, крепостной — любой из них рождается и на всю жизнь остается дворянином, духовным лицом, ремесленником, крепостным крестьянином, представляется простым лишь человеку Нового времени, когда освобожденный от сословной зависимости индивид как будто бы имеет возможность занять любую социальную позицию. Но и в Новое время возможность эта абстрактна. Реальная свобода выбора человеком своего жизненного пути ограничена местом его социальной группы в современном рыночном производстве и вытекающими отсюда индивидуальными общественными свойствами (социальным происхождением, образованием,

27

партийной принадлежностью, специфическим кругом личных связей и т.д.). Конечно, благодаря личным способностям или случайным для рынка обстоятельствам отдельной личности иногда удается выйти за пределы своей среды, хотя и эта возможность ограничена тем набором социальных позиций, который предоставляет человеку социальная действительность, то есть современная ему система общественных отношений. Однако единство возможности и действительности, с точки зрения диалектической логики, есть общественная необходимость. Остается случайным, кем станет индивид А, займет ли он социальную позицию "а" или "б". Но является необходимым то, что все индивиды будут распределены по социальным позициям, представляющим социальную структуру современного им общества. Вот почему не личностные свойства индивидов, если даже они статистически обобщены, определяют специфику общественных групп, а наоборот, место группы в общественной структуре обусловливает социальные свойства входящих в нее людей. Вот почему все личностные качества человека суть лишь функции занимаемых им социальных позиций. Не индивиды с их биологическими и психологическими свойствами и не население с его демографическими характеристиками, а совокупность общественных отношений образует действительную субстанцию общества, которая во взаимодействии всех своих процессов есть конечная причина всех социальных явлений.

Здесь возникает проблема, которая по аналогии с основным вопросом философии в его материалистической постановке может быть названа основным вопросом социологии. если философ-материалист задается целью установить, что первично — материя или сознание, то обществоведу необходимо определить, первично ли общество (коллектив) или отдельный индивид.

Общественные отношения существуют "до человека" в том смысле, что каждый индивид, появляясь на свет, уже застает всю систему социальных связей готовой и в целом сложившейся. Она существует для него объективно, и изменить ее могут не усилия одиночки, а действия народных масс путем постепенных реформ или революционных преобразований общественной действительности.

Этот факт находит отражение и в русском языке. Когда

28

говорят: он стал гражданином России, поступил на работу в Совет министров, вступил в масонскую ложу и т.д., то обычно подразумевают, что и государство под названием "Россия", и Совет министров, и масонская ложа вольных каменщиков существуют независимо от индивида и существовали до того, как он в какой бы то ни было форме выразил свое отношение к этим социальным институтам.

Вместе с тем более глубокое исследование показывает, что социальные институты предшествуют человеку отнюдь не во всех случаях, а только тогда, когда речь идет об уже сложившемся, функционирующем процессе. Когда же исследователь сталкивается с зарождающимся социальным институтом возникающим общественным явлением, индивид предшествует им, существуя "до них". В таких случаях говорят: "Люди образовали кружок по изучению теории государства", "объединились в жилищно-строительный кооператив", "организовали общество любителей русской словесности", "создали университет педагогического мастерства" или, если использовать примеры из уголовно-правовой практики, "образовали преступную группу, шайку, банду"

Различение процесса возникновения и процесса функционирования уже сложившегося социального института весьма существенно. В первом случае индивид еще не сталкивается с готовыми системами ценностей, норм, правил поведения. Более того, он сам принимает активное участие в их выработке. Естественно, что в первом случае число степеней свободы у него неизмеримо больше, чем во втором случае, когда социальный институт уже оформился, имеет официально (например, устав) или неофициально (например, обычаи) принятые системы норм и ценностных ориентации.

Что же касается количественного соотношения этих двух процессов, то индивид, очевидно, неизмеримо чаще сталкивается с уже сформировавшимися социальными институтами (следует подчеркнуть, что, когда речь идет о генезисе нового социального института, социолог подразумевает возникновение принципиально, качественно иного общественного организма, а не простое увеличение числа институтов, давно ставших традиционными). Такое количественное соотношение названных процессов, в частности, и позволяет говорить о независимости (разумеется, относительной) общественных

29

отношений от особенностей их участников.

Если же иметь в виду развитие общества в целом, то весь исторический опыт свидетельствует о том, что коллектив (общество) исторически и логически предшествует индивиду. Общество предшествовало индивиду во времени, поглощало его полностью или частично, и личность смогла получить относительную свободу и стать автономной лишь в Новое время.

Общественные отношения предстают перед индивидами как система социальных позиций, занимая которые они приобретают определенные социальные свойства, в том числе политические и правовые. Быть человеком значит принадлежать к роду человеческому, что свойственно индивиду как таковому, но быть гражданином, предпринимателем, наемным работником, слесарем, профессором, студентом и т.п. значит занимать определенные "места" в системе политических отношений (гражданин, подданный), в социальной структуре (предприниматель, наемный работник), в системе профессионального разделения труда (слесарь, юрист, педагог и т.д.) и т.д.

Исходное — обменное — отношение, объединяющее людей в социальный организм, в котором существует государство, в сфере экономики выступает как отношение производственное, в сфере права — как отношение правовое, в сфере государства — как отношение публично-властное, политическое.

Изначально обменные ("экономические"), управленческие ("политические") и т.п. отношения, существуя внутри рода, были слиты с кровнородственным моноотношением. Его дифференциация — длительный исторический процесс [50].

Общество и государство также совпадали на первых порах. Античный полис, например, был и обществом, и государством: не случайно народное собрание жителей Афин было одновременно и высшим органом политического управления. При этом государство (публичная власть) доминировало над обществом, господствуя над ним то в форме восточной деспотии, то в форме Римской империи, то в форме средневековой монархии. Отделение государства от общества и превращение его и общества в относительно самостоятельные феномены произошло только в результате буржуазных революций и утверждения полного господства обменных отношений как

30

средства, связующего людей в общественные организмы. Процесс этот мог произойти лишь при условии, что он сопровождался освобождением и самого человека от родовых и сословных уз: рынок — место обменных контактов свободных индивидов. Общество, освободившееся от тирании государства и объединившее отдельных самостоятельных субъектов, получило название гражданского. В Новое время оно играет ту же роль, которую в античности играл полис, а в Средневековье — сословность.

2. Гражданское общество, по определению Гегеля, есть объединение частных лиц. "В гражданском обществе, — писал он, — каждый для себя — цель, все другие для него ничто". Таким образом, индивиды здесь суть частные лица, преследующие как свою цель свой собственный интерес. "Но без соотношения (т.". обмена, — Л. С.) с другими он не может достигнуть объема своих целей; эти другие суть потому средства для целей особенного", — продолжал немецкий философ. Поскольку речь идет не о связях отдельных людей в дуэты, трио, квартеты и т.д., а об отношениях всех со всеми, закономерен его вывод о слиянии всех участников этого взаимодействия в некую всеобщность — гражданское общество [24, VII, 211].

Гражданское общество, по Гегелю, — отнюдь не высшая форма "всеобщности" (коллективности). Оно результат разложения кровнородственных связей и объединения людей на иной — обменной — основе в народ, в нацию. Нация, хотя и сохраняет для большинства входящих в нее индивидов общность происхождения, вместе с тем объединяет множество "посторонних" людей, имеющих других предков. Это стало возможным лишь вследствие изменения основы коллективных связей. Теперь ее образуют "общие потребности и взаимодействие в их удовлетворении" [24, VII, 215], которые не зависят от рода и племени входящих в социальную общность субъектов.

Гражданское общество глубоко эгоистично, включая себялюбивых индивидов, объединяемых прежде всего нуждой. Поскольку каждый из них преследует собственные цели, коллективность эта подвержена разного рода случайностям и нуждается в более высокой "форме всеобщности" — в государстве. Таким образом, гражданское общество — связующее

31

звено, находящееся между разрозненными индивидами и государством как высшей формы человеческой организации [24, VII, 211].

Само по себе гражданское общество выступает в гегелевской картине мира в крайне неприглядном свете. Входящая в него отдельная личность, "особенность как распространяющееся во все стороны удовлетворение своих потребностей, случайного произвола и субъективного каприза, разрушает в своих наслаждениях самое себя... с другой стороны, удовлетворение необходимых и случайных потребностей, как подвергающееся бесконечному возбуждению, находящееся во всесторонней зависимости от внешней случайности и внешнего произвола, а также ограниченное властью всеобщности, случайно. Гражданское общество представляет нам... картину столь же необычной роскоши, сколь и картину нищеты и общего обоим физического и нравственного вырождения" [24, VII, 213]. Выявленные здесь пороки гражданского общества должны были объяснить, по мысли Гегеля, необходимость его перехода в государственное состояние.

Нарисованная немецким философом картина получилась чрезвычайно мрачной. История XX века показала, что основные принципы гражданского общества — свобода личности, частная собственность и др. — оказались жизнеспособнее всех других, и современный либерализм, эта идеология и религия гражданского общества, на данном историческом этапе, похоже, победила своих главных врагов — идеологию коммунизма и фашизма. Это дало основание Френсису Фукуяме, американскому профессору японского происхождения, летом 1989 г. объявить, что главные противоречия современного мира разрешены, холодная война окончена и наступил конец истории. Поскольку "решены все прежние противоречия и удовлетворены человеческие потребности", наступил постисторический период.

По-видимому, такого рода исход не особенно нравится автору. "Конец истории печален, — пишет он. — Борьба за признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной цели, идеологическая борьба, требующая отваги, воображения и идеализма, — вместо всего этого — экономический расчет, бесконечные технические проблемы, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов потребителя. В

32

постисторический период нет ни искусства, ни философии, — есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории" [104,148]. Однако все это, вызывая у Фукуямы "ностальгию по Европе после 1945 года" и надежду на то, что история, быть может, возьмет новый старт, никоим образом не опровергает его выводов о победе на Западе в конце XX столетия идей либерализма, воплощенных в гражданском обществе.

Переходя к характеристике современного гражданского общества, в нем можно выделить три уровня общественных отношений.

Первый уровень связан с производством самого человека и охватывает сферу семьи, быта и культуры (в частности, образование).

Второй уровень охватывает область экономики, включая в себя производство, распределение, обмен и производительное потребление (личное потребление осуществляется на первом уровне — в быту). Именно здесь реализуется тот процесс обмена вещами (товарами) и деятельностью, который объединяет изолированных индивидов в общественный коллектив. Субъектами отношений здесь выступают, во-первых, индивиды; во-вторых, социальные группы, в которые оказались объединенными индивиды, занимающие одинаковые места в системах общественного разделения труда, собственности, культуры и т.д., и которые образуют социальный состав гражданского общества; в-третьих, различные объединения индивидов, профессиональные союзы, союзы предпринимателей, общества потребителей и т.п. Все эти субъекты устанавливают между собой разнообразные по своему характеру связи помимо государства (в частности, договорные), которые позволяют в определенных пределах обеспечивать гармоническое развитие гражданского общества без вмешательства государства как политической силы. Последнее присутствует здесь лишь потенциально. Таким образом, характерной чертой гражданского общества является его саморегулируемость, самодетерминированность. То, что оно способно к саморазвитию, и то, что оно — результат свободного объединения индивидов, расширяет возможности гражданского общества определять свое развитие. Если оно окажется способным преодолевать возникающие противоречия, то оно сможет избегать революций как средства насильственной замены

33

одного общественного строя другим.

На третьем уровне гражданского общества его члены вступают в политическую жизнь. Политика — область общественных отношений, в которых реализуется борьба за участие в общих делах населения, осуществляемых государством, и в определении направлений его деятельности. Субъектами политического процесса в современных его формах являются индивиды (граждане), их политические объединения — организации (партии, движения, "фронты", союзы и т.п.) и государство.

3. Совокупность субъектов борьбы за участие в общих делах населения, осуществляемых государством, образует политическую систему.

В современных условиях различают два основных вида политических систем: демократическую и тоталитарную. Демократическая политическая система связана с вещными отношениями и имеет своей предпосылкой рынок. В сфере обменных связей свободные и равные индивиды — частные собственники, покупая один товар и отвергая другой, тем самым "голосуют" за их производство в соответствии со спросом. И это как будто бы им удается: выпуск товаров увеличивается, снижается или прекращается в соответствии с покупательским спросом на них. В политических отношениях сохраняется структура того же рыночного типа с тем, однако, отличием, что место товаров занимают конкурирующие лидеры и политические партии с их программами и лозунгами, а голосование осуществляется не на рынке, а на избирательных участках.

Политическая партия, получившая большинство голосов, приобретает большинство мест в высшем представительном органе государственной власти — парламенте и соответствующее количество министерских портфелей — в правительстве, после чего, обеспечивая взаимодействие законодательной и исполнительной власти, может реально проводить политику по осуществлению тех программ, за которые голосовал избиратель. Проигравшие партии образуют в этом случае политическую или парламентскую оппозицию.

Аналогичная ситуация складывается и в случае победы на выборах того или иного лидера, который, став президентом или премьер-министром, получает возможность в пределах

34

своих полномочий пытаться реализовать свою предвыборную программу.

Стало быть, элементами политической системы демократического типа являются народ, партии, политические лидеры и государство. При этом представляется, что последнее слово принадлежит народу, вольному избрать или не избрать своих депутатов и политических лидеров.

Демократическая политическая система, будь она идеальной, трансформировала бы свойство саморегулируемости гражданского общества в свойство самоуправляемости.

В демократических обществах суверенитет, таким образом, принадлежит народу, а государство суверенно лишь постольку, поскольку народ, голосуя, на определенных условиях передал ему свой суверенитет и уполномочил организовывать решение общих дел.

Совсем иной является политическая система тоталитарного типа. Решающую роль в ней играет единственная правящая партия, возглавляемая, как правило, вождем. Она не терпит конкуренции в лице других политических сил. Цель партии — мобилизация населения на выполнение принятых ею политических решений. Свою волю партия (вождь) осуществляет через подчиненные ей государство, общественные учреждения, призванные лишь организационно, материально или идеологически обеспечивать выполнение партийных программ. Партия господствует полностью и в политике, и в идеологии, и, как правило, в экономике. Инакомыслие, иные формы общественной и хозяйственной жизни, если они противоречат партийной идеологии, беспощадно подавляются. Гражданское общество оказывается поглощенным государственными структурами, политизируется, партийное влияние проникает во все его поры, регулируя частную жизнь граждан. Государство, скрепляемый его властью в единое целое народ объявляются высшей ценностью, подчиняющей себе индивида. Само государство имеет сугубо полицейский характер. Расширение его управленческих функций вызывает гигантский рост управленческого аппарата — бюрократии, являющейся истинной хозяйкой государства, страны.

Элементами политической системы тоталитарного типа выступают партия (вождь), государство, подчиненные им общественные организации (например, профсоюзы, комсомол в

35

советской административно-хозяйственной системе) и население ("народ"), которое становится объектом манипуляций всех этих политических сил.

Если политическая система, демократического типа предполагает существование гражданского общества, то тоталитарная система служит политической формой такого общества, в котором индивиды, потеряв свою автономию и самостоятельность, выступают лишь частицами поглотивших их социальных образований — нации (например, немецкий фашизм), общественного класса или "новой исторической общности — советского народа" (СССР).

4. В паре взаимосвязанных феноменов "общество — государство" ведущую, определяющую роль играет общество. Именно оно порождает государство, становясь его содержанием и отводя ему тем самым место одной только политической формы. В Новое время, когда обменные отношения превращаются в господствующие, государство — лишь сторона гражданского общества, которая, помимо прочего, обусловливает его демократический характер. Свободе и равенству товаровладельцев на рынке должны соответствовать их политические свобода и равенство в государстве.

Принцип детерминированности государства обществом остается нерушимым и тогда, когда речь идет и о политической системе тоталитарного типа. Тоталитаризм, как и демократия, социально обусловлен. Его историческими предпосылками являются такие общественные условия, при которых деклассированные, люмпенизированные элементы и маргинальные группы (например, безработные рабочие и вытесненные из деревни крестьяне в Советской России 20-х гг.) готовы объединиться и образовать тем самым социальную базу режима, который обещает им уже в ближайшем будущем господство и рай. Они готовы принять полное или частичное обобществление или передел собственности и даже насилие как политическое средство, обеспечивающее сверхнапряжение для "большого скачка", после которого все они оказываются в "счастливом будущем".

Победа либерализма как идеологии свободного рынка в XX в. поставила вопрос, какой должна быть организационная форма государства. Если исходить из того, что государство — объединение суверенных индивидов, то оно не

36

может быть не чем иным, как корпорацией. Корпорация, пишет И. А. Ильин, начинается с индивидуума: с его мнения, изволения, решения; с его "свободы" и интереса. Она строится снизу вверх; она основывает все на голосовании; она организуется на свободно признанной (и соответственно свободно ограничиваемой, свободно отвергаемой) солидарности заинтересованных деятелей. "Все через народ" — идеал формальной демократии, воплощающейся в корпорации [46, 85].

Напротив, противники либеральной философии (например, консерваторы, марксисты) усматривают сущность государства в публичной власти, стоящей над населением, и полагают, что оно не может быть не чем иным, кроме как учреждением. Жизнь учреждения строится и определяется не снизу, а сверху (даже тогда, когда, по словам И. А. Ильина, само оно учреждено всенародным голосованием). Люди, входящие в него, не формулируют сами своего интереса. "Не их слушаются в учреждении, а они слушаются в учреждении... Они не выбирают его органов, не имеют права "дезавуировать" или сменять их... Органы его... назначаются. И поскольку государство есть учреждение, постольку народ в нем не управляет собой и не распоряжается, а воспитывается, опекается и повинуется" [46, 85].

Эти две точки зрения представляют собой противоположные полюса, вокруг которых ведется острая политическая борьба. В реальной истории полной победы не одержала ни одна их них. Ознакомление с эмпирически существующими государствами свидетельствует, что в них имеются элементы и корпорации, и учреждения. Если последовательно провести в политическую жизнь принцип корпорации, то общество окажется в состоянии анархии, которая, если и возможна в виде позитивного идеала М. И. Бакунина или П. А. Кропоткина [11;60], то при условиях, до сих пор в мире никогда не существовавших. Анархия сегодня — это хаос, гибель общества, государства. К тому же скептики из числа консерваторов не устают напоминать, что государственное управление требует профессионализма, которым рядовые граждане никогда не обладали и обладать не могут. Государство, таким образом, всегда будет строиться или по типу учреждения, или включать его элементы. В нем всегда будут существовать области, требующие централизованного регулирования

37

сверху (например, оборона, охрана общественного порядка, правосудие и т.д.), а следовательно, учрежденческой организации.

Вместе с тем, если государство будет построено лишь по принципу цетрализованного учреждения, оно лишит своих граждан возможности проявить свою активность, ограничит их свободу, оставит нереализованными многие возможности. При этом и либералы, и консерваторы постоянно подчеркивают, что корпоративная сторона государства будет иметь под собой тем больше оснований, чем выше уровень развития общества, его культуры, чем более зрелым является его политическое и правовое сознание.

Теория государства зафиксировала ряд факторов, при прочих равных условиях влияющих на соотношение в государственном устройстве корпоративного и учрежденческого начал. К их числу относятся прежде всего величина территории (чем больше размеры государства, тем необходимее учрежденческое начало в виде сильной централизованной власти); плотность населения (при большей плотности населения легче развиться корпоративной стороне государства); характер государственной политики (чем грандиознее державные задачи, чем меньшему числу они понятны, тем труднее устанавливается корпоративный строй, замечает по этому поводу И.А.Ильин [46, 88]); уровень хозяйственного развития страны (в условиях упадка экономики, всеобщего дефицита и т.п. всегда проявляется тенденция к усилению учрежденческой стороны, стремление к власти "крепкой руки"); национальный и религиозный состав страны (государство, более однородное в национальном и религиозном отношениях, легче воспринимает принципы корпоративного устройства); социальная структура общества (чем более оно однородно, чем многочисленнее в нем средний класс, тем большее развитие в нем получает корпоративность); уровень развития общественного, в частности, политического сознания, о котором мы уже говорили.

Итак, общество во всех случаях определяет характер государства. Государство, политические отношения суть лишь форма того или иного социального содержания.