Циммерлинг. Исландские саги

8Работники обычно нанимались на год: хозяин должен был содержать работника за свой счет и обеспечивать ему правовую и фактическую защиту, а работник должен был выполнять положенную ему работу и сопровождать хозяина в поездках на тинг. Можно было наниматься и на одно полугодие.

9Асбьёрн «сидел» на чужой земле, т. е. был арендатором. Арендаторы, как правило, были вольноотпущенниками.

10Товары обычно продавали в кредит, и покупатель вносил задаток. В условленное время, иногда через несколько месяцев, продавец выезжал за недоимками.

11Позиция Кетиля противозаконна, так как он уже нанял работника и несет ответственность за все его проступки.

12«Вызывать» на тинг, т. е. предъявлять иск, нужно было по месту жительства

ипри свидетелях, поэтому Бьёрн и Торир, как истцы, не могут ехать одни.

13В начале XI в. деревья в Исландии еще не были сведены: высота их могла достигать 5—6 метров.

14То, что Кетиль не чувствует жара, сидя у огня, для рассказчика является одним из проявлений его обреченности. Напротив, в поздней компиляции («Сага о людях из Речной Долины»), где пересказывается этот же эпизод, поведение Кетиля трактуется просто как патологическое состояние. Это говорит об упадке саговой традиции в XIV—XV вв.

15Старший брат Тидранди, Торкель сын Гейтира, был могущественным хёвдингом; этот факт рассказчик считает заранее известным аудитории, поэтому фигура Торкеля специально не представляется.

16Если труп врага оставляли под открытым небом, это приравнивалось к надругательству над телом и давало повод для иска.

17В «Саге о сыновьях Дроплауг» то же лицо названо Свейнунгом: Свейнки — это уменьшительная форма. В той же саге Свейнунг-Свейнки действует как союзник Хельги сына Дроплауг, двоюродного брата Торкеля и Тидранди. Таким образом, между версиями «Саги о сыновьях Дроплауг» и «Саги о Гуннаре Убийце Тидранди» нет полного согласия, тем более, что далее, если верить «Саге о Гуннаре», Свейнки посылает Гуннара к Хельги сыну Асбьёрна, заклятому врагу Хельги сына Дроплауг. Это не обязательно свидетельствует о недостоверности одной из саг: между временем их действия — интервал в 15—20 лет, и за это время Свейнки вполне мог перейти из годорда Торкеля в годорд Хельги сына Асбьёрна, что разрешалось законом — см. «Сагу о Ньяле», гл.

18Хельги сын Дроплауг не мог принимать участие в облаве на Гуннара в 1007 г., так как он погиб за девять лет до этого.

19Торкель имеет двойное право искать Гуннара в доме Свейнки: во-первых, он исполняет решение тинга (местный тинг должен был состояться осенью, а облава на Гуннара происходит зимой), во-вторых, он предводитель округи. Свейнки строит свою защиту на том, что подозрение в укрывательстве наносит ему оскорбление, и он вправе выдвинуть встречный иск о нанесении ему ущерба.

нию на альтинге в 999 г., о чем сообщают различные источники, начиная с «Книги об Исландцах» Ари Мудрого (середина XII в.). Автор «Драпы об Исландцах», Хаук сын Вальдис, посвятил Халлю одну вису своей поэмы.

Норвежец Торхалль Ведун из других источников неизвестен, и его фигура мудреца — язычника, предчувствующего закат старой веры, во многом служит повествовательным двойником самого Халля: недаром у них почти идентичные имена. Вдобавок Халль живет на хуторе, который называется Капище, а Торхалля прядь помещает в место, которое называется Освященная земля! В этих названиях таится глубокий культурный смысл: хёвдинг Халль является годи, т. е. содержателем общинного капища с идолами (hof), а прорицатель и колдун Торхалль сам устраивает себе небольшое святилище (hörgr).

Прядь может быть датирована рубежом XIII—XIV вв. В «Саге о Ньяле», окончательно сложившейся к концу XIII в., есть фраза, как будто отсылающая к событиям пряди; Сыновьями Халля с Побережья были Торстейн, Эгиль, Торвальд, Льот и

Тидранди, про которого рассказывают, что его погубили дисы (гл. XCVI).

Перевод сделан с издания Íslendinagasögur. Íslendingasangaútgáfan, XIII. и сверен с изданием Íslensk Fornrit, XI.

Примечания

1Дисы — женские силы плодородия. Им могли ставить капища. Из текста самой пряди неясно, было ли капище, принадлежавшее Халлю, посвящено дисам, или другим божествам. В интерпретации пряди дисы, погубившие Тиндранди, смыкаются, во-первых, с духами-двойниками людей, а во вторых — с норнами.

2…лучшие дисы — мотив соперничества сверхъестественных существ за жизнь героя, вероятно, не языческий, а христианский — похожий оттенок имеют видения Гисли Сурссона в «Саге о Гисли» (гл. XXVIII, XXXIII), причем там столкновение сверхъестественных сил обыгрывается дважды: в скальдических стихах и в прозаическом комментарии. По всей видимости, эта параллель не случайна: рассказчик «Саги о Гисли» намекает, что Гисли принял христианство и педалирует тот факт, что враги Гисли прибегли к колдовству. Соответственно, дисы убивают Тидранди за то, что его семейство склонно оставить языческую веру.

Сон Торстейна сына Халля с Побережья

Этот замечательный маленький текст полностью сохранился лишь в бумажных списках XVII в. Начало пряди известно, кроме того, по отрывку AM 564a 4to, представляющему собой фрагмент ныне утраченной компиляции XIVв., известной под названием Vatnshyrna. В этой рукописи «Сон Торстейна» помещен сразу вслед за тремя текстами фантастического плана — «Прядью о Горном жителе», «Прядью об Обитателе кургана», и «Сном Одди Звездочёта». Все четыре пряди содержат скальдические стихи, приписываемые сверхъестественным силам; в трех случаях из четырех стихи произносятся во сне. Несмотря на внешнее сходст-

гиб от руки ее отца Хёгни и сам сразил его. Однако Хильд воскресила Хедина, и его битва с Хёгни длится вечно, и поэтому стужа (т. е. битва) никогда не уймется. Имя Хильд и значит «битва». Герд секиры, она же честная жена — это опять-таки, Хильд, которая грозит погубить героя пряди Торстейна сына Халля. Валькирия должна быть вооружена, и в ее руках находится кость несчастья, т. е. МЕЧ. Обращает на себя внимание, что в этой висе Торстейн еще на назван прямо: валькирия сулит невзгоды людям вообще, т. е. войску меченосцев.

6Во второй висе, произносимой женщинами из сна, обыгрываются мифы о Бальдре, сыне Одина, который обречен пасть и отправиться в Хель, т. е. в подземное царство мертвых, а также о самом Одине, который умрет, лишь когда мир погибнет.Только тогда Один воссоединится с Землей; последная, тем самым, есть его вечная подруга. Торстейн назван Бальдром благ ларца (двойной кеннинг МУЖ); блага ларца — кеннинг ЗОЛОТА, а Бальдр золота — МУЖ. Вечная подруга Двалина удавки — нестандартный кеннинг Земли: Двалин (карлик) удавки, т. е. веревки, петли — это Один, поскольку Один является богом повешенных, а подруга Одина — Земля. Любопытно, что Торстейн в начале висы назван мастером приговора: знание законов является атрибутом МУЖА, поэтому кеннинг можно понять и буквально. Однако здесь, скорее, имеется в виду символический смысл: Торстейн на своем веку вершил чужие судьбы и убивал людей, т. е. выносил им приговор. Теперь ему самому предстоит выслушать приговор, т. е. пасть насильственной смертью.

7к Магнусу моему сыну … — Торстейн назвал своего сына Магнусом в честь конунга Магнуса Доброго, сына Олава Святого: вероятно, сын Торстейна был одним из первых исландцев, носивших это имя. О смерти Магнуса сына Торстейна Халльссона ничего не известно, но реплика норн недолго сможем мы при нем быть указывает на то, что он пережил своего отца ненадолго. Магнус сын Торстейна упоминается, в частности, в «Саге о Торстейне Битом» как дед епископа Магнуса из Скаульхольта (1134—1148 гг.). В том же тексте сообщается, что у Торстейна, кроме Магнуса, был сын по имени Амунди.

8Гостья глубоких ран — кеннинг ОРУЖИЯ, судя по грамматическому ж.р. соответствующего слова в подлиннике — кеннинг секиры. Выражение гостья имеет дополнительный подтекст — Торстейну предстоит пасть от руки никому неведомого воина, раба Гилли. Гребень — гребень боевого шлема. Серп небес — некое зловещее небесное явление (в оригинале употреблен нестандартный кеннинг). Читатель может легко убедиться, что пророчество смерти носит символический, а не бытовой характер: детали убийства во сне и наяву не совпадают — Гилли убъет Торстейна тесаком, а не секирой, на Торстейне не будет никакого шлема и.т.п.

9Ингвильд, жена Торстейна, была дочерью Бьярни сына Шип-Хельги.

10Большой нож или тесак (sax), т. е. короткий меч с одним лезвием, был обычным оружием рядовых воинов.

11Кьярваль (Cearbhall) Старый — конунг в Оссори в Южной Ирландии — умер около 887 или 888 г. Прозвище Старый нигде больше не упоминается. Возможно, что оно значит просто «относящийся к древним временам». Но не исключено, что

ка, были изданы в 1633 г. датским ученым и просветителем Оле Вормом под сводной рубрикой «Норвежская королевская хроника Снорре Стурлесона (Snorre Sturlesøns Norske Kongers Chronika).

Ныне оригинал пространной версии утерян; от нее сохранились лишь отдельные фрагменты, часть которых относится к концу XIII в., а остальные — к концу XIV в. Они были описаны и изданы Хелле Йенсен: [Helle Jensen. «Fragmenter af et kongesagahandskrift fra det 13. århundrede». In: Opuscula 6. Bibliotheca Arnamagnæana 33. København: Reitzel, 24—73.]21

Первое издание саг о Посошниках было осуществлено в 1813 г. Торлакиусом и Верлауфом (Thorlacius and Werlauff). В основу этого и последующего изданий легла краткая версия.

До недавнего времени «Саги о Посошниках» изучались только как исторический источник, и лишь после выхода недавнего критического издания норвежского исследователя Халльварда Магероя22 она оказалась в центре филологической дискуссии. Магерой предположил, что пространная редакция памятника старше; она была создана в лагере Берестяников, и позже на ее основе возникла краткая редакциям, принадлежащая Посошникам. До Магероя большинство исследователей, начиная с Финнюра Йоунссона23 (ср. также работы К. Хелле, и Х. Йенсен) признавали краткую версию первичной, а пространную — вторичной; немалую роль в таком предпочтении сыграла плохая сохранность последней. Из аргументов Магероя, однако, едва ли следует, что между созданием обеих версий мог быть значительный разрыв во времени. Само содержание памятника, приуроченному к тому этапу гражданских войн, когда между Посошниками и Берестяниками в 1210­е гг. был достигнут примерный баланс сил, делает подобное предположение исторически невероятным; как известно, после 1220 г. движение Посошников перестало существовать как самостоятельная политическая сила, а основные их вожди примкнули либо непосредственно к конунгу Берестяников Хакону Хаконарсону, либо к его родичу ярлу Скули. Данный поворот отразился и в историографии Норвегии: все саги, посвященные событиям последующих десятилетий, в том числе наш главный источник — составленная Стурлой Тордарсо-

21Все сохранившиеся пергаментные фрагменты «Саг о Посошниках» имеют сводный индекс AM 325 VIII 4to. Как показал Х. Магерой, один из фрагментов — AM 325 VIII 4to 4a (далее — 4a) является остатком одного из списков краткой версии «Саг о Посошниках», обнаруживающий близость к тексту версий Eirspennil и Skálholtsbók yngri, в то время как прочие фрагменты (X, 4b, 4c) принадлежат спискам пространной версии «Саг о Посошниках», близким к тому, с которого был сделал перевод Педера Клаусона Фрииса.

22[Magerøy, Hallvard. Soga om birkibeinar og baglar: Böglunga sögur/ Ed. Hallvard Magerøy, 2 vols, Norsk historisk kjeldeskrift-institutt, Norrøne tekster 5. Oslo: Solum; Norsk historisk kjeldeskriftinstitutt 1988].

23См.: [Finnur Jуnsson. 1894—1902. Den oldnorske og oldislandske litteraturs historie. 3 vols. København: Gad.].

ном «Сага о Хаконе Старом» — представляют собой произведения, созданные в среде Берестяников, по прямому заказу их правителей, и воплощают официальную точку зрения последних. Таким образом, даже если допустить, что пространная и краткая редакции «Саг о Посошниках» действительно отражают версии противоборствующих сторон, обе версии должны быть причислены к разряду «саг о недавних временах», составленных по свежим следам событий.

Важнейший критический разбор памятника принадлежит Дж. Книрку24, который, в отличие от Магероя, пришел к заключению, что обе редакции являются древними. Конечный вывод Дж. Книрка, объясняющего расхождения между обеими версиями не ошибками пера и не механическим сокращением/добавлением материала, а различиями в концепции рассказчиков, представляется правдоподобным. Кроме того, Дж. Книрк, на наш взгляд, точнее оценил степень ангажированности обеих версий: если пространная версия действительно содержит ряд мест, в которых можно усмотреть политическую пропаганду Берестяников (прежде всего, развернутые некрологи их вождям и опровержение легенды самозванца Эрлинга Каменная Стена), то изложение краткой версии является более объективированным и не содержит прямых оценок событий и персоналий.

При поверхностном чтении «Саги о Посошниках» производят впечатление конгломерата из слабо связанных эпизодов с большим количеством личных имен (около 160), некоторые из которых упоминаются лишь однажды. Для современного читателя большинство данных имен является мертвым грузом, но для современной саге аудитории они составляли едва ли не самую интересную часть рассказа, помогающую верифицировать события, о которых идет речь. Употребление имен собственных оказывается трамплином, связывающим устную сагу с письменной, или, в иной терминологии, текст саги с его устным субстратом, munnmæli. Характер употребления имен и прозвищ дает уникальную возможность заглянуть за письменный текст и установить ранг персонажа в сознании рассказчика; при этом выделяются ключевые фигуры, которые должны быть известны всей стране (ярлы, епископы и т.п.), предводители отрядов, играющие активную роль в нескольких эпизодах, и, наконец, люди, упоминаемые в составе какого-либо перечня — чаще всего, это перечень павших в некотором сражении. Тем самым, каждому рангу персонажа соответствует некоторый жанр текста — перечень имен собственных (тула), короткий эпизод (прядь) и наконец, большое связное повествование, посвященное событиям, происходившим в стране во время правления конунга или ярла (сага). Сходная система представлена и в «Саге о Сверрире», но в ней уровень связности текста оказывается выше за счет того, что рассказчик ориентируется прежде всего на фигуру конунга и отсеивает лишний материал: метод селекции обосновывается в «Саге о Сверрире» дважды — в главах № 71 и 163, где рассказчик подчеркивает, что он считает нужным освещать прежде всего те эпизоды, где участвовали сами конунги. Нетрудно увидеть, что такое условие было для рассказчика (или рассказчиков!) «Саг о Посошников» попросту невыполнимым. Если

24 См.: [Knirk J. The Genetic Relationship between the Two Versions of Böglunga sögur // IX International Saga Conference, Akureyri, 1994].

Сверрир, будучи самозванцем, был главным вождем Берестяников и подчинил себе всю Норвегию, то конунги Берестяников и Посошников, не считая Хакона Сверрисона, как правило, были подставными фигурами, служащими ширмой для реальных вождей своих партий. Парадоксальным образом, титулы «ярл» и «конунг» становятся в условиях смутного времени неоднозначными, и в «Сагах о Посошниках» действительно есть места, где вне контекста неясно, о ком именно идет речь. Именно поэтому рассказчик следит в первую очередь за полевыми командирами обеих сторон, отмечая их удачные действия или явные ошибки. При переписывании текста саги о недавнем прошлом, остававшемся для аудитории саги актуальным, у современников, по-видимому, не только не возникало желания устранить тот или иной эпизод, но напротив, имелся стимул добавить новый, если у них был самостоятельный источник информации. Именно так поступил писец краткой версии, легшей в основу текста Eirspennil, который обнаружил в переписываемом им тексте знакомое ему имя Посошника Сёрквира Олуха и решил добавить известный ему эпизод с этим Сёрквиром. Тем самым, имена собственные как бы приглашают слушателя и читателя к продолжению саговой традиции.

Рассказчик (рассказчики) «Саг о Посошниках» обнаруживает основательное знакомство с географией страны, описания населенных пунктов и передвижений являются точными и непротиворечивыми. В то же время нет явных оснований считать его норвежцем, а не исландцем; многие исландцы (а также гебридцы и фарерцы) были непосредственными участниками походов — ср. в этой связи любопытное упоминание о неком Посошнике Кольскегге, родом исландце, убитом при взятии Нидароса в 1206 г. (гл. 11). Кроме того, орфография всех рукописей саги является исландской, а не норвежской. Косвенным подтверждением исландского происхождения рассказчика пространной версии может служить также употребляемый им термин Seleyjarhaust «Осень в Сэлей» (Sæløhøsten в переводе Педера Клауссона Фриса), используемый по отношению к периоду, когда войско Берестяников стояло в Сэлей осенью 1207 г. и известный только по исландским источникам — «Саге о Хаконе Старом» Стурлы Тордарсона (Seleyjarvetr25) и позднейшим анналам.

Фактографичность и монотонность рассказа являются минусом с точки зрения ценителей древнеисландской словесности, но скорее плюсом для историка Норвегии. Автор краткой редакции «Саг о Посошниках» не производит впечатление человека наивного, идеализирующего мотивы действий сторон и не улавливающего подоплеки событий; вместе с тем он не делает особенных обобщений, предоставляя их читателю. Еще в меньшей степени это относится к автору пространной версии, который подробно описывает перипетии политической борьбы как в стане Берестяников, так и в стане Посошников. Вместе с тем его текст несет отпечаток вассальной преданности конунгу Берестяников Инги Бардарсону (1204—1217 гг.), на смерти которого сагописец завершает свое повествование.

В начале XIII в. конфликт Берестяников и их противников, в разные периоды носивших разные названия (Плащевики, Островитяне, Кукольщики, Посошники) дав-

25 «Сага о Хаконе Старом», гл. 7.