III. Социологический метод

После определения сферы социологии и ее основных подразделе­ний необходимо попытаться охарактеризовать наиболее существен­ные принципы используемого ею метода.

Главные проблемы социологии заключаются в исследовании того, как сформировался политический, юридический, нравственный, эко­номический, религиозный институт, верование и т. д.; какие причины их породили; каким полезным целям они соответствуют. Сравнитель­ная история, в том понимании, которое мы попытаемся ниже прояс­нить, — это единственный инструмент, которым социолог располага­ет, чтобы решать такого рода вопросы.

В самом деле, чтобы понять какой-нибудь институт, необходимо знать, из чего он состоит. Это сложное целое, состоящее из различных частей; необходимо знать эти части, объяснить каждую из них отдельно и способ, которым они соединились вместе. Чтобы их обнаружить, недостаточно рассматривать институт в его завер­шенной и современной форме. Необходим аналитический инструмент для того, чтобы заставить их проявляться зримым образом. Роль этого инст­румента играет история. В самом деле, рассматриваемый институт сформировался постепенно, фрагмент за фрагментом; образующие его части родились одна за другой и медленно присоединялись друг к другу; поэтому достаточно проследить их возникновение во вре­мени, т. е. в историческом развитии, чтобы увидеть различные эле­менты, из которых он возникает, естественным образом разделенны­ми. Они предстают тогда перед наблюдателем один за другим, в том самом порядке, в котором они сформировались и соединились в еди­ное целое.

Кажется, нет ничего проще, чем понятие родства; исто­рия же демонстрирует его необыкновенную сложность: в него вхо­дит представление о кровном родстве, но оно включает в себя и многое другое, так как мы обнаруживаем такие типы семьи, в кото­рых кровное родство играет совершенно второстепенную роль. Род­ство по матери и родство по отцу — это качественно различные яв­ления, которые зависят от совершенно разных причин и требуют, следовательно, особого подхода и отдельного изучения, так как мы находим в истории типы семьи, в которых существовал один из этих двух видов родства, а другой отсутствовал. Короче, в сфере социаль­ной реальности история играет роль, подобную той, какую микро­скоп играет в сфере реальности физической.

Кроме того, только история дает возможность объяснять. Социология, стало быть, в значительной мере представляет со­бой определенным образом понимаемую историю. Историк также изучает социальные факты, но он рассматривает их преимуществен­но с той стороны, в которой они специфичны для определенного народа и определенной эпохи. Обычно он ставит перед собой цель изучить жизнь такой-то нации, такой-то коллективной индивидуаль­ности, взятых в такой-то момент их эволюции. Его непосредствен­ная задача состоит в том, чтобы выявить и охарактеризовать соб­ственный, индивидуальный облик каждого общества и даже каждого периода жизни одного и того же общества. Социолог же занят ис­ключительно открытием общих связей, законов, обнаруживаемых в различных обществах. Он не станет специально изучать, каковы были религиозная жизнь или право собственности во Франции или в Англии, в Риме или в Индии в том или ином столетии; эти специ­альные исследования, которые, впрочем, ему необходимы, для него лишь средство для того, чтобы прийти к открытию каких-то факторов религиозной жизни в целом. Но у нас есть лишь один способ доказать, что между двумя фактами существует логическая связь, например, причинная, — это сравнить случаи, когда они одновре­менно присутствуют или отсутствуют, и выяснить, свидетельству­ют ли их изменения в этих различных комбинациях обстоятельств о том, что один из них зависит от другого. Социолог, таким образом, не может ограничиваться рассмотрением одного-единственного на­рода и тем более единственной эпохи. Он должен сравнивать обще­ства одного и того же типа, а также различных типов для того, чтобы изменения в них института, обычая, которые он хочет объяснить, сопоставленные с изменениями, параллельно устанавливаемыми в социальной среде, позволили обнаружить отношения, объединяю­щие эти две группы фактов, и установить между ними какую-то причинную связь. Сравнительный метод поэтому является инстру­ментом преимущественно социологического метода. История, в обычном смысле слова, — это для социологии то же самое, что ла­тинская, или греческая, или французская грамматики, взятые и изу­чаемые отдельно друг от друга, для новой науки, получившей на­звание «сравнительная грамматика».

Существуют, однако, случаи, когда материал для социологиче­ских сравнений следует черпать не из истории, а из другой дисцип­лины. Бывает, что исследованию подвергается не то, как сформиро­вались юридическая или моральная норма, религиозное верование, а то, благодаря чему они более или менее соблюдаются группами, в которых они существуют. Например, не исследуется вопрос о том, как возникла норма, запрещающая убийство человека, а ставится задача обнаружить различные причины, по которым народы, всяко­го рода группы склонны в большей или меньшей степени нарушать эту норму. Или можно поставить перед собой задачу найти некото­рые факторы, благодаря которым браки заключаются более или менее часто, более или менее рано, более или менее легко распада­ются путем развода и т. д. Чтобы решать такого рода проблемы, следует обращаться главным образом к статистике. Таким образом можно будет исследовать, как число убийств, браков, разводов варьирует в зависимости от характерных особенностей обществ, вероисповеданий, профессий и т. д. Именно посредством этого мето­да следует изучать проблемы, относящиеся к различным условиям, от которых зависит нравственность народов14. С помощью того же приема в экономической социологии можно изучить, в зависимос­ти от каких причин варьируют заработная плата, уровень ренты, уровень процента, меновая стоимость денег и т. д.

Но к какой бы специальной технике ни прибегал социолог, он никогда не должен терять из виду одно правило: прежде чем при­ступить к исследованию определенной категории социальных яв­лений, ему нужно избавиться от тех понятий, которые у него сло­жились о них в течение жизни; ему нужно исходить из принципа, что он ничего не знает о них, об их характерных признаках и о причинах, от которых они зависят, — короче, нужно, чтобы он во­шел в такое же состояние сознания, в каком находятся физики, хи­мики, физиологи, а теперь даже и психологи, когда они вступают в еще неизведанную область своей науки.

Социолог должен действовать таким же обра­зом: он должен вступать в прямой контакт с социальными факта­ми, забывая все, что, как ему представляется, он о них знает, как будто он вступает в контакт с чем-то совершенно неизвестным. Со­циология не должна быть иллюстрацией устоявшихся и очевидных истин, которые к тому же обманчивы; она должна работать над открытиями, которые иногда даже будут вступать в противоречие с общепринятыми представлениями. Мы ничего еще не знаем о со­циальных явлениях, среди которых живем; различным социальным наукам предстоит постепенно познакомить нас с ними.

Примечания

¹ Это слово, образованное из соединения латинского и греческого слов, носит гибридный характер, что часто подвергалось упрекам со сторо­ны пуристов. Но, несмотря на этот неправильный способ образования, оно завоевало сегодня право гражданства во всех европейских языках.

² В «Эскизе исторической картины прогресса человеческого разума».

³ К основным трудам Сен-Симона, касающимся социальной науки, отно­сятся следующие: «Memoire sur la Science de 1'homme», 1813; «UIndustrie», 1816-1817; «L'Organisateur», 1819; «Du systeme industriel», 1821-1822; «Catechisme des industriels», 1822-1824; «De la physiologie appliquee aux ameliorations sociales».

4 Некоторые утверждают, что социологический детерминизм несовместим со свободой воли. Но если бы существование свободы действительно предполагало отрицание всякого закона, то оно составляло бы непреодо­лимое препятствие не только для социальных, но и для всех наук, так как, поскольку человеческая воля всегда связана с какими-то внешними дви­жениями, то свобода воли делает детерминизм так же непостижимым вне нас, как и внутри. Тем не менее никто даже среди сторонников идеи сво­боды воли больше не подвергает сомнению возможность физических, ес­тественных наук. Почему же с социологией должно быть иначе?

⁵ См., например, его книгу «Законы подражания».

⁶ Разумеется, природа обществ отчасти зависит от природы человека вообще; но прямое, непосредственное объяснение социальных фак­тов следует искать в природе общества, иначе социальная жизнь из­менялась бы не больше, чем основные признаки человечества.

⁷ См. его «Основания социологии».

⁸ Несколько примеров этого можно найти в нашей работе «Метод со­циологии».

Согласно этому закону, человечество последовательно проходило и неизбежно должно проходить через три эпохи: теологическую эпоху, затем метафизическую и, наконец, эпоху позитивной науки.

⁹ То, что немцы называют «антропогеографией», имеет известное от­ношение к тому, что мы называем социальной морфологией (см. тру­ды Ратцеля в Германии и Видаля де ла Блаша во Франции).

¹⁰ См. труды Мейе, и в частности работу, опубликованную в журнале «L'Аппёе sociologique» (V. IX) под заголовком «Как изменяется смысл слов».

¹¹ Утробным называют такое родство, которое устанавливается исклю­чительно или преимущественно по женской линии; агнатским род­ством — такое, которое устанавливается преимущественно или ис­ключительно по мужской линии.

¹² У нас нет намерения высказываться здесь относительно того, какими в будущем станут взаимоотношения социологии и истории; мы убеждены, что они постоянно будут становиться все более тесными и настанет день, когда историческое мышление и социологическое мышление будут разли­чаться лишь оттенками. В самом деле, социолог может приступать к сво­им сравнениям и индукциям только при условии основательного и непос­редственного знания отдельных фактов, на которые они опираются, такого же знания, как у историка; а с другой стороны, конкретная реальность, которую непосредственно изучает историк, может проясняться результа­тами социологических индукций. Если же в предыдущем изложении мы показываем различие между историей и социологией, то не для того, что­бы вырыть непреодолимую пропасть между этими двумя дисциплинами, тогда как они, наоборот, призваны становиться все более близкими друг другу; мы это делаем только для тою, чтобы как можно точнее охаракте­ризовать собственно социологическую точку зрения.

¹³ Не нужно смешивать мораль (la morale) и нравственность (la moralite). Нравственность равнозначна способу, которым применяется мораль. То же самое относится и к религии.

Перевод с французского А. Б. Гофмана