2011-№4-ЭО

тивные экономика, неразвитые производство и торговля, терроризм и коррупция, природные аномалии, катастрофы, рост цен, инфляция, террористический акт в Домодедово и даже упавшая сосулька на голову ребенка и убившая его и т. д., и т. п. –всеэтозвенья одной цепи, продукт опосредованной модели развития. И фактор времени здесь играетсамую негативнуюроль.

Однаков веккосмическихскоростей,в векис- пользованияцифровых,нано-идругихтехнологий происходитчрезвычайнобыстрое изменениеэкономической реальности, несовместимой с таким типом производства и потребления, особенно с таким типом взаимосвязи с конкретным человеком, сневозможностью согласоватьихинтересы.

Ивместестемтолькосегодня, всвязисразви- тиеминформационно-коммуникационных технологийи другихвысокихтехнологийXXIв.,вновь появилась возможность перейти на непосредственную взаимосвязь между производством и потреблением, т. е. перейти снова на первую парадигмуразвития.

Эффективное средство устранения диспропорций,десинхронизациивсех процессоввовремени и в пространстве может быть достигнуто толькопри условии синхронизацииотношенийи согласованияинтересов каждогоконкретногочеловекасразуповсемукругуегодуховных иматериальных потребностей и производства товаров иуслуг дляудовлетворенияэтих потребностейпо его заказунепосредственно там, где живет человек, при этом не производя ничеголишнего.

Это можетобеспечить решениедвух взаимосвязанныхстратегическихзадач.

Перва я. Изменить содержаниеэкономическойи социальнойполитикигосударства внаправлении перехода на воспроизводственную траекторию развития внутри страны, но только с ориентацией всего воспроизводственного процесса на конечный результат – эволюционное сокращение времени между возникновением и удовлетворением потребностей(спроса) каждогоконкретного человека. Этого можно добиться, если осуществлять производство товаров только на основе заказа конкретногочеловека. Как видим, получен тот же результат, подтверждающий выводы первого ивторого этапов исследований.

Дляэтогонеобходиморазработатьиреализовать программу реиндустриализации производства, конечным звеном которой должны стать малые высокотехнологичные формы производ-

ствасраспределенными системами, перенастраиваемые в реальном времени в зависимости от заказа конкретного человека по всему кругу его потребностей.

Вторая. Сформировать накаждом местном уровнемеханизм согласованиявреальномвремени интересов всех участников этих отношений – государства, бизнеса, общества и конечных по- требителей–конкретногочеловека. Этосогласованиедолжноосуществляться спомощьюобщей универсальнойдля всехвидовпроизводства идля всех потребителей инфраструктуры взаимосвязи, базирующейся на использовании цифровых информационно-коммуникационныхтехнологий, широкополосном телевидении и других инноваций, окоторых такмногосегодняговорят на всех внутреннихи международныхуровнях.

Нарисунке 2показанановая модельжизнеустройства на каждом местном уровне, которая в тожевремяпосутипредставляетсобойпрежнюю первую парадигму развития, основанную на непосредственной взаимосвязи между производством и потреблением, но на новом технологическом уровне.

Еще в конце прошлого века, когда зародились информационные технологии, Э. Тоффлер писал, чтонедалектот день, когда каждый, сидяза своим компьютером, будет управлять технологическим процессом по производству продуктов для личного потребления, не производя ничего лишнего. К. Пересвсвоейкниге«Технологическиереволюции ифинансовыйкапитал»пишет,что«технологические революции, происходящие примерно каждые полвека,приносятплодысвременнымзапаздыванием. Требуются два или три десятилетия бурной адаптации и ассимиляции, прежде чем новые технологии,продукты,отраслииинфраструктурыначнут способствовать наступлению «золотого века» (belle époque),или«эрыпроцветания»2.

Иными словами, производство с помощью технологийXXIв.,появившихсявзачаточномвиде еще тридцать лет назад, снова возвращается на местный уровень, на уровень домохозяйства к конкретному человеку.

Вцелях ускоренного формирования новой, и

вто же самое время прежней модели жизнеустройства, мы считаем целесообразным:

– вкратчайшиесрокиразработатьисинхронно реализовать на местных уровнях «Комплексную целевую программу формирования новой моделижизнеустройства»;

–для разработки Комплексной целевой программы Институту экономики РАН под руковод- ствомдиректорачл.-корр.РАНГринбергаР.С.вый- тисинициативойвПрезидиумРАНиврамкахРоссийской академии наук создать межинститутский специализированныймеждисциплинарныйколлективученыхипрактиков(синостраннымучастием);

–обеспечить участие в разработке предложенной модели всех наукоградов и инноградов страны и всего интеллектуального сообщества России, объединенных сетевым взаимодействием в рамкахИнтернета, сучетом особыхналоговыхпреференцийи законодательныхактов;

–пилотный проект реализовать на примере городов Москвы, Твери и Калуги;

–обеспечить трансфертмодели развития на всю территорию России.

Реализация данного проекта – это прорыв в будущее! Но только такое будущее, которое может и должно быть сформировано уже сегодня, здесь и сейчас, с учетом интересов каждого конкретногочеловека!Переходнанепосредственную парадигму развития между производством и потреблением длясегодняшнегопоколениялюдей – этоединственновозможный шанссозданияновогокачестважизнинетолькодля нашихсовременников, нои длябудущихпоколений. Главное –не упустить время!

Примечания

1Гринберг Р.С. Глобализация, трансформация, кризис – что дальше? – М. : Магистр, 2011. – С. 9.

2Перес К.Технологическиереволюциии финансовый капитал. – М. : ДЕЛО, 2011. – С.17.

Bondarenko V. M.

Внимание к феномену мультикультурализма в контексте формирования общеевропейской идентичности,если исходитьизспецифики итенденцийразвитияпостсоветскогопространства,серьезно затронутого кризисными процессами, обусловлено проевропейскими настроениями значительнойчастиобщества вомногихстранах СНГ. Более того, идея воссоединения с Европой стала однимиз основныхидеологическихобоснований дезинтеграции СССР и деструкции соци- ально-экономического и социокультурного порядка, который обеспечивал жизнедеятельность советскогообщества. Однако для большей части постсоветских стран, за исключением Балтии, идея полномасштабной социально-экономичес- койивоенно-политическойинтеграциивЕСтаки не была реализована в реальности, что, тем не менее, не сказалось на ее популярности в общественном сознании.

Для современного белорусского общества в качестве основных факторов, обусловливающих социальнуюзаявкунаинтеграциюсЕС, чтоявляется социологически зафиксированным фактом, выступают социально-экономические резоны, т. е. уровень, качество и образ жизни в объединенной Европе. Социокультурные и политические традиции, определяющие характерныеособенности европейского образа жизни, такие как толерантность, плюрализм, свобода слова и вероисповедания, уважениезаконов ичастнойсобственности, в меньшей степени рассматриваются белорусами как нормативные рамки индивидуального и группового социального бытия. Таким образом, в первую очередь прагматические соображения значительной части белорусов, ориентированныхна получение экономических преимуществ от нового формата международных отношений, ориентируют страну в сторону геополитическогосоюза с ЕС.

Однаконасколькообоснованны такиеустановки, учитывая тотфакт, что ЕС неявляется политическим, культурным и социально-экономическим монолитом, хотя емуи присущи единые политико-

правовые, социально-экономические и культур- но-ценностные стандарты. Объединенная Европавыступает каксоюз странс общимиатрибутами (валюта, флаг, гимн и пр.), но с различными историческим опытом, культурными традициями и экономическим потенциалом. Всем государствам ЕС присущи такие общие негативные для поддержания социального и человеческого капитала демографическиепроцессы, какстарение население и сокращение рождаемости.

ОбъединеннаяЕвропа является открытым социокультурным пространством, меняющимся подвлияниемглобализационныхпроцессоввсторону трансформации национальной идентичностиипоявление какнаднациональнойобщеевропейской идентичности, так и множества локальныхсубкультурныхиэтнонациональныхидентичностей. Это может привести к формированию многоуровневой идентичности, актуальной для различныхсоциальныхобстоятельств, ноделающих проблематичным ценностный выбор и цен- ностно-рациональное поведение. В данном случае диалектикаобщегои особенного, актуализируяфилософскийаспектгенезисаидентичностей на европейском континенте, в значительной степени обусловливает перспективы белорусского общеевропейского интеграционного проекта.

Феноменобщеевропейскойидентичностизиждетсянатакихрационалистическихценностях,претендующихнауниверсализм вследствиесоциаль- но-экономическихинаучно-технологическихдос- тиженийзападногомиравсовременнуюэпоху,как индивидуализм, частная собственность и права человека.Вкачествефункциональнонеобходимых длянихинституциональныхрамоквыступаютсвободный рыноки либеральная демократия, а в качестве антропологического носителя – автономныйисамодостаточныйиндивид.Вниманиекданномуфеноменуобусловленотем,чтоэтодейственныйресурсразвитияединойЕвропы, которыйспособствует как высокому уровню социальной солидарности и политической сплоченности, так и динамизму общеевропейского социума.

Однакоглобализационные изменениянавязывают миру процессы социальной и культурной массовизации, которые посредством информа- ционно-компьютерныхтехнологий приобретают тотальный характер. В отношении европейского континента они элиминируют традиционные семейные, гражданскиеи национальныеценности, нивелируютиндивида и девальвируют ценность опыта совместной жизни, на основе которого сформировались общая правовая и экономическая культура, моральный климат и гражданский этос. Данная ситуация вызывает метаморфозы индивидуальныхиколлективныхидентичностей, что прекрасно иллюстрирует ситуация кризиса какосновополагающих принциповтолерантности и политической корректности, так и практик мультикультурализма. Болеетого, на фоне современныхдемографическихпроцессов в развитых странах потенциально она способна запустить процессыфрагментациизападныхнациональногосударственных сообществ, которые объективноприведуткрадикальномуизменениюевропей- скогонационально-культурноголандшафта.

Итак,вызываетинтерес, почемувсовременной Европе в настоящий момент мультикультурализм пересталвосприниматься какважнейший политический принцип современного демократичного развития, притом как элитами (например, Ангела Меркель,НиколяСаркози,СлавойЖижек,ТилоСаррацин,ГуннарХаймсон,НорбертБольцидр.),таки общественным мнением. Представляет интерес и то, в силукакихфакторов стали оцениватьсяв целом крайне критично идеология и практики мультикультурализма,которомувсечащесталиотказыватьввозможностикомплиментарногоразвитиякак

снациональнымисоциальнымгосударством,таки

сгражданским обществом.

Непосредственносам концепт «мультикультурализм»характеризуеткомплекспредставленийо том, что постиндустриальное общество во имя достижения равноправия и, принимая во вниманиеисторическое наследиерасизма, рабства иколониальныхзавоеваний, можетидолжноприветствоватьиинтегрироватькультурныеразличия.Для этогонеобходимопредоставитьимгражданскиеи политические свободы, создавать условия для включениявдоминирующеекультурноеполеэлементов культур иммигрантов из других стран и регионов посредством предоставления работы, распространенияна нихсоциальныхправ иуничтоженияразличныхдискриминационныхбарьеров.

Мультикультурализм отрицает статичный характеркультурисакрализациюкультурныхтрадиций, он утверждает возможность того, что индивиды могутиметьразныеивзаимнодополняющиедруг другаидентичности. Мультикультурализмпризнаетправа заколлективнымисубъектами–этничес- кими и культурными группами, которым посредствомразличныхинституциональныхмоделей(например, на основе консоциации) обеспечивается реальное участиево власти. В идеалетакие группы в процессе взаимодействия в рамках единого политически организованного сообщества должны обогащать другдруга и успешноразвиваться, тем самым, содействуя более динамичному развитию ираскрытию творческогопотенциала свободного,открытого, плюралистическогообщества. Таким образом, прогрессивное значение мультикультурализма «состоит,какпредставляется,впостоянном поиске интеграционногомодуса современныхнациональныхобществ»[1,с.64].

В настоящее время, с точки зрения М. Б. Хомякова, в качестве основных направлений мультикультурализма выступают такие идеологические течения, как либеральный перфекционистскиймультикультурализм(Уилл Кимлика), диалогический мультикультурализм (Бхикху Парекх), либертаристский мультикультурализм (Чандран Кукатас), радикальный эгалитарныймультикультурализм групповых различий(A.M. Янг) и коммунитаристский мультикультурализм «признания»(ЧарльзТэйлор)[2,с.79].Независимоотконкретных направлений, в целом мультикультурализм являетсяиполитическиминструментомдля регулировки проблем, обусловленных миграционнымипотокамиили требованияновыхрелигиозныхи культурных сообществ, и сложнойполи- тико-философской системой, предоставляющей комплексную оценку социальной и политическойреальности постиндустриализма.

Сторонники мультикультурализма рассматривают современнуюЕвропукакорганичный мультикультурный феномен, который на протяжении десятилетий складывался в единое европейское сообщество из множества этнических, религиозных и культурных групп. Однако серьезные просчеты европейских элитв областииммиграционнойполитикипривелик тому, чтовместопритока квалифицированныхкадров, способныхконкурироватьс кореннымиевропейцамина рынкетруда, континент стал получать все большее количество претендентовнаполучение социальныхпособий.

Иммигранты,численностькоторых постояннорастетза счетиммиграциипоканалувоссоединения семей или поиным каналам, стали концентрироваться в экономически депрессивных регионах, создаваясвоеобразныегетто: «наличиеживущих своей особой жизнью инокультурных иммигрантовстановитсянормойвовсехмегаполисахикрупных городах, под нужды некоренного населения адаптируетсясистемаобразованияисоциального обеспечения» [3, с. 48]. Они не демонстрируют желания интегрироваться в принимающее общество и ресоциализироваться на основе принятия принциповтолерантностииполиткорректности,но эффективно их используют для «целенаправленного приглушения значимости традиций и социальныхпрактикавтохтонногонаселения»[3, с.48]. Этонетолькоусиливаетнегативныепоследствияв социальной, экономической, культурной сферах странЕС, ноисталопредставлятьпотенциальную угрозу сохранению традиционного европейского этнонациональногоиценностноголандшафта.

Многочисленные погромы в странах ЕС (Франция, Бельгия, ФРГ, Великобритания ит.д.) наглядно продемонстрировали обществу тупик мультикультурализма, формально признающего коллективныеправакультурных иэтническихсообществ, но в реальности не способного обеспечить реальногоравноправия и социальной справедливости. Нодеструктивный потенциал мультикультурализма существенно выше, если обратиться к егонекоторым аспектам.

Во-первых, всоциоинженерном аспектемультикультурализмявляетсяконструктивистскимпродуктом,инструментальноинтерпретирующимбазовыеценностииинституты,посредствомкоторогоискусственно формируются новые, телеологическитрактуемые,этнокультурные,субкультурные илирелигиозныеидентичности. Ониукореняются всоциальнойпочвеблагодаряразличнымпрактикам позитивнойдискриминации, которыеапеллируюткиндивидамкакпредставителямколлективистских сообществ и трансформируют индивидуальные или социальныеконфликтыв сторонуиррационализма, религиозного и идеологического фундаментализма. Примером этого является как рост числа сторонников ультраправых во многих европейских странах, выступающих с лозунгами «чистоты расы» и«чистотыкультуры», таки превращение культурного плюрализма, по мнению Славоя Жижека, в регулируемоезаконами взаимноеневежествоилиненависть.Согласноизвестно-

му словенскому философу и теоретику культуры, конфликт«напочвемультикультурализмаужеявляетсяконфликтом вокругLeitkultur:этонеконфликткультур, аконфликтразныхвиденийтого,как различные культуры могут или должны сосуществовать,отом,какиеправилаипрактикиэтикультуры могут разделять, если им приходится сосуществоватьвместе»[4].

Во-вторых, в социально-генетическом аспекте мультикультурализмявляетсяпорождениемзападного индивидуализированного общества, онтологическойкомпонентойкоторогоявляетсярационалистический социальный активизм, являющийся продуктом эпохи Просвещения и объективирующийсиловоевмешательствоиндивидавлюбыепроцессыи явлениясцелью улучшениячеловечества. Его логика легитимирует замаскированные мультикультурализмомсекуляризованныеассимиляционныепрактикивотношенииинокультурныхиндивидов и гуманитарные интервенции в отношении политически организованных сообществ, принадлежащихкдругимцивилизационнымареалам.Системнойошибкойздесьявляетсяотрицаниесубъектностипредставителейтрадиционных культур,которые вовсе не являются пассивными адресатами управленческих воздействий. Наоборот, защищая естественныевконтекстеихсобственныхнорматив- но-ценностных систем культурные практики, иммигранты демонстрируют высокую степень сплоченностии субъектности, отвергая индивидуалистическиеформатысоциальногобытия.

В-третьих, в социально-политическом аспекте мультикультуралистская идеология и соответствующая ей политика, актуализирующие сохранение культурных различий в современном постиндустриальномобществе,воспринимаютсякаксредства перераспределения ресурсов. Так, Эдвард Саид в своей популярной работе по проблематике ориенталистскогодискурсавзападномцивилизационном пространстве [5], в эпистемологическом ракурсе трактует мультикультурализм как специфический критический дискурс, который позволяет сегрегированным сообществам добиваться расширения своеговлияниявсоциуме. Онартикулирует конструктивную роль этнокультурных различий в отношениях людей, нацеливает на переосмысление и переоценкуисторического опыта в сторонусинтеза различных историко-культурныйтрадиций. Однако,рассматриваямультикультурализм каксистемусоциальныхпрактик,применяемыхЗападомпо отношениюкВостокувконтекстеглобализации,как

современной версии колониализма, он оценивает его как специфический политико-управленческий инструмент. В общемировом масштабе этот инструментпозволяетэлиминироватьреальныепроблемы из сферы публичной политики, возникающие вследствиенеравноправногоинегармоничноговзаимодействия восточной и западной цивилизаций. Более того, по своей природе мультикультурализм враждебенсистеменациональнойгосударственности, основанной на суверенитете и на национальном единстве как этнокультурной, религиозной и территориальнойобщности.Врамкахсовременногосоциальногогосударствамультикультурализмпозволяеткакоставитьвнеприкосновенностиситуациюснеравноправнымвладениемресурсамиинеравенствомвпредоставлениибазовыхсоциальных услуг, такилегальноотказатьсяотвыполнениясо- циальныхобязательстввотношенииде-фактодиск- риминируемых групп, артикулировав культурный фактор.

Таким образом, противоречивая природа мультикультурализма в среднесрочной перспективепроблематизируеткак формированиеобщеевропейской идентичности, как консолидирую-

щейсекуляризованной постмодернистскойидеологемы, так и перспективы и жизнеспособность европейского интеграционного проекта, артикулируемого значительной частью современного белорусского общества.

Библиографический список

1.Куропятник А. И. Мультикультурализм: идеология иполитикасоциальной стабильности полиэтнических обществ // Журнал социологии и социальной антропологии. – 2000. – Т. III. – № 2 – С. 53–66.

2.Хомяков М. Б. Брайан Бэрри:либеральный универсализм против мультикультурализма и национализма // Журнал социологии и социальной антропологии. – 2007. – Т. X. – № 1. – С. 74–100.

3.Семененко И. С. Идентичность в системе координат мирового развития / И.С. Семененко,В. В.Лапкин, В. И. Пантин // Политические исследования. – 2010. – № 3. – С. 40–59.

4.Жижек С. Казус Брейвика, или чего хочет Европа? // Русский Журнал. – URL: http://russ.ru/ Mirovaya-povestka/Kazus-Brejvika-ili-chego-hochet- Evropa – Дата доступа: 15.08.2011

5.Саид Э. В. Ориентализм. Западные концепции Востока / пер. с англ. А. В. Говорунова. – СПб. : Русский Мiръ, 2006. – 640 с.

Naumov D. I., Lomov S. A.

Впоследние десятилетия мировая экономика потребовалапересмотратрадиционныхформвзаимоотношений государства и частного сектора, чтовыразилосьв поискеновыхинституциональныхформ,взаимосвязей исистемрегулирования.

Варнавский В. Г. отмечает, что происходящие процессыможносвестикдвум основнымнаправ- лениям:во-первых,изменениепропорцийраспре- делениянациональногодоходавпользупредпринимательской прибыли и, во-вторых, снижение

барьеров на пути свободного предпринимательства, от которого, в конечном итоге, зависит экономический рост и успех экономических преобразований[3, c. 11].

Наиболее успешными формами взаимодействиягосударства ичастногосектора начале90-х годов прошлого века в Великобритании стали модель частной финансовой инициативы и мо- дельгосударственно-частногопартнерства(ГЧП), которые позволили в короткие сроки успешно реализоватькаккрупнейшие проекты:строительствоЕвротеннеляи лондонскогометрополитена, так и менее масштабные, а именно, строительство школ, больниц, тюрем и др. Сам механизм такогорода взаимодействия государстваибизнесаненоситпринципиальнойновизны, новшество заключается в отношениях между субъектами, которые стали равноправными и партнерскими, а также всферахдеятельности частногосектора, которые ранее были только прерогативой государства(например, строительствотюрем). Вели-

кобританиядосихпоростаетсялидером вреализациипроектовнапринципахГЧП (табл.1).

Большинствостран, реализующие проектына принципахГЧП, используют механизм, разработанный в Великобритании. Так, в Австралии к 2002 г. большинство юрисдикций разработали политику и руководящие принципы ГЧП, которыепосвоей сути схожи стеми, чтоприменяются вВеликобритании [10]. Тоже можносказать и обИндии.

ОбщаяцельпроектовГЧП–найтипутиреше- ния проблем, в которых преимущества частного сектора(такиекак наличиефинансовыхактивов, эффективное управление, склонность к инновациям и предпринимательству) сочетается с преимуществами государственного сектора (например, социальные вопросы и забота об окружающейсреде). Чтобы быть экономическицелесообразным, проект ГЧП должен генерировать сочетание эффективности распределения ресурсов с эффективностью производства, что полностью

Таблица 1

задолженности государственного сектора; ограничения в принятии решений по проекту; формальные требования к их процедуре принятия; различные правила и нормы в области государственныхзаказовизакупокнеобходимыхдляреализациипроекта.

Несмотря на высокую социальную значимость проектов, нельзя сказать, что они находят реализацию в ста процентах случаев. Международные эксперты отмечают на их пути ряд барьеров:

1)отсутствие признания со стороны заинтересованных сторон, как профессионального сообщества, таки широкой общественности;

2)отсутствие согласованности в отраслевых

итерриториальных документах, регулирующих подобные проекты. Особенно часто возникают приреализации международныхпроектов;

3)трудности в финансировании долгосрочныхпроектов, каковыми являютсяГЧПпроекты;

4)трудностьучета техническиххарактеристик, при реализации проектов по созданию социальной инфраструктуры;

5)иногда отмечаются высокие трансакционныеиздержки.

Так, в Индии существует серьезная оппозициягражданскогообщества кГЧП проектам, что приводиткувеличению расходов, ив целомпрепятствует ихреализации. Главнаяпричина этого вотсутствии«прозрачности» проектов, врезультате чего общественность и заинтересованные лица слабоинформирована оихцелях ипланируемыхрезультатах.

ВВеликобританиистолкнулись сдругойпроблемой. Британцев волнует значительный рост государственных обязательств, который в ближайшие 30 лет потребуют 50 фунтов стерлинговв год на каждогоналогоплательщика в стране. Кроме того, для реализации проектов привлекаются менее квалифицированные работники из развивающихся стран, а высококвалифицированный отечественный персонал попадает под сокращение [5].

Бывшие социалистические страны столкнулисьс иными сложностями. Варнавский В.Г. отмечает, чтосущественным препятствием дляреализации государственно-частных проектов в бывших соцстранах является низкая культура рыночных отношений [2, c. 18]. Из их числа наиболее успешными в реализации концессионных программ стали Югославия, Болгария,

Венгрия, Польша и Чехия. Вместе с тем, серьезныезатруднения испытали Украина, Молдова и Казахстан.

Успех проектов зависит от их тщательной структурированностиипроработанностипланов. Кроме того, успешные проекты в Европе имеют общую особенность – они управляются специализированными экспертными группами, самостоятельнымицентрализованнымиподразделениями «one-stop», выступающими для инвесторов связующим элементом, способствующим сотрудничествумеждуразличнымиправительственными учреждениями.

На сегодняшний день в России уже имеется опыт успешной реализации ГЧП проектов, среди них:строительство станцииочисткисточных вод «Южное Бутово» в Москве, на этих же условиях строилась подобная станция в г. Зеленограде, в Санкт-Петербурге построен Западный скоростной диаметр и ряд других. Однако эти проекты носят единичный характер. Причины низкой активности, кроме указанных выше, по мнению ряда экспертов [1], в низком уровне квалификации и отсутствии опыта у чиновников, курирующих проекты ГЧП от лица государства. Игнорирование необходимости использования инструментов ГЧП приводит к тому, что ряд проблем в социальной сфере так и остается нерешенным.

Библиографический список

1. Барьеры развития механизма ГЧП в России. – М. : НПФ «Экспертный институт», 2010. – 32 с.

2. Варнавский В. Г. Государственно-частное партнерство : В 2 т. Т. 2. – М. : ИМЭМО РАН, 2009. – 192 с.

3. Варнавский В. Г. Партнерство государства и частного сектора: формы, проекты, риски / В. Г. Варнавский; Ин-т мировой экономики и международных отношений. – М. : Наука, 2005. – 315 с.

4. Ларин С .Н. Государственно-частное партнерство: зарубежный опыт и российские реалии // Госу- дарственно-частноепартнерствовинновационныхси- стемах / под общ. ред. С. Н. Селиверстова. – М. : Изд-

во ЛКИ, 2008. – 312 с.

5. Хасанов Р. Х. Партнерство государства и бизнеса в рамках кластерных взаимосвязей: монография / Р. Х. Хасанов. – Омск : Изд-во Омского филиала негосударственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Московская финансово-промышленная академия», 2010. – 240 с.

6. Alexandersson G., Hulten S. Prospects and pitfalls of public-private partnerships in the transportation sector – theoretical issues and empirical experience. – URL: