Миллс_1956

По мере возрастания взаимных деловых связей «большой тройки» усиливается и обмен людьми между ними. Этот факт находит свое выражение в самом крите­рии отбора подающих надежды людей, применяемом во всех трех сферах. Руководитель корпорации, связанный деловыми отношениями с государственным аппаратом и его военным ведомством, сочтет в наше время более благоразумным приблизить к себе молодого человека, имеющего опыт работы в государственном аппарате и его военном ведомстве, чем человека, не имеющего та­кого опыта. Государственный руководитель, политиче­ские удачи которого сплошь и рядом зависят от полити­ки корпораций и мира корпораций, в свою очередь отдает в этом случае предпочтение человеку, подвизав­шемуся в мире корпораций. Таким образом, обмен кад­рами и единство властвующей элиты возрастают в силу самих критериев, определяющих выдвижение людей в трех основных иерархиях.

Если учесть структурное сходство трех иерархий, в рамках которых протекает вся деятельность различных представителей элиты, влияние, оказываемое решения­ми, принятыми в одной из них, на остальные, если учесть многообразные линии совпадения их интересов и наличие административного вакуума в гражданском пра­вительственном аппарате США при одновременном рас­ширении его задач,— если учесть все эти структурные сдвиги, да еще вдобавок отмеченную нами общность душевного склада представителей элиты, то было бы по­истине странно, если б мы обнаружили, что люди, слы­вущие опытными администраторами и весьма одаренны­ми организаторами, сумели всего-навсего завязать связи друг с другом. Но они, конечно, добились гораздо боль­шего; они все чаще и чаще завоевывают позиции в каж­дой из трех иерархий.

Ядро властвующей элиты состоит прежде всего из тех людей, которые свободно переходят от командных ролей в верхах одной из господствующих иерархий к по­добным же ролям в другой иерархии: это, скажем, ад­мирал, являющийся также банкиром и юристом и воз­главляющий вдобавок некую важную федеральную комиссию; это руководитель корпорации, являвшейся во время войны одним из двух или трех крупнейших произ­водителей военных материалов, занимающий ныне пост министра обороны; это генерал военного времени, сме­нивший после войны мундир на штатский костюм, чтобы войти в состав официальных руководителей государства, а затем ставший членом совета директоров одной из ведущих корпораций.

Руководитель корпорации, превратившийся в генера­ла, генерал, превратившийся в государственного деяте­ля, государственный деятель, превратившийся в банки­ра,— все они, несомненно, обладают гораздо более широ­ким кругозором, чем рядовые люди, вращающиеся в своем обычном окружении; и все же стремления и чая­ния даже таких людей нередко бывают привязаны к главной сфере их жизнедеятельности. Однако сама их карьера складывается так, что они попеременно дейст­вуют во всех трех больших иерархиях и, таким образом, легко переступают пределы особых интересов каждой из них. Самой своей карьерой и деятельностью они связы­вают воедино все три круга. Они образуют собой, следовательно, ведущее ядро властвующей элиты.

Совсем не обязательно, чтобы эти люди были знако­мы со всеми сферами социального могущества. Так, один из них может вращаться, скажем, в промышленных и военных кругах, другой — в военных и политических, третий — в политических кругах и среди тех, кто созда­ет общественное мнение.

Ядро властвующей элиты включает в себя и видней­ших юристов и финансистов из крупных юридических контор и инвестиционных банков; согласование и увяз­ка экономических, политических и военных дел и инте­ресов является для таких людей почти профессиональ­ной функцией, связанной с родом их деятельности, и они, таким образом, способствуют объединению властвующей элиты.

Крайние фланги властвующей элиты (где наблюдает­ся большая текучесть, чем в ее центре) образуют люди, «обладающие большим весом»; они принадлежат к эли­те, хотя, возможно, не принимают непосредственного участия в тех или иных важных решениях и не передви­гаются на протяжении своей карьеры из одной иерархии в другую. Принадлежность того или иного человека к властвующей элите вовсе не предполагает, что он обяза­тельно принимает личное участие в каждом приписываемом ей решении. Но, решая тот или иной вопрос, каж­дый член элиты основательно взвешивает интересы и со­ображения всех остальных се членов. Роль членов вла­ствующей элиты не ограничивается тем. что они лично принимают участие в решении ряда важнейших вопро­сов, связанных с войной п миром; люди, облеченные прямыми прерогативами власти, весьма основательно считаются, с ними и при тех решениях, в вынесении кото­рых они не принимают непосредственного участия.

На своих флангах и за их пределами, где-то в окру­жении своих второстепенных членов, властвующая эли­та незаметно сливается со средними звеньями власти — с рядовыми членами конгресса, с политически влиятель­ными группами, не представленными в самой элите, и со множеством группировок, выражающих интересы отдель­ных штатов, областные и узкоместнические интересы. Хотя все эти второразрядные деятели и не принадлежат к числу людей, обладающих общегосударственным ве­сом, с ними все же приходится порой считаться, сгова­риваться, их приходится порой задабривать, обуздывать или выдвигать в более высокие сферы.

В тех случаях, когда властвующей элите, чтобы про­вернуть какое-нибудь дело, приходится устанавливать контакты с кругами, расположенными ниже ее — как это бывает, например, при проведении угодных ей законопро­ектов через конгресс,— членам элиты приходится самим выступать в роли лоббистов. Но среди членов властву­ющей элиты такой высокоразрядный «лоббизм» фигури­рует под иным названием: он именуется «связной» функ­цией. В составе элиты имеются военные деятели, используемые «для связи» с конгрессом, с некоторыми строптивыми промышленными кругами — со всеми прак­тически значительными элементами, не имеющими непо­средственного отношения к властвующей элите. Те два человека из штата Белого дома, которые числятся «для связи», обладают оба военным опытом; один из них был в прошлом не только банкиром из инвестиционного бан­ка и адвокатом, но и генералом.

Традиционный «лоббизм», практикуемый ассоциация­ми предпринимателей, все еще существует, хотя, правда, он обычно имеет дело со средними звеньями власти; объектами «обработки» являются обычно члены конгрес­са и, разумеется, рядовые члены самих ассоциаций. Так, например, важнейшая функция Национальной ассоциа­ции промышленников состоит не столько в том, чтобы оказывать непосредственное влияние на политический курс страны, сколько в том, чтобы убеждать мелких предпринимателей, что их интересы совпадают с интере­сами крупного капитала. Но существует также и «высо­коразрядный лоббизм». Руководители корпораций про­никают везде и повсюду в высшие военные и политиче­ские круги. Этому способствуют их личные дружеские связи, участие в предпринимательских и профессиональ­ных ассоциациях и в их различных подкомиссиях, их принадлежность к влиятельным клубам, их гласные пар­тийно-политические связи и связи с клиентурой. Один исследователь, специально изучавший подобные клики из среды ведущих администраторов корпорации и распола­гающий материалами из первоисточников, утверждал, что среди этих могущественных лидеров... наблюдается полная осведомленность относительно многих крупнейших проблем, стоящих ныне перед страной, как, напри­мер, проблем снижения налогов, передачи всей произ­водственной деятельности государства частным предпри­ятиям, расширения внешней торговли, сведения к мини­муму социальных и других внутренних государственных мероприятий, укрепления и сохранения влияния партии, находящейся в данное время у власти в общенациональ­ном масштабе».

Существуют действительно такие клики из среды ад­министраторов корпорации, которые выступают как не­официальные руководители общественного мнения ко­мандной верхушки корпоративных, военных и политиче­ских иерархий, — и эта форма их деятельности имеет бо­лее важное значение, чем их непосредственное участие в военных и политических институтах. В тесных воен­ных и политических кругах, а также в экономических кругах (где они выполняют роль «запасных игроков») эти группы и клики руководителей корпораций принима­ют участие почти во всех главнейших решениях — по ка­ким бы вопросам они ни выносились. Важно отметить, что весь этот «высокоразрядный лоббизм» развертывает­ся в рамках самой элиты.

6

Что же касается вопроса о существовании четко вы­раженных организационных рамок—тайных или яв­ных,— то надо сказать, что властвующая элита по самой своей природе более склонна пользоваться уже сущест­вующими организациями (действуя внутри последних и посредничая между ними), чем создавать определенные организации, в которые входили бы ее члены, и только ее члены. Но если бы не существовало аппарата, обес­печивающего, скажем, уравновешивание (в принимае­мых решениях) военных и политических факторов, эли­та непременно изобрела бы и использовала такой аппа­рат, как она создала, например, Национальный совет безопасности.

Деятельность элиты не подвергается широ­кой огласке, но само существование элиты не является секретом. Как элита, она не представляет собой особой организации, хотя ее члены сплошь и рядом знают друг друга и сотрудничают друг с другом (что выглядит вполне естественным) и совместно участвуют во многих организациях. Члены элиты не связаны никаким тайным сговором, хотя ее решения часто остаются неизвестными общественности, а ее образ действий носит скорее ха­рактер тайных манипуляций, чем открытой деятельности. Не следует думать, что элита «верит» в обязатель­ность такого порядка, при котором, с одной стороны, имеется сплоченная закулисная элита, а с другой — под­властная масса. Не в таких категориях изображается де­ло. Положение вещей толкуется элитой таким образом, что люди представляют собой беспорядочную массу и вынуждены, как доверчивые дети, передать весь этот не­привычный мир внешней политики, стратегии и админи­стративно-государственной деятельности в руки специа­листов. Все дело в том, что все понимают, что кто-то должен верховодить и что кто-то всегда верховодит. Все остальные, в сущности, мало интересуются этими мате­риями, да к тому же они и не знают, как вообще это делается. И потому разрыв между двумя этими разря­дами людей все увеличивается.

Чего не хватает властвующей элите — это подлинно общей системы подбора и подготовки ее будущих кад­ров, ибо школьная система, обслуживающая прослойку «четырехсот семейств» центральных городов (представ­ленная последовательно-подготовительными школами, колледжами Лиги Айви и юридическими школами при колледжах), не соответствует требованиям, предъявляе­мым ныне членам властвующей элиты. Некоторые ан­гличане (как, например, фельдмаршал виконт Монтго­мери), вполне осведомленные относительно этого недостатка, настойчиво советовали недавно ввести такую си­стему народного образования, «при которой можно было бы отделять тонкую прослойку незаурядной учащейся молодежи от посредственностей и давать ей возможно лучшее образование, с тем, чтобы обеспечить страну ру­ководящими кадрами». Предложение Монтгомери под­держивают в разных формах многие лица, соглашаю­щиеся с его критикой «общих основ американской си­стемы народного образования, с критикой, вращающейся вокруг утверждения, что эта система малопригодна для подготовки «элитной» группы руководителей... в которой наша страна нуждается для выполнения своих обязан­ностей по руководству миром».

Эти требования отчасти отражают молчаливо приз­наваемую необходимость изменения положения, при ко­тором отбор элиты происходит исключительно по приз­наку материального преуспевания,— необходимость, тем более настоятельную, что с материальным преуспевани­ем членов элиты часто связывается подозрение о мораль­ном разложении в высших сферах; отчасти же они от­ражают открыто признаваемую нужду в людях, понимающих, как говорит виконт Монтгомери, «значение дисциплины». Но больше всего эти требования отража­ют ту истину — сознаваемую, по меньшей мере смутно, самой властвующей элитой, — что эра координированных решений, влекущих за собой последствия невиданного масштаба, нуждается во властвующей элите, состоящей из людей иного калибра.

7

Наше представление о властвующей элите учитывает (и позволяет осмыслить): 1) решающие структурные тенденции, характеризующие особенности нашей эпохи и, в частности, возвышение военщины в условиях эко­номики, объединенной на частнокапиталистических на­чалах, а если взять шире — совпадение в ряде пунктов объективных интересов экономических, военных и по­литических институтов; 2) сходство происхождения и общественного положения и общность духовного скла­да людей, занимающих руководящие позиции в этих ин­ститутах, в частности усиливающуюся взаимозаменяе­мость людей на руководящих постах каждой из них и учащение случаев перехода из одной сферы в другую на протяжении карьеры власть имущих лиц; 3) много­стороннее и, в сущности, всеобъемлющее влияние, оказываемое решениями, выносимыми в верхах, и приход к власти группы людей, являющихся по своим склонно­стям и специальным знаниям профессиональными орга­низаторами крупного размаха, свободными от демокра­тических традиций, довлеющих над людьми, получивши­ми свою политическую выучку в политических партиях. Если говорить об обратной стороне описанных тен­денций, то образованию элиты способствует: 1) низведе­ние профессиональных партийно-политических деятелей а уровень средних звеньев власти; 2) наполовину искус­ственно созданный тупик, в котором очутились законо­дательные органы в результате беспрерывных столкнове­ний между обособленными местными интересами; 3) практически полное отсутствие такого государствен­ного гражданского аппарата, который представлял бы собой политически нейтральный и в то же время поли­тически полноценный источник идей и административ­ного опыта, и 4) все увеличивающаяся официальная секретность, под предлогом которой важнейшие решения выносятся без одобрения общественности или даже без обсуждения в конгрессе.

Все это привело к тому, что официальные государст­венные лидеры, богачи из мира корпораций и военная знать объединились между собой в форме властвующей элиты, а разросшиеся централизованные иерархии, воз­главляемые ими, вторглись в те верховные государствен­ные органы, которые раньше служили уравновешиванию противоположно направленных сил, и низвели эти орга­ны на положение средних звеньев аппарата власти. В настоящее время представление об обществе как о системе уравновешивания разнородных сил и интересов вполне подходит для характеристики именно этих звеньев аппарата власти. И они выступают скорее как инстан­ции, занятые уравновешиванием окопавшихся в них узкоместнических, не проникнутых сознанием ответст­венности за судьбы страны элементов и сил, чем как средоточия власти и центральные инстанции, решающие общегосударственные проблемы.

Но как обстоит дело с общественными низами? Что же происходило в недрах широкой американской обще­ственности по мере того, как выступали наружу все эти тенденции развития высших и средних звеньев вла­сти? Если верхушка достигла небывалого могущества и становится все более единой и целеустремленной, если средние звенья все чаще оказываются в наполовину ис­кусственно созданном тупике — то как же выглядят сейчас низы, в каких условиях пребывает теперь широ­кая общественность? Возникновение властвующей элиты, как мы сейчас увидим, является следствием превраще­ния американской общественности в политически пас­сивную массу и вместе с тем является в некоторых от­ношениях причиной этого превращения.