Штомпка Анализ современных обществ

цесса. Если я знаю, как много бывает разводов, я чувствую меньшую уверенность в прочности своего брака, вкладываю меньше сил и заинтересованности в укреп­ ление этого семейного союза, не столь последовательно и полно идентифицирую себя со своей семьей, я оставляю себе - в воображении - некоторые возможные пути для отступления. Такое поведение партнеров, в котором ощутима слабость, как бы условность их отношения к браку, можно считать самым лучшим рецеп­ том для того, чтобы супружеский союз действительно распался.

Прочность и продолжительность существования групп определенного типа, например трудовых коллективов или соседских общин, бывает в разных стра­ нах различной. Сравнения подтверждают выявленную тенденцию различной трактовки мимолетных и продолжительное время существующих групп. Ска­ жем, японец воспринимает своих коллег по работе как чрезвычайно важную, прочную группу, почти как свою семью. Поляк сохраняет гораздо большую дистанцию к своим сослуживцам, к персоналу того учреждения, в котором он работает, в какой-то мере воспринимая своих коллег и сотрудников как това­ рищей по несчастью. Откуда возникает такое различие? Среди прочих обсто­ ятельств здесь имеет значение и то, что в Японии человек нередко получает работу до конца своей жизни, во всяком случае на очень длительный срок. Зато в Польше существует сильная производственная флюктуация, текучесть кадров, люди часто меняют не только место, но и характер своей работы. Я пишу «среди прочих обстоятельств», потому что, конечно, немалую роль здесь иг­ рают и другие обстоятельства: простота (или сложность) устройства на рабо­ ту, удовлетворение от работы, заработок, уровень социального обеспечения и т.п. Кроме того, для поляка, особенно проживающего в деревне, хотя и не толь­ ко, большое значение имеют среда, окружающая местожительство, местная или соседская община, символом прочности становится его дом или его квар­ тира. Зато для американца, члена того общества, которое американский соци­ олог Вэнс Пэкард (Vance Packard) называл «нацией кочевников», место его жительства не играет такой существенной роли, потому что он это место в течение своей жизни многократно по своему усмотрению меняет. Американ­ цы легко ассимилируются в новых местах и без сожаления оставляют соседс­ кие общины и группы, завязывая в них временные контакты, которые могут показаться достаточно интимными и откровенными, но по сути остаются со­ вершенно поверхностными, неглубокими. Все это не мешает их образу жизни, который подобен образу жизни людей, живущих в огромных автомобильных прицепах, словно на мгновение остановившихся где-то посреди непрерывно­ го движения, перемещения в пространстве. Свой дом или свою квартиру они трактуют так же, как номер в отеле, снятый на какое-то время, который потом надо оставить. Я всегда удивлялся американским коллегам, которые, выезжая за границу на учебу или с лекциями, сдают кому-то по объявлению свой дом и нисколько не страдают от того, что целый год на их коврах играют чьи-то чужие дети, в их постели или в их ванне забавляется какая-то чужая супружеская пара.

Третье очень важное направление классификации групп - это способ рек­ рутирования членов, то есть именно то, как становится тот или иной человек членом данной группы. Существуют группы, к которым люди как бы предпи­ саны, они становятся их членами независимо от собственной воли: или самим

фактом своего рождения (так человек становится членом определенной се­ мьи, расовой, этнической группы, нации), или в результате совершенного над человеком насилия, например ареста, заключения в тюрьму, в лагерь ссыль­ ных, в воинское подразделение новобранцев, куда он «зачислен», «сослан» или, как говорят на солдатском жаргоне, «поставлен на довольствие». Уже сама по себе пассивная грамматическая форма таких определений свидетельствует о том, что действия здесь не носят добровольный характер. И напротив, суще­ ствуют такие группы, в которые мы вступаем, куда мы записываемся, где на­ ходим себе работу, словом, группы, которые мы выбираем добровольно, по собственному решению: это разного рода товарищества, объединения, клубы, политические партии, спортивные общества и команды, учреждения (места работы), школы, круги друзей и т.п.

Среди этих других групп существуют свои различия: есть такие, в которые вступить проще, и такие, куда попасть значительно трудней. Что это значит «проще», «труднее»? Мы в данном случае имеем в виду существование осо­ бых условий, критериев, которым надо соответствовать, требований, которые надо исполнить, а также специальных процедур, которые надо пройти, чтобы быть принятым в группу. Так, для того, чтобы войти в студенческую группу, нужно сначала закончить школу, получить аттестат зрелости, а потом сдать вступительные экзамены в институт, пройти по конкурсу. Тот факт, что это удается только одному из десяти желающих, свидетельствует о том, как плот­ но прикрыты двери, за которым открывается присоединение к группе такого рода. Чтобы войти в группу пилотов авиалиний польской авиакомпании «LOT», нужно пройти соответствующую учебу, практику, «налетать» требуе­ мое количество часов, пройти строгий медицинский контроль и отбор. Чтобы оказаться в национальной представительной футбольной лиге, нужно долго и хорошо играть, иметь большое количество забитых голов, попасться вовремя на глаза и понравиться тренеру, мучительно тренироваться, появляться на всех тренировках и сборах и т.п. Быть принятым в профессорский клуб Ягеллонского университета так же нелегко, как быть зачисленным в подразделение десантных войск «Гром». Мы знаем из кинофильмов и теперь, к сожалению, все чаще из прессы, как преступные группы заставляют тех, кто вступает в них, пройти очень жесткие испытания: нужно сначала кого-нибудь обокрасть, ограбить, а то и убить, чтобы доказать свою «профессиональную компетен­ цию». Долгий процесс проверки и отбора проходят те, кого во время войны зачисляют в подпольные, конспиративные группы. Гораздо проще вступить в политическую партию или, например, в Общество любителей Кракова: до­ статочно, как правило, только написать заявление. Нетрудно оказаться чле­ ном соседской общины: достаточно нанять квартиру в определенном месте, чтобы автоматически стать членом такой группы. Еще проще оказаться в группе людей, участвующих в какой-нибудь поездке или экскурсии: доста­ точно купить туристическую путевку. Группы, принадлежность к которым обусловлена строгими требованиями, особыми условиями и процедурами, на­ зываются эксклюзивными, или элитарными. Те же группы, в которые каж­ дый желающий может сразу вступить, мы называем инклюзивными, или об­ щедоступными.

Читая этот раздел книги, читатель наверняка испытает ощущение уже гдето виденного или подумает: «Откуда-то я уже это знаю». Ничего удивитель­ ного, ибо здесь мы снова повторяем только на языке «групповом», в контексте имеющем отношение к социальным группам, те соображения и выводы, кото­ рые были сформулированы нами раньше, но в контексте «действий», на соот­ ветствующем тому контексту социологическом языке. Мы тогда говорили не­ что весьма схожее о способах занятия человеком тех или иных социальных позиций: через «предписывание» к позиции или через достижение такой по­ зиции, обращая внимание на то, что второе возможно или при помощи уни­ версальных, доступных каждому человеку критериев, или при помощи част­ ных критериев, которыми могут пользоваться только некоторые, а не все. Те­ перь мы повторяем это под иным углом зрения, обращая внимание на то, что именно смена точки зрения позволяет значительно обогатить образ, рассмот­ реть явление глубже.

Эксклюзивный или, напротив, инклюзивный характер группы имеет, само собой разумеется, большое значение для ее членов. Участие в эксклюзивной группе, присоединение к которой потребовало особых усилий, стараний, за­ трат, жертв (например, многолетней учебы), представляет для человека не­ сравненно большую ценность. Он сильнее идентифицирует себя с такой груп­ пой, готов активно, горячо ее поддерживать или действовать ей во благо, го­ тов к проявлению большего конформизма из страха потерять признание в глазах других членов этой группы или быть удаленным из нее. Как правило, группы такого рода отличаются также большей солидарностью и внутренней сплоченностью, чем те, в которые вступить может каждый желающий, так же как каждый желающий может легко выйти из них, и состав таких групп ока­ зывается более случайным. Крайним вариантом представляется такая ситуа­ ция, когда привлекательность для человека какой-либо группы заключается в самой ее эксклюзивности. Участие в такой группе человеку, в принципе, ни за чем не нужно, не приносит никакой выгоды, не обеспечивает никаких особен­ но приятных контактов или взаимодействий. Его стремление вступить в та­ кую группу продиктовано исключительно снобизмом, а удовлетворение, ко­ торое человек испытывает от участия в этой группе, заключается только в осо­ знании того, что принадлежать к ней могут немногие, избранные.

Четвертый критерий, позволяющий различить виды групп, существенно отличающиеся друг от друга, касается интенсивности участия. Здесь речь может идти о трех несколько различных вещах. Прежде всего, о том, что в группе мы совершаем различные действия, осуществляем различные на­ мерения и цели. Бывают группы узко специализированные, однофункциональные, в которых мы осуществляем только один вид деятельности. Такой характер имеют различные профессиональные группы, группы, возникаю­ щие для решения какой-либо одной определенной задачи, спортивные, физ­ культурные объединения, товарищества, сформировавшиеся по интересам, и т.п. Но существуют также и многофункциональные группы, члены кото­ рых руководствуются разнородными намерениями и стремлениями и дей­ ствуют различными способами. Примером может служить семья или круг знакомых. В семье мы любим друг друга и ссоримся, ругаемся, ласкаем де-

тей или наказываем их, ставя в угол, совершаем закупки, ремонтируем те­ левизор, устраиваем прием, приглашая гостей, моем посуду, рассчитываем семейный бюджет, выезжаем на каникулы. В кругу знакомых мы можем вести дискуссию о политике, играть в мяч, можем пойти в кино, можем поехать покататься на лыжах, можем заняться бизнесом. К совершенно противоположной категории, нежели такая многофункциональная группа, относится, например, тюрьма, в которой сосредоточена совокупность всех нюансов жизни, всей возможной активности заключенных, или больница,

встенах которой в период болезни как бы замкнута вся жизнь пациентов. Именно увеличение числа таких специализированных групп составляет оп­ ределенный аспект той эволюционной тенденции к растущему структур­ ному и функциональному разнообразию общества, о которой писал еще в XIX в. классик британской социологии Герберт Спенсер. Этой тенденции подчиняются в определенной мере также традиционные многофункцио­ нальные группы, такие как, например, семья. Когда-то именно в семье про­ текала вся жизнь ее членов: здесь совершалась активность, связанная с вос­ производством и продолжением рода, здесь же была сосредоточена произ­ водственная деятельность, религиозная жизнь, образование и обучение, отдых, развлечения и лечение. Со временем многие из этих функций пере­ шли к специализированным группам или организациям, таким как пред­ приятия, школа, Церковь, театр, больница и т.п. Однако и после этого в семье осталась значительно большая разнородность функций, чем в каж­ дой из этих специализированных организаций в отдельности.

Иное сходное по типу разграничение можно провести по тому количеству времени и энергии - энергии физической, но также и суммы духовных, ин­ теллектуальных вложенных сил, которое группа требует от своих членов. Есть такие группы, которые требуют непрерывного участия, постоянного присут­ ствия, полной отдачи всех сил, максимального посвящения всего себя интере­ сам группы, величайшей лояльности. Выразительными, хотя и совершенно различными примерами таких групп могут служить монашеский орден и ма­ фия. Подобные требования могут предъявлять к своим работникам также со­ временные промышленные корпорации, адвокатские конторы, консалтинго­ вые фирмы, исследовательские лаборатории. В знаменитом фильме по пове­ сти Роберта Гришэма (Robert Grisham) «Фирма» вся жизнь молодого юриста

вАмерике подчинена его профессии, работе. Нечто подобное происходит с сотрудниками японских корпораций, которые, уйдя с работы, отправляются

сколлегами в бары, где до позднего вечера обсуждают способы усовершен­ ствования какого-либо производства. Профессиональные футболисты на сборах оказываются изолированными от всего мира и занимаются только тренировками или рассматривают игры своих противников на видеокассе­ тах. Известный американский социолог Льюис Козер (Louis Coser) предло­ жил для характеристики таких явлений забавный термин «прожорливые груп­ пы», имея в виду, что такие группы целиком «пожирают», съедают без остат­ ка, заглатывают своих членов. Однако все же многие группы имеют иной характер, довольствуясь лишь частичным участием и умеренным приложе­ нием сил своих членов.

Еще один аспект членства в группе - это строгость и мера контроля, кото­ рый осуществляет группа над своими членами. Здесь речь идет о том, какой объем частной жизни и личной свободы остается за человеком, являющимся членом той или иной группы. Некоторые группы весьма жестко навязывают своим членам определенные правила поведения и категорически требуют под­ чинения. Они стараются установить такие правила в виде четко сформулиро­ ванных регламентов, уставов, инструкций и т.п. Войсковое подразделение, группа заключенных, команда матросов на корабле в море - характерные при­ меры таких групп. Контроль может даже выходить за пределы действий че­ ловека внутри группы, распространяясь на другие сферы его активности, иногда охватывая всю его жизнь. Например, шпион (разведчик) должен докладывать своему начальству, как складывается его семейная жизнь, с кем он встречается, куда ездит, какие рестораны посещает. Также некоторые фирмы и корпора­ ции порой вмешиваются в личную, семейную жизнь и отношения с товари­ щами своих сотрудников, организуя их свободное время, предлагая им раз­ влечения, занятия с их детьми, в некоторых случаях, известных из кино и ли­ тературы, подбирая им партнеров, устраивая свадьбы, обставляя мебелью их квартиры и создавая аранжировку для интимной жизни. Заимствуя термин из области политических наук, некоторые социологи называли еще недавно группы такого типа тоталитарными (ибо как в тоталитарных системах госу­ дарство вмешивается в частную жизнь граждан и полностью подчиняет ее сво­ им правилам и своему контролю, так и здесь группы разного рода действуют аналогичным образом по отношению к своим членам). И снова историческая тенденция, судя по всему, идет к росту и расширению контроля, который рас­ пространяется на членов современных обществ. Это связано с развитием тех­ нических возможностей мониторинга разных проявлений активности, на­ блюдения над ними. Мощные базы данных, которые задействуются при бан­ ковских операциях, при выдаче кредитных карт, при регистрации граждан, при оказании медицинской помощи, при приеме на работу, при начислении пенсий, в системе социального обеспечения и т.п., создают уже определенную угрозу для анонимности и частной жизни, что позволяет некоторым социоло­ гам говорить о появлении «контролируемого общества» (surveillance society)3. Об этом предостерегал и Джордж Оруэлл в своей черной политической уто­ пии. Осознание этой опасности все более возрастает, и, возможно, это являет­ ся одной из причин всемирной популярности телевизионной программы «Большой Брат». Людям интересно увидеть, как это происходит, когда все, что делается и говорится, становится открытым для публичного обозрения. Они чувствуют, что в известной мере все мы уже сегодня похожи на тех пер­ сонажей, заключенных в доме «Большого Брата» с телевизионными камера­ ми в стенах.

Пятый критерий классификации касается той выгоды, которую приносит отдельному человеку членство в группе. Некоторые группы оцениваются и трактуются отдельными людьми чисто инструментально, так что участие в

3 Rule J.B. Private Lives and Public Surveillance. London: Allen Lane, 1973. См. также клас­ сические труды М. Фуко, названные нами в посвященной ему биографической справке.

них должно приносить какую-либо выгоду, выходящую за рамки самого уча­ стия. Группы должны в таком случае помочь реализовать какие-либо цели, направленные вовне, отличающиеся от целей самого по себе участия в группе. Так, в студенческую группу человек, как правило, вступает, чтобы чему-то научиться, получить диплом; в рабочую или какую-нибудь профессиональ­ ную, предпринимательскую группу он входит, чтобы заработать деньги, по­ высить свой жизненный уровень, свой престиж. Зато, когда мы сидим с друзья­ ми и пьем пиво, или идем на поле поиграть в мяч, или выбираемся в дискотеку, мы руководствуемся автотелической (самодостаточной) мотивацией, ибо в та­ ких случаях мы не хотим и не добиваемся ничего другого, кроме милого вре­ мяпровождения совместно с другими участниками этого процесса. Нам ниче­ го другого не надо, только побыть вместе с другими, посмеяться, поболтать, развлечься. Такая мотивация имеет чисто социальный характер, выражает ес­ тественную человеческую склонность к тому, чтобы находиться в обществе других людей, в товарищеском кругу. Здесь надо вспомнить то наблюдение, которым мы поделились выше, когда вели речь о различии инструменталь­ ных и «самодостаточных» мотивов на социологическом языке, характерном для анализа «дел», поступков, поведения людей. С одной стороны, в филосо­ фии и социологии постоянно присутствует некий идеал «труда, который не вызывает отчуждения», который становится не только средством заработка, но и полем творческой самореализации человека и удовлетворения. Эта меч­ та может быть реализована в определенных профессиях, например, связан­ ных с трудом художника, артиста, литератора, ученого, священника (духов­ ного наставника). С другой стороны, та же философия и социология обращают внимание на то, как определенные группы, действующие в «автотелическом» поле, могут быть использованы в инструментальных целях. Знакомства, кон­ такты, дружбу все чаще завязывают для того, чтобы обрести влияние, вес, по­ лучить нужную информацию, завести нужные «связи», легитимирующие наше собственное положение, и т.п. В крайнем случае интимность и незаинтересо­ ванность самым циничным образом имитируются и симулируются для того, чтобы использовать соответствующую группу в личных эгоистических целях. Вслед за Мертоном мы можем назвать это явление псевдообщностью (pseudoGemeinschaft), имитацией общности.

В современном обществе все более распространенным становится форми­ рование целевых групп, то есть таких, которые создаются исключительно для того, чтобы осуществить какой-нибудь конкретный проект, решить опреде­ ленную задачу или проблему, достичь заранее поставленной цели, получить конкретный результат. Такие группы формируются из компетентных специа­ листов, вовлекаемых в дело только на период, требуемый для реализации по­ ставленной задачи, потом эти группы распадаются. В этом случае мы имеем дело не только с инструментальной трактовкой (инструментализацией) уже существующей группы ее членами, но и с формированием группы заново, от самого начала и до конца, во всей ее полноте и целостности, исключительно для достижения поставленных внешних целей. Примерами могут служить различные комитеты, комиссии, «мозговые центры», экспертные группы, жюри каких-нибудь конкурсов. Задачи, которые ставят перед собой группы такого

рода, диктуют способ их деятельности. Представим себе самое простое дей­ ствие: уборку снега на улице или написание адресов на конвертах во время выборной кампании. Это такие дела, которые можно завершить тем быстрее, чем больше людей будет привлечено к работе. Спонтанно созданная группа как бы «скликает», созывает желающих реализовать поставленную задачу, со­ стоит из таких «охотников», выполняющих идентичную, одинаковую работу; однако в силу того, что работают, совершая идентичные действия, многие люди, их усилия складываются вместе, дополняют друг друга, увеличивают общий эффект. Мы называем задачи такого рода кумулятивными.

Но существуют и другие задачи, при выполнении которых обозначается граница, за которой присоединение дополнительных участников к группе ста­ новится нерациональным или невозможным. Допустим, нам нужно подтолк­ нуть и привести в движение автомобиль, мотор которого никак не заводится. Три-четыре добровольца выполнят такую задачу легко. Но если их окажется двадцать, они будут толкать друг друга, и им ничего не удастся сделать. Ана­ логичная картина возникает, когда нужно приготовить обед. Польская народ­ ная пословица великолепно выражает суть такой ситуации: «Где шесть куха­ рок, там нечего поесть». В обоих случаях мы еще имеем дело с кумулятивными заданиями, но с определенным образом ограниченными группами, формирую­ щимися для их выполнения. Может быть и по-другому: дополнительное вступ­ ление в группу новых членов не дает никаких результатов. Предположим, группа должна прийти к какому-нибудь консенсусу, сформулировать общее мнение, принять общее решение. Действия членов такой группы выглядят совершен­ но иначе, чем действия тех, кто совместно очищал улицу от снега. Сначала каж­ дый формулирует и излагает свое мнение, свою частную, отдельную позицию. Затем начинается дискуссия, сопоставляются разные аргументы. Разные точ­ ки зрения сближаются. В случае необходимости дело доходит до голосова­ ния. Вспомним, что, по наблюдениям Зиммеля, группы такого рода не долж­ ны превышать 7-9 членов, иначе возобладает хаос и согласие окажется недо­ стижимым.

Иной характер поведения в случае так называемых компенсирующихся за­ дач. Скажем, судейская группа оценивает результаты фигурного катания или лыжного забега. Каждый дает свою индивидуальную оценку, действуя сам по себе, в одиночку, но в итоге формируется средняя оценка, сглаживающая, ус­ траняющая крайности.

Еще один тип задачи можно назвать кооперативным: футбольная команда, которую можно рассматривать как целевую группу, ставит перед собой зада­ чу забить гол в ворота противника. Если бы все члены команды бежали в од­ ном направлении, к линии ворот противника, то есть действовали бы в пара­ дигме кумулятивной активности, они никогда никакого гола не забили бы. В данном случае необходимы разделение функций и определенная стратегия ко­ операции и координации, которую перед матчем разрабатывает и предлагает игрокам их тренер. Каждый игрок на поле делает что-то свое, особенное, от­ личное от других, но все эти действия в их осмысленной взаимосвязи прино­ сят общий преднамеренный результат. Другими примерами такого рода мо­ гут быть скрипичный квинтет, бригада судовых ремонтников, группа механи-

ков, которая в несколько секунд заменяет колеса на соревнованиях «Форму­ лы-1». Целевая группа, выполняющая разные, требующие координации дей­ ствия, как правило, имеет лидера, который берет на себя функции координа­ тора действий: это дирижер в симфоническом оркестре, председательствую­ щий или модератор дискуссии на научном симпозиуме, капитан катамарана в регате «The Race» - все это примеры таких ролей. Существуют такие задачи, для выполнения которых группа выбирает, делегирует одного своего члена, представителя, действующего от имени данной группы в ее интересах. Так, шахтеры, собравшиеся на демонстрацию протеста перед зданием Сейма, по­ сылают одного своего представителя с петицией к маршалу Сейма. Полити­ ческая партия выдвигает своего кандидата на выборах. Спор уличных банд решается тем, кто победит в схватке двух выбранных от этих банд представи­ телей. Групповые задачи, решаемые одним из членов группы, которому деле­ гируются соответствующие полномочия, мы называем дизъюнктивными (раз­ делительными).

Есть еще один интересный вид заданий, для выполнения которых требу­ ется, не только чтобы все члены группы выполняли свои «разделенные», част­ ные функции, но и чтобы при этом интенсивность или темп общей деятель­ ности были приведены в соответствие с возможностями самых слабых зве­ ньев. Например, при экспедиции на Северный полюс или при восхождении на вершину Гималайских гор условием успеха является то, чтобы цели достиг и самый слабый из участников. В таких ситуациях тот, кого можно считать сильнейшим, кто может вырваться вперед и решать поставленную задачу в одиночку, без оглядки на отстающих, ничего не достигнет. Ему не хватит за­ пасов, у него не будет необходимых продуктов, обеспечения, оборудования, поддержки, которую ему может обеспечить только вся группа. Точно так же и воинское подразделение, вступающее в действие, должно равняться на отста­ ющих, ждать, каким-то образом торопить, подгонять их. Если их бросить, то все подразделение, в том числе и сильнейшие, передовые его члены, окажется малочисленным, рассеянным, останется без поддержки и легко будет ликви­ дировано врагом. Так же и бандитская группа, совершившая разбойное напа­ дение и убегающая с места преступления, должна дождаться отстающих, ибо, если хотя бы один из них попадет в руки полиции, это будет представлять угрозу для всех остальных. Такого рода задания, исполнение которых требует учета самых слабых звеньев и соответствия возможностям отстающих, мы на­ зываем конъюнктивными.

Уже по тем примерам, которые мы привели выше, можно судить, что так называемые целевые группы бывают крайне разнородными, составляют ог­ ромное многообразие. Их структура и функционирование отражают ту сте­ пень сложности, какая определяется целями, задачами, поставленными ими перед собой. Некоторые задания могут быть технически очень простыми, на­ пример надписывание конвертов, другие, напротив, технически крайне слож­ ными, например апробация нового лекарства. Бывают задания, которые тре­ буют высокой общественной компетенции: открытости, готовности к дискус­ сиям, толерантности по отношению к противоположным мнениям и взглядам, умения прислушиваться к аргументации, большого авторитета и высокого

уровня нравственности, а также взаимной доброжелательности, лояльности и доверия. Примеры тому: комитет, выделяющий гранты на исследовательские работы, или жюри музыкального исполнительского конкурса имени Шопена. А бывают и такие задания, при исполнении которых социальные достоинства членов группы не играют почти никакой роли. Например, при расчистке сне­ га на улице или при попытках подтолкнуть автомобиль, который не заводит­ ся. Технические и социальные требования не всегда совпадают, не всегда соот­ ветствуют друг другу. Так, участники эстафетного забега или игроки футболь­ ной команды выполняют задания очень высокого технического уровня, достижимого лишь в результате долгих, упорных тренировок. При этом ха­ рактер взаимодействия внутри этих групп в первом случае ничтожно малый, а во втором - весьма сложный и высокий: передачу эстафетной палочки мож­ но считать примером простейшего, элементарного взаимодействия, в то вре­ мя как координация действий футболистов, каждый из которых занимает свою позицию, в единую действующую систему, способную к достижению цели - забиванию гола в ворота противника, требует выработки высокого уровня вза­ имодействия, единства, интеграции группы и соответствующей этики. Ска­ жем, присяжные заседатели или альпинистская группа в Гималаях навязывают своим членам и всей их совокупности высокие социальные критерии, и в этом они подобны друг другу. Но техническая сложность задания неодинакова: в сложном процессе судопроизводства она представляется более высокой, чем при штурме горной вершины.

Шестой критерий касается уровня организованности группы. Как мы по­ мним, организованные, формальные группы (или «социальные организации» в реалистическом, а не в атрибутивном смысле этого слова) - это конгломера­ ты взаимосвязанных социальных статусов. В таких группах, следовательно, мы участвуем как некий безымянный, безличностный персонал, занимающий определенные позиции и выполняющий тем самым определенные роли. Наши личные особенности, достоинства и недостатки, если только они не связаны напрямую с выполняемыми ролями, не имеют для группы никакого значения. Когда, к примеру, я лечу самолетом, мне совершенно все равно, женат ли пи­ лот, есть ли у него дети, посещает ли он церковь, собирает ли он марки или играет в гольф. Для меня важно только то, чтобы он хорошо вел самолет. Ди­ рижеру оркестра дела нет до того, является ли гобоист в оркестре к тому же еще знатоком и любителем живописи, важно лишь то, чтобы он хорошо играл на гобое.

Организация, кроме того, имеет ту особенность, что она сохраняется, про­ должает действовать, даже если сменится персонал. Берлинская филармония будет существовать и после того, как не раз сменятся играющие в оркестре гобоисты, а Ягеллонский университет в Кракове сохранится и после того, как уйдут на пенсию все ныне работающие здесь профессора.

Зато в неорганизованных, неформальных группах мы участвуем иначе, а именно всей полнотой своей личности, как люди, состоящие из духа, плоти и крови. Для круга моих друзей имеют значение все мои слабости, изъяны, ув­ лечения, отклонения. Никто другой в этом кругу не мог бы меня заменить, а сама группа не сохраняется дольше, чем сохраняются в ней ее члены, она пе-

рестает существовать, если конкретные люди, составляющие эту группу, уми­ рают или уходят из нее. Но такое разделение групп не всегда очевидно, его не всегда можно четко, однозначно провести. В организованных группах, то есть в группах анонимных, деперсонализированных, нередко возникают какие-то личные неформальные отношения между ее членами. Проникновение друг в друга признаков формальной организации и сети неформальных контактов весьма типично для многих организаций в современном обществе. В промыш­ ленных предприятиях эту особенность эмпирически выявил еще до войны Элтон Мэйо (Elton Mayo); в армии это было обнаружено исследованиями Самуэля Стауфера (Samuel Stouffer), проведенными во время Второй мировой войны; в школах эту особенность проследил Мартин Троу (Martin Trow); в городах - Уильям Ф. Уайт (W.F. Whyte); в сфере политики - Сидней Верба (Sidney Verba); в больницах - Гарольд Виленский. Отсюда могут вытекать двойственные последствия. Например, исследования Элтона Мэйо, проведен­ ные в окрестностях Чикаго на заводах, производящих телефонные аппараты и станции, показали, что близкие контакты между работниками, выходящие даже за пределы их совместной работы, способствуют большей привлекатель­ ности для них рабочей группы, а также более высокой производительности труда. Аналогичные исследования Стауфера, проведенные в американской ар­ мии в годы Второй мировой войны, позволили сделать вывод, что хорошее самочувствие солдат и «боевая эффективность» воинских подразделений в значительной мере зависят от гомогенности их состава (когда солдаты при­ званы из одного штата, представляют одну и ту же расовую группу и т.п.), а также от добрых отношений и товарищеских контактов между однополчана­ ми. Однако, с другой стороны, в учреждениях, в административных органах, в политических структурах такого рода частные контакты и связи ведут к воз­ никновению группировок, разного рода клик и других патологических явле­ ний: фракционности, коррупции, непотизма.

ФЕРДИНАНД ТЕННИС (1855-1936)

Немецкий социолог, один из основателей Германского социоло­ гического общества. Мировую славу ему принесла единственная его книга «Общность и общество» (Gemeinschaft und Gesellschaft, 1887).

Эта работа Тенниса положила начало тому направлению кри­ тики современной общественной формации, которое до сих пор сохраняет свою актуальность и значение. Оно указывает на раз­ рушение общности между людьми и на то, что социальные отно­

шения приобретают все более инструментальный, расчетливый характер. Результатом этого процесса становится ухудшение качества жизни и утрата радости жизни. Человек, согласно Теннису, обладает «сущностной волей», что составляет его характерное отличие. Проявление этой воли толкает его к эмоциональным, спонтанным, автотелическим отношениям с другими людьми, что находит выражение в семье, в родственных отношениях, в дружбе, а также в отношениях между соседями внутри одной территориальной

общины. Такие отношения имеют личный, интимный характер, основаны на ориентации

и осуществлении общих ценностей, традиций, обычаев. Людей связывает общий для них образ мира и общность в реализации их целей. Важной человеческой потребностью является сохранение таких отношений и пребывание в них. Между тем в современном обществе господствует холодная, расчетливая «избирательная воля», опирающаяся на соображения выгоды. Выражением такой воли являются торговые отношения, происхо­ дящие в этой области переговоры, заключаемые контракты, а также типичные аноним­ ные, развивающиеся на большой социальной дистанции, в условиях взаимной изоляции отношения между жителями больших городов - мегаполисов. Такие отношения имеют инструментальный, безличностный характер, выражают эгоизм, цинизм и даже жесто­ кость партнеров, которые смотрят друг на друга только как на исполнителей опреде­ ленных ролей, как на существа, которые могут быть объектом манипуляций. Отноше­ ния между людьми отрываются от местной почвы, развиваются во все более широком, глобальном пространстве, связывая находящихся далеко друг от друга и не знакомых между собой контрагентов. Таким образом общественный мир подвергается постепен­ ной дегуманизации.

Все это имеет многосторонние социальные последствия. В частности, происходит мо­ ральная деградация: все более широко распространяются обман, мошенничество, господ­ ствующим становится правило, согласно которому цель оправдывает средства. Право те­ ряет свою естественную опору на признанные в обществе традиции, обычаи и моральные правила, теперь людей надо заставлять исполнять закон, применяя жесткие санкции. Попытки обойти закон становятся общественно признанной добродетелью, а подонки, аферисты и преступники превращаются в массовом воображении в героев. Труд перестает быть потребностью, сферой самореализации человека, источником внутреннего удовлет­ ворения, превращаясь в дело бизнеса, оправданное лишь постольку, поскольку оно прино­ сит прибыль. Главными жизненными целями становятся карьера и финансовые успехи. А поскольку принципы такого рода получают всеобщее распространение, каждый человек чувствует угрозу со стороны других, живет в непрерывной конкуренции и неустанной борьбе с другими, в непрерывном ощущении неуверенности и риска.

Литература

Toennies P. Wslólnota i społeczeństwo jako typy więzi międzyludskich // Elementy teorii socjologi­ cznych / W. Derczyński, A. Jasińska-Kania, J. Szacki (Red.). Warszawa: PWN, 1975. S. 46-65.

Historia myśli socjologicznej / Szacki J. (Red.). T. II. Warszawa: PWN, 1981. S. 496-504.

Субъективные критерии классификации

Седьмой критерий классификации групп переносит нас в ту субъективную сферу, под которой мы имеем в виду субъективные отношения индивида к группе. Разумеется, сама принадлежность к группе - это объективный факт, свидетельством которого в формальных, организованных группах могут слу­ жить заявления о приеме, списки членов, членские билеты, а в неформальных группах - фактическое участие того или иного лица в групповой активности, контакты и взаимодействия с другими членами данной группы. Группы, к ко-

торым объективно принадлежит какой-либо человек, мы называем группами членства. Субъективное отношение индивида к таким группам может быть различным. Чаще всего это позитивное отношение, особенно в том случае, когда вступление в группу осуществлялось добровольно, вытекало из ее при­ влекательности для данного человека, а такая привлекательность могла иметь место и в случае инструментального отношения к группе (когда она помогает человеку достичь каких-либо его целей), и в случае «автотелического», неза­ интересованного отношения (когда у него просто возникает потребность учас­ тия, товарищества и т.п.), и в случае аксиологического подхода (когда группа укрепляет, усиливает представления человека об определенных, признавае­ мых им ценностях благодаря контактам с людьми, ориентированными на та­ кие же или подобные ценности). С привлекательными группами отдельный человек идентифицирует себя, солидаризируется, проявляет к ним свое дове­ рие и лояльность. Явным признаком такой внутренней установки является готовность человека думать и говорить о членах такой группы с помощью ка­ тегории «мы». При этом нередко появляется определенная идеализация груп­ пы ее членами. Так, шовинизм возникает тогда, когда самооценка своей группы ее членами оказывается по всем позициям и показателям (успехов, достоинств и т.п.) значительно выше, чем объективная оценка посторонних наблюдате­ лей, а тем более оценка со стороны членов других подобных групп, которые в свою очередь начинают систематически занижать успехи и достоинства «чу­ жой» группы по сравнению с собственной. Процесс этот, разумеется, имеет обоюдосторонний характер, приводя к явной деформации взаимных оценок группами, обладающими высокой сплоченностью и привлекательностью для своих членов. Субъективная идентификация с группой, к которой объектив­ но принадлежит данный человек, - это самая что ни на есть естественная си­ туация. Такие группы мы называем признанными группами членства. Когда такого рода идентификация становится широко распространенной среди чле­ нов группы, когда для всех или по крайней мере для подавляющего большин­ ства членов группа становится их «признанной членской группой», мы гово­ рим, что группе присуща высокая моральность. Сильное ощущение своей связи с группой, близкие отношения с другими ее членами, гордость за успехи этой группы, привязанность к ее эмблемам и символам - все это еще более усили­ вается, приумножается, когда становится осознанным всеми членами группы, частью их общего сознания. Такого рода мораль имеет огромное значение для функционирования и эффективности действий группы. Каждый болельщик знает, к примеру, какое фундаментальное значение это может иметь для фут­ больной команды, вероятно, гораздо большее, чем число играющих в ней «звезд».

Однако бывает и так, что человек не идентифицирует себя с группой, не солидаризируется с ней, не оказывает доверия, не проявляет и не чувствует по отношению к ней лояльности, хотя, несомненно, принадлежит к данной группе. Зачем же он в таком случае остается в такой группе? Иногда потому, что он не сам выбрал эту группу, а оказался «предписанным» к ней на всю жизнь, например, фактом своего рождения. Так бывает, например, в ситуа­ ции, когда семья распадается, переживает внутренний конфликт, становится

для ребенка чем-то чуждым, но, даже если ребенок убегает из дома, он не мо­ жет до конца разорвать все связи, которые определяют его объективную при­ надлежность к данной семье, к данной группе. Нечто подобное может проис­ ходить в группе заключенных, которая представляется осужденному челове­ ку враждебным ему окружением, в котором он вынужден оставаться, пока не кончится срок его заключения. Нечто подобное может случиться с призван­ ным на военную службу солдатом, для которого весь период его пребывания в армии - сплошная мука и несчастье, однако, пока не кончится срок его служ­ бы, он никак не может оставить ту воинскую часть, ту группу, в которой он не по своей воле оказался. Бывают и такие ситуации, когда человек присоединя­ ется к той или иной группе, хотя и сам, и вполне добровольно, но только пото­ му, что у него не было иного выбора: например, когда он, чтобы избежать по­ ложения безработного, занимает единственную предложенную ему вакантную должность на каком-нибудь предприятии, которое ему совершенно не нравит­ ся. Так бывает, если человек найдет дешевую квартиру и окажется в доме или районе в окружении чуждой ему, может быть, даже преступной среды, с кото­ рой он вовсе не хочет себя идентифицировать, но разорвать связи с этим ок­ ружением, с этой соседской группой, он уже никак не может. Ни в первом, ни во втором случае он не готов к тому, чтобы рассматривать группу, в которой он вроде бы добровольно оказался (группу сослуживцев, товарищей по нелю­ бимой работе, группу соседей) как объект собственной идентификации, дове­ рия или лояльности. Случается и так, что группа, которую человек выбрал по собственной воле, по своему решению, в которую он вступил добровольно, уже не позволяет ему свободно выйти из ее состава. Примерами могут слу­ жить монастырь, религиозная секта, как, впрочем, и обычное супружество, освободиться от которого можно лишь посредством сложной, трудной и до­ рогостоящей процедуры, связанной с разводом. Когда группы такого рода те­ ряют привлекательность для своих членов и становятся объектом отчужде­ ния, люди тем не менее часто продолжают в них оставаться из-за тех трудно­ стей, которые связаны с выходом из группы. Наконец, даже в открытых группах, выход из которых является совершенно свободным, например в по­ литической партии, в каком-нибудь товариществе, в кругу друзей, люди мо­ гут оставаться против своего желания, но из опасения того, как на их уход прореагируют другие, из соображений чистейшего конформизма или в силу инерции. В силу этих и иных различных причин и поводов случаи, когда люди продолжают оставаться в группах, с которыми их уже ничего не связывает, то есть от которых они чувствуют себя отчужденными, оказываются далеко не редкими. В таких случаях складываются противоречивые ситуации, испол­ ненные отчаяния и фрустрации, генерирующие напряжение и конфликты, ситуации в известном смысле неестественные. Хуже всего, конечно, бывает тогда, когда негативное отношение к группе распространяется среди большин­ ства и даже всех ее членов. Общий низкий моральный уровень становится признаком кризиса группы, сигналом ее неизбежного распада. Представим себе футбольную команду, которая постоянно терпит поражения, выпадает из лиги. Игроки остаются в такой команде только в силу того, что они раньше подпи­ сали контракты, которые не могут нарушить. Низкий моральный уровень (от-

сутствие привязанности, гордости за свою команду, позитивного отношения к ней) влияет и на игру, которая с каждым разом становится хуже и хуже, а это еще больше снижает моральный «тонус» команды, и так дело доходит до ее неизбежной ликвидации. Или возьмем пример из совсем другой области. Представим себе правящую политическую партию, которую большинство данного общества воспринимает как чужеродную, узурпаторскую. Такая партия отступает под натиском массовой оппозиции, разрешает проведение свободных выборов и проигрывает эти выборы. Членство в такой партии ста­ новится все более обременительным для тех, кто в ней еще остается, эти люди не проявляют ни солидарности, ни лояльности, ни доверия к своим товари­ щам по партии. Мы говорим в таком случае, что моральность внутри группы очень низкая. В результате партия распадается, ликвидируется. Недолгая ис­ тория ПОРП после формирования Круглого Стола на выборах 1989 г. пре­ красно иллюстрирует такую ситуацию.

Гораздо более естественной является ситуация, когда люди, у которых скла­ дывается негативное, враждебное, критическое отношение к своей группе, проявляется отвращение к ней, просто дистанцируются или изолируются от этой группы. Конечно, среди огромного количества групп, к которым мы сами не принадлежим и которые окружают нас в обществе, мы замечаем, как пра­ вило, лишь некоторые, представляющие для нас в нашем субъективном вос­ приятии то или иное существенное значение, и в свою очередь из этих некото­ рых выделяется лишь часть, вызывающая у нас негативные эмоции.

Напомним, что в разделе, где мы анализировали общество с точки зрения человеческих действий, вслед за Джорджем Гербертом Мидом (George H. Mead) мы пользовались понятием «значимые другие», имея в виду тех, кто для дан­ ного человека является субъективно важными партнерами его контактов и вза­ имодействий. Теперь мы можем использовать аналогичное понятие, рассмат­ ривая общество с групповой точки зрения. Мы можем вести речь о «значимых группах», имея в виду такие группы, которые человек выбирает среди множе­ ства различных групп, придавая им особенное субъективное значение. Боль­ шинство групп, с которыми мы сталкиваемся, оставляют нас эмоционально равнодушными и соответственно воспринимаются нами как нечто эмоционально нейтральное. Но существуют и такие группы, которые кажутся нам ужасны­ ми, которыми мы возмущаемся, брезгуем, которые мы высмеиваем, в которых мы ни за что на свете не хотели бы оказаться. Например, для болельщиков «Вислы» такой группой могут оказаться болельщики «Легии» или «Полонии», для католиков - сектанты-сатанисты, для многих горожан - парни с бритыми головами и бычьими шеями, для людей старшего поколения - распоясанные

иорущие певцы рок-групп. Отвращение и враждебность тем больше, чем ак­ тивнее группы такого рода навязывают нам свое присутствие, свои действия

инормы, чем чаще оказываются они в орбите нашей повседневной жизни. Значит, это происходит тогда, когда болельщики противоположного нашим симпатиям спортивного общества затевают уличные драки, когда множится число агрессивных сект, когда возрастает угроза со стороны преступных груп­ пировок, когда с телевизионных экранов идет непрерывная атака на нас со стороны молодежной «субкультуры». Мы стараемся держаться от таких групп

подальше, не хотим иметь с ними ничего общего, подчеркиваем наше несогла­ сие с их поведением или стилем жизни. В отношениях с группами, вызывающи­ ми негативную реакцию, (негативные референтные группы) прослеживаются две интересные закономерности. Первая - это склонность к формулированию стереотипов, а именно односторонних, упрощенных и обобщенных образов та­ кой несимпатичной нам или враждебной группы, причем в этих образах недо­ статки такой группы всячески подчеркиваются и выделяются, а достоинства исключаются из поля зрения, все члены такой группы воспринимаются и оце­ ниваются одинаково негативно, независимо от личных черт и индивидуаль­ ных качеств каждого из них в отдельности. От такого стереотипного мышле­ ния остается уже только один шаг до предвзятого отношения, предрассудков, направленных против какой-либо группы, что может спровоцировать оправ­ дание действительной дискриминации, сегрегации, репрессий или в крайнем случае уничтожения, истребления, геноцида. Особенно многочисленные и яркие примеры такой эскалации враждебности дает нам история этнических, расовых, религиозных, национальных групп и отношений между ними.

Другую закономерность можно вывести из общего социологического зако­ на, известного как закон Зиммеля-Козера (Simmel-Coser). Американский ученый Льюис Козер (Louis Coser) уточнил и эмпирически обосновал наблю­ дение классика немецкой социологии Георга Зиммеля, что внешний конфликт увеличивает внутреннюю интеграцию и сплоченность групп и всего общества. И вот что из этого проистекает. Негативная референтная группа - это такая группа, которая представляет для нас какую-либо угрозу, мы ожидаем с ее стороны исключительно злых, враждебных действий. Уже само по себе вооб­ ражение такой угрозы независимо от ее реальности становится интегрирую­ щей силой. Мы сплачиваем свои ряды для обороны от групп, вызывающих негативную реакцию, мы начинаем ощущать более сильную солидарность друг с другом, лояльность и доверие по отношению к собственной группе, мы силь­ нее и последовательнее себя с ней идентифицируем, мы готовы активнее уча­ ствовать в ее деятельности. Неслучайно этнические, религиозные, расовые, национальные стереотипы и предрассудки нередко становились предметом политических манипуляций, цинично направленных на укрепление сплочен­ ности собственного общества. Откровенная пропаганда расизма и антисеми­ тизма дает нам яркие примеры такой стратегии.

Но случается и противоположная ситуация. Какие-то группы представля­ ются нам чрезвычайно привлекательными, достойными уважения, вызывают у нас восторг, хотя сами мы не принадлежим к этим группам. Они становятся предметом наших мечтаний и надежд, мы пытаемся установить с ними кон­ такты, мы хотели бы быть принятыми в эти группы, быть признанными ими. Объективно не участвуя в этих группах, не принадлежа к ним, мы идентифи­ цируем себя с ними субъективно, солидаризируемся с ними, испытываем чув­ ства лояльности и доверия. Рассмотрим некоторые примеры. Маленький маль­ чик, которому хочется быть принятым в круг дворовых мальчишек. Лицеист (старшеклассник), который подделывает членский билет студенческого клу­ ба (пропуск на свое имя в студенческий клуб). Незабываемые, созданные пе­ ром Бальзака или Пруса образы нуворишей, мечтающих проникнуть в арис-

тократическую среду. Эмигрант, который хочет стать похожим на своих но­ вых соотечественников, раствориться среди граждан той страны (новой Ро­ дины), где он нашел приют. Для всех этих людей группы, к которым они меч­ тают примкнуть и которые уже стали предметом их опережающей реальность самоидентификации, - это, как назвал их Роберт Мертон, «позитивные рефе­ рентные группы»4.

Почему наше субъективное отношение к группам, как к тем, к которым мы принадлежим, так и к тем, к которым мы не принадлежим, причем одинаково

ипозитивное, и негативное, оказывается столь важным? Потому что группа, которая представляет для нас существенный интерес, которую мы наблюдаем или к которой себя причисляем, которую включаем в орбиту своего внимания или своей активности, начинает оказывать на нас определенное влияние, фор­ мирует характер нашего мышления и поведения. Относясь к ней субъектив­ но, мы тем самым как бы открываем двери для ее воздействия на нас, даем ей возможность формировать нас. Прежде всего она поставляет нам те стандар­ ты, которые позволяют производить сравнительную оценку наших собствен­ ных достижений, что может оказывать мобилизующее влияние на мотивацию нашего поведения и вытекающие из этой мотивации действия. Когда моло­ дой ученый принимает за свою позитивную референтную группу заслужен­ ный, прославленный коллектив исследователей, в который входят нобелевские лауреаты, это становится сильнейшим стимулом для его собственных усилий

иможет существенно способствовать его научной карьере. То, что американ­ цы всегда стараются сравнивать себя с теми и подтягиваться до тех, кто стоит немного выше их, приноравливают свой шаг «к шагу господ Джонсов», как это определяет американская поговорка, является, возможно, одним из источни­ ков экономической динамики и успехов американского общества. Вслед за аме­ риканским социальным психологом Джорджем Хайманом (George Hyman) мы назовем группы, выполняющие такую функцию, сравнительными рефе­

рентными. Но существует и другая, более важная функция. Группы, с кото­ рыми мы себя идентифицируем, поставляют нам образцы, стандарты поведе­ ния, мы учимся на их примере, учимся тому, на что надо ориентироваться и что надо делать, то есть обретаем связывающие нас ценности и нормы. В та­ ком случае мы говорим о нормативных референтных группах.

Предваряя детальный анализ процесса, к которому мы перейдем в следую­ щей части данной книги, мы должны здесь и сейчас ввести понятие «социа­ лизация», или проще - формирование ментальности, установок, действий людей посредством общества (социума). В данном случае проводниками социализа­ ции являются группы, к которым мы проявляем субъективное отношение, не важно какое именно. Группы, к которым мы на самом деле принадлежим, осу­ ществляют по отношению к нам реальную, действительную социализацию, склоняя нас к определенному конформизму, унифицируя (в рамках данной группы) наши взгляды и наше поведение через контакты, взаимодействия, об­ щественные отношения с другими членами этой группы. Группы, к которым

4 Merton R.K. Teoria socjologiczna i struktura społeczna. Warszawa: PWN, 1982 (оригинал: Social Theory and Social Structure. New York: Free Press, 1968).

мы не принадлежим, подвергают нас социализации виртуально, включая наше воображение и вызывая в этом воображении представления о том, что в этих группах принято, что для них характерно, чего можно ожидать.

Конечно, самое сильное позитивное влияние в плане социализации оказы­ вают на нас те группы, к которым мы принадлежим и с которыми мы себя идентифицируем. Это может быть здоровая, правильно функционирующая семья, круг друзей, тесная соседская или местная община, слаженный рабо­ чий коллектив, любимая школа. Но подобным образом, а иногда даже более сильно могут воздействовать на нас группы, членами которых мы не являем­ ся, но к которым мы хотели бы принадлежать, с которыми мы связываем свои идеалы, свои надежды. Эта типичная для «позитивных референтных групп» опережающая идентификация создает основы, как формулировал это Мертон, опережающей социализации. Ее предметом становятся прежде всего простейшие для подражания, для наследования внешние атрибуты, бросающие­ ся в глаза символы, знаки принадлежности к группе. Маленький мальчик под­ ражает манерам, повторяет слова, выражения старших дворовых мальчишек, старается походить на них в одежде. Нувориш строит дворец, покупает каре­ ту, нанимает лакеев, стараясь подражать родовой аристократии. Такие попытки нередко обретают гротескный, крайне преувеличенный и смешной характер, что вскрывает известная поговорка о людях, которые стараются «быть пра­ вее самого Папы». Только вслед за такой внешней атрибутикой опережаю­ щая социализация приносит свои, характерные для группы, ставшие образ­ цом ценности, правила, убеждения, способы мышления, все то, что действи­ тельно свойственно группе, к которой мы хотели бы принадлежать. Труднее всего оказывается освоить определенные тончайшие оттенки поведения, на­ выки, приобретаемые с детства, особенности лексикона, нюансы произноше­ ния, изысканную элегантность. Как говорит известная польская пословица, у богатого бизнесмена часто «солома торчит из туфель». Овладение, если это каким-то образом удастся, всеми секретами, всеми особенностями той жизни, какую ведет группа, к которой человек стремится принадлежать, может стать основанием действительной легитимации его «приема», его состоявшегося вхождения в эту группу, но порой группа отторгает, отбрасывает, осуждает такого рода старания и усилия, расценивая их как показные, искусственные или нахальные притязания.

Особым, весьма интересным образом, а именно на основе контраста, ока­ зывают на нас в плане социализации свое влияние также те группы, с которы­ ми мы совершенно не желаем себя идентифицировать. Когда мы почему-либо вынуждены участвовать в группе, ценности которой мы не признаем и харак­ тер которой не одобряем, мы стараемся защитить нашу личную автономию, стараемся и мыслить, и поступать, и говорить как бы наперекор ожиданиям этой группы, наперекор правилам, принятым в ней. Взбунтовавшийся ребе­ нок делает что-то назло своей маме; заключенный восстает против навязан­ ной регламентации, создавая вместе с другими заключенными альтернатив­ ные правила «другой жизни», так называемой тюремной «грыпсеры» («блат­ ной» иерархии, неписаных законов); разочаровавшийся член политической партии, хотя формально еще остается в ее рядах, начинает читать газеты про-

тивоположной ориентации. Этот процесс контрсоциализации может протекать и тогда, когда мы сами не принадлежим к группе, вызывающей у нас отвраще­ ние или представляющейся нам враждебной, то есть к группе, вызывающей негативную реакцию. Так, мы стараемся одеваться изящно, строго, элегантно, демонстрируя тем самым свое несогласие со стилей молодежной субкульту­ ры; мы избегаем кожаных курток, кроссовок фирмы «Адидас» и белых нос­ ков, чтобы отличаться от бандитов и охранников; если приходится в поезде говорить по мобильному телефону, мы стараемся деликатно укрыться где-ни­ будь в туалете, чтобы нас не приняли за агрессивно оккупировавших купе, гром­ ко кричащих что-то в свои мобильники представителей «нового бизнеса».

Подводя итоги, представим классификацию групп с позиций меняющихся критериев объективной принадлежности и субъективного отношения к груп­ пе (табл. 6).

Таблица 6. Типы идентификации с группой

Синтетическая типология групп

Проведенная выше классификация групп была основана на том, что мы брали во внимание отдельные, единичные черты и признаки. Можно, однако, попробовать выявить такие сложные конгломераты характерных черт и при­ знаков, в которых эти черты выступают все вместе и которые позволяют вы­ делить наиболее важные формы социальных общностей, коллективов. В этом случае мы уже будем иметь дело скорее с типологией, чем с простой класси­ фикацией.

Очень важная противоположность двух типов групп - первичных и вторич­ ных - была определена и выведена как закономерность одним из основополож­ ников американской социологии Чарльзом Хортоном Кули (Charles Н. Cooley). Напомним, что мы уже использовали это разделение в социологической па­ радигме «действия», когда противопоставляли друг другу первичные и вто­ ричные социальные отношения. Однако оригинальную формулировку этого

различия мы найдем именно в «групповой» перспективе. Кули утверждал, что есть такие группы, которые имеют универсальный характер: мы обнаружива­ ем их в любом, даже наиболее экзотическом или самом примитивном обще­ стве, а кроме того, мы легко найдем их исходя из жизненного опыта любого человека. Такой универсальной группой, имеющей фундаментальное значе­ ние, является семья, что, вне всякого сомнения, связано с биологическими особенностями человеческого рода, а именно с многолетним периодом дости­ жения самостоятельности и зрелости, через который должен пройти ребенок. Каждый человек рождается в той или иной семье, долгое время остается в кругу этой семьи, а потом, как правило, создает собственную, новую семью. Каждый человек где-то живет и входит в контакт по месту жительства с какими-ни­ будь своими соседями или с местной общиной. Группа соседей - это вторая после семьи универсальная группа, которую отмечает Кули. Наконец, уже подросший ребенок входит в спонтанные, неформальные контакты с другими детьми, потом эти приятельские круги расширяются, чтобы перерасти в дру­ жеские или товарищеские круги взрослых людей. В результате естественной, свойственной человеку склонности к общению, к товариществу, о чем писал, между прочим, цитированный нами выше Зиммель, оказывается, что и такие товарищеские группы, начиная с групп играющих вместе детей, в человече­ ском обществе всегда присутствуют, то есть имеют универсальный характер.

Что общего имеют эти три вида групп (семья, группа соседей, круг друзей, или товарищей)? Прежде всего, они сравнительно небольшие, что позволяет членам этих групп лично знать друг друга и совершать взаимодействия «ли­ цом к лицу», в непосредственной близости, часто в той форме, которую мож­ но назвать интимной. Далее, эти группы - довольно прочные, существующие длительное время (семья среди них является наиболее прочной и длитель­ ной), следовательно, они имеют большое значение для своих членов. Они ох­ ватывают разнородную деятельность, то есть имеют многофункциональный характер, а также распространяются на широкую сферу жизни людей. Исполь­ зуя термин Козера, мы можем сказать в этой связи, что они являются «нена­ сытными», «прожорливыми». Они также довольно строго прослеживают, конт­ ролируют и нормативно определяют деятельность своих членов. Следователь­ но, в известной мере они являются «тоталитарными». Как правило, они являются объектом сильной позитивной идентификации, солидарности, про­ явления лояльности и доверия. Наконец, принадлежность к этим группам ста­ новится важным элементом идентичности человека. Кули называл группы такого рода первичными. Первичными они являются в нескольких смыслах. Во-первых, как мы уже сказали, они универсальны, то есть существуют в лю­ бом обществе и имеют отношение к любому человеку. Во-вторых, они оказы­ ваются первыми на жизненном пути человека, в процессе обретения им жиз­ ненного опыта: с такими группами человек сталкивается раньше всего, еще до того, как у него возникнут контакты с другими группами, например образова­ тельными (школа), профессиональными (работа), религиозными. В-третьих, они оказывают сильнейшее влияние на человека в аспекте его социализации. Это вытекает уже из того, что они являются первыми, с чьей помощью или при чьем посредничестве общество как бы «добирается» до отдельного чело-

века. Кроме того, их влияние проецируется на еще чистое, не сформировав­ шееся сознание ребенка - tabula rasa, а именно такое влияние бывает наибо­ лее сильным. Многие направления в психологии согласны со взглядами, наи­ более последовательно выраженными в психоаналитической теории, что ран­ ние воздействия социализации являются самыми сильными и наиболее прочными. Сформировавшаяся в детстве именно в контексте первичных групп индивидуальность сохраняется дольше всего и обладает способностью сопро­ тивляться позднейшим модификациям. Наконец, мы называем такие группы первичными потому, что сами люди рассматривают их как особенно важные в жизни каждого человека, принадлежат к числу «значимых» для него групп, становятся объектом наиболее сильной идентификации, той сферой, в кото­ рой человек находит для себя эмоциональную поддержку, опору, важнейшие ориентиры для определения собственной идентичности5.

Противоположностью первичных групп являются вторичные группы. По­ следние более многочисленны, менее спонтанны по своему генезису, основа­ ны на определенной заинтересованности, сильнее формализованы, охватывают средние, сильнее специализированные контакты и взаимодействия, сохраня­ ют большую анонимность отдельных участников, допускают глубокие разли­ чия во взглядах и понимании ценностей, присущих членам группы. Типич­ ными примерами вторичных групп являются производственные коллективы, профессиональные группы, целевые группы, сформированные для решения определенной задачи, товарищества, созданные по интересам, увлечениям или по видам профессиональной деятельности, а также социальные организации разного типа.

Современное общество, в котором все более преобладают вторичные груп­ пы, которое все более явно предстает как безличностный, холодный мир кор­ пораций, денег и большой политики, где отдельный человек переживает, как называл это польский социолог Станислав Оссовский, «комплекс лилипута», ощущение бессилия перед лицом абстрактных сил, решающих его судьбу, начинает проявлять ностальгическую печаль и стремление к возрождению первичных групп. Интересным проявлением этой тенденции становится формирование и быстрое широкое распространение групп, близких по свое­ му характеру к первичным, хотя и не попавшим в выше приведенный «каталог» Кули. Таковы группы социализации, группы реабилитации, группы индиви­ дуального тренинга, группы развития воображения, группы формирования восприимчивости, групповые предсупружеские консультации, группы коллек­ тивного психоанализа, терапевтические группы и т.п., где люди встречаются только для того, чтобы ощутить близость, установить личные связи друг с дру­ гом, проявить откровенность, открытость по отношению к другим, незаинте­ ресованность, а следовательно, для получения того, чего так сильно им не хва­ тает в их профессиональной, трудовой, а также официальной жизни. Прояв­ лением данной тенденции можно считать также появление, особенно заметное в молодежной среде, многочисленных сект или квазирелигиозных групп (на-

5 Cooky C.H. Social Organization. New York: Shocken Books, 1963 [1909]. P. 23-31.