4 Хрестоматия по истории отечественного государста и права (X век — 1917 год). — м.: Издательство «Зерцало», 1998. - с. 131.

начала покушения на преступление и заканчивается с истечением сроков давнос­ти привлечения к уголовной ответственности или давности исполнения приговора (если преступник был осужден, но тем или иным образом уклонился от отбывания наказания). На более широкие временные рамки указывает и формулировка ч. I ст. 35 УК Беларуси, допускающая причинение лицу вреда при задержании «когда оно пытается или может скрыться от следствия и суда»³⁵⁰. УК Гондураса, Канады, Литвы, Монголии, Новой Зеландии, Финляндии и некоторых штатов США прямо допус­кают причинение вреда не только при задержании или аресте, но и для пресечения побега лица из-под стражи.

Однако по УК Киргизии (ч. 1 ст. 38) правомерными признаются только действия по задержанию лица, совершенные «в момент или непосредственно после соверше­ния им преступления», по УК Украины (ч. 1 ст. 38) — «непосредственно после совер­шения посягательства».

Условиями правомерности причинения вреда при задержании преступника, относя­щимися к действиям по задержанию, являются: 1) объект причинения вреда; 2) характер причиненного вреда и обстановки задержания; 3) цели действий, направленных на при­чинение вреда; 4) отсутствие превышения вреда, необходимого для задержания.

Первое из условий характеризуется тем, что вред может быть причинен только за­держиваемому лицу, совершившему преступление, т.е. запрещенное уголовным за­коном общественно опасное деяние. УК большинства стран СНГ говорят о лице, со­вершившем «преступление» и только УК Узбекистана употребляет юридически более корректное выражение «лицо, совершившее общественно опасное деяние».

Характер причиненного преступнику при его задержании вреда может быть са­мым разнообразным (моральным, имущественным, телесным). Он зависит от сте­пени опасности совершенного лицом преступления и обстановки задержания. Чем опаснее совершенное лицом преступление, тем больший вред может быть причинен преступнику при его задержании, включая причинение смерти. Поэтому законода­тель, как правило, не з'станавливает никаких жестких ограничений в отношении ха­рактера и размеров вреда, который может быть причинен задерживаемому лицу.

Исключение составляют лишь некоторые страны, где законодатель все же преду­смотрел предельные размеры допустимого вреда. Так, согласно УК Литвы (ст. 29) «лицо не подлежит ответственности за деяния, если при погоне, задержании, пре­сечении побега или иных действиях причинило имущественный ущерб небольшой тяжести, а равно тяжкий вред здоровью по неосторожности лицу, совершившему преступное деяние и активно пытающегося избегнуть задержания, а также при задер­жании на месте преступления лица, совершившего умышленное убийство или поку­шение на убийство — за тяжкий вред здоровью, если иными средствами задержать лицо, совершившее преступное деяние, не представлялось возможным»³⁵¹. Однако при оказании сопротивления задерживаемым применяются уже правила необходи­мой обороны, а значит, последнему может быть причинена и смерть.

По УК Канады (ст. 25) задерживаемому можно причинить смерть или тяжкий физи­ческий вред только в том случае, если осуществляющее задержание лицо разумно пола­гает, что ему самому или третьему лицу угрожает смерть или тяжкий физический вред³⁵².

Уголовные кодексы ряда штатов США (например, Нью-Йорка, Калифорнии) до­пускают в отдельных случаях причинение смерти пытающемуся скрыться преступни­ку, даже если от последнего не исходит непосредственной угрозы задерживающему.

Причинение вреда должно носить вынужденный характер. Оно правомерно, если улица, задерживающего преступника, нет возможности осуществить его ненасиль­ственное задержание. По УК Азербайджана, Беларуси, Болгарии, Казахстана, России, Туркменистана причинение вреда задерживаемому признается оправданным, только если задержать такое лицо иными средствами не представлялось возможным. Более того, УК Туркменистана в качестве еще одного условия правомерности причинения вреда при задержании называет оказание задерживаемым сопротивления. Получается, что просто убегающему преступнику нельзя даже поставить подножку, поскольку при падении тот может ушибиться!

В качестве цели задержания УК Азербайджана, Армении, Беларуси, Болгарии, Казахстана, Монголии, России, Таджикистана, Туркменистана указывают достав­ление задерживаемого органам власти и пресечение возможности совершения им новых преступлений, УК Грузии, Киргизии и Узбекистана — передачу его органам власти. По УК Молдовы и Украины целью является само задержание и передача со­ответствующим органам власти.

На недопустимость превышения мер, необходимых для задержания, указывают УК всех стран СНГ. Как и в случае необходимой обороны, ответственность за такое превыше­ние наступает, только если чрезмерный вред причинен умышленно. УК стран английского общего права (Замбия, Канада, Тувалу, Фиджи и др.) также требуют, чтобы принимаемые дня задержания меры были необходимыми и степень силы, используемой для задержания лица, была разумной, принимая во внимание тяжесть совершенного или совершаемого преступления и обстоятельства совершения последнего.

К Крайняя необходимость

Как отмечается в научной литературе, институт крайней необходимости относит­ся к числу древнейших институтов уголовного права. Постановления о допустимости причинения вреда с целью защиты более ценного блага были известны уже римскому праву³⁵³. Частные случаи крайней необходимости многократно упоминаются в памят­никах русского и зарубежного уголовного права Средних Веков и Нового Времени.

В настоящее время крайняя необходимость признается обстоятельством, исключаю­щим преступность (наказуемость) деяния, во всех странах мира. В подавляющем боль­шинстве государств этот субинститут четко регламентирован в Уголовном кодексе. В других странах он основан на уголовно-правовой доктрине, судебной практике или су­дебном прецеденте. В частности, не регламентирован законодательно субинститут край­ней необходимости в Англии и некоторых штатах США, где в данной сфере действуют многочисленные прецеденты. В Нидерландах, Турции и во Франции большинство усло­вий правомерности действий в состоянии крайней необходимости, по-прежнему, опре­деляются судебной практикой, а не УК.

При общем подходе к сущности субинститута крайней необходимости в совре­менном уголовном праве его формулировки в конкретных национальных законода­тельствах имеют определенные различия, которые будут рассмотрены ниже. В УК большинства стран СНГ данный субинститут сформулирован следующим образом:

«не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом ин­тересам в состоянии крайней необходимости, т. е. для устранения опасности, непо­средственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, охраняе­мым законом интересам общества или государства, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости».

Терминологически рассматриваемый субинститут обозначается как собственно «крайняя необходимость» в странах СНГ и Балтии, «внезапная или чрезвычайная критическая ситуация» (УК Австралии), «оправданное причинение вреда» (УК не- _t которых штатов США) или просто «необходимость» (УК Испании, Италии, стран Латинской Америки, некоторых штатов США и ряда бывших британских колоний).

Крайняя необходимость всегда представляет собой столкновение двух правоохра- няемых интересов, при котором сохранение одного из них возможно лишь путем при­чинения вреда другому: например, кассир отдает вооруженным преступникам выруч- = ку; при пожаре разрушают забор, чтобы огонь не перекинулся на соседнее строение: * при аварии капитан приказывает сбросить часть грузов воду, чтобы спасти судно и т.д.

Состояние крайней необходимости возможно и при столкновении двух обязаннос­тей: врач приглашен одновременно к двум больным, у пожарной команды вызов на два пожара и т.п. (в Эстонии и некоторых других странах коллизия обязанностей рассмат­ривается как отдельное обстоятельство, исключающее преступность деяния).

Уголовное законодательство и судебная практика современных стран предусмат­ривают целый ряд условий правомерности действий, совершенных в состоянии крайней необходимости, относятся как к предотвращаемой грозящей опасности, так и к защи­те от нее.

Такими условиями являются:

1. Необходимо существование реальной опасности правоохраняемым интересам. Ис­точником опасности могут быть общественно опасные действия человека, стихийные силы природы (наводнение, пожар), неисправность механизмов (отказ тормозов у машины), нападение животных, физиологические процессы в организме человека (болезнь, голод). Эта опасность должна быть действительной, а не мнимой.

2. Опасность должна быть наличной, т.е. существующей в настоящее время, а не возможной в будущем или имевшей место в прошлом. При этом собственно «наличной» опасность названа в уголовном законе Германии, Греции, Италии, Парагвая, Японии. УК России и большинства стран СНГ характеризуют опасность как «непосредственно угрожающую», УК Эстонии — как «непосредственную или * непосредственно угрожающую». УК некоторых других стран говорят об опаснос­ти как о «наступившей или неминуемой» (Колумбия, Франция) или просто как о «неизбежной» (Армения, Куба, Молдова, Норвегия, Румыния).

3. Состояние крайней необходимости не должно быть добровольно создано или спровоцировано самим причинителем вреда. Специальная оговорка об этом имеется в УК Испании, Италии, Колумбии, Кубы, Литвы, Португалии, Респуб­лики Сербской, Сан-Марино, Судана, Швейцарии, некоторых штатов США. Хотя в некоторых из указанных стран (например, в Литве) лицо все же может использовать защиту крайней необходимости, если угроза была им создана по неосторожности.

4. Правомерность причинения вреда в состояние крайней необходимости имеет мес­то только в том случае, если опасность не могла быть устранена иными средствами, кроме как причинением вреда охраняемым уголовным законом интересам. Это

требование зафиксировано в уголовном законодательстве (судебной практике, доктрине) всех стран мира. 5) Причинение вреда не должно превышать пределов крайней необходимости. Таким превышением признается причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность уст­ранялась, когда указанным правоохраняемым интересам причиняется вред равный или более значительный, чем предотвращенный. По УК Испании и Японии пре­вышение имеет место, только если нанесенный вред больше предотвращенного (в УК Беларуси аналогичная норма действовала до 2003 года). При этом белорусский законодатель (пожалуй, единственный в мире) вообще допустил, что никакого предотвращения вреда как результата может и не быть. Согласно УК Беларуси (ч. 2 ст. 36) «состояние крайней необходимости признается также в случае, если действия, совершенные с целью предотвращения опасности, не достигли своей цели и вред наступил, несмотря на усилия лица, добросовестно рассчитывавшего его предотвратить»³⁵⁴.

В ряде стран законодатель при определении пределов крайней необходимости ис­ходит не из размеров причиняемого вреда, а из соотношения ценности защищаемых благ (интересов) и тех, которым наносится вред (Польша, Португалия, Эстония).

Как правило, уголовный законодатель не устанавливает никаких конкретных ог­раничений в отношении действий, которые могут совершаться при наличии край­ней необходимости. Исключение составляет УК Судана (ст. 15), согласно которому крайняя необходимость «не может служить оправданием для совершения убийства за исключением тех случаев, которые связаны с исполнением долга»³⁵⁵.

По УК стран СНГ превышение пределов крайней необходимости влечет за со­бой ответственность лишь в случаях умышленного причинения вреда. При этом по УК Украины (ч. 3 ст. 39) лицо не подлежит уголовной ответственности за превышение пределов крайней необходимости, если вследствие сильного душевного волнения, вызванного угрожавшей опасностью, оно не могло оценить соответствие причинен­ного вреда этой опасности³⁵⁶.

Напротив, в § 503 УК штата Пенсильвания (США) прямо указано, что если «ис­полнитель небрежен или неосторожен в ситуации, требующей выбора, связанного с причинением вреда или зла, или в оценке своего поведения, то оправдывающие обстоятельства, предоставленные данным параграфом, исключаются в случае пре­следования за любое преступление, при совершении которого для установления ви­новности достаточно небрежности или неосторожности»³⁵⁷. Таким образом, в указан­ном штате (и не только в нем) лицо вполне может быть осуждено за неосторожное причинение вреда в состоянии крайней необходимости.

По общему правилу превышение пределов крайней необходимости признается смягчающим обстоятельством. По УК Польши (§3 ст. 26) в этих случаях суд может применить чрезвычайное смягчение наказания и даже отказаться от его назначения. Ж КНР, Кубы, Македонии, Республики Сербской и Японии также предусматривают возможность не только смягчения наказания, но и полного отказа от него.

В ряде государств к условиям правомерности действий в состоянии крайней не­обходимости законодатель отнес отсутствие у причинителя вреда обязанности под­вергаться риску или проявлять самопожертвование в определенных ситуациях. Необ­ходимость такого условия на практике является достаточно очевидной. Например, пожарный обязан спасать имущество и жизнь других лиц даже в условиях, когда его собственной жизни угрожает реальная и непосредственная опасность.

Соответствующие нормы содержатся в УК Болгарии, Боливии, Федерации Бос­нии и Герцеговины, Бразилии, Венгрии, Гватемалы, Германии, Израиля, Италии, Йемена, КНР, Колумбии, Кубы, Литвы, Македонии, Парагвая, Польши, Республики Корея, Сан-Марино, Уругвая, Швейцарии, Японии.

Так, по УК Испании (п. 5 ст. 21) уголовная ответственность исключается толь­ко в том случае, «если профессиональной обязанностью лица, находящегося в состоянии необходимости, не является самопожертвование в защиту чьих-либо прав»³⁵⁸. Согласно УК Литвы (ч. 3 ст. 31) «лицо не может оправдать неисполнение своих обязанностей пределами крайней необходимости, если оно по профессии, занимаемой должности или иным причинам обязано действовать в экстремальных условиях»³⁵⁹. В УК Болгарии (ч. 2 ст. 13) та же самая идея сформулирована иначе: «Состояние крайней необходимости отсутствует, если само уклонение от опаснос­ти составляет преступление»³⁶⁰. При этом последняя формулировка представляется более правильной, поскольку пожарный, спасатель и т.д. также могут действовать в состоянии крайней необходимости, если предотвращаемый вред грозит интересам третьих лиц. Также довольно удачно сформулирована норма в §4 ст. 26 УК Польши, согласно которому положение о крайней необходимости не применяется в случае, «когда исполнитель жертвует благом, охрана которого особо вменена ему в обязан­ность, даже если при этом он лично подвергается опасности»³⁶¹.

В заключение данного параграфа интересно отметить, что в УК Эфиопии, на­ряду с общим случаем крайней необходимости, в самостоятельное ОИПД выделена «военная крайняя необходимость» (ст. 77). В соответствии с указанной нормой дейс­твия вышестоящего офицера на действительной военной службе для поддержания дисциплины и обеспечения повиновения в случае военной опасности и, особенно, в случае мятежа или перед лицом врага не являются наказуемыми, если при данных обстоятельствах они были единственным средством обеспечения повиновения. Ре±ь идет, очевидно, о таких действиях, как расстрел на месте.

В связи с вышеприведенной нормой эфиопского УК следует вспомнить, что еще в советское время в отечественной литературе было высказано предложение выделить принуждение к повиновению и выполнению правовой обязанности в качестве само­стоятельного ОИПД³⁶². В одном из советских курсов уголовного права указывалось, что «принуждение начальником подчиненного к повиновению является в условиях армии специальным видом исполнения обязанностей военной службы, исключаю­щим противоправность деяния»³⁶³. В Дисциплинарном уставе Вооруженных Сил Со­юза ССР имелась следующая норма (Ст. 7): «в случае открытого неповиновения или сопротивления подчиненных начальник обязан принять все меры принуждения, а в крайнем случае, не терпящем отлагательства, применить оружие»³⁶⁴.