О.Н. Бушмакина. Проблема определения философии

Вестник Удмуртского университета / Целостный человек: факторы формирования.

2000. № 8. С. 158-167.

О. Н. Бушмакина

УЧЕБНО-МЕТОДИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ К ЛЕКЦИИ

«ПРОБЛЕМА ОПРЕДЕЛЕНИЯ ФИЛОСОФИИ И ВЫДЕЛЕНИЯ ЕЕ ПРЕДМЕТА»

Можно выделить три основных способа определения философии:

1. определение философии из ее предмета;

2. определение философии из «иной» области знания;

3. определение философии из нее самой.

Все три способа определения существуют теоретически и исторически в различных философских концепциях и системах. Рассмотрим последовательно все варианты определения философии.

Очевидно, что в зависимости от того, как определяется предмет философии, будет содержательно строиться и ее определение. Под предметом той или иной области знания имеют ввиду систему понятий, отражающих существование той или иной области реальности.

М. В. Желнов полагает, что «истинным предметом философии является диалектический процесс взаимоотношения объективного и субъективного» [4. С. 26]. При этом субъектив­ное есть «преобразующее мир человечество, не противопоставленное абсолютно объективному, содержащее в себе субъективно-объективное». Объективное – «это преобра­зуемые человеком материальные отношения людей друг к другу и к природе, объективно-субъективное, а также любая независимая от человека реальность, материя, "породившая" субъективное и потенциально могущая быть "оплодотворенная" этим субъективным» (Там же).

По его мнению, основным недостатком в определениях философии, присущим западным исследователям, является неумение отделить субъект от объекта.

Он выделяет несколько направлений в определении предмета философии.

Прагмативистско-позитивистское. Под «предметом философии» понимается смена «сомнений-верований» прагматистов или сменяемость «вненаучных предложений» неопозитивистов, т.е. некий слой знаний в виде вопросов, постановка которых не обладает такой корректностью, чтобы с научной точки зрения относиться к ним достаточно доброжела­тельно (Ч. Пирс, Б. Рассел, Л. Витгенштейн, А. Айер, Дж. Остин).

Высшим достижением данного направления М. В. Желнов считает попытку выделить в качестве «предмета философии» некий созвучный их основным идеологическим установкам слой реальной действительности. С одной стороны, этот слой должен представлять собой сразу и материальное, и идеальное, а с другой – хотя и не может быть собственно диалектическим процессом взаимодействия субъекта и объекта, собственно реально функционирующим отношением сознания и бытия, но все же непосредственно реализовывать его. Этот «слой-феномен» был найден в языке частично искусственном, а частично в естественном.

Феноменологически-экзистенциальное. Под предметом в основном понимают смену «жизненных вопросов» (иногда «мироощущений») о положении человека в мире и исследование методов, необходимых для попыток ответить на эти вопросы («осмыслить неосмысливаемые ощущения»).

Основателем данного направления является Э. Гуссерль, который полагал, что феноменология как чистая наука должна исключать из своего состава не только субъективистские наслоения психологизма, но и субъективистские наслоения естествознания. Третья сфера – «жизненный мир» человека. В развернутом виде этот «жизненный мир» предстает в различных концепциях человека находящимся в противостоящем ему мире – бытии, находящимся в «экзистенции», подавляемым постоянно создаваемой самим челове­ком некой усредненно-усредняющей социальной силой, «das Man».

Позиция М. Хайдеггера заключается в том, что он человеческое экзистенциальное бытие представляет как «экстатическое пребывание человека в просвете бытия». Оно противопоставлено не-бытию – ничто.

Ж.-П. Сартр полагает, что «I’homme se fait» («человек создает сам себя»).

К. Ясперс считает, что «философствование отдельного индивидуума может представлять собой только процесс личного общения (освоения и полемики) с богатством мыслей, изложенных философами прошлого в их трудах, коль скоро намекающие "шифры трансценденции" былых времен оказываются созвучными "шифрам трансценденции" наличной экзистенциальной ситуации сегодняшнего дня. Реальное отношение субъективного и объективного, сознания и бытия в качестве предмета философии осмысливается только в узком спектре "личностно-шифрового" отношения людей настоящего и прошлого».

Религиозно-философское. Предметом философии в конечном счете неизменно оказывается «Бытие» с большой буквы, т.е. бог, которое не только само реально существует и существовало всегда независимо и до человека, но породило все остальное и поэтому потенциально несет в себе отношение между двумя «маленькими» бытиями: материей и человеческой мыслью, телом и душой. (Н. А. Бердяев, Ф. Аквинский, неотомизм).

Антропологическое и культурно-социологическое. Предмет философии – это человек, культурная история, социальные отношения:

(а) антропологическое направление задает философскую рефлексию о человеке, предполагающую создание совершенного общества на основе мудрости всеединства – холософии;

(б) апелляция к «теориям социального действия» фиксирует обращение к материальным и духовным образованиям, включенным в процесс культурной жизнедеятельности людей на разных уровнях и в разные периоды человеческой истории;

(в) «критическая теория» общества.

Сторонником концепции является Ю. Хабермас (Германия). Он создает «рационалистическую реконструкцию» исторического материализма, которая отвергает идею партийности.

В. У. Бабушкин выделяет 10 тенденций, характеризующих изменение философского знания в его специфичности.

1. Отрицание научного характера философии, ее теоретического статуса, понимание философии не как теоретической деятельности, направленной на получение нового знания, а как деятельности «проясняющей», как рода проницательности, достигаемой посредством искусства философствования.

Предметом философии оказываются: фактическое употребление языка (лингвистическая философия), экзистенциальная ситуация и философская вера (экзистенциализм), культурно-исторические ситуации и бытие (феноменология, герменевтика).

2. Субъективно-идеалистическое истолкование человеческой деятельности и общественно-исторической практики.

Предметом философии объявляется жизнедеятельность человека, однако в лучшем случае – духовная деятельность изолированного индивида, а чаще всего «внутренняя активность» человека, проявляющаяся в «философской вере» или же в беспрограммной философской критике («критические теории», «праксис»).

3. Интерпретация философии как критико-аналитической деятельности. Значение предмета философии как традиционных проблем и определенного теоретического содержания отрицается или принижается. Культивируется предмет философии как критика и анализ (неопозитивизм, феноменология, «критический рационализм», «критические теории» Франкфуртской школы).

4. Отказ от теоретического осмысления реальности и гипертрофированный интерес к языку.

Предметом философии является язык (лингвистическая философия, экзистенциализм, герменевтика, феноменология, структурализм, метафизика).

5. Опора на донаучный и вненаучный опыт.

В качестве предмета философии выступают повседневный опыт, здравый смысл, символико-мифологические формы мышления, религиозный опыт.

6. Поворот к религии. Предметом философии становится бытие как таковое.

7. Разложение и конвергенция основных направлений.

Предметом философии оказываются чаще всего «непосредственно данное», «обыденный язык», «донаучный опыт», опыт «жизненного мира», опыт «форм жизни» (Л. Витгенштейн).

8. Принципиальный отказ от философских обобщений или обобщений подобного типа без достаточного основания.

Предметом философии становятся «тотальная социальная критика» (Франкфуртская школа), «проблемы развития научного знания» («критический реализм» К. Поппера, концепции И. Лакатоса, Г. Альберта, У. Бартли, П. Фейерабенда), «структуры как целое, доминирующие над входящими в их состав элементами» (структурализм, структурная этнография, структурная лингвистика, структурно-аксиологические науки об искусстве, культуре и других формах общественной жизни), человек как отправной пункт всякого философствования (философская антропология).

9. Возрождение традиционных направлений и способов философствования: метафизики, религиозной философии и теологии.

Под предметом понимаются «абсолютно всеохватывающее и безусловное» (религиозно-философские концепции), бытие и человек в нем (герменевтика человеческого существования), традиции («философские предания»), божественное откровение, религиозные жизненные ориентации людей, вера и т.д. (религиозная философия, освобожденная от грубого мифологизма).

10. Попытки философского синтеза при господствующем плюрализме и эклектизме, конвергенция различных представлений о природе философского знания.

Предметом философии становится или объединение предметов нескольких близких друг к другу философских направлений или абсолютизированный, раздутый предмет отдельного направления (синтезы: феноменологии, структурализма и философской антропологии; феноменологической и аналитической философии; герменевтики, психоанализа и критической теории; абсолютного структурализма и т.д.).

Б. Г. Кузнецов считает, что «понятие бытия должно стать центральным понятием истории философии, по крайней мере, в истории философии для физиков и математиков» [5. С. 9]. Для него бытие адекватно материи как объективной реальности, т.к. «квазиабстрактное "есть!" выделяет субъекты, которые существуют объективно и являются объектами познания, независимыми от него в своем бытии» (Там же. С. 8).

Что же является предметом философии? «Предмет философского знания, как полагают П. В. Алексеев и А. В. Панин, подобно предмету любой науки вычленяется из совокупности реальных (материальных и духовных) объектов и связей, причем конструирующим факто­ром являются индивидуальные и общественные потребности в целостной, максимально обобщенной картине мира, человека и их взаимоотношений. Предметом философии является всеобщее в системе "мир – человек"» [1. С. 50].

Понимание предмета философии как всеобщего, а философии как теории всеобщего распространено и в наши дни. Но как ранее, так и сейчас сама трактовка «всеобщего» различна в разных философских системах.

По нашему мнению, под предметом философии как универсальной области знания можно понимать систему предельно общих универсальных понятий и категорий, отражающих целостную сущность той или иной области сущего или сущего в целом и универсальные законы его существования. Тогда в зависимости от того, какая область сущего выделяется в тот или иной период исторического существования философии в качестве основной, определяется предмет философии и сама философия как область универсального знания о сущности и существовании данной области сущего.

Первый способ определения философии из ее предмета гласит: философия есть универсальная система знания, которая исследует целостную сущность той или иной области сущего или сущего в целом и универсальные законы его существования.

Традиционно выделяют такие области сущего, как природа, общество, человек, Бог. Соответственно предметом философии в определенный период ее существования становится одна из них. Это не значит, однако, что другие области сущего не исследуются в философии, но преимущественно только одна из них становится в центр внимания той или иной философской системы.

Если в центре внимания философского знания находится такая область сущего, как природа, то предметом философии становится система предельно общих универсальных понятий и категорий, отражающих целостную сущность природы и универсальные законы ее существования. В таком случае определение философии, построенное из ее предмета, гласит: философия – это универсальная система знания, которая исследует целостную сущность природы и универсальные законы ее существования. Остальные определения философии из ее предмета строятся по аналогии.

Основным недостатком определений философии, построенных из ее предмета, является их ограниченность пределами выделенного предмета.

Второй способ определения философии строится из обращения к «иной» области знания. Действительно, поскольку философия является областью знания, наряду с которой существуют и другие его области, постольку выделенная область может определяться через «иные». Традиционно выделяют такие области знания, как наука, религия, искусство, мировоззрение и др. Определение философии строится по принципу ее отождествления с «иным» знанием. Например, философия – это универсальная наука о сущности всего сущего и универсальных законах его существования. (Одним из вариантов такого определения является определение марксистской философии как науки.)

В общем виде определение философии из «иного» можно выразить формулой:

А=В; А=С; А=Д и т.д., где А – философия; В, С, Д... – «иные» области знания.

Основной проблемой данного принципа определения философии через «иное» является то, что при отождествлении философии с «иным» сама философия исчезает, полностью превращаясь в «иное».

Для того чтобы сохранить философию в процессе ее определения, или о-предел-ивания, необходимо, чтобы в правой части тождества находилась она сама. Другими словами, тождество должно иметь вид тавтологии: А=А.

Здесь мы переходим логично к третьему способу определения философии как ее самоопределения.

Этот способ был предложен современным немецким философом М. Хайдеггером. Он обратил внимание на то, что тавтология существования философии может быть записана в двух вариантах:

«философия это философия»;

«философия есть философия».

Их различие заключается только в логической связке выражений «это» и «есть». Очевидно, что всякое «это» указывает на отдельность, ограниченность существования другим «этим» или «иным». Проблема ограниченности или определенности «этого» всегда отсыла­ет нас к бесконечному ряду других «этих» или «иных». В результате возникает бесконечная референция к неограниченному ряду «иных» или к «дурной» бесконечности. Кроме того, в этом варианте философия всякий раз отождествляется с чем-то «иным». Другими словами, данный вариант определения философии сводится к случаю ее определения через «иное», когда сама философия растворяется в «ином», теряет себя, трансформируясь в различные формы «инаковости».

В случае употребления логической связки «есть» оказывается, что она всегда указывает не только на наличное присутствие чего бы то ни было, но и на процессуальность этого присутствия. Иначе говоря, «есть» показывает на наличное существование чего-либо, в данном случае философии. В свою очередь, «существование» – это обладание свойством «быть», «присутствовать». Поскольку в данном случае существование философии не ограничено ничем, кроме самой философии, постольку существование как свойство «быть» оказывается неограниченным, превращаясь в «бытие», «присутствие». Здесь философия уединяется до своего собственного «присутствия». Оказываясь наедине с собой, она задает­ся вопросом о собственном существовании, т.к. в состоянии самоограничения или самоопределивания как самоопределения она всегда существует на пределе собственного существования. Вопрос философии, обращенный к самой себе, гласит: «Я существую?». Очевидно, что это «Я» есть собственно «Я» спрашивающее или «Я» вопрошающее. Иными словами, вопрос, обращенный философией к самой себе, звучит из точки «Я», т.е. из точки вопрошающего субъекта. В данном случае субъектом, вопрошающим о существовании, является человек как единственное вопрошающее существо.

Исходя из этого, М. Хайдеггер заключил, что «метафизика есть вопрошание, в котором мы пытаемся охватить своими вопросами совокупное целое сущего и спрашиваем о нем так, что сами, спрашивающие, оказываемся поставлены под вопрос» [8. С. 122]. Ответ требует от человека применения всех его сущностных сил, ибо от этого зависит существование. Поэтому «философствование есть собственно последнее выговаривание, то предельное, в чем человек уединяется до своего чистого присутствия» (Там же. С. 125).

Итак, обратиться с вопросом о собственном существовании можно только к самому себе. При этом «Я» отделяется от самого себя, смотрит на себя со стороны и предстает как «Ты», которое есть не что иное, как «остановленное» «Я». Следовательно, «проецирующее себя на свою способность бытия человеческое существование всегда является уже "бывшим"» [3. С. 316]. Человеческое бытие структурируется состояниями собственной истории, где прошлое имеет образ «ты» или отчужденного «Я». Степень отчуждения не должна на­рушать целостность «Я», чтобы сохранилось представление о себе, понимание самого себя. Только тогда вопрос, заданный себе, имеет смысл. «Смысл вопроса, – по мнению Г.-Г. Гадамера, – это... направление, в котором только и может последовать ответ, если этот ответ хочет быть осмысленным, смыслообразным. Вопрос вводит опрашиваемое (das Befragte) в определенную перспективу. Появление вопроса как бы вскрывает бытие опрашиваемого. Поэтому логос, раскрывающий это вскрытое бытие, всегда является ответом, Он сам имеет смысл лишь в смысле поставленного вопроса» [3. С. 427]. Вопрошание, таким образом, вскрывает бытие «я», делает его открытым. Происходит расширение бытия в возможности. Существование освещается вопросом, актуализируется как «ты». Прояснение существования есть самопонимание.

Когда «Ты» воспринимается как нечто самостоятельное, то его можно заменить понятием «Другой». При этом важно, что понимание между «Я» и «Другим» сохраняется. И коль скоро два человека понимают друг друга независимо от «..."того о чем"... и "того в чем...", значит, они понимают друг друга не в том или ином вопросе, а вообще во всем существен­ном, что связывает людей» [3. С. 227-228]. Понимание создает единство «Я» – «Другой» в точке вопроса и разворачивается в направлении «вопрос-ответ» как диалог. Внешний диа­лог «Я»–«Другой» всегда переводится во внутренний план «Я» – «Ты», совершается акт самопонимания. Так достигается непрерывность речи. Ее внешняя диалогичность может быть понята как внутренний монолог, а всякий монолог в свою очередь несет в себе обра­щенность к «Другому». Тогда «..."другое" до такой степени предстает перед нами с точки зрения "своего", что ни "свое", ни "другое" вообще уже не обретает голоса» (Там же. С. 356). Разговор предстает как самораскрытие логоса, который не принадлежит ни одному из говорящих. Даже тот, кто ведет беседу, все время остается в неведении. В акте диалога сам Логос «говорит» устами собеседников и самоопределяется в понятиях. Поэтому нельзя утверждать, будто мы ведем беседу, ибо она уже не зависит от нас. Скорее, мы втягиваемся в нее. «Все это означает, что у разговора своя собственная воля и что язык, на котором мы говорим, несет в себе свою собственную истину, т.е. "раскрывает" и выводит на свет нечто такое, что отныне становится реальностью» (Там же. С. 446).

Взаимопонимание осуществляется в среде языка. Однако не следует его понимать как некое средство для постижения истины. На самом деле, вырабатывание общего языка совпадает с самим процессом понимания и взаимопонимания. Потребность в общем языке всегда возникает в связи с некоей ситуацией, в которую втянуты собеседники. «Во всех случаях общность некоего мира – даже если это лишь мир игры – остается предпосылкой "языка"» (Там же). Более того, – для человека язык есть то, на чем все основано, и в чем выражается то, что для человека вообще есть мир. Иначе говоря, бытие мира есть бытие языковое. И «...подлинное бытие языка в том только и состоит, что в нем выражается мир» [3. С. 513]. Множество языковых миров пересекаются по одному основанию, а именно: это человеческие миры. Каждый из них может быть переведен на язык другого мира, дополняя собственное мировидение и миропонимание. Всякий язык, таким образом, принципиально открыт. Ему по силам понять и постичь тот «вид» мира, в котором он является в другом языке. Однако это совсем не означает, что собственный мир при этом усекается или забывается, напротив, путешествие в иной мир всегда завершается возвращением к родному дому. Собственный мир обогащается впечатлениями, полученными в другом мире, раскрывает границы существования. Совершенно очевидно, что ни один из миров, в том числе и свой собственный, не может претендовать на приоритетность, на правильность «видения» по сравнению со всеми другими.

Ни один язык не может быть более истинным или более совершенным, чем другой. На каждом из них происходит выговаривание мира как логоса. Мир языка – существенно человеческий мир, он не может существовать вне и независимо от человека. Считающий всегда должен быть сосчитан. В мире языка человек никогда не может быть объективирован, выделен как нечто отдельное, предметное. Именно поэтому мир языка не может быть опредмечен, а сам язык не должен пониматься как некая рефлексия. Соответственно невозможно сопоставление языка и мира с точки зрения их соответствия или несоответствия, то есть достоверности или недостоверности языка, его истинности. Все это остается уделом науки, которая всегда отделяет, объективирует мир, не считает самого считающего (человека).

Отныне человек и мир нераздельны, ибо «тот, кто имеет язык, «имеет» мир». В языке обретает голос само сущее в том виде, в каком оно в качестве сущего и значимого являет себя человеку. «Лишь среда языка, соотнесенная с целостностью сущего, опосредует конечно-историческую сущность человека с самой собою и с миром» (Там же. С. 529).

Бесконечность и неопределенность бытия оконечивается и определяется языком. Всякий раз язык предстает как нечто определенное, конкретное, которое разворачивает в себе бесконечную неопределенность смысла. Выявление смысла предполагает истолкование или некие наличные ставшие состояния языка. Язык, таким образом, предстает в своей истории. Прошлое или бывшее состояние языка в своей остановленности, фиксированности есть текст. Наличие текста необходимо для возможности истолкования или прояснения смысла. В процессе истолкования язык обращается к самому себе или толкует самого себя, сам себя понимает. Обращенность к самому себе как тексту есть прочтение, вне прочтения текста нет. Всякий текст существует только в момент прочтения. Поскольку бытие есть язык, то оно может быть представлено как текст, который толкует сам себя. Человеческая история в аспекте языка тоже осуществляется как истолкование текста.

Читатель или интерпретатор хочет понять текст, постоянно набрасывает смыслы. Как только смысл начинает проясняться, он прорисовывает смысл текста в целом. Проявление первого смысла возможно только потому, что мы заранее предполагаем обнаружить какой-либо смысл. Следовательно, все определяющиеся смыслы можно понимать как разработку и уточнение предварительного или исходного смысла, который постоянно углубляется. Происходит постоянное набрасывание-заново. Итак, смысл текста зависит от некоего начального или предварительного мнения. Значит, выбор пред-мнения должен подвергаться строжайшей критике и проверке с точки зрения его оправданности. Необходимо помнить о собственной предвзятости, дабы позволить тексту говорить. Только тогда текст проявляет­ся во всей своей инаковости и способен противостоять нашим пред-мнениям. Чем дальше во времени текст отстоит от нашего существования, тем легче и точнее проявляется его инаковость, тем полнее и определеннее он выговаривается. Время определяет устойчивые смыслы, выделяет истинное понимание, приводит к отказу от предвзятых мнений. Интерпретатор отказывается при этом от самого себя, самого себя преодолевает и прочитывает. Он обращается к самому себе, общается с самим собой как с другим, отстраняется от само­го себя. Общение становится основным методом познания. «...Язык выходит из своего окказионального окраинного положения и становится в центр философии» [3. С. 364].

Философия в аспекте языка представляется как процесс раскрытия и самоопределения Слова, Логоса, развитие бесконечного смысла бытия. Каждое философское понятие рассматривается в определенном горизонте бытия, где оно обретает конкретный смысл, который никогда полностью не исчерпывается этим пластом. Ибо каждое понятие открыто, связано со всеми другими горизонтами и, таким образом, пронизывает собой их все. Оно бытует во всех пластах, а значит, универсально, вечно и всегда живет в настоящем. Его толкование и интерпретация есть процесс общения или выговаривания понятия через все другие понятия, в котором проявляются его смыслы. Каждое понятие стоит на пересечении всех других понятий и в них определяется. Бесконечная уникальность каждого философа раскрывается и имеет смысл только в одновременности и во взаимополагании философских систем, идей, откровений. Философия живет в сопряжении и одновременном порождении разных форм бесконечно-возможного бытия и разных форм его понимания. Аристотель существует в одном пласте с Платоном и Фомой Аквинским, Кантом и Хайдеггером, Бердяевым и Соловьевым. Именно и только в одновременности и бесконечной диалогической «дополнительности» каждого из философов на «пиру» Платоновой и вообще философской мысли философия входит в единую полифонию культуры.

Сама культура есть некий текст, который самоотчуждается и обращается к себе, ведет диалог с самим собой. Отчуждение культуры может определяться как «другая» культура, тогда диалог предстает как разговор культур, их общение. Всякая культура самоопределяется во взаимном общении культур, в их взаимопонимании. Так же как текст обращается к самому в себе в момент наибольшего несовпадения с самим собой, то есть наибольшей инаковости, так и культура в наибольшей степени диалогична в лакунах, в ситуации непереводимости текста. Чем шире и богаче различность культур, тем больше существует возможностей для выговаривания, самораскрытия каждой культуры. В каждой культуре высказывается любая другая, поэтому нет и не может быть культур менее или более развитых, правильных или неправильных. И ни одна культура не исчезает, как не может появиться или исчезнуть ни один язык (Ф. де Соссюр).

Человек есть точка пересечения культур. В нем каждая культура бытует, обретает целостность и способность выговариваться. Отчуждение человека можно понять как текст или, в более широком аспекте, как произведение. Посредством текста или произведения человек обращается к самому себе, вступает в диалог с самим собой, в котором пытается понять самого себя как «другого» и в своей инаковости понимает себя гораздо глубже и точнее. Человек – это Слово культуры, оно раскрывается, разворачивается в своих интимнейших смыслах, когда способно понять себя как иное, т. е. в рефлексии над своей инаковостью, которая наиболее отчетливо и откровенно выступает в философии как квинтэссенции культуры. Философия позволяет человеку осознать самого себя в своей непохожести, уникальности, а значит, и вечности. Обретая вечность, человек обретает смысл как непреходящую укорененность в бытии, существовании. Вопрос о смысле существования, который вечно решается в философии, ставит человека на границу с небытием для того, чтобы утвердить, укоренить его в бытии.