Психология Воли (Мастера Психологии)

5.5. Самоконтроль поведения 115

сторону формирования навыков обратил внимание Н. Д. Левитов. Кроме того, обра' зующийся динамический стереотип (по И. П. Павлову) облегчает во многих случаях использование смыслового и концентрированного контроля за пусковыми импуль' сами (произвольными командами) для следующих друг за другом движений: ведь особенностью динамического стереотипа является то, что переход от одной части действия к другой осуществляется автоматически, так как окончание одного движе' ния служит сигналом для начала следующего (что наблюдается в бытовых действи' ях человека; однако при значимости этих действий, например на соревнованиях, со' знательный контроль за переходом от одного движения к другому вряд ли снимается).

Поскольку автоматизация действий не связана с необходимостью анализа совер' шаемых действий, резко сокращается время выполнения самого действия. Сокраща' ет это время и предвосхищение каждого последующего движения [А. В. Запорожец], когда последующее движение готовится во время окончания предыдущего. Это, на' ряду с уточнением образа действия и исключением из двигательного акта лишних движений, ненужных мышечных групп, создает слитность, плавность движения.

Итак, с моей точки зрения, автоматизация действий состоит в появляющейся в результате упражнения, обучения, тренировки возможности (но не необходимо' сти!) отключать динамический контроль (отчетливое осознавание) за выполне' нием действия или его частей (с переходом на тонический контроль) и направлять этот контроль на внешнюю ситуацию. Именно благодаря этому и появляется воз' можность разыгрывать тактические комбинации в спортивных играх, выражать эмоциональную сторону танца и т. д. Однако все это не делает выполнение навы' ка неосознанным, не приводит к тому, что произвольное действие переходит в разряд непроизвольных. Оно остается сознательным и преднамеренным, а следо' вательно — произвольным.

5.5. Самоконтроль поведения

Самоконтроль поведения составляет особый аспект изучения «силы воли», так как связан с контролированием своих поступков в различных трудных ситуациях, со сдерживанием своих желаний. Для того чтобы контролировать свои поступки, человек должен иметь определенное психическое развитие: обладать способно' стью думать о себе как о независимом самостоятельном существе, могущем управ' лять собственными действиями, иметь представления о нравственном поведении. Зачатки этого появляются уже на 2'м году жизни ребенка.

Первым признаком формирования самоконтроля является уступчивость ре' бенка. Она появляется в период от 12 до 18 месяцев, когда дети начинают показы' вать осведомленность о желаниях и ожиданиях родителей и добровольно подчи' няются их просьбам и командам. Развитие уступчивости приводит к похожим на сознательные вербализации ребенка, когда он делает замечание самому себе, го' воря «нет, нельзя» при желании, например, дотронуться до электрической розет' ки. В связи с этим нельзя не вспомнить Л. С. Выготского (1934–1986), писавшего, что дети не могут управлять своим поведением до тех пор, пока они не интегри' руют нормы поведения, рассказанные им родителями, в свою собственную речь.

116 Глава 5. Сознательный самоконтроль как форма произвольного управления

Наиболее отчетливо самоконтроль поведения проявляется детьми в ситуации отсроченного вознаграждения, т. е. в ожидании подходящего места и времени для удовлетворения своего желания (противостояние искушению). Способность ждать постоянно усиливается в период между 18 и 30 месяцами, при этом особен' но отличаются этим дети, имеющие успехи в языковом развитии. Кроме того, са' моконтроль развивается эффективнее у тех детей, матери которых сопереживают и оказывают поддержку своим малышам.

Стратегии самоконтроля. Уолтер Мишел [Walter Mishel, 1996] попытался выяснить, что же дети думают и говорят сами себе, чтобы противостоять искушению. В серии исследований дошкольникам показывали два вознаграждения: чрезвычайно желанное, которого им при шлось бы ждать, и менее желанное, которое они могли получить в любое время. Дошкольни ки, обладавшие наибольшим самоконтролем, использовали любые способы, чтобы отвлечь свое внимание от желанных объектов: закрывали глаза, пели и даже пытались заснуть!

…Мишел выяснил, что научение детей трансформировать стимул таким образом, чтобы компенсировать его раздражающее качество, способствует отсрочке удовлетворения. В од ном из исследований дошкольников просили образно думать о конфетах как о «белых и пу шистых облаках». Других детей попросили сконцентрировать внимание на их реальных каче ствах: «они сладкие и их можно жевать». Дети, находившиеся в условиях трансформации стимула и воображения, ждали гораздо дольше, прежде чем съели положенную награду.

Берк Л. Е. 2006. С. 802

Дети младшего школьного возраста довольно успешны в нравственном само+ регулировании, т. е. умении следить за своим поведением в соответствии с обще' ственными нормами поведения. Большую роль при этом играют соотношения между эмоциональной и когнитивной сферами: у детей, у которых последняя до' минирует, самоконтроль осуществляется успешнее.

ГЛАВА 6

Волевая регуляция и волевое усилие (самомобилизация)

6.1.Что такое «волевой человек»

Впредставлении большинства людей волевым является человек, умеющий (или обладающий способностью) преодолевать возникающие на пути достижения цели трудности, или же смелый, отважный, решительный, т. е. не теряющий само' обладания в опасной ситуации. При этом предполагается, что если человек воле' вой, то он волевой во всем.

Ксожалению, подобные взгляды высказываются и сейчас. Например, когда читаешь статью Ю. Б. Гиппенрейтер (2005), так и кажется, что советское время еще не кончилось (см. врезку). И социально зрелая личность приравнивается к «волевой» личности, хотя не каждая «волевая» личность является социально зрелой.

Если кратко сформулировать интуитивное понимание воли в широком смысле, то можно сказать, что волевой личностью мы называем человека, который успешно реализует свои вы сокие, социально значимые мотивы.

Как видно, здесь приводятся всего два критерия. Во первых, успешность деятельности, которая определяется зарядом энергии и устремленностью к целям. Во вторых, высота со циально значимых мотивов. Эта содержательная характеристика мотивов как необходимый критерий волевой личности, по мысли А. Н. Леонтьева, позволяет отличать волевых людей от фанатиков, наркоманов или преступников, способных проявлять упрямство, упорство и даже творческую изобретательность для получения предмета своего вожделения.

Гиппенрейтер Ю. Б. 2005. С. 17

Возникает тогда резонный вопрос: как сформировать «волевую личность»? И тут, давая ответ на этот вопрос, Ю. Б. Гиппенрейтер неожиданно вступает в кон' фронтацию с существовавшей в советское время установкой: «Ты комсомолец, ты обязан». Она отстаивает позицию, что для формирования волевой личности про' тивопоказано принуждение и самопринуждение. Так, она пишет: «Жизнь пока'

118 Глава 6. Волевая регуляция и волевое усилие (самомобилизация)

зывает, что принуждение себя или другого, а также манипуляции с собственной мотивацией (уговоры, доводы, намеренное придание смысла) могут вполне сра' батывать в отдельных конкретных случаях: действия будут (лучше сказать, могут) выполняться. Однако влияние этих мер на мотивационную сферу личности в це' лом остается под большим вопросом. Предостерегающе выглядят многочислен' ные факты «воспитанного отвращения». Сошлемся лишь на хорошо известные примеры старательных девочек, которые, сдав выпускной экзамен в музыкальной школе на отлично, закрывают крышку фортепьяно с тем, чтобы больше никогда к нему не подойти. А ведь до этого они в течение 8 лет «волевым образом» упраж' нялись по нескольку часов в день! Локальный выигрыш нередко оборачивается личностно'мотивационным проигрышем. Наверное, поэтому проблема безволия продолжает беспокоить человечество» [с. 18]. И далее: «…Особый урон развитию личности наносят авторитарные методы воспитания и обучения. Под сильным давлением, принуждением или угрозами человек начинает отправлять и осваивать требуемое поведение без переживания его связи с собственными интересами, же' ланиями и целями. Такие формы поведения остаются психологически чужерод' ными образованиями, становятся инкорпоративными, но не ассимилированны' ми и не интегрированными личностью. Более того, превалирование установки “я должен” (как инкорпорация внешнего “ты должен”) означает возникновение внутренней инстанции жесткого контроля и самопринуждения… Главная энергия в таких случаях уходит на борьбу с собственными желаниями или нежеланиями, на самопреодоление. Примечательно, что целый ряд авторов (среди них К. Левин, Р. Мэй и др.) отождествляли отправления этой инстанции самопринуждения с силой воли... тем самым подвергая сомнению традиционное мнение о ценности такой “силы”, которая выражается в действиях “через сжатые зубы”. Чрезмер' ное развитие той же инстанции приводит к формированию комплекса черт, кото' рый описывается в литературе как “ригидный характер” [Ryan et al., 1995]» [с. 22]. Если следовать представлениям Ю. Б. Гиппенрейтер, что прежде всего нужно ори' ентироваться на то, что мне интересно, какие у меня имеются потребности, то становится непонятным, за счет чего спортсмены достигают мировых рекордов, музыканты – высочайшего исполнительского мастерства, и т. п. Неужели они не проявляют ежедневно самопринуждение (или волевое усилие), совершаемое, что' бы удовлетворить имеющуюся у них потребность и интерес к тому делу, которым они занимаются? Конечно, нельзя любое дело осуществлять только на самопри' нуждении, но и без него успеха в большинстве случаев не добиться. Поэтому не' случайно в народе волевыми признаются люди, способные к самопринуждению. Однако есть ли «вообще» волевые или безвольные люди? Чтобы узнать ответ на это, читателю следует обратиться к последующим параграфам данной главы.

6.2. Волевая регуляция и сила воли

Как уже говорилось, волевая регуляция является частным видом произвольного управления и характеризуется использованием значительных волевых усилий, направленных на преодоление препятствий и трудностей, т. е. служит механизмом самомобилизации.

6.2. Волевая регуляция и сила воли 119

Часто суждение о наличии или отсутствии волевой регуляции (волевого пове' дения) выносят на основании достигаемых человеком результатов. Однако мож' но изо всех сил стараться преодолеть трудность, но не справиться с ней. В этом случае неправомерно делать заключение об отсутствии волевого поведения (волевой регуляции), как это допускала М. С. Неймарк. Она, например, писала: «Конечно, не всегда человеку удается овладеть своими мотивационными тенденциями и урегулировать их в должном направлении. Тогда волевое поведение не осущест' вляется» [1973, с. 254]. Но ведь человек старался преодолеть затруднение, прила' гал дополнительные волевые усилия, почему же его поведение было не волевым?

Недостаточно хотеть, надо еще и делать.

В. И. Гёте

Вобыденном употреблении понятие «волевая регуляция» (воля) отождест' вляется с представлением о силе воли как способности человека заставить себя что'то сделать.

Всвязи с этим принято делить людей на волевых и безвольных. Такой обоб' щенный подход к оценке силы воли человека вряд ли оправдан, так как он слиш' ком упрощает реальную картину. К сожалению, приходится встречаться с мето' диками определения силы воли как целостного, интегрального психического феномена (так, например, Р. С. Немов [1995, с. 450] приводил «тест на силу воли», который по содержанию задаваемых вопросов не имел отношения к силе воли).

У нас не хватает силы характера, чтобы покорно следовать всем велениям рассудка.

Ларошфуко

Конкретное содержание волевой регуляции (силы воли) понимается психоло' гами по'разному.

Сила воли как сила мотива. Волевая активность человека определяется силой мотива (потребности), так как последняя влияет на степень проявления волевого усилия: если я очень хочу достичь цели, то я буду проявлять и более интенсивное, более длительное волевое усилие. Поэтому нередко силу воли подменяют силой мотива: раз хочу, значит делаю. Так, согласно Ю. Ю. Палайма [1973], сила воли — это по существу сила мотива; и человек сильной воли — это прежде всего чело' век сильной мотивации поведения. Однако эта формула не подходит для случа' ев, когда человек очень хочет, но не делает, или когда очень не хочет, но все же делает. Также и при запрете, когда проявляется тормозная функция воли: чем больше желание, тем большую силу воли нужно проявить, чтобы сдержать свое побуждение, направленное на удовлетворение потребности. Поэтому именно име' ющийся у человека механизм волевой регуляции, сила воли, определяет бульшие или меньшие возможности реализации хотения.

Сила воли как борьба мотивов. Часто силу воли сводят лишь к «борьбе моти' вов», которая является одним из внутренних препятствий для деятельности (к чис' лу таковых К. Н. Корнилов относил также усталость, страх, ложный стыд, ложное самолюбие, желание развлечься, нежелание предпринимать волевое усилие, напрягаться, силу привычки). По этому поводу В. А. Крутецкий писал, что «истинно волевой человек — тот, кто даже не колеблется между чувством долга

120 Глава 6. Волевая регуляция и волевое усилие (самомобилизация)

и противоречащими долгу побуждениями» [1976, с. 34]. Между тем имеется мно' го ситуаций, когда выбора того или иного альтернативного решения не требуется, а волевая регуляция необходима, так как на пути к достижению цели встречают' ся различные препятствия, трудности. В таких ситуациях потребность (желание) сохраняется, но сопутствующей ей энергии для преодоления возникших затруд' нений и достижения цели не хватает — и требуется включение волевого механизма для усиления энергетики действия. Именно необходимость усиления энергетики рассматривается рядом психологов как доказательство несводимости воли к мо' тивам. Однако так думают не все. Предлагаются и другие объяснения механизмов усиления волевых побуждений.

Изменение смысла действия. В. А. Иванников [1991] считает, что усилителем побуждений, как правило, является изменение смысла действия. В качестве при' мера он приводит описание известной революционеркой Верой Фигнер своего пребывания в тюрьме, где революционеров заставляли выполнять бессмысленную работу. Она писала, что, придав этой работе смысл борьбы с царизмом, заключен' ные избавились от тяготившего их чувства уныния. Однако этот пример не дока' зывает, что у них усилилось побуждение выполнять эту работу более интенсивно, качественно. Просто эта работа стала для них субъективно менее неприятной.

Несмотря на то, что пример, приведенный В. А. Иванниковым, нельзя назвать удачным, следует все же согласиться, что, действительно, придавая той или иной деятельности определенный смысл (привязывая деятельность к имеющейся у че ловека потребности), изменяя смысл действия, т. е. значимость той или иной по' требности и цели, можно изменить и силу мотива (как, например, это сделал в одном фильме заведующий детским садом, побудивший детей с энтузиазмом есть за завтраком кашу, от которой они вначале отказались, — он предложил им представить себя космонавтами, готовящимися к полету).

Однако известно, что сила мотива меняется не только при изменении смысла деятельности, но и под влиянием эмоций. Очевидно, что изменение смысла дей' ствия может изменить и картину эмоциональных переживаний (В. К. Калин [1989а]).

Включение в регуляцию эмоций. Некоторые психологи полагают, что мо' билизация (дополнительная энергетизация) осуществляется за счет эмоции, возникающей при наличии препятствия как реакция на рассогласование «надо — не могу», «не хочу, но надо». В ряде случаев действительно так и есть. Однако при этом не следует волевое усилие подменять подобной эмоциональной ре' акцией. Кроме того, волевые усилия применяются и на фоне отрицательных эмоций, которые скорее способствуют не мобилизации, а демобилизации воз' можностей человека. Поэтому главным механизмом мобилизации энергии не без оснований считается волевое усилие. Однако поскольку механизм его про' явления во многом остается загадочным, то конкретные пути мобилизации до' полнительной энергии также остаются неизвестными, если не считать меха' низма самостимуляции Б. Н. Смирнов, А. И. Высоцкий, который, впрочем, тоже не объясняет, каким путем человек черпает энергию из своих резервов.

Сказанное выше подводит к пониманию того, что уровень волевой активности может быть интегральной характеристикой волевой регуляции и зависеть от силы потребности, от интенсивности переживаемой человеком эмоции (которая спо'

6.3. О моральной оценке проявления силы воли 121

собна либо ослаблять, либо усиливать энергетику волевого действия), а также от собственно волевого усилия человека. В этом и состоит трудность измерения во' левых качеств, так как под контролем исследователя должны находиться все три названные составляющие волевой активности.

Сила воли как самостоятельное волевое качество. Некоторыми психологами (К. Н. Корнилов, К. К. Платонов) сила воли рассматривается как самостоятель' ное волевое качество. Например, К. Н. Корнилов [1957] писал, что сила воли — это волевое качество, которое заключается в умении преодолевать значительные затруднения, встречающиеся на пути к достижению цели.

Спониманием силы воли как единого и неделимого волевого качества трудно согласиться. Хотя моральный компонент воли (например, чувство долга) неспе' цифичен по отношению к разным волевым качествам, силы воли «вообще», про' являемой одинаково во всех ситуациях, нет. Один и тот же человек, как показы' вают практика и эксперименты, при встрече с различными трудностями ведет себя по'разному: в одних ситуациях он проявляет большую силу воли, в других — не' значительную. Одни более успешно проявляют волевое усилие при преодолении утомления (т. е. обнаруживают большую терпеливость), но не могут столь же успешно преодолевать возникающий страх. Другие хорошо справляются со стра' хом, но оказываются несостоятельными при сопротивлении чувству скуки и бро' сают монотонную работу.

Поэтому справедливо положение А. Ц. Пуни о том, что проявления воли все' гда конкретны и обусловлены теми трудностями (со всеми присущими им особен' ностями), которые человек преодолевает.

Поскольку сила воли у разных людей проявляется дифференцированно, нельзя судить о ней слишком поспешно, на основании эффективности поведения чело' века только в какой'либо одной ситуации.

Сдругой стороны, попытки определить силу воли как некий абстрактный показатель (В. Дойль [1973]; Р. С. Немов [1995]) так же некорректны, равно как и выделение людей с высоким, средним и низким уровнем волевого развития (В. И. Селиванов [1982]). Сила воли как общеличностный конструкт — это либо продукт корреляционного анализа самооценок различных волевых проявлений, между которыми в большинстве случаев обнаруживаются связи (об адекватно' сти самооценки волевых качеств речь пойдет в параграфе 7.5), либо принятое за силу воли какое'либо одно волевое проявление, чаще всего целеустремленность

инастойчивость. Более правильно говорить о различных проявлениях силы воли (волевой регуляции), называемых волевыми качествами.

6.3.О моральной оценке проявления силы воли

Известно, что в этике волевые качества считаются моральными качествами. И в этом есть своя логика. Еще И. М. Сеченов писал, что воля — это деятельная сторона разума и морального чувства. Следовательно, проявление волевых качеств зави' сит от нравственных черт характера.

В связи с этим говорят о моральном компоненте воли, который образуется вместе с формированием нравственной личности и который обусловливает совер'

122 Глава 6. Волевая регуляция и волевое усилие (самомобилизация)

шение человеком нравственных поступков, требующих проявления «силы воли», волевых качеств. Не случайно опрос, проведенный В. Е. Гуриным [1970б] среди старшеклассников, показал, что основными побудителями волевой активности они считали наличие высокого волевого образца (36%) и любовь к Родине (28%).

Надо отметить, что не только моральные (нравственные) качества способ' ствуют проявлению силы воли, но и проявление силы воли обеспечивает нрав' ственное поведение. А. В. Иващенко говорил о зависимости нравственного вос' питания от уровня развития воли. Он считал, что «осознание и переживание необходимости работы над собой не является достаточным условием действен' ности этого процесса. Необходимым условием процесса нравственного самовос' питания является определенный уровень развития воли человека» [1970, с. 118]. Однако сама по себе сила воли не делает поведение человека нравственным. Поэтому заявления некоторых психологов звучат порой излишне оптимистич' но. Например, А. И. Щербаков писал: «Воля обеспечивает претворение мыслей

ичувств личности в разумное и высоконравственное поведение» [1963, с. 5]. Если воля моральна (или аморальна), то и ее характеристики (т. е. характери'

стики волевого поведения, называемые волевыми качествами) также приобрета' ют окраску моральности или аморальности.

По этому поводу В. И. Селиванов писал:

«Традиционно в психологии упор делался на анализ динамической стороны волевых свойств. В соответствии с этим (часто безоговорочно) целеустремлен' ность, инициативность, настойчивость, выдержка, смелость оценивались как положительные качества, поскольку они способствуют преодолению трудностей на пути к цели и обеспечивают достижение успеха.

Не избежали оценочного подхода к воле и зарубежные психологи. Например,

Р.Ассаджиоли выделяет:

1)“сильную” волю; сила воли может быть достигнута при постоянной трени' ровке с помощью конкретных техник;

2)“умелую” волю — способность добиваться результата с минимальными затратами;

3)“хорошую” волю; волевое действие должно непременно осуществляться по нравственной мотивации: цель должна быть “хорошей”, т. е. отвечать тре' бованиям общепринятой морали.

Чтобы подойти к адекватной оценке волевых свойств личности, необходимо одновременно ответить на два взаимосвязанных вопроса: какое социальное содер' жание волевые свойства представляют и в какой динамической форме они это содержание отражают.

Содержание волевой активности личности, как известно, определяется обще' ственными отношениями и наиболее прямо выражается в ее направленности — си' стеме доминирующих мотивов, иными словами, в социальной позиции личности. Критерий нравственной направленности вносит радикальную поправку в оценку волевых свойств личности: развитые целеустремленность, настойчивость, выдерж' ка, смелость и т. д. будут в одних случаях представляться нам как высшие положи' тельные ценности личности, а в других — как наиболее отрицательные свойства (если они обслуживают самые низкие побуждения и потребности)» [1982, с. 19].

6.3. О моральной оценке проявления силы воли 123

Это высказывание В. И. Селиванова, как я полагаю, содержит скрытый намек на некорректность имевшей место в советской психологии тенденции оценивать проявления силы воли только как положительные и только с позиции обществен' ной их направленности. Исходя из этого, все передовики, добивавшиеся успехов в труде, спорте, учебе, считались волевыми, а те, кто не смог этого добиться, — часто объявлялись безвольными. И эта некорректность ведет свое происхождение от И. М. Сеченова, от его высказывания о том, что воля — это деятельная сторона морального чувства.

Хотя мы храним верность своему долгу нередко лишь из лени и трусости, все лав' ры за это достаются на долю наших добродетелей.

Ларошфуко

Однако о какой моральности или аморальности может идти речь при бытовых проявлениях смелости, решительности, терпеливости, даже при проявлении, на' пример, малышом упрямства? Руководствуется ли человек моральными принци' пами, если он боится взять в руки лягушку или борется со сном, когда хочет до' смотреть телепередачу? Все эти и им подобные примеры свидетельствуют о том, что существуют волевые проявления, не осложненные моралью, нравственными принципами. Об этом, кстати, писал и сам В. И. Селиванов: «Неправомерно все волевые проявления связывать лишь с теми высшими формами произвольного поведения и деятельности человека, в которых выражается нравственное отноше' ние личности к социальной действительности... В этом случае вся проблема воли смещается в область этики и остается нераскрытым психологический аспект во' левой активности» [там же, с. 17].

Но это еще не самое плохое. Хуже, когда, оценивая уровень проявления того или иного качества, эту оценку (положительную или отрицательную) переносят на личность в целом. Отсюда получается, что если ты преодолел трудность — честь тебе и слава, не преодолел — следует заклеймить тебя как безответственного, без' вольного человека. В одном из учебников по психологии говорится: «Лень, а так' же другие проявления слабости — трусость, нерешительность, несдержанность и т. д. — являются серьезными дефектами развития личности, их преодоление тре' бует серьезной воспитательной работы, и прежде всего организации самовоспита' ния» [Общая психология, 1986, с. 397]. При этом автор не задумывается, почему трусость и нерешительность — это дефект развития, а не, скажем, врожденный дефект? И откуда у автора такая уверенность, что подобные качества устранимы путем воспитания и самовоспитания?

В связи с обсуждаемым вопросом следует отметить нелогичность использова' ния ряда словесных штампов. Например, К. К. Платонов и Г. Г. Голубев говорили о «морально воспитанной воле» [1973, с. 70]. Морально воспитанным может быть человек, личность, а не воля. Нельзя морально воспитать ни мотив, ни волевое усилие, которые являются сторонами волевой регуляции (но мотиву можно при' дать моральную, нравственную окраску).

По моему мнению, этическая, равно как и социальная, оценка уровня проявле' ния, развития силы воли (волевых качеств) неправомерна. Это все равно, что да' вать социальную оценку способности урана к расщеплению. Оценивать с точки

124 Глава 6. Волевая регуляция и волевое усилие (самомобилизация)

зрения морали надо не эту способность, а то, как она используется людьми. Также и в отношении отдельного человека: следует морально оценивать его поведение, со' циальную направленность последнего, а не способность человека проявлять сме' лость, терпеливость, упорство. Иначе говоря, нравственной оценке в волевом пове дении подлежит его мотив, а вовсе не проявление волевого усилия (силы воли).

6.4.Волевые состояния

Вкаждом конкретном случае волевая регуляция проявляется через волевые со' стояния. Однако, как заметила Е. Ю. Сосновикова [1975], волевое состояние не тождественно воле и волевым качествам, так как волевое состояние может быть пережито и безвольным человеком.

Впервые волевые состояния стал обсуждать Н. Д. Левитов. Правда, он весьма осторожно назвал главу в своей книге, посвященную этим состояниям: «Психи' ческие состояния в волевой деятельности человека». Он говорил здесь о состоя' ниях волевой активности и пассивности, о решительности — нерешительности, об уверенности—неуверенности, о «борьбе мотивов» как сложном и типичном воле' вом состоянии, о сдержанности—несдержанности и даже о раскаянии. Однако большинство из обозначенных им феноменов, с моей точки зрения, состояниями, и тем более волевыми, не являются (хотя все зависит от того, что считать состоя' нием). Е. Ю. Сосновикова, например, справедливо полагала, что «борьбу мотивов» нельзя относить к состояниям. С ее точки зрения, волевым состоянием является длительное подавление одного мотива другим.

Точно так же, по моему мнению, нельзя считать волевыми состояниями уве' ренность или неуверенность, которые характеризуют процесс оценки ситуации, прогноз успеха или неудачи, т. е. связаны с информационной стороной психиче' ской активности человека, с его интеллектуальной деятельностью. Неуверенность — это сомнение; уверенность — отсутствие сомнений в необходимости осуществле' ния какой'либо деятельности или в том, произойдет ли то или иное событие. Это вероятностная характеристика, связанная с оценочной деятельностью человека, которая способна, при значимости желаемого результата деятельности, вызвать у человека определенные состояния (тревоги, решимости—нерешимости, радост' ного предвкушения и т. п.), но сама состоянием не является. Один человек может быть не уверен в успехе другого, но если первый равнодушен ко второму, не свя' зан с ним какими'то близкими отношениями, то при обсуждении шансов другого у него вообще не возникнет какого'либо эмоционального состояния. Такие свой' ства, как уверенность—неуверенность, являются лишь причинами, вызывающими какое'либо состояние, и то не во всех случаях.

Неуверенность может быть и свойством личности, если у человека имеется неадекватная заниженная оценка своих способностей или для него характерна повышенная внушаемость, навязчивость мыслей, эмоциональная неустойчивость (О. В. Дашкевич [1985]).

Н.Д. Левитов говорил также о волевом состоянии, характеризующемся опреде' ленным соотношением решительности—нерешительности. В психологической ли' тературе под этими терминами чаще всего имеют в виду волевые качества, а не со'