40-49стр

историков по-прежнему играли научные общества и издаваемые ими журналы. По­сле окончания первой мировой войны вновь развернули свою деятельность "Общество новой истории" и его журнал "Обозрение новой и современной исто­рии" ("Revue d'histoire modeme et contemporaine"), "Общество по истории Французской революции", издававшее журнал "Французская революция"; ("La Revolution francaise"), "Общество по изу­чению робеспьеризма" с журналом "Рево­люционные анналы" ("Annales revolutionnaires"), "Общество по истории революции 1848 г." органом которого яв­лялся журнал "Революция 1848 г." "La Revolution de 1848") и многие другие об­щества историков.

Единственным общеисторическим журналом до конца 20-х годов оставалось основанное еще в 1876 г. "Историческое обозрение" ("Revue Historique"). Наряду с журналами очень важной формой распро­странения результатов исторических изы­сканий была публикация диссертаций, которым во Франции традиционно прида­вали большое значение.

Вплоть до 1958 г. существовала только одна ученая степень, на которую могли претендовать французские историки (как и филологи), - степень доктора гумани­тарных наук (docteur es lettres).

Требования к докторским диссертаци­ям были очень высокими. На защиту вы­носились сразу две диссертации: "основ­ная" и "дополнительная". "Основная дис­сертация" должна была содержать научное исследование крупной исторической про­блемы, основанное на исчерпывающем изучении всех имеющихся по данному вопросу источников, в первую очередь, архивных документов. "Дополнительная диссертация" имела целью показать ком­петенцию автора в области источникове­дения и историографии. Она могла состо­ять из историографического очерка или публикации документов с комментариями. Как правило, работа над диссертацией требовала значительного времени (часто 10-15 лет), но в результате формировалась

целая библиотека крупных научных ис­следований, выполненных на высоком профессиональном уровне.

Развитие исторической науки в межво­енный период во многом определялось общественно-политической ситуацией и особенностями духовной культуры того времени. После победоносного окончания войны во Франции широко распространи­лись патриотические и националистиче­ские настроения. Целый ряд официальных церемоний: "Парад Победы" в 1919 г., празднества по случаю возвращения Эль-заса и Лотарингии, "вечный огонь", за­жженный в 1923 г. под Триумфальной аркой в честь "неизвестного солдата", бы­ли направлены на закрепление чувств "единства нации", "верности Родине", "не­разрывных связей" Франции и ее колони­альных владений.

С другой стороны, общие условия ост­рого послевоенного кризиса. Октябрьская революция в России, революции в Герма­нии и Австро-Венгрии дали мощный тол­чок подъему революционных и социали­стических идей. Во Франции обострилась классовая борьба, значительно усилилось рабочее движение, возникла сильная Коммунистическая партия, возросло влия­ние марксизма. Общественное внимание гораздо больше, чем раньше стали при­влекать экономические и социальные во­просы, положение трудящихся масс, на­родные движения. В то же время огром­ные жертвы и колоссальные социальные потрясения, связанные с первой в истории человечества мировой войной, револю­циями, национально-освбодительными движениями, массовыми эмиграциями, беженцами, еще более подорвали веру в общественный прогресс, вызвали настрое­ния пессимизма и разочарования.

В 30-е годы на французское общест­венное мнение сильно повлияли мировой экономический кризис, наступление фа­шизма, угроза новой мировой войны, соз­дание антифашистского Народного фрон­та.

Новое поколение историков уже не удовлетворяла традиционная позитивист-

40

екая историография, уделявшая главное внимание описанию событий политиче­ской, дипломатической и военной исто­рии. По свидетельству известного фран­цузского историка-марксиста Пьера Вила-ра, поколение 20-х годов волновали новые проблемы: "демография, миграция, коло­низация, развитие городов и промышлен­ности, изменения системы сельскохозяй­ственного производства, прогресс энерге­тики, а также, еще более близкие к живой, трепещущей истории, кризис Британской империи, будущее огромных пространств Америки, пробуждение народных масс в Азии, рождение советских планов"'.

В среде историков росло стремление к обновлению тематики, познавательных методов и содержания исторической нау­ки.

Эти поиски новых путей были тесно связаны с общей интеллектуальной атмо­сферой межвоенного времени. Начавший­ся в XX веке "кризис физики" и последо­вавшие в первые послевоенные годы крупнейшие научные открытия, (прежде всего в области теории относительности и квантовой механики) привели к пересмот­ру прежней механистической картины мира. В отличие от предвоенного времени, когда научные открытия обычно остава­лись достоянием узкого круга специали­стов, они освещались в массовой печати и входили в сознание широких слоев насе­ления.

Исключительно большое впечатление на общественное сознание произвел уста­новленный А. Эйнштейном "принцип от­носительности", согласно которому не существует независимой от наблюдателя абсолютной системы отсчета физических явлений, как не существует и "абсолютно­го времени", не связанного с какой-либо системой отсчета. В свою очередь, кван­товая механика доказала, что невозможно одновременно точно измерить импульс и координаты элементарных частиц. Обла­дая свойствами и частицы и волны, они не

имеют строго определенной траектории, и закономерности микромира носят вероят­ностный характер. С огромным интересом были восприняты исследования австрий­ского психиатра 3. Фрейда, начатые еще в начале XX века, но получившие широкую известность в межвоенный период. Они выявили, что поведение человека часто определяется не его сознанием, а "подсоз­нанием", закрепившимися в подсознании "комплексами" вины, страха, сексуальны­ми влечениями и т. п.

Все эти научные открытия часто ис­толковывались как свидетельство неспо­собности разума к объективному позна­нию мира, отказ от абсолютной истины и объективной реальности, от идей законо­мерности и причинности.

Большую популярность приобрели в это время труды французского философа А. Бергсона, который, по его собственным словам, стремился "преодолеть точку зре­ния разума" и утверждал, что подлинное понимание жизни и творческой деятель­ности человека дается не разумом, а ин­туицией.

Пересмотр унаследованной от XIX ве­ка естесвенно-научной картины мира не мог не найти отражения в науках об обще­стве, в том числе и в исторической науке. Революция в естествознании, особенно, -как выражался видный французский исто­рик Люсьен Февр, - "великая и драматиче­ская теория относительности"², остро по­ставили общие вопросы о сущности и принципах научного познания, о типе на­учного мышления. Друг и единомышлен­ник Февра, историк Марк Блок, писал:

"Кинетическая теория газов, эйнштейнов­ская механика, квантовая теория корен­ным образом изменили то представление о науке, которое еще вчера было всеобщим. Представление это не стало менее высо­ким - оно сделалось более гибким. На ме­сто определенного последние открытия во многих случаях выдвинули бесконечно возможное; на место точно измеримого -

Vingt-cing ans de recherche historique en France. P., 1965, t.l, p. XV.

² Февр Л. Бои за историю. М., 1991, с. 32.

41

понятие вечной относительности меры" .

Блок и Февр отчетливо ощущали, что "вся концепция мира, вся стройная систе­ма, выработанная поколениями ученых в течение следовавших друг за другом ве­ков, разлетелась вдребезги... Нужно было заменить старые теории новыми. Нужно было пересмотреть все научные понятия, которыми пользовались до сих пор"⁴.

Первоочередной задачей Блок и Февр считали решительный пересмотр методо­логических принципов позитивистской историографии.

Позитивистская историография и ее критики. После окончания первой миро­вой войны историки традиционно-позитивистского направления сохраняли большое влияние на французскую истори­ческую науку. Они возглавляли историче­ские кафедры в большинстве французских университетов, определяли курс журнала "Историческое обозрение", являлись авто­рами самых крупных коллективных тру­дов и учебников.

В 1920-1922 гг. под редакцией старей­шины позитивистской школы Э. Лависса вышла в свет монументальная "История современной Франции от революции до мира 1919 года" (10 тт.). Одним из ее ос­новных авторов был главный идеолог ме­тодологии позитивизма Ш. Сеньобос. В 1929 г. завершилось издание "Истории французской нации" (19 тт.), предприня­тое группой историков-позитивистов во главе с Г. Аното. В 1933 г. Сеньобос опуб­ликовал "Искреннюю историю француз­ской нации". Во всех этих работах история Франции рассматривалась прежде все как "история нации", которая, несмотря на внутренние раздоры и войны с другими державами неуклонно продвигалась по пути прогресса, цивилизации и демокра­тии.

Поиски новых подходов к изучению процессов общественного развития в это

время продолжали представители смеж­ных с историей наук: философы, социоло­ги, географы, экономисты, которые начали критиковать позитивистскую историогра­фию еще в довоенный период.

Философ и социолог Анри Берр, вы­двинувший до войны задачу создания це­лостного "культурно-исторического син­теза", в 1920 г. опубликовал первый том задуманной им грандиозной 100-томной серии монографий "Эволюция человече­ства". Она была призвана продолжить знаменитую "Энциклопедию" Дидро и осветить историю человечества с точки зрения синтеза всех гуманитарных наук⁵. Считая определяющим фактором истори­ческого развития духовную жизнь, Берр выдвигал на первый план изучение куль­турно-исторических процессов.

Существенное воздействие на фран­цузскую историографию оказали труды некоторых географов, работавших в тес­ном контакте с историками. Особенно важное значение имела школа "географии человека", основателем которой был Пьер Видаль де ля Блаш (1845-1918). Эта школа изучала влияние на общество при­родного окружения и демографических факторов, как в прошлом, так и в настоя­щем. Ее представители первыми начали разрабатывать проблемы миграции насе­ления, экономического и демографическо­го роста, ставшие впоследствии объектом исторических исследований.

Продолжал начатые в довоенный пе­риод изыскания социолог и экономист Франсуа Симиан. Подвергнув критике историков-позитивистов за их пристрастие к эмпирическому описанию фактов, отно­сящихся, главным образом, к политиче­ской истории, Симиан поставил задачу изучать массовые, повторяющиеся, стати­стически наблюдаемые совокупности эко­номических и социальных явлений на протяжении длительного периода време­ни. Главным предметом его исследований

Блок М. Апология истории или ремесло исто­рика. М., 1986,с.13.

Febvre L. Combats pour 1'histoire. P., 1953, p. 29.

⁵ Вышло только 6 томов задуманной Берром серии.

42

стала непривычная для большинства французских историков того времени те­ма: эволюция заработной платы, цен и доходов, а также их восприятие в "коллек­тивной психологии" различных слоев об­щества.

Попытку пересмотра методологии по­зитивизма с релятивистских позиций предпринял начинавший тогда свою науч­ную деятельность после обучения в Гер­мании, молодой философ и социолог Рай-мон Арон. В 1938 г. он опубликовал книгу "Введение в философию истории", в кото­рой обосновал релятивистское и субъек­тивистское понимание истории в духе не­мецких неокантианцев.

Однако, ни Берр, ни Симиан, ни Арон, ни ученые из школы "географии человека" не были историками, и поэтому их воздей­ствие на французскую историческую нау­ку того времени все же было ограничен­ным.

Возникновение школы "Анналов". Главную роль в перестройке французской историографии сыграли историки Люсьен Февр (1878-1956) и Марк Блок (1886-1944). Профессор Дижонского и Страс-бургского университетов, а затем глава кафедры истории современной цивилиза­ции в Коллеж де Франс, Февр начинал свою научную работу в качестве географа. Позднее он обратился к истории средневе­ковой культуры и исторической психоло­гии. Талантливый писатель и полемист, Февр обладал и качествами выдающегося организатора науки.

Блок долго работал вместе с Февром в Страсбургском университете, а в 1936 г. -после победы Народного фронта - возгла­вил кафедру экономической истории в Парижском университете, которую оста­вил в начале войны, уйдя в армию, а затем участвуя в движении Сопротивления.

Основные исследования Блока и Февра относятся к истории средних веков. Глав­ные произведения Февра "Судьба Марти­на Лютера"(1928) и "Проблема неверия в XVI веке. Религия Рабле" (1942). Кроме того, Февр написал огромное количество полемических статей и рецензий, часть

которых позднее была собрана в сборни­ках "Битвы за историю"(1953) и "За цело­стную историю"(1962).

Основные труды Блока - "Короли - чу­дотворцы" (1924) и "Феодальное общест­во" (т. 1-2, 1939-1940). Европейскую из­вестность ему принес новаторский обоб­щающий труд "Характерные черты аграр­ной истории Франции"(1931).

Воззрения Февра и Блока на содержа­ние и методы исторической науки склады­вались под сильным воздействием Дюрк-гейма и особенно Берра, с которым они тесно сотрудничали, стремясь реализовать его идею "исторического синтеза" путем организации междисциплинарных иссле­дований. С большим уважением Февр и Блок относились к марксизму. Февр счи­тал, что "многие из идей, которые Маркс выразил с бесспорным мастерством, давно уже перешли в общий фонд, составляю­щий интеллектуальную сокровищницу целого поколения"⁶. К числу таких идей Февр относил, прежде всего, мысль о ве­дущей роли экономики и социальных от­ношении в развитии общества.

Блок и Февр остро критиковали тради­ционную позитивистскую "событийную" историографию, которая, по выражению Блока, прозябала "в эмбриональной форме повествования"⁷. Они утверждали, что история призвана не просто описывать события, а выдвигать гипотезы, ставить и решать проблемы. Основную задачу исто­рической науки Блок и Февр видели в соз­дании всеобъемлющей синтетической "глобальной" истории, охватывающей все стороны жизни человека, - "истории, ко­торая стала бы центром, сердцем общест­венных наук, средоточием всех наук, изу­чающих общество с различных точек зре­ния - социальной, психологической, мо­ральной, религиозной и эстетической, на­конец, с политической, экономической и

L. Febvre. Pour une histoire a part entiere. P., 1962, p. 674.

⁷ "Annales". Economies, Societes, Civilisations, 1953,p.514.

43

культурной"⁸. Решение подобной задачи предполагало широкий контакт и взаимо­действие истории с другими науками, прежде всего - науками о человеке. Февр настойчиво обосновывал мысль о сущест­вовании "внутреннего единства, связую­щего между собою - нравится нам это или нет - все научные дисциплины". Он гово­рил в 1941 г., обращаясь к студентам: "Ис­торики, будьте географами! Будьте право­ведами, социологами, психологами; не закрывайте глаза на то великое течение, которое с головокружительной скоростью обновляет науки о физическом мире"⁹.

В отличие от Берра, выдвигавшего на первый план "культурно-исторический синтез", Февр и Блок придавали особенно большое значение изучению экономиче­ских и социальных отношений. Февр до­казывал, что для понимания "глубокой жизни" страны совершенно недостаточно описать деятельность монархов, дворцо­вые интриги и перевороты, "указы и при­казы". Необходимо, прежде всего, дать представление о ее природе, населении, хозяйственной деятельности, орудиях производства, торговле, городах, системе собственности, общественных классах, религии, языке, региональных различиях и многих других факторах общественного развития¹⁰.

Одной из важнейших новых проблем, открытых для исследования основателями "Анналов", является не изучавшаяся ранее история общественной психологии, кол­лективных представлений и ценностей, которую Блок и Февр определили как ис­торию ментальностей (histoire des mentalites), введя это, ныне широко приня­тое понятие в историографию. "В истории чувств и образа мышления", отмечает А. Я. Гуревич, они видели свои "заповедные угодья" и увлеченно разрабатывали эти

темы"". Намечая перспективу новых ис­следований, Февр предлагал написать ис­торию ненависти, историю жалости, исто­рию страха, историю жестокости, историю любви и других чувств"¹².

Основываясь на выдвинутом ими но­вом подходе к изучению истории. Блок и Февр подвергли пересмотру оба главных понятия исторической науки: историче­ский факт и исторический документ. Они доказывали, что к числу исторических фактов относятся не только "события", но и "процессы", в том числе процессы соци­ально-экономического развития и общест­венной психологии. Обесценение монеты, понижение заработной платы, возрастание цен - все это, - писал Л. Февр, "бесспорно, тоже исторические факты, причем, с на­шей точки зрения, куда более важные, чем смерть какого-нибудь государя или за­ключение непрочного договора"¹³. В от­личие от историков позитивистского на­правления, которые абсолютизировали значение письменных документов ("тек­стов"), Блок и Февр значительно расшири­ли круг источников. Напомнив известную фразу из "Введения в изучение истории" Ланглуа и Сеньобоса: "история пишется по документам", Февр писал: "История, несомненно, создается по письменным документам. Когда они есть. Но она может и должна создаваться без письменных до­кументов, если их вовсе не существует. Пригодно все, что может использовать изобретательность историка, собирающего мед не только с обычных цветов. Слова. Знаки. Пейзажи и черепица. Форма полей и количество сорняков. Фазы луны и фор­мы упряжи. Экспертиза камней геологами и химический анализ металла шпаги хи­миками. Словом, все, что зависит от чело­века, служит человеку, выражает его при­сутствие, активность, вкусы, все человече-

Блок М. Апология истории, с. 11.

⁹ Февр Л. Бои за историю, с. 48, 37.

¹⁰ Там же, с. 65.

¹¹ Гуревич А. Я. Марк Блок и "Апология исто­рии". // в книге: Блок М. Апология истории. М., 1986,с. 210.

¹² Февр Л. Бои за историю, с. 123-125.

¹³ Там же, с. 13.

44

ские проявления"¹⁴.

Стремясь к созданию всеобъемлющей, "глобальной" истории. Блок и Февр не придерживались монистического подхода к интерпретации исторического процесса. На первый план в их объяснении выступа­ла то географическая среда и рост населе­ния, то развитие техники и обмена, то коллективная психология (ментальность). Нередко именно она представала как ве­дущее начало, поскольку все явления об­щественной жизни осуществляются, про­ходя через сознание и субъективную пси­хологическую мотивацию человека, а ис­тория всегда понималась Февром и Бло­ком как "наука о человеке", "наука о лю­дях" - "единственных подлинных объектах истории".

Полемизируя с историками-позитивистами, основатели "Анналов" доказывали, что материал источников и удостоверяемые ими факты всегда явля­ются результатом творческой активности ученого, проведенного им отбора, кото­рый зависит от поставленной им пробле­мы, от выдвинутой гипотезы. "Всякая ис­тория есть выбор", - писал Февр. Историк "сам создает материал для своей работы", постоянно "конструирует" свой объект изучения, отбирая и группируя необходи­мые ему источники и факты. Отсюда Блок и, особенно, Февр делали релятивистские выводы, утверждая, что исторические факты не существуют без историка, они созданы или "изобретены" историками¹⁵.

Тем не менее, в спорах о принципах и границах исторического познания Блок и Февр горячо отстаивали познавательные возможности истории, исходя из уверен­ности, что природа, а в ней и человек, как часть природы и объект истории, позна­ваемы и объяснимы. Они подчеркивали, что истории "коснулся глубокий и всеоб-

¹⁴ Все эти примеры использования новых ис­точников Февр заимствовал из трудов совре­менных ему историков. См. Febvre L. Combats pour 1'histoire, p. 428.

¹⁵ Февр Л. Бои за историю, с. 14-15, 30-31, 68-70.

щий кризис научных идей и концепций, вызванный внезапным расцветом некото­рых наук", но были убеждены в ее способ­ности к обновлению¹⁶. В 1941-1942 гг. Блок написал книгу "Апология истории или ремесло историка" (впервые опубли­кована в 1949 г.). Созданная в трагических условиях войны и поражения Франции, книга исполнена оптимизма относительно будущего истории. Как "серьезное анали­тическое занятие история еще совсем мо­лода", писал Блок; это "наука о людях" ("о людях во времени"), которая "должна быть все более отважной исследователь­ницей ушедших эпох"¹⁷.

В 1929 г. Блок и Февр основали новый общеисторический журнал с программ­ным названием "Анналы экономической и социальной истории" (Annales d'histoire economique et sociale). Вокруг "Анналов" сплотилась группа единомышленников -школа "Анналов", - которые считали не­обходимым уделить главное внимание изучению социально-экономических про­блем и обновить методы исторического исследования.

Школа "Анналов" постепенно приоб­рела широкую известность и в течение нескольких десятилетий оказывала ре­шающее влияние на развитие французской историографии. Новаторские труды М. Блока и Л. Февра, выдвинутые ими идеи означали переход к новому пониманию содержания и задач исторического мыш­ления. Они заложили основу "новой исто­рической науки" или, - как ее называют в США, - "новой научной истории" завое­вавшей после второй мировой войны ве­дущее положение в мировой историогра­фии.

Изучение социально-экономической истории. Наряду с основателями "Анна­лов" большую роль в обновлении темати­ки и методов французской историографии сыграли труды специалистов по экономи­ческой истории, в первую очередь Ф. Си-миана (1873-1935) и Э. Лябрусса. "В

¹⁶ Там же, 32-37.

¹⁷ Блок М. Апология истории, с. 18, 38.

45

шквальные 30-е годы, - писал известный французский историк Клод Виллар, -Франсуа Симиан и Эрнест Лябрусс прида­ли новый смысл социальной истории как истории количественной и "конъюнктур­ной", ищущей в эволюции цен часовой механизм социальной истории"¹⁸. В 1932 г., в разгар экономического кризиса, вы­шла в свет основная работа Симиана "За­работная плата, социальная эволюция и деньги". Исследуя статистику денежного обращения, цен и доходов на протяжении длительного периода времени с 1789 по 1928 г., Симиан стремился объяснить при­чины и динамику экономического роста, выявить смену экономических циклов от фазы подъема ("фаза А") к фазе спада ("фаза Б"), Наиболее важными Симиан считал вековые экономические циклы "большой длительности", на фоне которых развиваются "короткие" и "промежуточ­ные" (приблизительно, десятилетние) цик­лы. Главный показатель экономических циклов и причину их смены Симиан ус­матривал в приливах и отливах денежной массы, в изменении стоимости денег, за которым следует движение цен, опреде­ляющее уровень заработной платы, при­были и других доходов. Колебания цен и доходов в свою очередь воздействуют на коллективную психологию, а через нее -на социальные отношения. Свою систему взглядов Симиан определил как "социаль­ный монетаризм с возмущающими коле­баниями".

Попытка Симиана дать анализ циклов экономического развития с помощью ста­тистических методов и связать динамику экономического роста с изменениями в социальных отношениях и в коллективной психологии являлась новым для француз­ской историографии вкладом в изучение социально-экономической истории.

Предложенные Симианом методы раз­вил и применил в конкретном историче­ском исследовании Эрнест Лябрусс (1895-1988). В молодости Лябрусс испы­тал сильное воздействие марксизма. В

¹⁸ Aujourd'hui 1'histoire. P., 1974, р. 181.

начале 20-х годов он принадлежал к руко­водству Союза коммунистической моло­дежи и являлся одним из редакторов цен­трального органа Французской коммуни­стической партии - газеты "Юманите". В дальнейшем Лябрусс перешел в Социали­стическую партию и в 30-е годы был бли­зок к ее руководству. Вслед за Симианом Лябрусс доказывал, что экономические циклы своим ритмом определяют истори­ческое развитие, их важнейшим призна­ком он также считал изменение цен и за­висящее от него движение доходов разных социальных групп.

Будучи историком, Лябрусс стремился более конкретно, чем Симиан, исследо­вать влияние движения цен и доходов на социально-политическую борьбу и на воз­никновение революционных движений, особенно Французской революции 1789 г.¹⁹ Поэтому наряду с экономическими процессами "большой длительности", ко­торые привлекали преимущественное внимание Симиана, Лябрусс тщательно изучал и непосредственно воздействую­щие на социальную активность "короткие" (сезонные), "циклические" и "межцикли­ческие" (10-20 лет) колебания цен и дохо­дов. Под этим углом зрения были написа­ны его главные исследования "Очерк дви­жения цен и доходов во Франции XVIII века" (2 тт., 1933-1936) и "Кризис фран­цузской экономики в конце старого по­рядка и в начале революции" (1944, вышел лишь первый том этого труда).

На основе громадного архивного мате­риала, подвергнутого статистической об­работке, Лябрусс установил, что в 1726-1789 гг. происходили длительное падение реальной заработной платы и рост стои­мости жизни. Он выявил динамику аренд­ной платы, возрастание бремени десятины и натуральных сеньориальных платежей, взимавшихся с крестьян, и показал, что эти процессы повлияли на обострение со-

¹⁹ С 1926 г. и до конца жизни Лябрусс был ак­тивным членом руководства Робеспьеристско-го общества и его журнала.

46

циальных противоречий во Франции XVIII в. и созревание в ней революцион­ного кризиса.

Суммируя данные установленных им статистических серий, Лябрусс пришел к выводу, что в середине 1789 г. во Франции встретились три экономических процесса разной длительности: высшая точка "дол­гой волны" экономического подъема и роста цен, обогащавшей французскую буржуазию с 1730-х годов; затем - верши­на "межциклического" ухудшения эконо­мической конъюнктуры, которой отмече­ны последние два десятилетия старого порядка, и, наконец, вызванные неурожа­ем острейший продовольственный кризис и катастрофический для массы бедноты сезонный взлет дороговизны, достигший пика в июле 1789 г. Тем самым, Лябрусс соглашался с Мишле, видевшим в событи­ях конца XVIII в. "революцию нищеты", но не отвергал и противоположный тезис Матьеза о "революции процветания". По мнению Лябрусса, длительный процесс повышения цен и экономического роста в XVIII в. обеспечил подъем буржуазии и ее реформаторский порыв; внутри долгого (с 1733 г.) процесса подъема короткий пери­од упадка "выглядит эпизодом"²⁰.

Размышляя об общем истолковании истории, Лябрусс скептически отзывался о понятии "исторический материализм" и с некоторой подозрительностью относился к поиску "причин исторических процес­сов. Однако он считал, что "материали­стическая интерпретация истории" утвер­дилась как одна из наиболее влиятельных и наиболее плодотворных гипотез. Срав­нительное изучение экономического дви­жения и развития институтов позволит