Роль США в интеграционном процессе 2х америк

2. Роль нафта в интеграционных процессах

Североамериканское соглашение о свободной торговле (НАФТА) вошло в силу в январе 1994 г., результатом чего стало создание одного из самых крупных торговых блоков на земле, объединившего все три государства Северной Америки. В известном смысле оно было продолжением более раннего соглашения о свободной торговле, существовавшего между США и Канадой.

Североамериканское соглашение о свободной торговле предусматривает регулярные консультации стран-участниц по проблемам взаимного интереса, включая регулирование в области здравоохранения (чтобы уменьшить разрыв в стоимости рабочей силы), субсидирование производства в ряде отраслей, стандартизацию правил установления происхождения товаров, установление стандартов качества, а также создание легальных процедур компетентных органов для разрешения коммерческих споров.

Возникнув как проявление объективных тенденций в региональной и мировой экономике и как равнодействующая устремлений различных экономических и политических сил трех стран, НАФТА превратилось в объективную реальность, оказывающую возрастающее воздействие на потоки региональной и мировой торговли и инвестиций. Начиная со вступления НАФТА в силу в 1994 г., положение Северной Америки как одного из самых процветающих и интегрированных регионов мира стало совершенно бесспорным, выражаясь в росте производства и внутрирегиональных связей. Сегодня одна треть всей внешней торговли трех стран группировки приходится на торговлю в пределах Североамериканского соглашения о свободной торговле. В 2000 г. трехсторонняя торговля достигла 659 млрд долл., что на 128,2% превышает ее объем в 1993 г. и на 16% - в 1999г. С января 1994 г. торговля между партнерами по НАФТА возрастала со среднегодовым темпом 11,8%, превосходя мировой показатель, который равен 7%. Еще более быстрыми темпами развивалась торговля между Мексикой и Соединенными Штатами. С 1994 по 2000 г. она более чем утроилась, демонстрируя ежегодный прирост в 16,7%. В результате Мексика превратилась во второго, после Канады, торгового партнера США, оттеснив Японию и Китай. В 2000 г. мексикано-американская торговля достигла 263,5 млрд долл., что означает рост по сравнению с 1993 г. на 209,2%.

США являются главным источником прямых иностранных инвестиций для Мексики. Между 1994 и 2000 гг. американские фирмы вложили в страну более чем 40,3 млрд долл., из которых 59,3% поступили в обрабатывающую промышленность, 20,5% в сферу обслуживания, 14,2% в торговлю, 4,3% в транспорт и связь и 1,7% в другие сектора. Канада занимает пятое место как источник прямых иностранных инвестиций для Мексики. С 1994 г. по сентябрь 2000 г. канадские фирмы вложили в страну около 2,8 млрд долл., которые распределялись между секторами экономики следующим образом: 57,1% в обрабатывающую промышленность, 28,3% в сферу услуг, 9,1% в добывающую промышленность и 5,5% в торговлю. С момента вступления соглашения в силу рост совместных предприятий способствовал буму в общерегиональном масштабе в таких отраслях, как автомобильная, электронная и текстильная промышленность.

В тот же период занятость в Мексике возросла на 24%, в Канаде на более чем 14,3%, в США более чем на 11%195. Для Мексики особенно большое значение имел рост производства в таких отраслях, как автомобильная, текстильная и производство одежды и электронная. В 1998 г. Мексика заняла девятое место в мире среди экспортеров автомобилей и запчастей к ним и третье среди поставщиков американской автомобильной промышленности. В 1996-1999 гг. она ежегодно экспортировала более 1 млн автомобилей на мировой рынок. В 1999 г. мексиканский экспорт автомобильной продукции в США превысил 24,2 млрд долл., что на 224% больше, чем в 1993 г. Доля Мексики в импорте автомобилей в США возросла с 7,2% в 1993 до 13% в 1999 гг. С 1994 по 2000 г. мексикано-американская торговля текстилем и готовой одеждой увеличилась в 3 раза, достигнув почти 14 млрд долл. Американский импорт товаров этой отрасли из Мексики достиг 65% общего импорта этой страны. После вступления в силу НАФТА Мексика переместилась с пятого на первое место как поставщик текстиля и одежды на американский рынок, оттеснив Китай, Гонконг, Тайвань и Южную Корею. В 1999 г. мексиканский экспорт электронных товаров в США достиг 37 млрд долл., превысив почти в 3 раза показатель 1993 г. Среднегодовой темп роста составил за время существования НАФТА 20%. Удельный вес Мексики в общем импорте Америкой продуктов электроники возрос с 10% в 1993 г. до 15,4% в 1999 г. Ныне Мексика занимает второе место по их поставкам в США.

По общему признанию, за время существования НАФТА Мексика превратилась в промышленно развитую страну. В настоящее время на товары обрабатывающей промышленности приходится 90% мексиканского экспорта (в 1993 г. - 77%). По нефти, напротив, доля была снижена с 22% в 1993 г. до 7% в 1999 г., хотя бюджет правительства до сих пор на 35% пополняется за счет нефтяной промышленности. Индустриализация Мексики в значительной степени происходит за счет перемещения производства из Азии в Мексику, где рабочая сила дешева, а транспортировка к центрам потребления не занимает много времени.

Американские магазины все чаще закупают одежду в Мексике, откуда она доставляется значительно скорее, чем из азиатских стран. Не только американские и канадские компании, но и европейские и азиатские многонациональные корпорации вкладывают миллиарды в мексиканскую экономику из-за дешевизны рабочей силы и ее интеграции в огромный североамериканский рынок. В этом же направлении действует другой важный фактор, также связанный с НАФТА. Соглашение обеспечивает иностранцам те же самые права и условия деятельности, что и мексиканским инвесторам, и гарантирует им защиту их собственности и сохранение рыночной экономики в Мексике. Именно этим объясняется тот факт, что иностранные капиталовложения продолжают поступать даже несмотря на некоторые экономические потрясения, такие как коллапс мексиканского песо в 1994 г. Кстати сказать, у этого события был и определенный позитив для инвесторов - снижение издержек производства товаров, произведенных в Мексике. Правила происхождения, установленные НАФТА и требующие высокого удельного веса североамериканской составляющей в изделиях, в данном случае в автомобилях, заставили европейских и азиатских производителей перенести производство комплектующих деталей в Мексику, а также покупать их значительную часть у местных компаний. Мексиканских промышленников уже не удовлетворяет достижение страной статуса индустриальной державы, они все чаще начинают говорить о создании высокотехнологичных товаров на основе собственной, разработанной в стране технологии. Возрастает образование и квалификация мексиканской рабочей силы, поскольку современное производство требует больших знаний и умения. Все эти и другие достижения страны тесно связаны с ее вступлением в НАФТА, среди которых важнейшее место занимает рост товарности и конкурентоспособности мексиканской экономики. Объем экспорта Мексики в настоящее время в 2 раза превосходит соответствующий показатель Бразилии, хотя экономика последней в 2 раза больше мексиканской. Производственный потенциал и опыт экспортной специализации мексиканские предприниматели и политики начинают во все большей степени использовать для торговой экспансии за пределами НАФТА, в Латинской Америке, в Европе (например, соглашение о свободной торговле с ЕС) и даже в Японии, с которой ведутся торговые переговоры. Успехи Мексики на путях свободной торговли во многом были достигнуты благодаря твердой позиции государства, объединившего свои усилия с деловым сообществом в деле защиты интересов мексиканской экономики.

Анализ эволюции внешнеэкономических связей стран Латинской Америки в 90-е годы показывает, что ее превалирующей тенденцией было расширение хозяйственного взаимодействия с США.

Это подтверждает доминирование США в сфере вывоза капитала в форме прямых инвестиций. В 90-е годы вложения североамериканских ТНК в регионе превосходили па 80% суммарные инвестиции европейского капитала. А в сопоставлении с отдельными европейскими странами США имели многократное превосходство. Исключением является Испания, чьи капиталовложения в Латинской Америке в последние годы достигли в общей сложности почти 50 млрд. долл., что позволило ей запять второе место (после США) среди иностранных инвесторов на континенте. В банковской сфере испанским банкам даже удалось опередить их североамериканских конкурентов.

Общий сдвиг в соотношении сил в пользу США подтверждается и ощутимым усилением их позиций на латиноамериканском рынке. Их удельный вес в импорте региона составлял в 1980 году 30,2%, в 1990 году - 37.9%, в 1997 году - 41,9%. в экспорте - 32,3, 37,6 и 46.1% соответственно (при заметном ослаблении позиций ведущих конкурентов из числа западноевропейских стран и Японии).

Создание в ближайшей перспективе Общеамериканской зоны свободной торговли (АЛКА), видимо, еще больше активизирует действие указанной тенденции. Реализация данного проекта осуществлялось в условиях энергичной оппозиции Бразилии и некоторых других стран. Однако последние события свидетельствуют о достижении определенных компромиссов. Проведенный в апреле 2001 года очередной саммит в Квебеке зафиксировал готовность всех 34 стран подписать договор о создании АЛКА к 1 января 2005 г. и провести его ратификацию до 1 января 2006 г. Пока, естественно, трудно оценить все последствия этого акта. Просматриваются лишь некоторые контуры грядущих перемен.

Можно ожидать, что АЛКА превратится в главный инструмент латиноамериканской стратегии США, действенный рычаг, способный привести к существенным изменениям в расстановке сил в регионе. По своей значимости АЛКА займет преобладающее положение и скорее всего заметно потеснит все существующие субрегиональные группировки в силу преимуществ, связанных с высоким динамизмом развития взаимных экономических связей. Эти преимущества демонстрируются, в частности, опытом НАФТА.

Латиноамериканская стратегия США в этих условиях будет нацелена на решение двуединой задачи: во-первых, всемерного повышения роли АЛКА в регионе, размывания процессов субрегиональной интеграции и ослабления на этой основе позиций оппозиционных сил (прежде всего Бразилии): во-вторых, активного распространения в регионе мексиканского опыта, внедрения мексиканской модели в хозяйственную политику и практику латиноамериканских стран. Таким образом, грядущие изменения будут связаны не просто с расширением отдельных направлении экономического сотрудничества США с регионом. Речь идет о создании целостной структуры, способной консолидировать позиции США в Западном полушарии и стать серьезным фактором в мировой политике.

Легко предвидеть, что эта линия вызовет неоднозначную реакцию в Латинской Америке. Наряду с достаточно активной поддержкой, которую американские планы встречают в довольно широких деловых и политических кругах многих латиноамериканских стран (в т. ч. ряда бразильских деловых структур), им противостоит серьезная оппозиция, возглавляемая на межгосударственном уровне Бразилией. Последняя отнюдь не отказывается от своих претензий на лидерство в Южной Америке и, несмотря на осложнившуюся обстановку, ищет пути для активной контригры.

Обращают на себя внимание шаги по активизации деятельности МЕРКОСУР с тем, чтобы обеспечить продвижение вперед по пути углубления интеграционных процессов. Речь идет о расширении координации в сфере макроэкономической политики (установление пределов ежегодной инфляции не более 5% в период 2002 - 2005 гг. и не более 4% в последующий период до 2010 г.; ограничение дефицита госбюджетов, уменьшение размеров государственного долга до 40% от уровня ВВП к 2010 г). Следует, однако, подчеркнуть, что сложившаяся в 2001 году в Аргентине острая финансовая ситуация ставит под вопрос возможность достижения этих показателей.

Между тем Бразилия не оставляет попыток продолжить диалог МЕРКОСУР - Евросоюз. Все это говорит о том, что странам Латинской Америки предстоит в ближайшем будущем решать сложные проблемы выбора оптимальных путей хозяйственного, социального и политического развития. Вполне очевидно, что правильные решения лежат не в сфере конфронтации, а, напротив, в области конструктивного сотрудничества. При этом необходимо разумное сочетание как национальных задач, так и интересов партнеров интересов всего международного сообщества. Именно такой путь обеспечит устойчивое продвижение региона вперед по пути социально-экономического прогресса.

Заключение

В условиях глобализации мирового хозяйства при сохранении важности традиционных направлений экономического взаимодействия его ведущей основе становится мировой рынок капитала, система разнообразных международных финансовых связей, где соотношение сил между центрами и периферией принципиально иное, чем в традиционных сфеpax хозяйственного сотрудничества, где полновластными хозяевам положения являются крупнейшие транснациональные банки и финансовые группы. При этом важно подчеркнуть большую роль центров в создании предпосылок для включения многих развивающихся стран в глобальную систему мирового финансового рынка. Это стало возможным лишь в последние два десятилетия после перехода большинства развивающихся стран по рекомендации (а иногда и под давлением) международных финансовых организаций к использованию неолиберальной модели открытой экономики. В итоге в распоряжении центров капитализма оказались новые мощные рычаги воздействия, которые позволяют в определенной степени восстановить систему экономической зависимости и эксплуатации периферии и использовать ее для блокирования тенденции к автономизации развивающихся стран.

Существенное значение имеет и фактор регионализации подхода ведущих капиталистических государств к развивающимся странам. Суть политики регионализации сводится к концентрации усилий каждого центра на решении тактических и стратегических задач в отдельных регионах, имея в виду перспективное подтягивание данного региона в свой ближайший резерв.

6. Риски и угрозы Америки

   США в современных условиях сохранят за собой лидерст­во.

   В  экономике - за годы возрождения Америки после Великой депрессии и построения империи валовой продукт США ежегодно прирастал и прирастает в настоящее время, хотя и не так динамично.

   В политике - после развала и крушения многонациональных государств (Советский Союз, Югославия и Чехословакия) у США воз­росло количество «друзей», которые по их команде помогают им в отношениях с геополитическими конкурентами - ЕС, Рос­сией и Китаем. Например, такую помощь Вашингтону оказывала Польша во времена президента Квасневского, Украина — во времена Ющенко и Грузия по руководством Саакашвили.

   Весь наработанный за много лет потенциал США сразу никуда не исчезнет. Однако есть обстоятельства, которые заставляют их беспокоиться о своем мировом влиянии – это, так называемые, риски или угрозы.

   Таким является риск утраты долларом своего статуса международных платежей (отметим, что это, скорее, теоретическая, чем реально осуществимая вероятность).

   Другой — ослабление зависимости мирового сообще­ства от морских транспортных перевозок в результате построения континентальных коридоров. Хотя пока не ясно когда он осуществится.

   Ослабление власти доллара, а также морского стату­са повлечет за собой крушение Pax Americana. Но, в любом случае, после такого крушения на карте мира останутся США как нацио­нальное (многонациональное) государство.

   Влияние США на общемировые процессы ос­лабнет, но на северо-американском континенте они еще будут лидером. США будут играть лидирующую роль в так называемом в Тройственном союзе «Канада — США — Мекси­ка».

   К угрозам для США можно также отнести потерю влияния и авторитетав различных регионах мира. Например, в Южной Америке или арабский Восток.

   В Южной Америке лидерство видимо будет принадлежать Бразилии. Для этого у нее есть все: самодостаточная, по меркам региона, экономика и что более важно, исходя из неда­лекой стратегической перспективы, — большие запасы питьевой воды. США и Бразилии  периодически будет вставлять «палки в колеса» так называемая «Левая инициатива» Ве­несуэлы — Кубы — Боливии, прикрывающаяся авторитетом Фиделя Кастро и подпитываемая нефтедолларами Уго Чавеса.

   Существует конфликт США с странами, по­ставщиками нефти. В первую очередь, с Ираном. С одной стороны, Иран сам провоцирует Америку. Во-первых, он расширил зону своего влияния за счет Латинской Америки, до­говорившись с Венесуэлой, Кубой, Эквадором, Никарагуа. Во-вто­рых, иранские спецслужбы наращивают влияние в местах прожива­ния шиитов. Это Азербайджан, Бахрейн, Йемен и Саудовская Аравия. Конечная цель — разжечь пожар исламской революции и покон­чить с однополярным миром. На это же направлено и стремление заполучить атомное оружие. Многие в Вашингтоне полагают, что лучше сразиться с Ираном, чем потом воевать с Венесу­элой — главным поставщиком нефти в США, с Кубой, Ни­карагуа, Эквадором и др. Не стоит забывать, что латиноамериканцы составляют большинство во многих американских штатах, — в случае большой войны они станут «пятой колонной». Почувствовав слабость США, враги могут попытаться сверг­нуть проамериканские режимы в Пакистане, Саудовской Аравии, других странах Персидского залива.

   Нападение США на Иран маловероятно. Иранцы способны устроить теракты против американцев во всех концах земли, в том числе, возможно, и в самих США. Они могут пере­крыть Ормузский пролив, нарушив экспорт нефти из Ближнего Востока.

7. Геополитические перспективы США в XXI в.

   Несмотря на риски и угрозы, вероятнее всего, глобальное лидерство, всемогущество США продлится в XXI в. на несколько десятилетий. Сторонники однополюсного мира призывают американскую элиту воспользоваться редчайшим и бесценным историческим шансом. Гегемония США в их сценарии покоится на трех позициях:

  › эффективный и огромный экономический организм, до­минирующий в мировой торговле и валютной системе, позволяю­щий себе массированное экономическое и гуманитарное влияние на многие страны мира;

  › привлекательное в культурном отношении общество, играющее роль защитника гражданских прав, центра мировой науки, законодателя международных норм и правил;

  › мощная армия, способная решать про­блемы мирового масштаба, подкрепленная разными союзами, разветвленной разведывательной сетью и эффективной военной экономикой.

   Американская экономика, модернизированная в 80—90-х годах XX в., способна нести бремя военных расходов, на их увеличение. Умелая мобилизация ресурсов страны и ослабление потенциальных противников обеспечат США положение лидирующей державы ми­ра как минимум еще на 20 лет. Дальнейшее развитие ситуации бу­дет зависеть от уровня жертвенности американского народа, умения его руководства, степени противодействия внешнего мира.

   Очень важны отношения США с потенциальными конкурен­тами. Население Евро­пы стремится в первую очередь к стабильности и высокому уров­ню жизни. ЕС ценит отношения с США и не намерен с легкостью оборвать их в угоду интересам России.

   Для создания мира, контролируемого из одного центра, необходимы как минимум две предпосылки: языковое сближение и религиозная со­вместимость. Гегемония США требует утверждения всемирной роли анг­лийского языка. Может ли мир управ­ляться страной, язык которой непонятен 92% мирового населения? Что касается религиозной совместимости, то за XX в. две главные ми­ровые религии — христианство и ислам не добились решающего пере­веса в ту или другую сторону.

   У ряда стран есть реальный шанс вырваться из подчинения единственной сверхдержаве и превратить однополюсную систему в биполярный мир. Ведущим здесь может быть процесс противостояния союзов нескольких государств: сил отдельно взятой державы может быть недостаточно для вызова Америке. Превращение США в единственную сверхдержаву заставило европейцев задуматься над их ролью в будущем. Они пытаются восстановить свою значимость за счет объединения усилий. Некоторые западные ученые предсказывают образование двух крупных коалиций: американо-японо-китайский союз против европейско-российского союза. До 2025 гг. прогнозируется экспансия обоих блоков и выдвижение лидера в каждом из них. Затем конфликтные интересы не позволят избежать столкновения и могут привести к долговременной мировой войне.

   Формы противодействия господству США уже сложились: 1) геоэкономические и 2) цивилизационные.

   С одной стороны, создание Европейского Союза и единой европейской валюты. Сово­купная экономическая мощь Западной Европы приближается к аме­риканским показателям — 19,8% общемирового валового продукта (у США — 20,4%). ЕС осуществляет торговую экспансию, заключив соглашения об ассоциации с 80 странами.

   Возможно также противо­стояние между США и Китаем. Примерно в 2020 г. Азия, ведомая Китаем, будет производить более 40% мирового валового продукта. Азиатские страны за несколько десятилетий сделали то, на что Запа­ду понадобились столетия. Подъем Китая, безусловно, самое важное явление в мире, способное изменить мировую систему. Китайские лидеры видят в США сверхдержаву, вступающую в полосу упадка, полную решимости сдерживать находящийся на подъеме Китай. Они бросят вызов инте­ресам и позициям Соединенных Штатов в Восточной Азии.

   Государства, претендующие на «свой полюс», станут стремиться выйти из-под крыла любого опекуна — таков урок истории. Многополярность начнет складываться в ходе противостояния за региональное господство между США, Европой, Россией, Китаем, Индией и Японией.

   Как пи­шет американский исследователь Кеннет Уолц, политическая структура многополюсного мира будет состоять из ав­тономных центров, имеющих собственный арсенал ядерного ору­жия и космических систем, обладающих собственной, отчетливо выраженной культурой. Каждый из центров обзаведется собствен­ной сферой влияния. Это будет вариант, близкий к классическому типу баланса сил. Главный процесс в этом направлении — становление трех бло­ков: Европейского Союза, Североамериканской зоны свободной торговли (НАФТА) и восточно-азиатской группировки.

   В будущем еще три политические силы могут вырасти до статуса великой державы:

  - от­дельно Германия или вся объединенная Европа, Япония и Китай.

  - Азия, Европа и обе Америки возникнут как региональные эконо­мические блоки во главе с Японией, Германией и США.

   Остальной мир во все возрастающей степени будет зависеть от этих трех клю­чевых регионов. Статус России можно определить как регионального лидера с большими перспективами трансформиро­ваться в мировую державу, как с точки зрения военных возможно­стей, так и динамичного экономического роста.

   С другой стороны, окончание битвы идей обнажило разногла­сия между цивилизациями — производные от различных традиций прошлого, культуры, языка, религии, этических норм. Мир стал от­четливо многоцивилизационным. Западные ценности перестали ви­деться универсальными. Все яснее ощущается противоположность основных цивилизаций — западной, латиноамериканской, восточ­ноевропейской, исламской, индуистской, китайской и японской. Это может привести в будущем к противостоянию и конфликтам в XXI веке.

   Пик прямого контроля западной цивилизации был достигнут в 1920 г. — около 50% всей земной поверхности. К новому тысячеле­тию зона контроля уменьшилась вдвое.

   Латиноамериканская цивилизация сейчас смирилась со своей «второсортностью». Она питает надежды на вхождение в НАФТА, маневрирует, привлекает японские и западные капиталы, по суще­ству, соглашаясь на роль младшего партнера Запада.

   Восточноевропейская цивилизация в начале нового тысячелетия ощущает значимость православия, коллективизма, трудовой этики, отсутствие организации, различие взглядов элиты и народных масс. Свободный рынок с трудом пробивает себе дорогу в атмосфере вакуума власти и при отторжении конкурентной этики. Полтора десятка государств восточноевропейской цивилиза­ции будут в XXI веке искать свое место в мире.

   Мусульманская цивилизация превратила внешние границы своего мира — на Ближнем Востоке (Палестина, Голаны), в Европе (Бос­ния, Чечня), Азии (Пенджаб и Халистан), Африке (юг Судана и Нигерии) — в военные фронты XXI в.

   Индуистская цивилизация готова противостоять буддизму на юге и востоке, исламу на западе и севере. Индуизм стал более чем рели­гией, он лег в основу индийской цивилизации. Через 15—20 лет Индия станет самой населенной страной планеты, к 2025 г. — чет­вертой державой мира по размеру экономики.

   Китайская цивилизация осуществляет фантастический сплав но­вейшей технологии и традиций. В ней отмечается исключительный рост самосознания. В 1950 г. на Китай приходилось 3,3% мирового валового продукта, к концу XX в. — более 10%. В 2025 г. здесь бу­дут жить не менее 21% мирового населения.

   На японскую цивилиза­цию в 2025 г. придется 1,5% мирового населения и 8% мирового валового продукта.

   Таким образом, западная цивилизация в XXI в. еще сохранит первенство, но потеряет всемогущество. Претензии на общечелове­ческий характер своих ценностей сталкивают Запад, прежде всего, с исламской и китайской цивилизациями. Выживание Запада во мно­гом будет зависеть от понимания им в целом уникального (а не уни­версального) характера своей цивилизации, от готовности к жертвам и выработки эффективной стратегии.

   В результате картина мира может принять новый вид — не «Се­вер — Юг», как предполагалось, а семь цивилизационных комплек­сов, сложившихся за многие столетия.

   Самые опасные конфликты XXI в. следует ожидать в России (между язычеством и исламом), в Северной Индии (между индуизмом и исламом), на границе Китая и Индии (между китайской цивилизацией и индуизмом), на юге Нигерии и Судана (между трайбализмом и исламом). Латиноамери­канская цивилизация, как и африканская протоцивилизация, сбли­зится с Западом, а китайская цивилизация может вступить в союз­нические отношения с миром ислама. Предсказывается сближение японской цивилизации с китайской, а России — с Индией.

   Однако наибольшее значение приобретет противостояние ислама и Запада. Если Китай своим бурным ростом и самоутверждением вызовет обеспокоенность Америки, Европы, России и Индии, то можно представить себе их сближение против коалиции Китая, Японии и исламского мира. Особо опасным с точки зрения межцивилизационного противостояния будет период 2026—2050 гг., когда ожидает­ся усиление противодействия современному мировому порядку со стороны новых набирающих силу центров.

   Таким образом, после самораспада СССР тектонические сдвиги  на политической карте мира впервые в истории выдвинули в роль мирового лидера  неевразийскую державу. Однако  военно-политическое, экономическое и технологическое лидерство остается относительным и без реального контроля над Евразией.

   Геополитической целью Америки является контроль над Евразией, чтобы  не допустить  на политической арене соперника, подобного СССР и способного бросить вызов Америке.

8.  Объединенная Европа как новый полюс силы 

Новейшая история геополитического пути Европы

    Геополитическая карта Европы как минимум состоит из трех крупных образований (ареалов) Первое из них — континентальный Запад, ядром которого можно назвать Францию, Испанию, Португалию. К продвинутому Западу чаще всего относят Англию и США. Второе образование (ареал) — Средняя Европа. Сюда входят Австрия, Венгрия, Германия, Италия. Третье образование — Европейская Россия Обозначенные геополитические образования создают на континенте зоны напряженности постоянно возникают противоречия между континентальным Западом и островным, Средняя Европа часто противостоит Европейскому Западу и Восточному, в каковой мы включаем и Россию.

    Исторически Англия (как и США) придерживалась в геополитических отношениях талассократического подхода к построению политических, экополитических и других отношений со странами Западной и Восточной Европы, с Евразией и Юго-Восточной Азией Талассократия, или морское могущество — тип цивилизации, связанный с мореплаванием, торговлей, предопределяющими быстрое техническое развитие.

Первая мировая война, Великая Октябрьская социалистическая революция, появление на карте мира СССР внесла серьезнейшие коррективы в мировой расклад геополитических сил. СССР и Североамериканские Штаты в течение полувека превратились в две сверхдержавы.

   В геополитическом плане с 50-х до 90-х годов Западная Европа, включая Великобританию, объективно играла роль буферной зоны. Из метрополии эти государства превратились в государства-сателлиты. Такая роль не подходила сильным европейским странам. Франция (Шарль де Голль) выдвинула идею выхода из-под контроля США, создав ось Париж — Бонн. Это можно рассматривать как зародыш современной Европы, пытающейся путем глубокой интеграции создать сильную Европу, способную противостоять заокеанскому могучему покровителю. Внутри западноевропейского сообщества идут невидимые поверхностному взгляду перемены в отношениях США и Европы. На поверхности это выглядит как традиционное противостояние Парижа и Вашингтона. Оно касается в первую очередь условий “европеизации” НАТО, повышения в нем роли европейцев, а также реформы блока.

   Поэтому идеи атлантизма переживают определенную трансформацию. Расширяются многосторонние формы сотрудничества блока (создан Совет Североатлантического сотрудничества, запущена программа “Партнерство ради мира”, сформированы многонациональные силы, которые вели войны в Персидском заливе, в Югославии и др.), но идет усиление двусторонних связей: между европейскими державами (ФРГ — Франция), между малыми странами Северной Европы, между странами Балтийского региона. Усиливаются интеграционные отношения (связи) в сфере политики, экономики, финансов. Конец XX в. ознаменовался созданием единой европейской валюты “евро” и отказом от таможенного контроля.

   Маастрихтский договор 1992 г. был первым крупным шагом в тесной экономической и политической интеграции большинства стран Западной Европы. Следующая встреча глав правительств в Амстердаме в 1997 г. способствовала превращению Западной и Средней Европы в конфедеративное государство с единой валютой “евро” к 1999 г.

В Амстердаме было принято принципиальное решение о приглашении в состав Евросоюза десяти стран Центральной и Восточной Европы, бывших членов СЭВ и даже некоторых республик бывшего Советского Союза: Польши, Венгрии, Чехии, Словакии, Болгарии, Румынии, Албании, Эстонии, Латвии и Литвы. В перспективе это может иметь негативные последствия для России, так как рынок этих стран будет отгорожен от нее еще более мощным таможенным барьером. Из года в год члены ЕС расширяют дискриминацию российских товаров путем повышения пошлин.

   К концу XX в. в НАТО четко обозначились две группы: с одной стороны, США — Канада и часто примыкающая к ним Великобритания, а с другой — большие страны Западной Европы Процесс разделения носит объективный исторический характер. После Второй мировой войны США смогли продиктовать разрушенной Европе свои условия, в частности, по плану Маршалла, и попытались превратить этот центр одной из древнейших мировых цивилизаций в “ничейную землю”, колониальную зону. Чувство национальной гордости французов, немцев было глубоко уязвлено. Первыми о желании выйти из-под контроля заокеанского партнера (или патрона) объявили французы (в середине 60-х годов Президент Франции генерал де Голль решил выйти из НАТО и заявил об обороне по всем азимутам).

   В 70-х годах капиталистический мир переродился в устойчивую систему трех сил: 1-я — США, 2-я — Западная Европа, 3-я — Япония. С начала 70-х годов история проходит под знаком относительного ослабления американского влияния и укрепления экономической и геополитической мощи двух других центров. От американской гегемонии в важнейших сферах жизни сохранились военная и политическая. Поэтому в борьбе с американцами и надо искать причину, корни европейской интеграции. Она предусматривает достижение многих целей: создание единой европейской валюты к концу XX в., объединение сил Западной Европы — это решение финансово-экономических задач к началу нового тысячелетия, достижение политических целей в первом десятилетии нового тысячелетия и успеха в возможной вооруженной борьбе за сырье (в первую очередь энергоносители), рынки сбыта и приложения капиталов. Разрушение СССР сняло с повестки дня вопрос об интенсивной интеграции Европы (как уже сказано выше, даже мощная экономика ФРГ с трудом “переваривает” огромный кусок восточных земель), но в перспективе этот вопрос вновь встанет перед лидерами стран Западной Европы. 

Противоречия европейской интеграции

   Геополитическим центром, ответственным за западную оконечность Евразийского континента, безусловно, будет Европейский Союз. ЕС необходимо время для того, чтобы укрепиться в существующих гра­ницах, ощутив себя единой целостностью. «Единство — в многообразии», — гласит один из основополагающих прин­ципов евроинтеграции. Европа занята поисками оптимального баланса между общеевропейскими интере­сами и интересами ее 27 членов.

   Одну из ведущих ролей в ЕС будет играть Германия. В то же время Франция будет выполнять роль «патриарха» евроинтеграции, задающего тон в стратегии ЕС. Италия сосредоточится на лидерстве в Южной Европе. В Центрально-Восточной Европе лидирующую роль имеют реальные шансы достичь страны Вышеградской четвер­ки (Чехия, Словакия, Венгрия, Польша). На эту роль с остальными «вышеградцами» претендует Польша, которая продолжит искать поиски самоидентичности скорее в истории времен Речи Посполитой, чем в существенно изменившихся с тех пор реалиях.

   Противоречия европейской интеграции и атланти­ческой стратегии США на европейском континенте позволяют про­гнозировать два наиболее вероятных сценария развития геополитиче­ской ситуации.

   Первый сценарий. В результате успешной интеграции европейских стран на геополитической карте мира возникнет сильная поли­тически объединенная Европа, что будет означать базовое измене­ние в мировом распределении геополитических сил. И в США, и в Европе есть немало сторонников такого развития событий. Так, известный американский экономист Ф. Бергстен считает:

   Евроленд будет равным или даже превзойдет Соединенные Штаты в ключевых параметрах экономической мощи и будет во все возрас­тающей степени говорить одним голосом по широкому кругу эконо­мических вопросов.

   Такой сценарий означает возрождение двуполюсной геополити­ческой модели, где США и ЕС являются глобальными партнерами-соперниками. В пользу этого сценария в настоящее время свидетельствует только рост антиамериканских настроений на континенте: развитие движения антиглобалистов, выступлений европейских общественных и политических деятелей, встревоженных откровенно гегемонистскими устремлениями США.

   Развитие международных событий все больше свидетельствует в пользу осуществления другого сценария.

   Второй сценарий. Все более определенно проявляется тенденция подменить углубление интеграции на ее расширение, что делает процесс евроинтеграции противоречивым и многослойным. Извест­ный французский геополитик Ж. Аттали полагает, что в ЕС через определенное время будут входить 35—40 государств (включая Украи­ну и Грузию). Увеличение численности стран-участниц может привести к углублению уже имеющихся противоречий и новым столкновениям. Ситуация обострения противоречивых тенденций очень выгодна США, которые всегда могут претендовать на роль арбитра при разрешении европейских споров и тем самым держать весь процесс интеграции под атлантическим контролем.

   В последнее время европейские экономисты обсуждают и такой пессимистический сценарий: если какая-то европейская страна не выдержит экономической гонки за подъем производительности, ее экономика неизбежно погрузится в кризис. Потребуются дотации из богатых стран в бедствующие регионы. Но если такая помощь является обычной в рамках национальных государств, то на обще­европейском уровне организовать ее будет весьма проблематично. Следовательно, трудности европейского роста огромны, и именно они заставляют обращаться за помощью к атлантическому партнеру. Все это позволило 3. Бжезинскому уверенно заявить:

   Европа, несмотря на всю свою экономическую мощь, значительную экономическую и финансовую интеграцию, останется де-факто во­енным протекторатом Соединенных Штатов. Европа в обозримом будущем не сможет стать Америкой. Бюрократически проводимая интеграция не может породить политической воли, необходимой для подлинного единства.