_Мы жили тогда на планете другой (Антология поэзии русского зарубежья. 1920-1990) - 2

Знаю, далёко, в твоем краю Тучи летят и птицы поют. Только и светит сквозь ночь мою Дальнее солнце, в твоем краю.

** *

Сегодня солнце желтое, как мед. Сегодня птицы в небесах поют.

О, светлых дум безгрешный водомет, Дневных лучей сверкающий приют!

Пусть вихрь морской упорен и жесток, И в белый панцирь заключен гранит,— Из года в год струящийся поток В моей душе немолчно говорит.

** *

Какое, должно быть, счастье Идти по улицам влажным,

Икаждый камень и каждый Изъеденный ветром дом Встречать, узнавать и гладить Рассеянным, мягким взглядом, Затем, что и я отсюда,

Ивсе это здесь мое.

Ислушать глухое пенье,

Что сердце мое тревожит,

Изнать, что оно похоже На пенье сердец других,

Изнать по очкам прохожих, Какие в них скрыты думы, Читать по глазам угрюмым, Какое в них слово спит.

** *

Так это снова не мои пути:

Другим и блеск, и зелень, и прохлада. Весенним днем мне не о ком грустить, И поджидать мне никого не надо.

Пойду одна в кудрявый, буйный сад Послушать птиц: они неутомимы И говорят о том, что все любимы, Что все хранимы Богом, говорят.

** *

Мне снилось— о, если бы было То, что мне Бог открыл! — Мне снилась моя могила:

Над нею птица кружила Серпами черных крыл.

Мне снились дальние звоны

— Откуда они, скажи?—

Ижаркого неба склоны Стекали на лес зеленый, На желтое поле ржи.

Ибыло мне так спокойно, Так сладко было мне Под этой рекою знойной,

Под этой волною хвойной 1лубоко лежать на дне.

** *

Чистота, чистота и звон На высотах Твоих, о, Боже, И Тобой этот мир рожден, Этот мир, на Тебя похожий.

Отчего же весенним днем, Самым стройным н самым ясным, Загорается кровь огнем

Ибезудержным и напрасным.

Исильнее, чем голос вод,

Ислышнее, чем птиц служенье, Этот зов, что меня ведет В немоту и в уничтоженье.

Но порвутся и меж нами узы...

Потерпи немного, смертный друг!

И когда к бессмертию, блаженной, От тебя отпрянув, ринусь я, Канешь ты, навек освобожденный, В океан глухой Небытия».

КВАДРАН'

Памяти кн. С. М . Волконского

На ратушной башне, высоко, Как сумрачный страж-ветеран, Изжитой затеей барокко Тускнеет ненужный квадран.

Он дремлет иль тупо скучает; Лишь солнечной, яркой порой, Очнувшись, часы отмечает Сей старец угрюмо-немой.

И, солнцу давно опостылый И чуждый дневным небесам, Я, будто магической силой, Притянут к старинным часам.

Вот круг, а в кругу треугольник,

Ицифры— двенадцать числом;

Ия, запинаясь, как школьник, Девиз разбираю с трудом.

Да, правда, нет горше урока! — Мудра, беспощадна, жестока, Латинская надпись гласит: «Vos umbra, me lumen regit»2.1*

1 Квадран— забытое слово, означающее солнечные часы. (Примеч.

П. Лыжина.)

1 «Вами— тьма, мною—свет правит» (лат .).

ТЛЕННЫЙ АНГЕЛ

Рябой, безрукий, однокрылый, С улыбкой жалкою калек, Над безымянною могилой Склонился он, застыв навек.

Судьбе давно простив обиды, Он равнодушно одряхлел,

Искладки каменной хламиды Лишайник медленно разъел.

Ив мрамор тленья дух внедрился

Ив тело Ангела проник;

Уж бледной плесенью покрылся Когда-то лучезарный лик.

Теперь, бессилен и безволен, Как будто смутно чует он,

Что тяжко, что смертельно болен, Что безнадежно обречен...

Убогий, старый вестник Рая Лишь по привычке сторожит, Давно уж имени не зная Того, кто здесь под ним лежит.

И, умудрен годами ныне, Он в безразличии затих; Пускай пророчит по-латыни

Надгробной ложью скверный стих!

С улыбкой странно-непостижной Он все забыл давным-давно; Пред взором Вечности недвижной Цветок и камень— все равно.

И, тихо гладя мрамор склизкий, Я горько искривляю рот:

— О, друг мой бесконечно близкий, Калека, пугало, урод!

Застыли мы, окоченели; Не любим, не грустим, не ждем,

Я — в хилом человечьем теле, Ты— в теле каменном своем.

НУМИЗМАТИКА

Памяти В . В . Розанова

Бесцветный, понурый и хилый День еле плетется за днем. Василий Васильевич, милый, Давайте, старинкой тряхнем!

От жизни ухабов и кочек Нам тяжко на старости лет; Так где же заветный мешочек С коллекцией древних монет?

Да, знаю, погрязли в грехах мы, Но поздно грехи нам считать...

Вот лупа; оболы и драхмы Любовно просмотрим опять.

Ведь будет над чем умилиться; Уж блещет заранее взгляд: Богов и богинь вереница И профилей царственный ряд!

Тиверия иль Митридата Лаская мизинцем черты, На час или два, как когда-то, От пошлой уйдем суеты.

Слегка зеленеет патина На бронзе, и надпись видна.

Возможно ли?— Dira Plotina! Ах, Боже! Конечно, она!

Пусть наша судьба вероломна, Пусть жизнь— надоевший обман...

Так где же вы, Юлия Домна, Октавия, Нерва, Траян?

Авось от житейских аварий, От старых и горьких обид, Магический римский денарий Таинственно нас исцелит.

О, если бы в узенькой клетке Душа отдохнула от мук! Давайте ж просмотрим монетки, Василий Васильевич, друг!

То было в детстве безмятежно раннем. И вот в жестокой юности моей Она уже седлала лошадей в станицах на Дону и на Кубани.

Чистейшим альтом отроческим пела, Стаканы поднимала горячо.

Иконница по ковылю летела, Клинок драгунский утомлял плечо.

Ия за эти гибельные годы

Ив помыслах ее не предавал.

Хоть баловни действительной свободы— Раб Эпиктет и властный феодал.

** *

Холодный ветер из Бретани Нагнал сегодня столько туч, Что не прорвется, не проглянет Сквозь эту толщу теплый луч.

Сквозь сеть дождя, туман и холод Смотрю на призрачный Париж. Как я любил, когда был молод, Пейзаж неповторимых крыш.

Туман, синеющий над Сеной, Шуршащий гравий под ногой. Единственный во всей вселенной Вокруг Сената сад большой.

Здесь наша молодость шумела

Вжару мечтаний и надежд,

Втолпе таких же неумелых Самонадеянных невежд.

Она нас тешила борьбою, С благополучьем не в ладах, Нам наша молодость покоя Не обещала никогда.