26

Просвещение, идейное течение и широкое культурное движение в Европе и Северной Америке конца 17 - 18 вв., основанное на убеждении в решающей роли разума и науки в познании «естественного порядка», соответствующего подлинной природе человека и общества, ставившее своей целью распространение идеалов научного знания, политических свобод, общественного прогресса и разоблачение соответствующих предрассудков и суеверий. Невежество, мракобесие, религиозный фанатизм просветители считали причинами человеческих бедствий; выступали против феодально-абсолютистского режима, за политическую свободу, гражданское равенство. Главные представители Просвещения в Англии (где оно возникло) - Дж. Локк, Дж. А. Коллинз, Дж. Толанд, А. Э. Шефтсбери; во Франции (период наибольшего распространения здесь Просвещения, между 1715 и 1789, называют «веком Просвещения») - Вольтер, Ш. Монтескье, Ж. Ж. Руссо, Д. Дидро, К. А. Гельвеций, П. А. Гольбах; в Германии - Г. Э. Лессинг, И. Г. Гердер, Ф. Шиллер, И. В. Гете; в США - Т. Джефферсон, Б. Франклин, Т. Пейн; в России - Н. И. Новиков, А. Н. Радищев). Идеи Просвещения оказали значительное влияние на развитие общественной мысли. Вместе с тем в 19-20 вв. идеология Просвещения нередко подвергалась критике за идеализацию человеческой природы, оптимистическое толкование прогресса как неуклонного развития общества на основе совершенствования разума. В широком смысле просветителями называли выдающихся распространителей научных знаний.

Центрами идеологии и философии Просвещения были Франция, Англия и Германия. Свое концентрированное выражение идеология Просвещения получила во Франции в период с 1715 по 1789 гг., названный веком Просвещения (siecle des lumieres). Кантовское определение Просвещения как «мужества пользоваться своим собственным умом» говорит о принципиальной установке Просвещения на наделение разума статусом высшего авторитета и связанной с этим этической ответственностью его носителей - просвещенных граждан.

Основные идеи и принципы Просвещения. При всех национальных особенностях Просвещение имело несколько общих идей и принципов. Существует единый порядок природы, на познании которого основаны не только успехи наук и благополучие общества, но и морально-религиозное совершенство; верное воспроизведение законов природы позволяет построить естественную нравственность, естественную религию и естественное право. Разум, освобожденный от предрассудков, является единственным источником знания; факты суть единственный материал для разума. Рациональное знание должно освободить человечество от социального и природного рабства; общество и государство должны гармонизировать с внешней природой и натурой человека. Теоретическое познание неотделимо от практического действия, обеспечивающего прогресс как высшую цель общественного бытия.

Конкретные пути реализации этой программы в рамках Просвещения существенно расходились. Особенно значителен был разброс в мнениях о религии: практический атеизм Ламетри, Гольбаха, Гельвеция и Дидро, рационалистический антиклерикальный деизм Вольтера, умеренный деизм Д'Аламбера, благочестивый деизм Кондильяка, эмоциональный «деизм сердца» Руссо. Объединяющим моментом была ненависть к традиционной церкви. При этом, однако, деизм Просвещения не исключал таких организационных форм, как масонская квази-церковь с ее ритуалами. Гносеологические различия были менее разнообразны: в основном просветители придерживались эмпиризма локковского толка с подчеркнуто сенсуалистским толкованием происхождения знаний. Сенсуализм мог носить механико-материалистический характер (Гельвеций, Гольбах, Дидро), но не исключался скептический и даже спиритуалистический вариант (Кондильяк). Онтология интересовала просветителей в меньшей степени: они предоставляли решение этих проблем конкретным наукам (в этом отношении философия Просвещения может считаться первым вариантом позитивизма), фиксируя лишь очевидность существования субъекта, природы и бога-первопричины. Только в «Системе природы» Гольбаха дана догматическая картина атомистически-материального бытия. В социальной сфере просветители старались обосновать теорию прогресса и связать ее со стадиями хозяйственного и политического развития общества (Тюрго, Кондорсе). Экономические (Тюрго), политические (Монтескье), правозащитные (Вольтер) идеи Просвещения сыграли значительную роль в становлении либеральной цивилизации современного Запада.

Просвещение во Франции. Национальные школы Просвещения имели свои особенности. Философия французского Просвещения отличается своей радикальной социальной и антиклерикальной направленностью. Для нее характерна блестящая литературная форма, в ряде случаев дающая литературные и публицистические шедевры (Дидро, Вольтер, Руссо). При все своем остром интересе к социальной и исторической проблематике французские просветители не создают общей философии истории, растворяя специфику исторического в природе с ее властью случайности и в произволе человеческой воли. Цвет французского Просвещения объединило издания «Энциклопедии» (1751-1780), возглавленное Дидро и Д'Аламбером. «Энциклопедия» стала своего рода эмблематически деянием просветителей, поскольку объединяла в себе функции пропаганды науки, воспитания граждан, воспевание созидательного труда, объединения авторов в «партию» просветителей, эффективного практического предприятия и «полезной» эстетики, воплощенной в великолепных гравюрах. В программных статьях («Вступительное рассуждение», «Энциклопедия») перед «добротной» философией была поставлена задача «объять единым взглядом объекты умозрений и операции, которые можно выполнить над этими объектами» и строить заключения «исходя из фактов или общепринятых истин».

Английское и немецкое Просвещение. Английское Просвещение сосредоточено на проболемах утилитарной морали (Шефтсбери, Хатчесон, Гартли, Мандевиль) и сенсуалистической эстетики (Хом, Берк, Шефтсбери, Хатчесон). В гносеологии оригинальна шотландская школа «здравого смысла». Английский деизм более увлечен проблемой веротерпимости и свободомыслия, чем богословскими проблемами (Толанд, С. Кларк, А. Коллинз).

Немецкое Просвещение более метафизично и плавно вырастает из традиций классического рационализма 17 в. (Чирнхауз, Пуфендорф, Томазий, Вольф, Крузиус, Тетенс). Позднее немецкое просвещение увлечено религиозными спорами (под влиянием пиетистского фермента) о веротерпимости, пантеизме, соотношении прав государства и церкви (Реймарус, Мендельсон, Лессинг, Гердер). Баумгартен и Лессинг вносят заметный вклад в эстетику. Гердер - один из первых создателей принципа историзма - создает обширную картину эволюции природы от неорганической материи до высших форм человеческой культуры.

Кризис европейского Просвещения становится заметен в таких предромантических явлениях как апология эмоциональной и народной стихии у позднего Руссо, немецкое литературно-философское течение «Буря и Натиск» с его агрессивным волюнтаризмом, интуиционизм зрелого Гете, антипросвещенческие выпады Гамана и Ф. Якоби, визионерская мистика Сведенборга.

Идейное наследие Просвещения. Исторической границей европейского Просвещения становятся 1780-1790-е гг. В эпоху английской промышленной революции на смену публицистам и идеологам в культуру пришли инженеры и предприниматели. Великая французская революция разрушила исторический оптимизм Просвещения. Немецкая литературно-философская революция пересмотрела статус разума.

Интеллектуальное наследие. Просвещение было скорее идеологией, чем философией, и поэтому оно быстро вытесняется немецкой классической философией и романтизмом, получив от них эпитет «плоского рационализма». Однако Просвещение находит союзников в лице позитивистов 2-й половины 19 века и обретает «второе дыхание» в 20 веке, воспринимаясь иногда как альтернатива и противоядие в борьбе с тоталитаризмом. Так, просвещенческие мотивы звучат, например, в работах Гуссерля, М. Вебера, Рассела, Витгенштейна

Основные направления в литературе Просвещения

Картина литературных направлений в эпоху Просвещения достаточно сложная и не сводится к какой-либо застывшей схеме, следует иметь в виду сочетание и взаимопроникновение разнообразных течений и направлений, создающее в целом достаточно пестрое полотно. Для просветительской литературы характерно сочетание элементов реализма («просветительский реализм»), классицизма, рококо, сентиментализма, а в литературе некоторых стран – и предромантизма, просветительская литература развивается как бы «поверх и между» литературных направлений, сочетая «просветительские» и «непросветительские» варианты одного и того же направления.

Основные литературные направления ХVШ века – классицизм, рококо и сентиментализм. На основании античной эстетики и эстетики классицизма ХVП века возникает эстетика как научное понятие (впервые это слово использует А. Баумгартен, профессор университета в Галле-Заале, затем оно будет зафиксировано в словарях). Категория «вкуса» ложится в основу классицизма ХVШ века, причем «вкус» этот еще не индивидуальный, а «общий вкус культурных людей» (как и в ХУП веке). Но этот просвещенный вкус предполагает менее строгие правила и большую терпимость. Поэтому появляется как более гибкая и широкая система жанров (Вольтер:»Все жанры хороши, кроме скучных»), так и национальные варианты классицизма («Веймарский классицизм», французский «революционный классицизм»)

В системе жанров также происходят значительные изменения – происходит слияние литературных жанров с научными («философская повесть») и высоких жанров с низкими («Ирои-комическая поэма»)

27

Характеристика сентиментализма.

Родина сент. - Англия. Имя дал Лоренс Стерн, назвав свое путешествие по Франции и Италии сентиментальным, показав читателю своеобразное «странствие сердца». Однако культ чувства, аффектацию духовного страдания, поэзию слез узаконил до него в лит-ре, в искусстве и в жизни Ричардсон. Их творчество существенно отличалось от произведений классицизма, патетическая трагедия которых воспевала преимущественно героев и героическое. Сентименталисты же обратились к людям просты, голимым, угнетенным и слабым. В их героях нет ничего примечательного. Словом, на смену возвышенному и величественному, что было у классицистов-онанистов (правда заметно, что Прусенкова диктует?), сентименталисты принесли в лит-ру трогательные розовые сопли. Они возвели чувство в культ, а чувствительность в нравственный и эстетический принцип. Просветители взяли простветительский принцип чувствительности на вооружение. Классицисты не замечали природы, сент. же отдали ей почетное место. Созерцание ее красот и мирное общение с ней простых людей - вот идеал сентименталистов.

Сент. нельзя отождествлять с просвещением в целом. В ряде случаев он являл собой кризис просветительской мысли (напр. в Англии) и содержал ущербные мотивы, чуждые историческому оптимизму просветителей. В разных странах был разным, так что все это весьма условно. В Англии произведения сент-тов сочетали в себе критику соц. несправедливостей с идеализмом, мистикой и пессимизмом. В Германии и Франции сент. в значительной степени слился с просветительской лит-рой, что изменило его облик по сравнению с английским (а если Прусенкова и дальше будет диктовать таким голосом, я тоже ее облик изменю...) Здесь уже есть призыв к борьбе, к активным и волевым действиям личности, нет идеализации старины. В каждой стане лит-ра носила нац. характер, в зависимости от своеобразия исторического развития народа и его традиций. Но для всей лит-ры передовых стран 18 века характерно общее антифеодальное освободительное движение.

Новаторство «парадоксальных» романов Л. Стерна. Стерн как представитель сентиментализма.

Обострение общественных противоречий во второй половине XVIII в. вызвало появление в английском Просвещении нового литературного направления — сентиментализма. Его характерной чертой является обращение к чувству, как высшему началу жизни. В сентиментализме отразились первые сомнения в разумности нового строя жизни. Политически еще не осознанное, смутное ощущение противоречий буржуазной цивилизации находит себе выражение в сентиментальной меланхолии и обращении к природе. Ранним проявлением этих настроений в английской литературе была так называемая кладбищенская поэзия Томсона, Грея, Юнга, Крабба и др. Более значительным является творчество Оливера Голдсмита (1728—1774). В его поэме «Покинутая деревня» и романе «Векфильдский священник» идиллические картины патриархального мира и элегия по поводу его неизбежной гибели сочетаются с трезвой критикой буржуазных порядков.

Самым крупным представителем сентиментализма был Лоренс Стерн (1713— 1768). Его роман «Сентиментальное путешествие» дал название всему литературному направлению. В «Тристраме Шенди» Стерн пародирует весь идейно-художественный строй просветительского романа: он издевается над здравым смыслом буржуа — героя литературы XVIII в. и находит крупицы поэзии только в эксцентрических причудах и добром сердце своих милых чудаков из Шенди Холла — этого последнего осколка старой патриархальной Англии.

Произведение Стерна глубоко уходило своими корнями в почву реалистическихтрадиций английской и мировой литературы. И вместо с тем оно представляло собойакт открытого неповиновения традициям. Роман Стерна был и похож, и демонстративнонепохож на все романы, которые под разными наименованиями - "Жизни и удивительныхприключении...", "Похождений..." или "Истории..." такого-то героя или героини- предлагали читателям Дефо, Ричардсон, Фильдинг и Смоллет. Недаром и озаглавленон был по-новому - "Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена": это неожиданноесловечко "мнения" уже возвещало новый оборот, который Стерн придал повествовательномужанру.

Казалось бы, здесь было все, что обычно присутствовало в английском просветительскомромане. Читатели привыкли к тому, что им рассказывалось о происхождении и воспитаниигероя. И Стерн с готовностью делает то же самое, - но как?! С обезоруживающейсловоохотливостью он сообщает все относящиеся и не относящиеся к делу подробности,начинает свой рассказ даже не с рождения, а с зачатия героя, тратит сотни страницна то, чтобы описать его появление на свет и на протяжении девяти томов едва-едваможет довести историю воспитания злополучного Тристрама до того времени, когдаему исполнилось пять лет.

Читатель рассчитывал найти в романе любовную интригу, Стерн неукоснительноследует и этому обычаю, - но, вместо того чтобы изобразить пылкую страсть юногогероя, повествует о комических злоключениях его пожилого чудака-дяди, атакованногонекоей предприимчивой вдовой.

Читатель ждал, что автор выкажет и некоторую ученость. Стерн оправдывает этинадежды с лихвой, обрушивая на бедного читателя целую лавину греческих, латинскихи прочих цитат из древних и новых философов, богословов, схоластов, писателей. С напускной важностью он вводит в роман целые страницы латинского текста (икакого текста!), сопровождая их параллельным переводом, который, при ближайшемрассмотрении, оказывается не слишком-то точным. Какая пища для будущих комментаторов,- или "корка для критиков", как более непочтительно определит это сам Стерн.

Наконец, в романе полагалось быть и морали: прямо или косвенно автор старалсявнушить читателю здравые понятия о велениях разума и законах человеческой природы,"Мораль", по-своему, есть и у Стерна. Но сколько коварного лукавства в "мнениях"Тристрама Шенди; как охотно противоречит автор самому себе, никогда не забываяоб относительности всех людских представлений; и как легко ошибиться, принявза чистую монету его иронию!

Нельзя не согласиться с замечанием американского литературоведа Дилуорта,по словам которого "ропот пародии" слышится во всей оркестровке романа Стерна. В процессе бурного и блистательного развития английского романа XVIII века пародиявообще играла огромную роль. В свифтовских "Путешествиях Гулливера" ощущаетсяпародия на "Робинзона Крузо" Дефо; Фильдинг пародировал "Памелу" Ричардсонав "Приключениях Джозефа Эндруса". В "Тристраме Шенди" видят иногда пародию на"Историю Толи" Джонса, найденыша" Фильдинга. Но вернее было бы сказать, чтоСтерн пародирует все просветительские романы, пописанные его предшественниками.

Вся книга Стерна в этом смысле может быть воспринята как грандиозная шуткав девяти томах, как блестящая литературная мистификация, автор которой, но выразительной английской метафоре, "опрокидывает тележку с яблоками" и оставляет изумленных читателей на развалинах, казалось, столь прочного здания нравоописательного и нравоучительного романа.

Как бы ни подшучивал Стерн над своими предшественниками и современниками, писателями Просвещения, как бы ни пародировал их, - он и сам принадлежал к этому могучему демократическому течению, оставившему столь глубокий след в общественной мысли и искусстве XVIII столетия. Когда Тристрам Шенди, в начале второго тома своего жизнеописания, восклицает: "ведь пишу я с просветительными целями", это- не просто шутка.

Правда, во всем, что касается политики, Стерн подчеркнуто осторожен. Он сам признавался, что ему далеко до свифтовского "яростного негодования": "Свифт сказал сотню вещей, какие мне возбраняется говорить - раз я не являюсь деканом собора св. Патрика".

Все же и в "Тристраме Шенди" прорываются иногда ядовитейшие сентенции о правителях и монархах, - вроде пророческой фразы: "Худые, значит, пришли времена для королей, коли их топчут такие маленькие люди, как я", или саркастического обращения ко всем "гонящим... а также и гонимым, как индюки на рынок, хворостиной с пунцовой тряпкой". И когда один из друзей Стерна, боясь, как бы автор "Тристрама Шенди" не скомпрометировал себя слитком вольным сочинением, напомнил ему о необходимой осторожности, писатель ответил ему твердо; "Я буду осторожен, как требует благоразумие, по осторожен при этом также и в том, чтобы не испортить мою книгу". Это было написано еще в 1759 году, когда рукопись начальных томов "Тристрама" могла быть известна только небольшому кругу единомышленников Стерна.

И он с жадным любопытством вглядывается во все мелочи бытия - для него как художника нет жеста, нет интонации, которые не имели бы своего скрытого значения: ведь в каждом из них проступает какая-то особая, неповторимая сторона человеческой природы.

За словами он умеет слышать и молчание, которое иногда говорит больше слов. И своеобразный синтаксис, и даже сама пунктуация его повествования - эти то громоздящиеся друг на друга как торосы, то внезапно обрывающиеся фразы, эти тире, обозначающие многозначительные паузы, - служат графическим выражением его художественного новаторства

ЛИТЕРАТУРА СЕНТИМЕНТАЛИЗМА. ТВОРЧЕСТВО СТЕРНА

Вторая половина XVIII столетия в Англии — это время перемен в экономической, философской, социальной и культурной жизни страны. Происходят значительные изменения и в английской литературе. Основным литературным направлением этого периода становится сентиментализм.

Однако возникает он гораздо раньше. В рамках философии и литературы Просвещения первые сентименталистские тенденции появляются еще в середине 30-х годов, в произведениях наиболее крупных английских поэтов того времени: Джеймса Томсона, Эдварда Юнга, Томаса Грея. Позднее элементы сентиментализма проникают в прозу (романы Оливера Голдсмита и Генри Маккензи). Но наивысшего расцвета это направление достигает в творчестве одного из наиболее выдающихся писателей XVIII столетия — Лоренса Стерна. В Англии сентиментализм имеет свои особенности. Социальными предпосылками его были прежде всего обнищание народных масс и разочарование в буржуазном прогрессе общества. Особенности английского сентиментализма обусловлены также умеренным характером борьбы просветителей со старой аристократической культурой. Литература сентиментализма глубоко демократична. В произведениях писателей-сентименталистов пробуждается интерес к маленькому человеку, сочувствие его бедам.

Как уже указывалось выше (см. гл. 1), агностицизм Юма и категоричность Смита представляют собой две стороны того философского течения, которое заложило основы этики и эстетики сентиментализма.

Отказ от рационализма просветителей и обращение к чувству как источнику совершенствования человека определяют пути развития эстетики английского сентиментализма. В трудах Эйкенсайда, Хатчесона, Кеймса, Битти утверждается примат чувства над рассудком как в нравственном развитии человека, так и в постижении им прекрасного. Особую роль в становлении эстетики сенсуализма и последующих литературных направлений приобретает книга английского публициста и философа Эдмунда Бёрка «Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного» (1757). Эти категории, по Бёрку, имеют абсолютно различные источники: радость и страх. Бёрк делает вывод о том, что для становления человеческого характера необходимы как положительные, так и отрицательные эмоции. На их основе возникают страсти, способные изменять личность. Несчастья человека дают ему возможность сострадать несчастьям других. Становлению этики и эстетики сентиментализма способствуют и отдельные религиозные движения. Среди них наиболее важное значение имел методизм с его отрицанием догматов англиканской церкви, прославлением непосредственного чувства и интуитивного влечения к Богу.

Литература сентиментализма, складывающаяся на этой основе, провозглашает культ чувств. Она стремилась показать богатство эмоций и их роль в формировании личности. Писатели-сентименталисты готовы воздействовать на души своих читателей, прославляя жизнь на лоне природы, рисуя гибельность городской цивилизации. Их произведениям присуща высокая эмоциональность и одновременно простота выражения. Их задача — заставить читателя поверить тому, что они изображают, сопережить с героями их беды и стать от этого чище и лучше.

Однако на позднем этапе сентиментализма английские писатели уже хорошо осознают, что человека невозможно изменить с помощью одной лишь чувствительности. И тогда в их произведениях возникают картины борьбы человеческих страстей, изображаются противоречивые чувства, возникают портреты героев со сложным внутренним миром, в котором высокие нравственные качества не всегда берут верх над низменными побуждениями. Именно поэтому литературе позднего сентиментализма присущи не только чувствительность и мягкий юмор, но подчас и скептическая усмешка.

В первый период развития английского сентиментализма основными произведениями являлись лирические. Они служили наиболее подходящим способом для выражения эмоций и чувств личности. В ярких чувственных образах они рисовали эмоциональные порывы, вариации настроений.

Наиболее характерный герой поэзии сентименталистов — это человек, близкий к природе, ее восторженный почитатель. Поэты воспевают одиночество человека, оставшегося наедине с собой, когда он перед лицом Бога размышляет о своих деяниях и прославляет красоту окружающей природы. Очень часто лирическим героем сентиментальной поэзии оказывается юноша-стихотворец.

Еще одна тема поэзии сентиментализма, неотъемлемая от первой, — суетность жизни, кратковременность ее радостей и постоянство печалей. Герой размышляет о бренности всего живого. Скорбь по ушедшим смешивается со светлой грустью воспоминаний о них.

Одним из первых проявлений сентиментализма в поэзии стало творчество Джеймса Томсона (James Thomson, 1700 — 1748), которое было своеобразным переходным явлением в английской литературе. По происхождению шотландец, Томсон после окончания университета в Эдинбурге жил в Лондоне. В историю литературы он вошел прежде всего как автор четырехчастной поэмы «Времена года». Опираясь на «Георгики» Вергилия как на образец, Томсон создает совершенно оригинальное произведение, в котором наряду с классицистскими традициями чрезвычайно сильны тенденции сентиментализма. Однако эти тенденции так и не возобладали в его поэзии.

Проявлению божественной воли в окружающем мире (по мысли Томсона, Бог воплощен в природе, и это сближает поэта с пантеистами) соответствует стремление человека постичь волю провидения. Сама упорядоченность замысла поэмы, постоянные переходы от наблюдений к размышлениям показывают, как работает человеческий ум. Но глубокие мысли рождаются лишь у того, кто прочувствовал увиденное, утверждает Томсон. Чувство же возникает лишь в тесном общении с природой. Именно она стала центром поэмы. Самим своим совершенством природа развивает чувства и эмоции. Человек в понимании Томсона — неотъемлемая часть природы и ее воплощение. А чувства, которые он испытывает, внушены ему в результате общения с окружающим его миром полей, лесов и гор. Однако в поэзии

Томсона картины природы еще достаточно обобщены. В них нет конкретных наблюдений или описаний каких-то определенных мест. Чувства лирического героя, пробужденные природой, расплывчаты и лишены индивидуальных оттенков.

Произведение Томсона по своему жанру — описательная поэма. Главное ее содержание — описание природы в разные времена года — прерывается рассказом об отдельных происшествиях или же обращением к читателю с морализаторскими наставлениями. С природой непосредственно связаны жизнь животных и занятия людей, нелегкий крестьянский труд и развлечения поселян, трудная дорога усталого путника, бредущего сквозь вьюгу, и довольство людей, обеспечивших себе пропитание на зиму.

Каждое время года предстает на детально выписанном полотне в своей неповторимости и своеобразии. Так, описывая весну, он рисует постепенное пробуждение природы, возрождение земли к жизни. Поэт в деталях показывает, как реагируют на ее приход животные, птицы, человек. Весна становится своеобразной аллегорией любви, которую он испытывает ко всему живому.

По-другому описано лето. Здесь дана картина одного летнего дня от восхода до заката. Поэт изображает повседневный труд крестьян, их скромные семейные радости

«Осень» содержит картины природы, готовящейся ко сну и покою. Завершает цикл произведений «Зима». В тетралогии Томсона скрыт и еще один смысл. «Времена года» — аллегория человеческой жизни от рождения до смерти.

Отличительная черта поэмы — ее патриотизм. Несмотря на обобщенность образов, в ней даны картины именно английской природы, прославляется Англия и ее народ. Написанная белым стихом, поэма Томсона вызвала множество подражаний.

Еще далее по пути изображения чувств и эмоций идет другой английский поэт этого периода — Эдвард Юнг (Edward Young, 1683 — 1765). Биография его не богата событиями. Окончив Оксфордский университет, Юнг в 1727 г. стал священником.

Перу Юнга принадлежит эстетический трактат, сыгравший важную роль в утверждении сентиментализма, — «Мысли об оригинальном творчестве» (1759). Эта работа прославляет чувства и воображение и утверждает их превосходство над рассудком. Юнг требует от поэта подражания природе и следования ее законам в творческом процессе, гармонического сочетания чувств и мыслей с высокой нравственностью.

Свое поэтическое творчество Юнг начинает в конце 1720-х годов со стихотворений религиозно-дидактического содержания. Но наибольшую известность приобрела одна из его последних поэм «Жалоба, или Ночные думы о жизни, смерти и бессмертии» (1742 — 1745), в которой поэт рассуждает о краткости человеческой жизни на земле и о вечном будущем. Именно эта поэма положила начало «кладбищенской поэзии» в литературе английского сентиментализма.

Поэма строится на контрастных картинах. На фоне мрачного изображения ночного кладбища, вселяющего ужас и напоминающего о неизбежности смерти, возникает образ лирического героя, который размышляет о цели жизни и предназначении человека на земле. Юнг приходит к выводу о том, что страдания и неудовлетворенность своим существованием в этом мире — вечный удел человека. Но они служат лишь доказательством того, что в загробной жизни его ждет счастье, если он будет добродетелен здесь, в земной жизни. Задача поэмы — создать у читателя определенное настроение, эмоционально окрашенное и обогащенное впечатлениями от описанного. Поэма, как и цикл о временах года Томсона, перегружена дидактикой. Но энтузиазм, с которым Юнг защищает свои идеи, постоянные обращения к читателю с вопросами, как бы вызывающими его на спор, напряженность «белого стиха», которым написана поэма, многочисленные повторы, оригинальные сравнения и яркие образы, поддерживающие эту напряженность, — все это объясняет нам тот факт, что поэма Юнга имела большой успех как на родине, так и на континенте и вызвала множество подражаний.

Огромная роль в развитии английской сентиментальной поэзии принадлежит Томасу Грею (Thomas Grey, 1716 — 1771). Грей родился в семье зажиточного торговца, получил блестящее классическое образование; он учился сначала в привилегированном колледже в Итоне, а затем в Кембридже. После окончания университета в 1739 г. он много путешествует по Европе со своим другом Горацием Уолполом, будущим автором первого «готического романа» «Замок Отранто». Все это накладывает отпечаток на его творчество. По возвращении из этой поездки в Кембридж, где он провел большую часть жизни, Грей начинает писать оды в классическом стиле. Однако вскоре он отказывается от классической манеры письма. Стихотворения Грея «К весне», «На смерть Уэста», «На отдаленный вид итонского колледжа» (1747) знаменуют появление нового стиля. Лирический герой этих стихотворений живо чувствует и красоту природы, и печаль воспоминаний о безвозвратно ушедшем детстве, и боль от утраты друзей. Большое значение в творчестве Грея имеет его программное произведение «Ода о развитии поэзии» (1758). Старый жанр оды здесь служит для воплощения новых впечатлений с помощью чувств и воображения. Центральное место в поэтическом творчестве Грея занимает «Элегия, написанная на сельском кладбище» (1751). Обстановка, в которую помещен лирический герой произведения, характерна для «кладбищенской поэзии». В вечерних сумерках он бродит по деревенскому кладбищу, читает надписи на могилах и размышляет о тех, кто заснул здесь вечным сном. Однако, в отличие от Юнга, размышления о неизбежной смерти человека приводят его к иным выводам. Вновь и вновь вспоминая об умерших людях, он думает о том, что в деревенской глуши могли остаться незамеченными и поэтический гений, и талант ученого, и способности политика. Трудные условия жизни не позволили им развиться. И все же Грей предпочитает мирную жизнь в сельском уединении пустой, хоть и блестящей жизни знати. Он выбирает сельскую идиллию, которая позволяет пройти жизненный путь без волнений и тревог, в тихих радостях единения с природой:

Скрываясь от мирских погибельных смятений,

Без страха и надежд в долине жизни сей,

Не зная горести, не зная наслаждений,

Они беспечно шли тропинкою своей...

Любовь на камне сём их память сохранила,

Их лета, имена потщившись начертать,

Окрест библейскую мораль изобразила,

По коей мы должны учиться умирать

(Пер. В. Жуковского)

Одна картина природы сменяется другой. Все они по-разному воспринимаются героем. И каждая оставляет свой след. Красота природы проецируется на его чувства, вызывая симпатию к людям, возвышенные мысли о величии окружающего и стремление слиться с природой. Так в «Элегии» создается гармония между человеком и Вселенной. Она возникает в результате его отказа от бесплодной погони за призрачным счастьем и внешне привлекательными наградами.

Мерное течение рифмованного стиха, каким написана «Элегия», плавные переходы от одного описания к другому, обилие типично сентименталистских сравнений и метафор создают спокойный тон, наводящий читателя на раздумья о себе и своем времени. Большое место в «Элегии» занимает образ поэта. Это — меланхолически задумчивый человек, погруженный в созерцание природы, в уединении предающийся своим мыслям. Он мог бы нести людям свою поэзию, вдохновленную этими картинами. Но поэта ожидает трагическая судьба. Одиноким и непонятым проходит он свой жизненный путь. Тот же образ человека, тонко чувствующего и впечатлительного, возникает и в произведении другого поэта-сентименталиста Джеймса Битти (James Beattie, 1735 — 1803) «Менестрель» (1774). Автор показывает, как развивается в герое поэмы поэтический дар. Именно природа, в полном единении с которой он живет, становится источником его вдохновения и возвышенной меланхолии, пронизывающей его творчество.

В этот период создают свои лучшие стихи и другие представители школы сентименталистов. Это Уильям Купер (William Cowper, 1731 — 1800) и Джордж Крэбб (George Crabbe, 1754 — 1832). В их поэзии наряду с прославлением уединенной жизни вблизи природы возникают и усиливаются обличительные, социальные мотивы. Особенно отчетливо они звучат в поэме еще одного представителя сентиментализма Оливера Голдсмита (Oliver Goldsmith, 1728 — 1774) «Покинутая деревня» (1770). В ней сочетаются идиллическое описание прошлого, в котором царил мир и покой деревенской жизни, и гневное обличение виновников бедствий современного общества. Поэт с возмущением описывает разорение крестьян в результате промышленной революции и огораживаний. Согнанные со своей земли, они обречены на вечные скитания в поисках своего угла. Печальные картины покинутой деревни, где уже ничто не напоминает о прежней идиллии, завершают поэму.

Голдсмит обращается к теме угнетателей и угнетенных и в своем крупнейшем прозаическом произведении, одном из наиболее примечательных образцов сентименталистской прозы — романе «Векфильдский священник» (1766). Здесь Голдсмит еще во многом близок авторам традиционных просветительских романов. Как и они, писатель утверждает необходимость стройной, логически завершенной композиции, говорит о цельности характеров. Но в его творчестве просветительский роман приобретает важные новые черты. «Векфильдский священник» относится к жанру семейно-бытового романа, столь характерному для просветительской прозы. В нем повествуется о семействе провинциального пастора Примроза, в котором царят патриархальные отношения. Голдсмит рассматривает эти отношения с позиций сентиментализма. Члены семьи Примроза живут в идиллической обстановке: в их доме почти всегда мир и согласие. Писатель рисует обаятельный образ своего героя, наивного, подчас смешного, слепо верящего людям. Примроз — человек, живущий по совести, руководимый своими чувствами, главное из которых — симпатия и сочувствие окружающим. Однако персонажи «Векфильдского священника» — не модели поведения, не идеал. Голдсмит наделяет своих героев комическими черточками, которые делают их характеры более живыми, — жена Примроза самодовольна, его дочери тщеславны, а сын легкомыслен. Писатель слегка подтрунивает над ними, над их неприспособленностью к жизни и тем, как часто принимают они желаемое за действительное.

Однако этот идиллический мир неминуемо должен столкнуться с жестокой реальностью. Голдсмит отлично понимает это. Моральные принципы пастора несовместимы с законами буржуазного общества. Обманутый в своем доверии к людям, оскорбленный, Примроз разоряется и оказывается в долговой тюрьме. Здесь он видит ту жизнь, о существовании которой раньше не подозревал.

Хотя Голдсмит достаточно правдив в описании страшных картин нищеты и во многом при их изображении опирается на традиции просветительского романа, в своем обличении окружающего мира он недостаточно последователен.

Писатель завершает трагическую историю счастливым исходом. Восстанавливая равновесие в идиллическом мирке пастора Примроза, он утверждает гармонию семейных и общественных отношений. Опору их он находит в здоровом укладе жизни третьего сословия. Именно здесь возникают основы истинных отношений между людьми, суть которых во взаимопонимании и симпатии друг к другу, именно здесь видит автор примеры чистосердечия, порядочности и доброжелательности. Так в творчестве Голдсмита находят подтверждение идеи Юма и Смита.

Эти же идеи отражены в произведениях прозаиков позднего сентиментализма. Среди них выделяется имя писателя Генри Маккензи (Henry MacKenzie, 1745 — 1831), автора романа «Человек чувства». Но Маккензи смотрит на жизнь более трезво, чем Голдсмит, герой его романа Харли оказывается бессильным перед лицом зла, с которым он столкнулся в Лондоне, куда приехал хлопотать о своих делах. Чувствительность героя — его единственное оружие в борьбе со злом и несправедливостью. Но она наивна и смешна. Трагикомический герой Маккензи погибает, так и не добившись победы.

В последующих романах Маккензи «Человек света» (1773) и «Юлия де Рубинье» (1777) чувствительный герой становится главным персонажем, но экзальтированные чувства героев превращаются в расхожий штамп. К этому времени английский сентиментализм уже начинает обнаруживать кризисные черты.

Сравнительно короткий период расцвета сентименталистской литературы в Англии падает на 60-е годы, когда творил крупнейший представитель прозы сентиментализма — выдающийся английский писатель середины XVIII столетия Стерн. Лоренс Стерн (Laurence Sterne, 1713 — 1768) родился на юге Ирландии в семье пехотного офицера. В детстве вместе с семьей ему приходилось постоянно переезжать с места на место, скитаясь по казармам. Когда будущему писателю было 18 лет, умер отец. Благодаря помощи родственников, он окончил университет в Кембридже, а затем получил приход в Йоркшире, где в качестве викария прослужил более 20 лет. Одно время он сотрудничал в газете, издаваемой вигами, но вскоре отошел от журналистики.

В 1762 г. Стерн отправился путешествовать по Европе. Он посетил Францию и Италию, встречался с виднейшими деятелями французского Просвещения Дидро и Гольбахом. Умер писатель в Лондоне от туберкулеза.

Литературное наследие Стерна насчитывает два романа — «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (1760 — 1767), который состоит из 9 книг, и «Сентиментальное путешествие мистера Йорика по Франции и Италии» (1768). Второй роман остался незаконченным. Обе книги были восторженно приняты читателями. Кроме того, Стерну принадлежит сборник церковных проповедей (1760 — 1768) и собрание писем, опубликованных его дочерью уже посмертно, а также «Дневник для Элизы» (1767). Эти последние произведения служат ценным источником как для биографов писателя, так и для исследователей его литературных взглядов.

В своем творчестве Стерн подвел итог сентиментализму в английской литературе и одновременно наметил пути ее дальнейшего развития. Его книги стали символом переходной эпохи. Не порывая с культом чувств, он, тем не менее, относится к нему с иронией и скептицизмом. Так возникает знаменитое искусство Стерна — искусство скрытого намека, искусство полуотрицания-полуутверждения, в котором чувствительность сочетается с сатирой, где подтекст не менее важен, чем то, что говорится открыто.

Пристальный интерес к человеку как к уникальной личности, неповторимой в своем развитии, стал той основой, на которой строилось все творчество Стерна. Его книги утверждают право человека свободно проявлять себя вопреки всем трудностям жизни. Эти особенности творчества Стерна требуют новых художественных средств, которые, однако, не отрицают опыт писателей Просвещения. В непрерывной полемике с ними и одновременно в опоре на них возникает художественный метод романиста.

«Жизнь и мнения Тристрама Шенди» — произведение, одновременно и продолжающее традиции просветительского семейно-бытового романа, и полностью их отрицающее. Вся структура романа противоречит традиционному просветительскому представлению о сюжете. А основные проблемы, которые поднимает в ней Стерн, — это извечные проблемы просветительской литературы, но решены они совершенно по-новому.

Уже само название содержит в себе это противоречие. Привычные «Жизнь и приключения» заменены здесь «Жизнью и мнениями».

В центре книги — вопрос о человеческой природе и способах ее изображения. Стерн переносит акцент с традиционного в просветительских романах поучения читателя на изучение характера героя. Он не столько рассказывает о поступках персонажей, сколько исследует причины, побудившие их к этим поступкам.

Представление о характере складывается из отдельных замечаний и комментариев, содержащихся в отступлениях от основной сюжетной линии.

Значительное место автор уделяет описанию, казалось бы, совсем незначительных событий и их восприятию героем. Он подчеркивает роль чувств в этом восприятии, их непосредственность и сиюминутность.

Мировосприятие человека и его взаимоотношения с другими людьми занимают центральное положение в повествовании, а место внешней истории человеческой жизни занимает «биография души».

Стерн значительно усложняет просветительскую концепцию характера. Объектом изображения писатель выбирает сложный и противоречивый духовный мир своего героя.

При этом Стерн обнаруживает в нем одну преобладающую черту: это — страсть к изучению человека. Герой постоянно занимается самоанализом и анализом человеческой природы.

Тристрам, а вместе с ним и автор подмечают самое главное в анализируемом персонаже и в его отношениях с другими. Так возникает «роман-игра» с его своеобразной архитектоникой, что «перевертывает» традиционную структуру просветительского романа. Стерн создает новую структуру, которая как бы следует ходу мысли автора, а мир его романа имеет форму, как бы присущую самому мыслительному процессу.

Писатель не просто взрывает изнутри традиционные принципы композиции романа.

Величайшим своеобразием обладает и художественное время, и пространство. Следуя теории и практике просветительского романа, Стерн должен был бы начать рассказ с момента рождения героя. Писатель как будто послушно следует норме, на самом же деле иронически опровергает ее. Начав в первой главе повествование с момента зачатия, он к концу огромной книги доводит рассказ лишь до первых месяцев жизни героя. Время в этой основной повествовательной линии движется крайне медленно, почти незаметно. Это происходит потому, что в рассказ вовлекается бесчисленное множество подробнейших, тщательнейших наблюдений, на которых обычно не останавливается взор художника. Однако время в романе Стерна многослойно. Параллельно с медленным потоком жизни новорожденного перед читателем проходят события, случившиеся с Тристрамом, когда ему исполнилось пять лет. А так как рассказ от первого лица ведет уже взрослый герой-повествователь, то временные рамки романа значительно расширяются за счет сведений, включающих жизненный опыт рассказчика. Столь же неоднородным и многоступенчатым оказывается и художественное пространство романа.

На глазах у читателя прошлое становится настоящим, а настоящее превращается в прошлое. Временная последовательность зависит не от астрономического времени, но от хода авторской мысли. Помимо этого рассказ постоянно прерывается разного рода отступлениями, скачками в прошлое, вставными рассказами о лицах и событиях, которые не имеют никакого отношения к жизни Тристрама Шенди.

Структура романа Стерна обусловлена парадоксом существования человека во времени и вне его, в безвременном. сознании. Так возникает диалектическое единство хронологической последовательности излагаемых событий и ее сознательного нарушения автором. Это нарушение обусловлено попыткой рассказчика вместить в единый миг разновременные явления, пропущенные сквозь человеческое сознание, и показать человеческий опыт во всем его объеме.

Такая структура романа определена прежде всего философией Локка, единственного философа, имя которого упомянуто в романе. В соответствии с ней писатель как бы стремится на миг остановить ход мысли и показать, как она возникает. При этом принцип отбора описываемых событий — единство и целостность сознания самого рассказчика. А кажущаяся случайность этого отбора в действительности предопределена двумя аспектами локковской философии: теорией ощущений и теорией ассоциации идей. Стерн показывает, как конкретные образы, возникающие в сознании вместе с приятными эмоциями, ведут к формированию абстрактных идей и как затем автор переходит от мысли к вновь созданным образам, вызывающим чувство.

Подобная конструкция романа рождена не только попыткой психологически точно воспроизвести ход мысли. Есть у нее еще одна основа: «Жизнь и мнения Тристрама Шенди»

— это одновременно рассказ и о судьбе героя, и о том, как эта судьба становится предметом описания. В романе возникает тема творчества. «Писание книг, — утверждает автор, — когда оно делается умело (а я не сомневаюсь, что в этом случае дело обстоит именно так), равносильно беседе... Лучший способ оказать уважение уму читателя — по-дружески поделиться с ним своими мыслями, предоставив некоторую работу также и его воображению». Стерн постоянно привлекает внимание читателя к тому, как происходит сам акт творчества. Перед читателем предстает процесс создания романа, а не законченное произведение. Писатель сознательно подчеркивает те черты в характере и психологии, которые способствуют творческой активности: тонкую чувствительность и энергию воображения. Так возникает еще один и главный временной пласт «Тристрама Шенди». Это

— время автора, время, когда пишется роман. Это и обобщающий временной пласт, который диалектически включает в себя и индивидуальное время рассказчика, и историю его семьи, и события, происходящие не с ним.

С этой же точки зрения автор оправдывает и многочисленные отступления. «Ведь может возникнуть какая-нибудь новая тема или случиться неожиданное дело у меня с читателем, не терпящее отлагательств». Чтобы показать, как в ход рассуждений по ассоциации идей вторгаются чужеродные мысли и как работает мысль художника, Стерн использует множество приемов. Здесь и непоследовательная нумерация глав, и пропущенные страницы, и нарочитые типографские опечатки. В книге обнажены все приемы соединения отдельных частей. Стерн не только понимает это, но сознательно выделяет. Одна из акцентированных особенностей «Тристрама Шенди» — фрагментарность. Эпизод, внезапно начавшись, так же внезапно и заканчивается.

Огромную роль в романе играет слово. Автор обыгрывает его мельчайшие оттенки и даже недосказанность. Эти оттенки, опущенные или добавленные детали придают двусмысленность многим высказываниям героев.

Так, нарочитый беспорядок в структуре романа воплощает строго продуманный логический замысел писателя. А отрицаемый им рассудок присутствует в качестве организующего центра сюжета, развивающегося на первый взгляд лишь по прихоти чувств. Немаловажна здесь и авторская ирония, которая воплощена в своеобразном «искажении» структуры «Тристрама Шенди».

Главное действующее лицо романа — Тристрам Шенди, он же рассказчик. Это — двойник самого Стерна, но он и противостоит автору. Этот персонаж одновременно и добросовестное воспроизведение «я» рассказчика просветительских романов, и наряду с этим веселое его пародирование. Большую роль в создании образа Тристрама Шенди играет ирония. Герой предстает перед читателем как «тот и не тот». Задавшись целью последовательно изложить ход событий своей жизни, он из-за «излишней» кропотливости все более и более запутывается в деталях и отдаляется от цели. Многочисленные ассоциации заводят его в дебри отступлений. Автор вынужден то останавливаться, то поворачивать назад, то стремительно заглядывать в будущее. Стерн постоянно подчеркивает относительность знаний о мире, неадекватность мировосприятия и возможность существования различных точек зрения.

Поскольку книга Стерна принадлежит к жанру семейно-бытового романа, в повествование вовлекаются представители семейства Шенди с их характерами и индивидуальными особенностями. Центральными фигурами этого круга персонажей становятся братья Уолтер и Тоби Шенди, отец и дядя Тристрама. Сама их фамилия значима. На йоркширском диалекте она означает «человек с придурью». Вот такая «придурь», проявление чудачества и становится той основой, на которой писатель строит характеры героев. Каждый из них, благодаря этому чудачеству, или «коньку», как называет его Стерн, продолжает оставаться самим собой в мире, где все единообразно.

Уолтер Шенди — образец рассудочного мировосприятия. Бывший купец, а во время действия романа провинциальный помещик, он разбогател на торговле и теперь может позволить себе поучать других. Его твердые убеждения в том, что человека нужно воспитывать с раннего детства, развивая его ум, чрезвычайно напоминает резонерство учителей из «Тома Джонса, найденыша» Генри Филдинга. Он составляет руководство по воспитанию своего сына — «Тристрапедию», задавшись целью разумно устроить его жизнь. Но Уолтер Шенди не был бы персонажем книги Стерна, если бы его характер определяли только эти черты. Будучи одним из когорты чудаков, пародией на схоластов-воспитателей, он несет в себе характерные черты «шендизма». Уолтер целиком отдается изучению науки «носологии», убежденный в том, что по форме носа можно определить будущее человека. Шенди с важностью рассуждает о вещах незначительных, которые, по его мнению, влияют на судьбы людей. Дядя Тоби — полная противоположность брату. Это персонаж, живущий чувствами и эмоциями. Тоби добр, щедр и великодушен, наивен и застенчив, а иногда и доверчив, как ребенок. Наивность дяди Тоби порой переходит все пределы. Но именно в эти моменты он внезапно обнаруживает природное здравомыслие и интуитивно постигает смысл явлений, который недоступен его брату-догматику. Его доброта помогает ему постичь горе ближнего и прийти ему на помощь. Так происходит в случае с лейтенантом Лефевром, сына которого воспитывает Тоби.

Но чувствительность старого солдата дяди Тоби, как и рационализм Уолтера Шенди, подвергается у Стерна испытанию жизнью. И в этом испытании оба они оказываются равным образом несостоятельными. Чувства дяди Тоби часто размениваются по пустякам.

Жизнь его так же пуста, как и жизнь брата. Его «конек» — игра в войну. На лужайке возле дома он разыгрывает вместе со своим денщиком военные баталии. Стерн беззлобно посмеивается над чудачествами дяди Тоби.

Юмором окрашены и образцы второстепенных персонажей. И среди них тот, кто станет центральным героем следующего романа Стерна — «Сентиментальное путешествие», — пастор Йорик. Имя Йорик заимствовано Стерном из шекспировской трагедии «Гамлет». Оно символично уже само по себе. В нем сочетаются крайние полюсы: шутовство и напоминание о смерти. Но имя Йорик напоминает еще и о Йоркшире. Это карикатура на собственный характер и своеобразная автопародия. Основная черта трагикомической фигуры Йорика в «Тристраме Шенди» — бесконечная доброта, подчас приносящая неприятности ему самому. Йорик — сельский священник, к которому постоянно обращаются за помощью. И он никому не отказывает.

В «Сентиментальном путешествии» (1768) этот образ резко меняется и приобретает необычайную сложность и противоречивость. Здесь так же, как и в «Тристраме», рассказ ведется от первого лица. Но на сей раз рассказчиком выступает пастор Йорик. «Сентиментальное путешествие» — программное произведение Стерна. В нем последовательно проводятся главные принципы эстетики писателя, углубляется взгляд на мир, получивший отражение уже в первом романе.

Жанр «путевых заметок» был широко известен в английской литературе XVIII столетия. Описания путешествия по континенту («гранд тур»), в которое для завершения образования обязательно отправлялись богатые молодые джентльмены в сопровождении наставников-компаньонов, публиковались весьма часто.

Однако произведение Стерна резко отличалось от них как по форме, так и по содержанию. Внешне оно напоминает заметки любознательного путешественника. Многие главы его названы в соответствии с названиями городов, в которых он побывал. Однако мнимая достоверность описания нужна Стерну только для того, чтобы читатель погрузился в привычный для него на первый взгляд мир. А дальше его ждут неожиданности. В книге нет ни описания мест, ни точного изложения фактов, ни оценки того, что увидел автор. В ней нарушена хронология, нет стройной композиции. Описание незначительных эпизодов разрастается до огромных размеров, обрастает, казалось бы, никому не нужными деталями. И напротив, о значительных явлениях говорится вскользь, мимоходом. Книга начинается с середины диалога между Йориком («Во Франции, — сказал я, — это устроено лучше!») и неизвестным лицом. Далее герой принимает неожиданное решение — отправиться путешествовать по Франции, чтобы самому все увидеть. Обрывается книга тоже на полуфразе. Последовательность изложения нарушается вставными эпизодами и заимствованиями из других произведений. А отдельные сцены соединены так, что благородные поступки, которые совершил герой в одних, объясняются неблаговидными причинами в других.

Оказывается, автора вовсе не интересует, что увидел путешественник. Ему важно лишь то, как он воспринял увиденное. Так же, как и в первом романе, Стерн как бы ставит психологический опыт. Его герой, вырванный из привычной жизни, должен быть хладнокровным наблюдателем всего, что встречается ему на пути. Но эмоции, причуды, сложность характера не дают Йорику быть просто наблюдателем. Они делают его участником событий, накладывают отпечаток на его душу.

«Сентиментальное путешествие», подобно «Тристраму Шенди», становится путешествием во внутренний мир героя. Оно необходимо для того, чтобы раскрыть его духовные качества, показать слабости и достоинства, противоречивость характера и важность сиюминутных впечатлений для его формирования. И если в «Тристраме» события были показаны как бы со стороны, то в новом романе они пропущены сквозь сознание и чувства рассказчика, пережиты им.

Стерн недаром делает своим героем пастора Йорика. Человек чувствительный, легко поддающийся впечатлениям, он становится вместилищем самых противоречивых ощущений, мыслей и чувств. Стерн изображает мельчайшие оттенки его переживаний, их переливы и модификации, внезапную смену настроений. Он показывает, как в конкретной ситуации в душе Йорика возникает борьба между великодушием и скаредностью, благородством и низостью, отвагой и трусостью. Причем благородные чувства не всегда одерживают верх в этой борьбе.

Стерн строит характер главного героя в соответствии с теориями Юма и Смита, в которых основной этической категорией является симпатия к ближнему. Но в этой же теории Юма он находит и отказ от ее императивности. Скептицизм философа воспринимается и его последователями. Стерн сомневается в извечной добродетели человека и его стремлении к милосердию. Он слишком хорошо знает, как много других чувств скрыто в человеческой натуре. Это обусловливает разрушение сентиментального канона.

Йорик — типичный сентиментальный герой и одновременно его отрицание. Чувства его всегда умеренны и окрашены легкой иронией по отношению к действительности, к другим людям, к самому себе. Чувствительность Йорика имеет едва уловимый оттенок скепсиса. Он импульсивен и часто начинает действовать по внезапному порыву души. Но к каждому такому взрыву чувств у него примешивается известная доля эгоизма. И он тут же резко одергивает себя.

Совершая дурной поступок, он часто пытается оправдать его, прибегая к рационалистическим доводам. Но они быстро рушатся под напором чувств. Однако и сами его чувства бывают неопределенны. Так, Йорик умом понимает, что должен быть милосерден и благороден, но иногда это благородство носит чисто рассудочный характер. Он начинает действовать по принуждению, потому что с точки зрения нравственности «так нужно». И лишь когда в нем побеждает искренность, чувство сопереживания, сострадания, герой Стерна преображается.

Таковы эпизоды из первых глав книги, относящиеся к истории с монахом из Кале. Йорик хочет подать ему милостыню, но скупость берег верх. Вторая встреча с монахом происходит, когда Йорик находится в обществе прелестной дамы. Писатель показывает сложный мир страстей, которые одолевают героя. Он боится, что монах пожалуется незнакомке, и одновременно настраивает себя на традиционное для англичан недоверие к католической церкви. Тут обнаруживаются и трусость, и лицемерие, и ханжество. Наконец, Йорик подает монаху милостыню, объясняя это тем, что происходит обмен подарками. Скупость побеждена, и все же эта победа сопровождается самыми противоречивыми чувствами. Йорик пристально наблюдает за собой. Часто он анализирует свои поступки и чувства, их сопровождающие. Примечательно то, что такой анализ никогда не бывает рационалистичным. Это, скорее, сплав умиленной чувствительности, самолюбования и лукавой насмешки над собой. И все это окрашено юмором, с помощью которого автор комментирует описываемое. Перед читателем раскрывается душа человека в процессе переживаний прожитого и увиденного. Такое описание «изнутри» появляется в английской прозе XVIII в. впервые.

Однако герой часто судит о себе поверхностно. Точнее, Йорик не всегда хочет судить себя «по совести». Ведь его поступки противоречат тому идеалу, который он утверждает. Так, его кичливая целомудренность постоянно приходит в столкновение с соблазнами, встречающимися ему на пути. А в страхе перед Бастилией он готов унизиться до лести знатному вельможе. Сам Йорик порой чувствует эти противоречия. «Мне было бы неприятно, — признается сентиментальный герой, — если бы мой недруг заглянул мне в душу, когда я собираюсь просить у кого-нибудь покровительства»... «Сколько низких планов гнусного обращения сложило по дороге мое раболепное сердце! Я заслужил Бастилии за каждый из них!»

Поверхностность самоанализа у Йорика объясняется не только тем, что герой лжет самому себе, пытаясь казаться лучше, чем он есть. Иногда Стерн сознательно не до конца исследует причины поведения, предоставляя читателю самому разрешить ту или иную сложную психологическую задачу. Так, в книге возникает своеобразный подтекст. Что движет Йориком, когда он бросает гневные филиппики о свободе при виде сидящего в клетке скворца? Негодование против рабства или же опасение за собственную независимость? Автор не дает ответа на подобные вопросы, да и читатель не всегда в силах ответить на них. Ответ может быть двояким. И эта двусмысленность решения заранее заложена в характере героя. В нем не существует крайностей — добра и зла. Но и истина у него тоже относительна. Стерн навсегда отказывается от утверждения просветителей о том, что человек — существо, разумно решающее свои проблемы. Его герой обыден и потому он — антирационалист.

Иногда аффектация героя ставит его в смешное положение. А он не замечает этого: «Я сел рядом с ней, и Мария позволила мне утирать слезы моим платком, когда они падали, — потом я смочил его собственными слезами, потом слезами Марии — потом своими — потом опять утер им ее слезы — и когда я это делал, я чувствовал в себе неописуемое волнение, которое невозможно объяснить никакими сочетаниями материи и движения». Так описывает Йорик свою встречу с девушкой, сошедшей с ума от любви, попутно делая выпад против материалистического учения об источнике чувств. Но Стерн равно подшучивает и над вульгарно-материалистическим объяснением того, как зарождаются чувства, и над чрезмерной экзальтированностью своего героя.

Портрет героя неоднозначен, но психологически точен. Йорик воспринимает противоречия человеческой натуры как нечто неизбежное и непреходящее. Видя ограниченность человеческих возможностей и еще более ограниченность способности познания человека, он может лишь горько посмеяться над этими противоречиями, но не пытается ничего исправить. Ненужным и бесплодным считает он и сатирическое осмеяние действительности. Отсюда и возникает равнозначное приятие добра и зла, демонстративный аморализм. Суть искусства Стерна, по выражению И. Верцмана[1], в том, что он провозгласил своим девизом «мудрость, скорбящую в оболочке шутовского юмора над трагическим ходом жизни».

«Сентиментальное путешествие» стало кульминацией в развитии английского сентиментализма, а Йорика можно назвать провозвестником героя нового типа, который будет разработан позднее в реалистической прозе XIX столетия. Письма Стерна и его «Дневник для Элизы» также представляют не только историко-культурный интерес. В них продолжает усложняться образ «я»-рассказчика. Герой живет одновременно в мире реальном и в мире иллюзии — на земле с ее вполне реальными заботами и неприятностями и в царстве грез. Стерн продолжает добиваться той же цели: показывая сложность и непостоянство человеческого характера, он демонстрирует новые пути изображения человека.

Творчество Стерна получило широкий отклик за пределами Англии, оказав большое влияние на европейскую литературу, в частности на литературу Германии и России. Одним из примеров такого влияния могут служить «Письма русского путешественника» Карамзина (1801). Отклики на творчество Стерна встречаются у Пушкина и Гоголя, у многих русских авторов второй половины XIX столетия.

28

РОКОКО («причудливый», «капризный», фр. rococo, от rocaille — осколки камней, раковины) —

стилевое направление, господствовавшее в европейском искусстве в течение первых трёх четвертей XVIII в.

Представлял собой не столько самостоятельное художественное явление, сколько фазу, определённый этап общеевропейского стиля барокко.

Термин «рококо» возник во Франции в конце XVIII в., в эпоху расцвета классицизма, как презрительная кличка для всего манерного и вычурного искусства XVIII века: изогнутая, капризная линия, напоминающая очертания раковины, — его главный признак.

Стиль рококо в литературе получил наибольшее распространение во Франции XVIII века. Литературные произведения этого периода отличались утончённым изяществом, лишённым каких-либо гражданско-патриотических мотивов; им свойственны фривольность, игривость и беззаботность. Актуальность приобретают идеи гедонизма, которые и становятся своего рода основой творчества многих поэтов и писателей, создававших свои произведения в стиле рококо. Литература рококо -- это преимущественно малые формы: изящные пасторали, комедии масок, эротические поэмы, игривые стихи и новеллы. Наиболее заметными произведениями в стиле рококо можно назвать «Купанье Зелиды» маркиза де Пезаи (1764), «Четыре часа туалета дамы» аббата де Фавра (1779), галантные романы и сказки Луве де Кувре, графа Кейлюса и др.

Лирика рококо гораздо легче высокопарной поэзии классицизма, в связи с чем получает название «лёгкая поэзия» (фр. poйsie lйgиre) или «поэзия мимолётностей» (фр. poйsie fugitive). Наиболее распространёнными для стиля формами были застольные песни, игривые послания, мадригалы, сонеты и эпиграммы (лирика Эвариста Парни, маркиза де Лафара и др.)

В Англии стиль рококо не получил в литературе широкого распространения. В Италии и Германии наоборот, было много приверженцев данного стиля, в частности Паоло Антонио Ролли и Пьетро Метастазио -- в Италии, и Ф. Хагедорн, И. Глейм, И. Н. Гёц -- в Германии.

Стиль рококо в литературе получил наибольшее распространение во Франции XVIII века. Литературные произведения этого периода отличались утончённым изяществом, лишённым каких-либо гражданско-патриотических мотивов; им свойственны фривольность, игривость и беззаботность. Актуальность приобретают идеи гедонизма, которые и становятся своего рода основой творчества многих поэтов и писателей, создававших свои произведения в стиле рококо[2]. Литература рококо — это преимущественно малые формы: изящные пасторали, комедии масок, эротические поэмы, игривые стихи и новеллы. Наиболее заметными произведениями в стиле рококо можно назвать «Купанье Зелиды» маркиза де Пезаи (1764), «Четыре часа туалета дамы» аббата де Фавра (1779), галантные романы и сказки Луве де Кувре, графа Кейлюса и др.

Лирика рококо гораздо легче высокопарной поэзии классицизма, в связи с чем получает название «лёгкая поэзия» (фр. poésie légère) или «поэзия мимолётностей» (фр. poésie fugitive). Наиболее распространёнными для стиля формами были застольные песни, игривые послания, мадригалы, сонеты и эпиграммы (лирика Эвариста Парни, маркиза де Лафара и др.)

В Англии стиль рококо не получил в литературе широкого распространения. В Италии и Германии наоборот, было много приверженцев данного стиля, в частности Паоло Антонио Ролли и Пьетро Метастазио — в Италии, и Ф. Хагедорн, И. Глейм, И. Н. Гёц — в Германии[3].

В XVIII в. заметное место во французской литературе занял роман, наиболее полно отразивший основные этапы просветительского движения. Прежде всего в романе шла разработка принципов реализма, новых приемов раскрытия психологии героев.

Роман первой половины XVIII в. многое взял из предшествующего периода — и у психологической повести г-жи де Лафайет, и из реально-бытового романа, созданного Сорелем, Скарроном и Фюретьером, и из философско-аллегорического романа Фенелона. Для французского романа первой половины XVIII в. был также очень важен опыт соседних литератур. Так, «Робинзон Крузо» Дефо был переведен во Франции в 1720 г., а «Гулливер» Свифта — в 1727 г. Оба эти произведения были весьма популярны, имели немало переделок, «продолжений» и подражаний. Позднее пришло знакомство и с другими английскими романистами (Филдингом, Ричардсоном и др.).

Опыт английского романа был особенно важен для таких французских писателей, как Мариво и Прево. Английскому влиянию в области романа предшествовало испанское. Ярким примером творческого переосмысления приемов и методов испанского плутовского романа (Алемана, Кеведо, Гевары, Эспинеля) стал Ален-Рене Лесаж.

Антуан Прево (1697—1763) прожил трудную, полную приключений жизнь: был солдатом, монахом, принял сан священника, бежал из монастыря и, спасаясь от преследований церкви, прожил несколько лет в Англии и Голландии, где началась его литературная деятельность. В 1733—1740 гг. он издавал журнал «За и против», в котором знакомил французского читателя с жизнью и культурой Англии. При разном уровне общественной жизни в Англии и во Франции пропаганда английского опыта имела глубокий политический смысл, даже если Прево не касался острых политических тем, как это делал в те же годы Вольтер в «Философских или английских письмах» (1734).

Перу Прево принадлежат многотомные романы, например «Записки и приключения знатного человека, удалившегося от света» (1728—1731; семь томов) и «Английский философ, или История Кливленда, незаконного сына Кромвеля, им самим написанная» (1731—1738; восемь томов). Автор этих произведений близок по своим взглядам к первому поколению просветителей. Так, мы находим в этих романах и выступления против религиозного фанатизма, и проекты разумной организации общества (в «Записках и приключениях знатного человека»), а также образ «естественного человека» в его столкновении с цивилизацией и апологию разума (в «Кливленде»). Однако мировая слава Прево связана с произведениями иного жанра. Помимо этих многотомных книг, Прево создал несколько небольших остросюжетных психологических романов. Таков его роман «История одной гречанки» (1740) — рассказ о трудной судьбе молодой женщины, вырывающейся из турецкого гарема, но не решающейся разделить счастье с любимым ею человеком. Таков и роман «История кавалера де Грие и Манон Леско» (1731), составляющий последнюю и совершенно самостоятельную часть «Записок и приключений знатного человека».

«Манон Леско» отличает двуплановость структуры. В романе можно выявить очень плотно «населенный» нижний план, весьма напоминающий по составу и содержанию «Жиль Блаза» Лесажа. Здесь действуют брат Манон — кавалер Леско, богатые любовники Манон — г-н де Б., г-н де Г. М., а также его сын и др. Здесь играют огромную роль драгоценности, деньги, роскошные особняки, а вместе с тем картежные дома и тюрьмы. Это мир богачей, откупщиков, но в то же время мир картежников и мошенников. Отношения людей основаны здесь на жульничестве и обмане, а также на насилии и принуждении.

Над этим миром воздвигается второй план, где решающее значение принадлежит человеческим страстям. Именно любовь определяет поведение главного героя — кавалера де Грие, который ради нее готов пожертвовать дворянской честью, богатством, карьерой. Такова по сути и Манон Леско, которая не раз бросает ради любви к де Грие обеспеченную и богатую жизнь. Этим она существенно отличается от расчетливых и корыстолюбивых куртизанок Дефо — Молль Флендерс и Роксаны.

В противоположность героям многих романов, кавалер де Грие сосредоточен не на окружающем его мире, а на собственных переживаниях. Это заставляет его подробно останавливаться в своем рассказе на происходящих в нем душевных движениях. Сюда относится и самое возникновение в душе де Грие любви к Манон, любви, которая необыкновенно изощряет его ум, открывает его сердце тысячам ощущений. Переживания его внешне неожиданны, непредсказуемы, так, мучительная ревность к сыну де Г. М., терзавшая сердце де Грие, сразу преображается при получении письма Манон в мрачное и тупое спокойствие, а приступ бешенства, охвативший его сейчас же вслед за этим, переходит в неутешное горе, затем заметно слабеет и позволяет ему собраться с мыслями. Но эти резкие переходы психологически оправданы.

У романа трагический конец: Манон гибнет, а де Грие, полностью опустошенный и подавленный, уже не живет, а лишь доживает свою жизнь. Трагическая атмосфера произведения объясняется тем, что отраженные в нем две сферы — сфера любви и сфера богатства — противостоят друг другу как два взаимно враждебных мира. При этом Прево приходит к изображению диалектики человеческой души, полутонам, к изображению сложного переплетения добра и зла. Манон любит де Грие искренно и страстно, окружает его теплотой и заботой, сохраняет ему всегда «верность сердца». И в то же время, усвоив под давлением своей среды склонность с «приятностью провести свой день», она сама растаптывает свою любовь, утрачивает независимость и чистоту, но получает в обмен роскошную обстановку, особняк, карету, драгоценности. Только в Америке, где нет ни роскоши, ни карточной игры, ни спектаклей, она впервые чувствует свою независимость.

Манон представляется де Грие некоторой «загадкой», «весьма причудливым созданием». Причины ее поведения окутаны тайной. Он никак не может уяснить себе, является ли она «самой чудесной девушкой на свете», как это кажется иногда ему самому, или же она просто «подлая и вероломная любовница». Он никак не может понять, движет ли ею любовь или сострадание, когда она плачет, расставаясь с ним перед уходом к де Б. И дело здесь не только в том, что де Грие не способен ее постигнуть. Дело в объективных свойствах характера самой Манон.

Эта открытая писателем диалектика души и характера, в частности души и характера падшей женщины, получает дальнейшее развитие в эпоху романтизма, порождая двойственную трактовку этого образа, не только осуждаемого, но и романтизируемого, вызывающего сочувствие и сострадание.

Душевная жизнь героев Прево не существует сама по себе, изолированно от окружающего их реального мира. Как бы то ни было, но через Манон и через все ее окружение влияние разлагающегося общественного строя касается и самого де Грие, который в какой-то мере становится тождественным своей среде.

Правда, невзирая на все это, де Грие остается верен своей любви к Манон; более того, он совершает все свои картежные аферы, прощает мошеннические проделки Манон и даже участвует в них только из любви к ней. Но отпечаток двойственности все-таки ложится и на его образ, о котором сам автор замечает в предисловии к роману, указывая, что это «характер двойственный, сочетающий в себе пороки и добродетели». Прево делает огромный шаг вперед в изображении человека, в раскрытии сложности его души. Характер человека в представлении Прево лишен, однако, и той цельности, которая присуща действующим лицам произведений просветителей.

Писатель как бы обгоняет свое время и сближается с поздним Просвещением, как оно раскрывается в «Племяннике Рамо» и «Жаке-фаталисте» Дидро, в «Исповеди» Руссо. Более того, этот роман во многом предваряет Стендаля, психологическую прозу XIX—XX вв.

Но сам Прево едва ли осознавал свое новаторство. А когда в Англии появились романы Ричардсона, он именно в них увидел выдающееся художественное открытие века и отныне считал своей главной задачей знакомить французского читателя с произведениями английского романиста. Прево перевел «Клариссу» и «Грандисона». Восхищаясь этими романами, он, однако, не просто их переводил, а, убирая длинноты, делал более динамичными, чем в подлиннике.

29

РЕАЛИЗМ (от латинского realis — вещественный, действительный) — метод (творческая уста­новка) или литературное направление, воплотившее принципы жизненно-правдивого отношения к действительности, устремленные к художественному познанию человека и мира. Нередко термин «реализм» употребляется в двух значениях: 1) реализм как метод; 2) реализм как направление, сформировавшееся в XIX веке. И классицизм, и романтизм, и символизм стремятся к познанию жизни и по-своему выражают реакцию на нее, но только в реализме верность действительности становится определяющим критерием художественности. Это отличает реализм, например, от романтизма, для которого характерно неприятие действительности и стремление «пересоздать» ее, а не отобразить такой, какая она есть. Не случайно, обращаясь к реалисту Бальзаку, роман­тик Жорж Санд так определила разницу между ним и собой: «Вы берете человека таким, каким он представляется вашему взору; я же чувствую в себе призвание изображать его таким, каким хотела бы видеть». Таким образом, можно сказать, что реалисты изображают действительное, а романтики — желаемое.

Начало формирования реализма принято связывать с эпохой Возрождения. Для реализма это­го времени характерна масштабность образов (Дон Кихот, Гамлет) и поэтизация человеческой личности, восприятие человека как царя природы, венца творения. Следующий этап — просвети­тельский реализм. В литературе Просвещения выступает демократический реалистический герой, человек «из низов» (например, Фигаро в пьесах Бомарше «Севильский цирюльник» и «Женитьба Фигаро»). Новые типы романтизма появляются в XIX веке: «фантастический» (Гоголь, Достоев­ский), «гротескный» (Гоголь, Салтыков-Щедрин) и «критический» реализм, связанный с деятель­ностью «натуральной школы».

Основные требования реализма: соблюдение принципов народности, историзма, высокой худо­жественности, психологизма, изображение жизни в ее развитии. Писатели-реалисты показывали прямую зависимость социальных, нравственных, религиозных представлений героев от социаль­ных условий, большое внимание уделяли социально-бытовому аспекту. Центральная проблема реализма — соотношение правдоподобия и художественной правды. Правдоподобие, правдоподоб­ное отображение жизни очень важно для реалистов, но художественная правда определяется не правдоподобием, а верностью в постижении и передачи сущности жизни и значительностью идей, высказанных художником. Одной из важнейших особенностей реализма является типизация ха­рактеров (слитность типичного и индивидуального, неповторимо-личностного). Убедительность ре­алистического характера напрямую зависит от степени индивидуализации, достигнутой писателем.

Классицизм лучших творений Корнеля и Расина, a в России Ломоносова - это прежде всего искусство воплощения односторонне понимаемых идеальных явлений жизни. Художественный образ здесь выполняет во многом иллюстративные функции, используется как средство пропаганды определенных морально-политических и философских истин. Классицисты мало уделяли внимания объективному исследованию современной действительности. События в их драмах обычно развертывались в историческом прошлом, и критика феодального общества не носила достаточно конкретного характера.

В борьбе с идеализирующими тенденциями классицизма в XVIII в. складывается новый художественный метод - реализм. Он обычно называется просветительским, так как его представители были защитниками просветительской идеологии, являлись сторонниками просвещения народа и борцами против феодального угнетения и церковного мракобесия.

Просветительская идеология, ее особенности

Просветители выражали взгляды молодой революционной буржуазии, выступавшей против феодальных порядков от имени народных масс. В своей деятельности они были лишены буржуазного своекорыстия и боролись за всеобщее благоденствие.

Теневые стороны капиталистического прогресса в XVIII столетии только еще обозначались. Поэтому для деятелей эпохи Просвещения характерен исторический оптимизм. Они искренне верили, что после крушения феодально-монархического режима в мире восторжествует подлинно демократический строй жизни, основанный на принципах свободы, равенства и братства.

Просветители действовали, как указывает Ф. Энгельс, "в высшей степени революционно". Подчеркивая неразумность феодального строя жизни, они подготавливали общественное мнение к восприятию идей "грядущей могучей революции". "Все должно было, - пишет Энгельс, - оправдать свое существование перед судилищем разума или же от своего существования отказаться. Мыслящий ум был признан единственным мерилом всех вещей"*.

*(К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Т. 1. М, 1957, стр. 378.)

Однако субъективно просветители, как правило, не были сторонниками революционных методов преобразования общества. Они возлагали надежды не на революционную борьбу, а на перевоспитание человека, на перестройку его сознания. В острой критике феодальной действительности, сочетавшейся с иллюзиями относительно всепобеждающей силы слова и морального примера, состоит характерная черта мировоззрения просветителей, наложившая печать на все их творчество, определившая его сильные и слабые стороны.

Просветители, как учит Ленин, были одушевлены "горячей враждой к крепостному праву и всем его порождениям в экономической, социальной и юридической области"*. Ленинской характеристикой следует пользоваться с учетом специфики развития просветительской мысли в каждой отдельной стране. Не всюду просветительское движение было одинаково интенсивным и выступало с отрицанием всех проявлений крепостничества.

30

Классицизм.

Классицизм – художественный стиль речи и эстетическое направление в художественной литературе XVII-XVIII века, сформировавшийся во Франции в XVII веке. Основоположник классицизма является Буало, в частности его произведение «Поэтическое искусство» (1674 г). Буало основывался на принципах гармонии и соразмерности частей, логической стройности и лаконизма композиции, простоты сюжета, ясности языка. Франции особого развития достигли «Низкие» жанры – басня (Ж. Лафонтен), сатира (Н. Буало). Расцвет классицизма в мировой литературе послужили трагедии Корнеля, Расина, комедии Мольера, басни Лафонтена, проза Ларошфуко. В эпоху просвещения с классицизмом связанно творчество Вольтера, Лессинга, Гёте и Шиллера.

Важнейшие черты классицизма:

1. Обращение к образам и формам античного искусства.

2. Герои четко делятся на положительных и отрицательных.

3. Сюжет основан, как правило, на любовном треугольнике: героиня – герой-любовник, второй любовник.

4. В конце классической комедии порок всегда наказан, а добро торжествует.

5. Принцип трех единств: времени (действие длится не более суток), места, действия.

Эстетика классицизма устанавливает строгую иерархию жанров:

1. «Высокие» жанры – трагедия, эпопея, ода, историческая, мифологическая, религиозная картина.

2. «Низкие» жанры – комедия, сатира, басня, жанровая картина. (Исключением является лучшие комедии Мольера, они были приписаны к «высоким» жанрам)

В России классицизм зародился в первой половине XVIII. Первым писателем, который использовал классицизм, был Антиох Кантемир. В русской литературе классицизм представлен трагедиями Сумарокова и Княжнина, комедиями Фонвизина, поэзией Кантемира, Ломоносова, Державина. С критикой «правил» классицизма выступили Пушкин, Грибоедов, Белинский.

История возникновения русского классицизма по В.И.Федорову:

1. Литература петровского времени; она носит переходный характер; основная особенность - интенсивный процесс "обмирщения" (то есть замена литературы религиозной литературой светской - 1689-1725 года) - предпосылки возникновения классицизма.

2. 1730-1750 года - эти годы характеризуются формированием классицизма, созданием новой жанровой системы, углубленной разработкой русского языка.

3. 1760-1770 года - дальнейшая эволюция классицизма, расцвет сатиры, появление предпосылок к зарождению сентиментализма.

4. Последняя четверть века - начало кризиса классицизма, оформление сентиментализма, усиление реалистических тенденций

a. Направление, развитие, склонность, стремление.

b. Замысел, идея изложения, изображения.

Представители классицизма придавали огромное значение воспитательной функции искусства, стремясь в своих произведениях создавать образы героев, достойный подражания: стойких перед жесткостью судьбы и превратностями бытия, руководствующихся в своих поступках долгом и разумом. Литература создавала образ нового человека уверенного, что жить нужно для пользы общества, быть гражданином и патриотом. Герой проникает в тайны мироздания, становиться активной творческой натурой, такие литературные произведения превращаются в учебник жизни. Литература ставила и решала наболевшие вопросы своего времени, помогала читателям разобраться, как жить. Создав новых героев, разнообразных по характеру, представляющих разные сословия, писатели классицизма дали возможность последующим поколением узнать, как жили люди XVIII века, что их волновало, что они чувствовали.

Классицизм — художественное направление в искусстве и литературе 17 — 18 веков. Значительны достижения классицизма в архитектуре, драме, театре. Термин «классицизм». Классицизм — термин, обозначающий определенное направление, художественный метод и стиль в ис­кусстве. Термин образован от латинского слова classicus — «образ­цовый». Классицисты стремились подражать образцам античного искусства, следовали нормам, изложенным античными теорети­ками искусства (прежде всего Аристотелем и Горацием). Классицизм как направление. Классицизм как направление скла­дывается на рубеже XVI—XVII вв. Истоки его лежат в деятельно­сти итальянской и отчасти испанской академических школ, а так­же объединения французских писателей «Плеяда», которые в эпоху Позднего Возрождения обратились к античному искусству, стре­мясь найти в его гармоничных образах новую опору для испытав­ших глубокий кризис идей гуманизма. В литературе классицизм возник как попытка художественными средствами увековечить временно сложившееся равновесие между антифеодальными и феодальными силами. Появление классицизма во многом связано со становлением абсолютной монархии. Абсолютная монархия есть переходная форма государства, когда ослабевшая аристократия и еще не набравшая сила буржуазия одинаково заинтересованы в неограниченной власти короля. В 17 веке абсолютная монархия представлялась прекрасной силой, способной обуздать анархию феодальной раздробленности и урегулировать общественные, в первую очередь дворянско-буржуазные отношения. Наивысшего расцвета классицизм достиг во Франции. И здесь особенно ясно можно показать его связь с абсолютизмом. В 1635 году кардинал Ришелье создает французскую Академию, которая регламентирует и направляет литературную практику и теорию; литература ставится под контроль государства, тем самым подчеркивается возросшее государственное, общественное значение литературы. Лидеры абсолютизма внушают писателям положительное отношение к этому строю, принуждают их становиться идеологами абсолютной монархии. Творчество крупнейших писателей, художников, музыкантов, актеров классицизма находилось в зависимости от благосклонного взгляда короля. В случае неповиновения проводилась политика сдерживания, перевоспитания писателей (так поступает Ришелье с молодым Корнелем, а Людовик ХIV — с поздним Расином, Лафонтеном, Мольером). Абсолютная монархия во Франции сыграла свою роль в создании литературного языка и в разработке классификации жанров. Классицизм как направление по-разному развивался в странах Европы. Во Франции он складывается к 1590-м годам, становится господствующим направлением к середине XVII в., достигая наивысшего расцвета в 60—70-е годы, затем переживает кризис. В первой половине XVIII в. его преемником становится просветительский классицизм, который во второй половине XVIII в. утрачивает ведущие позиции в литературе. Однако в период Великой французской революции 1789—1794 гг. возникший на его основе «революционный классицизм» господствует во всех основных сферам искусства. Классицизм как направление, утратив свое прогрес­сивное содержание, терпит поражение в борьбе с романтизмом и вырождается в начале XIX в., но различные неоклассицистические течения продолжают существовать до наших дней. В рамках классицистического направления шла борьба между различными течениями. Так, во Франции последователи филосо­фии Декарта (Буало, Расин) расходились в ряде эстетических воп­росов с последователями материалиста Гассенди (Мольером, Лафонтеном). Существовали разные драматургические школы (Корнеля, Расина), разные театральные течения (борьба Мольера с театральной эстетикой Расина) и т. д. Эстетика классицизма. На формирование эстетики классицизма повлияло столь характерное для 17 века взаимопересечение философских открытий и художественных исканий. Эстетика классицизма во многом предопределена рационализмом философии 17 века, работами Готшеба, Лейбница и — главное — французского философа Рене Декарта (1596—1650). Вслед за Протагором Декарт заявил: «Человек — мера всех вещей». В философии Декарта на первом месте человеческий разум, человеческое сознание. Бытие трактуется Декартом как производное человеческого мышления. Декарт провозгласил: «Я мыслю, следовательно, я существую». В философии Декарта мир разделен на две абсолютно независимые субстанции — материальную и духовную; духовная субстанция делится на волю — стихийную, произвольную, свободную — и разум — высший, непогрешимый критерий истины. Декарт утверждал, что разум человека обладает врожденными идеями, истинность которых не вызывает никаких сомнений; и если от этих истин переходить к недоказанным и более сложным поло­жениям, расчленяя их на простые, методически продвигаясь от известного к неизвестному и не допуская при этом логических пропусков, то можно выяснить любую истину. Так, разум стано­вится центральным понятием философии рационализма, а затем и искусства классицизма. Это имело большое значение в борьбе с религиозными пред­ставлениями о ничтожестве человека, в борьбе с философами, утверждавшими непознаваемость мира. Слабой же стороной тако­го представления было отсутствие диалектического взгляда. Мир считался неподвижным, сознание и идеал неизменными. Декарт ценил правильность, ясность, чистоту, рациональную гармонию и говорил об известном порядке в деятельности страстей. Эти положения Декарта стали своего рода ориентиром для писателей-классицистов. Главным теоретическим трудом, в кото­ром излагаются принципы классицистической эстетики, считается поэма Никола Буало «Поэтическое искусство» (1674). Но Буало обобщил далеко не всё в классицизме, и не всё самое лучшее, исказил Корнеля и Расина, узко воспринял Мольера, не заметил Лафонтена. В большей степени на эстетику классицизма повлияли теоретические взгляды Пьера Корнеля, изложенные в его работах «Рассуждения о трагедии и способах трактовать ее согласно законам правдоподобия и необходимости», «Рассуждения о полезности и частях драматического произведения», «Рассуждения о трех единствах». Корнель считает, что искусство должно доставлять наслаждение, нравиться зрителям и одновременно воспитывать согласно официальной морали. Последнее предполагает, что писатель обязан утверждать главенство общественной пользы, давать политическую точку зрения на происходящее и совершенствовать человеческую душу с помощью морализации. Поучительное, по Корнелю, может быть введено четырьмя способами: — надо изображать пороки и добродетели так, чтобы порок вызывал ненависть, а добродетель — сочувствие и любовь; — дурные поступки обязательно наказываются, в финале торжествует добродетель; — иногда писатель может давать советы, привлекая соответствующие сентенции; — очищение страстей должно происходить посредством страдания и страха (художник изображает причины нравственной болезни героя, что помогает устранить следствия нравственной болезни и предупреждает возможные аналогичные модели поведения зрителей или читателей). Идеи Декарта, Буало и Корнеля лежат в основе эстетики классицизма. Писатели 17 века преклоняются перед античностью, обращаются к античному мифу (преимущественно к античному историческому сюжету), так как считают, что законы разума, человеческие страсти и типы человеческих отношений асоциальны и неизменны. История, согласно классицистам, есть не конкретный процесс развития человеческого общества, а собрание примеров, которые иллюстрируют неизменные, отвлеченные качества, вечно присущие человеческой природе. Для классицистов судьбы великих людей древности — Горация, Нерона и т. д. — есть выражение общечеловеческих страстей, внетемпоральных характеров. С точки зрения классицистов, человек совершает поступки при определенных душевных состояниях; поэтому быт, объективные обстоятельства вторичны и являются производными характера человека, его мыслей, чувств; мир человеческой души, как полагают классицисты, во многом изолирован и независим от действительности, отсюда — «внебытовая» обрисовка человека. Классицисты считали, что эстетический идеал вечен и во все времена одинаков, но лишь в античности он был воплощен в искусстве с наибольшей полнотой. Поэтому, чтобы вновь воспроизвести идеал, нужно обратиться к античному искусству и тщательно изучить его законы. Вот почему подражание образцам це­нилось классицистами выше, чем оригинальное творчество. Обра­тившись к античности, классицисты тем самым отказались от подражания христианским образцам, продолжив борьбу гуманис­тов Возрождения за искусство, свободное от религиозной догма­тики. Цель искусства классицисты видели в познании истины, вы­ступающей как идеал прекрасного. Классицисты выдвигают метод его до­стижения, основываясь на трех центральных категориях своей эс­тетики: разум, образец, вкус. Все эти категории считались объек­тивными критериями художественности. С точки зрения класси­цистов, великие произведения — плод не таланта, не вдохнове­ния, не художественной фантазии, а упорного следования веле­ниям разума, изучения классических произведений древности и знания правил вкуса. Таким образом, классицисты сближают художествен­ную деятельность с научной. Вот почему для классицистов оказался прием­лемым рационалистический метод Декарта, ставший основой художественного позна­ния в классицизме. Главное воспитательное значение произведений классицизма — в их тематике. Основные темы классицистских трагедий: — столкновение между личным и общественным, между чувством и долгом; — подчинение всей частной жизни великому императиву государственного долга; — возможность гибели государства; — угроза жизни героя; опасность изгнания; — сопротивление и отпор деспоту, тирану; — освобождение отдельной личности и целого народа от гнета и насилия; свобода и независимость человека от всякого принуждения. Классицистское искусство — интеллектуальное искусство, его эстетика рационалистическая. Для классицистов разум — высшее мерило познания, единственный источник прекрасного, противовес губительной страсти. Источник трагического, с точки зрения классицистов, в чрезвычайном развитии страсти. Разум, полагают классицисты, устанавливает незыблемые художественные формы; задача художника — утвердить эти формы. В качестве основы классицисты берут принципы поэтики Аристотеля, упрощают их в духе математического идеала, доводят до математической точности знаменитые «три единства». Термин классицизм, таким образом, подсказан не содержанием, а внешней античной формой, к которой обращались художники. Три единства. Особое место в теории трагедии занял принцип трех единств. Он был сформулирован в трудах итальянских и французских гуманистов XVI в. (Д. Триссино, Ю. Ц. Скалигер и др.), опиравшихся на Аристотеля в борьбе со средневековым театром. Но только классицисты XVII в. (особенно Буало) возвели его в непререкаемый закон. Согласно классицистам, должно быть единство действия (простое цельное законченное действие объединяет всех персонажей, композиция ясная и упорядоченная); единство времени (все события происходят за 24 часа); единство места (действие разворачивается в одном помещении или в одном городе). В основе концепции трех единств лежит принцип правдоподобия — фундаментальный принцип классицизма, сложившийся борьбе с традициями средневековой идеологии и культуры. В средневековых мистериях, игравшихся от нескольких часов до нескольких дней, обычно изображалась вся история Вселенной от ее сотворения до грехопадения первых людей или другие огромные периоды библейской истории. Небольшая сцена изображала и землю, и небо, и ад. Требование единства места и времени изменило структуру драмы, ибо заставило драматургов показывать не все действие, а лишь его кульминацию. Выполнение трех единств, усиление сознательного момента, по замыслу теоретиков и идеологов классицизма, должно было изгнать из искусства все случайное, хаотичное, чувственное и придать художнику внутреннюю организацию и самодисциплину. От античности классицисты за­имствовали внешние черты. Культ разума потребовал коренной перестройки содержания и формы произведений, принципов типизации, системы жанров. Классицисты провозгласили принцип подражания природе, строго ограничивая право художника на фантазию. Искусство сблизилось с политической жизнью, его важнейшей задачей было объявлено воспитание гражданина. Поэтому в центре произведений класси­цизма оказываются проблемы, представляющие общенациональ­ный интерес. Под именами античных героев ясно виделись люди XVII—XVIII вв., а древние сюжеты служили для постановки самых острых проблем современности. В классицистских произведениях переживания древних аналогичны чувствам современного человека, поэтому в образах исторических лиц угадываются люди следующих веков. Так, в частности, 17 века, в частности, в образе Александра Македонского видны черты характера Людовика Х1У. Изображение человека в классицистском произведении Классицисты изображают внутренний мир героя, сущность человеческих переживаний, их закономерности и типологию. Корнель выдвигает следующие требования к характерам героев: — необходимо ярко и приподнято изображать свойства персонажа, независимо от того, порочен он или добродетелен; — характеры должны быть сообразными : писателю следует учитывать возраст, сан, занятие, родину героя; — заданный с самого начала спектр характерологических особенностей героя остается неизменным. В искусстве классицизма внимание уделяется не частному, единичному, случайному, а общему, типическому. Поэтому характер героя в литературе не имеет индивидуальных черт, выступая как обобщение целого типа людей. У классицистов характер — это отличительное свойство, генеральное качество, специфика того или иного человеческого типа. Характер может быть предельно, неправдоподобно заострен, потому что такое заострение его не искажает, а, напротив, выявляет. Этим характер отличается от нравов — характерных черт, каждую из которых нельзя заострять до противопоставления другим, чтобы не исказить связи во всей картине нравов. Нравы — это общее, обычное, привычное, характер — особенное, редкое именно по степени выраженности свойства, распыленного в нравах общества. Принцип классицистической типизации приводит к резкому разделению героев на положительных и отрицательных, на серьезных и смешных. При этом смех все больше становится сатирическим, ибо в основном направляется именно на отрицательных персонажей. 17 век — эпоха, когда общественная мораль является мерой нравственной оценки. Личность принимает точку зрения общества и применяет к себе общественный нравственный критерий. В художественном произведении человек дается так, как он выглядит со стороны. Литература классицизма требует ясности, определенности в раскрытии страстей, то есть осознанности переживаний. Изображаемые художником-классицистом психические процессы одновременно включают два момента: страстное переживание героя и его способность трезво анализировать свои чувства. Самоанализ позволяет герою решать сложные трагические конфликты. Страсть героя становится выражением его воли. Зритель (читатель) должен увидеть переживаемую героем страсть, понять все ее звенья. Пушкинская формула: «логика страстей и истинность чувствований» может быть применена к герою классицизма. У героя классицистских произведений переживания правдоподобны, сам же герой как тип неправдоподобен. Герой — не индивидуальность, а носитель той или иной формы борьбы между чувством и долгом, он — марионетка своего порока или добродетели. В литературе классицизма появляется деятельный сильный герой, влюбленный в жизнь и жаждущий героических свершений во благо государства и во имя самоутверждения собственной доблести. Подобное мироотношение предопределяет цельность и титанический масштаб героя. Будучи внутренне гармоничным, герой классицизма часто испытывает муки, которые рождаются не от потери идеала, а от невозможности всегда ему адекватно соответствовать. Классицистский герой, в отличие от героя Ренессанса, обладает изначально определяемой судьбой. С самого начала герой идет либо по истинному пути, либо по ложному. Истинный путь ведет к реализации требований государственного долга, и герой превращается в некий рупор общественной идеи. Встав на ложный путь, человек игнорирует общественную мораль, руководствуется эгоистическими антигосударственными, а потому деструктивными мотивами (отрицательные герои в «Цинне» Корнеля) Когда герой, преследуя свои личные цели, превыше всего ценит общественную мораль, он защищает достоинство нации, реконструирует нравственный общественный идеал и развивает его (Родриго в «Сиде» Корнеля). Подвиг героя становится целесообразным, отсюда — оптимистический колорит произведения (в целом в классицистском произведении воцаряется облагораживающая атмосфера, отрицательные персонажи не в силах разрушить ее). Если действия человека расходятся с общественной моралью, он неизбежно терпит поражение. Даже когда герой действует не вопреки государственным интересам, но руководствуется сугубо «личным императивом» (Пирр в «Андромахе» Расина), в его душе поселяются смятение и хаос, эгоист-деспот становится преступником. Чем эгоистичнее человек, тем он больший деспот и преступник. «Злодеи» классицистских произведений — не корыстолюбцы и не нравственные уроды. Эти люди охвачены естественным и по-своему даже благородным порывом. Но вина их в том, что они навязывают свою страсть другим, добиваются ее осуществления беззаконием, коварством, силой. Мир переживаний таких героев драматичен; зритель (читатель) не забывает об их вине, но вина эта раскрывается не прямо: нет ненависти к злодеям, а есть горячее сочувствие к их жертвам. Лишь в развязке трагедии рождаются те выводы, которые на примере плачевных судеб эгоистических героев подтверждают общую моральную концепцию произведения. В классицистских произведениях человек предстает не сам по себе, а как разновидность, тип. В классицизме впервые возникает типизация как классификация людей глазами общества. За каждым сословием классицисты закрепляют свои характерологические черты. Героическое начало — прерогатива аристократов, скупость — отличительная черта мещан, ханжество присуще монахам, плутовство — слугам. Человек изображается не объемно, а только в одной сословно-маркированной характерологической плоскости. Основной конфликт Категория разума оказывается центральной и в формировании нового типа художественного конфликта, открытого классицизмом: конфликта между разумом, долгом перед государством — и чувством, личными потребностями, страстями. Как бы не решался этот конфликт — победой разума и долга (как у Корнеля) или победой страстей (как у Расина), только человек-гражданин, ставящий свой долг перед государством выше частной жизни, является идеалом классицистов. Обнаружив в человеке два существа — государственного и частного человека, писатели искали пути согласования разума и чувства, верили в конечное торжество гармонии. Это один из главных источников оптимизма классицистической литературы. Социальная основа классицизма — в исторической прогрессивности абсолютизма XVII в. и в просветительской идеологии XVIII века. Проблематика классицизма связана с идеологией абсолютной монархии и просветительской идеологией. Мы рассматривали главные принципы классицизма исходя категории «разум». Но нужно помнить, что каждый из этих принципов уточняется в свете категорий «образец» и «вкус». Например, принцип подражания природе. Он лишь внешне совпадает реалистическим требованием верности действительности. Реальность присутствует в произведении классицистов лишь постольку, поскольку она отвечает образцу, то есть действительность изображается сквозь призму идеала прекрасного. Поэтому классицистов привлекает не вся природа, а лишь «приятная природа» (по выражению Буало). Из искусства изгоняется то, что противоречит образцу и вкусу, классицистам целый ряд предметов кажется «неприличным», недостойным высокого искусства. В тех же случаях, когда безобразное явление действительности должно быть воспроизведено, оно также изображается сквозь призму прекрасного. Об этом писал Буало в «Поэтическом искусстве»: Змею, урода — все, что кажется ужасным, Искусство, переняв, являет нам прекрасным (Перевод С.Нестеровой) Своеобразие композиции и сюжета классицисткого произведения Существует строгое соотношение между объемом и частями классицистского произведения. Корнель указывал, что в первом действии должны быть завязка всех последующих событий и упоминание всех персонажи. Катастрофу, по Корнелю, надо изображать как можно ближе к концу, в пятом акте, чтобы внимание зрителей не ослабевало (у Расина же катастрофа будет видна со второго акта, ибо он решает иные — психологические — задачи). В классицистском произведении конфликт сам по себе не может быть разрешен. Помощь приходит извне, со стороны законов разума и высшего общественно-политического императива. Часто «озвучивание» общественно-политического императива идет со стороны короля. Логика развития событий в классицистском произведении тенденциозна: события изображаются не в форме реальных свершений, а в том порядке, который нужен автору для наиболее четкой передачи основной идеи. Внутри произведения может идти непрерывное превращение ситуаций: герой, который был прав в одной сцене, в последующей будет в чем-то виноват, а потом вновь обретет правоту и опять станет отчасти не прав. Такая равномерность обнаруживает четкую рассудочную логику, преднамеренность. Внутри вымышленного классицисткого сюжета действуют естественные человеческие отношения и переживания. Писатели хотят воздействовать на зрителя через разум и стремятся свести к минимуму зрелищные эффекты. Художники-классицисты не изображают жестокие сцены, убийства, кровопролития, а только рассказывают о них. Поэтому на сцене не прямой показ событий, а их страстный волнующий пересказ.

Некоторые особенности классицисткого спектакля На сцене актер говорил и двигался не как в обычной жизни, а как человек, увиденный «особым зрением», по определению Расина. Актеры стремились воздействовать на зрителя через разум, а потому обращались к страстной декламации. Два крупнейших трагика эпохи — Мондори и Монфлери — от перенапряжения сил во время декламации получили удары, что и свело их в могилу. Для передачи каждого внутреннего переживания была особая регламентированная форма, свой тембр голоса. Франциск Лонг писал: «Любовь требует нежного, страстного голоса, ненависть — строгого и резкого, гнев — стремительного, быстрого, нечленораздельного; презрение — легкого, как бы насмешливого; удивление — потрясенного, наполовину слышного; жалоба — кричащего, сварливого, страдальческого». Использовалась и соответствующая система жестов, но подробная информация о ней не сохранилась. Теория жанров Большое внимание уделяли классицисты теории жанров. Не все жанры, складывавшиеся веками, отвечали в полной мере требованиям классицизма. И тогда появился неизвестный литературе прежних времен принцип иерархии (то есть соподчинения) жанров, утверждавший их неравенство. Этот принцип хорошо согласовывался с идеологией абсолютизма, уподоблявшей общество пирамиде, на вершине которой стоит король, а также с философией рационализма, требовавшей ясности, простоты, системности в подходе к любому явлению. Формально принципы теории жанров классицизма возводятся к поэтике Аристотеля, но внутренне они подсказаны сословно-иерархическим строем 17 века. Общество делилось на высшие и низшие классы, а потому и жанры были высокие — эпопея, трагедия, ода; низкие — комедия, басня, сатира и т.д Согласно принципу иерархии, есть жанры главные и неглавные. К середине XVII в. утвердилось мнение, что самым главным литературным жанром выступает трагедия (в архитектуре — дворец, в живописи — парадный портрет и т. д.). Проза ставилась ниже поэзии, особенно художественная. Поэтому распространение получили такие прозаические жанры, как проповеди, письма, мемуары, как правило не рассчитанные на эстетическое в приятие, а художественная проза, в частности роман, оказалась в забвении («Принцесса Клевская» М. де Лафайет — счастливое исключение). У каждого жанра были свои законы. Смешение жанров не допускалось. Не случайно трагикомедия в 1630-х годах уступает место трагедии. В высоких жанрах общегосударственная тематика, крупные исторические события, выдающиеся политические деятели: короли, полководцы, высшая знать, герои. Язык этих произведений носил приподнятый, торжественный характер («высокий штиль»). В низких жанрах освещалась личная жизнь рядовых людей, затрагивались частные проблемы или абстрактные пороки: скупость, лицемерие, тщеславие и т. п., выступающие как абсолютизированные черты человеческого характера. Изображение знати допускалось исключительно редко (в этом отношении нельзя не отметить смелости Мольера, который ввел в комедию знать и осмеял ее). В комедии разыгрывалось веселое и обыденное действо, которое, принося беспокойство и огорчение главным действующим лицам, в итоге имело счастливую развязку. Через комедию в активную общественную борьбу вступали здравый смысл, нравственное здоровье, неиссякаемая бодрость (именно такую роль выполняли слуги в комедиях Мольера). В языке произведений низких жанров допускались грубости, двусмысленные намеки, игра слов («низкий штиль»). Использование слов «высокого штиля» носило здесь, как правило, пародийный характер. Сообразуясь с принципами рационализма, классицисты выдвинули требование чистоты жанров. Смешанные жанры, например, трагикомедия, вытесняются. Этим наносится главный удар по способности того или иного жанра всесторонне отобразить действительность. Отныне только вся система жанров способна выразить многообразие жизни. Вот почему классицисты, считая ряд жанров «низкими», тем не менее широко их разрабатывают, выдвигая таких классиков, как Мольер (комедия), Лафонтен (басня), Буало (сатира). Итак, классицисты считают ряд жанров «низкими», однако широко их разрабатывают, так как только вся система жанров способна передать многообразие жизни. И все же главное внимание писатели классицизма уделяли трагедии. В этом жанре законы были наиболее строгими. Сюжет (исторический или легендарный, но правдоподобный) должен был воспроизводить античные времена, жизнь далеких государств (помимо Древней Греции и Рима — восточные страны) и угадываться уже из названия, как идея — с первых строк (Буало: «Уж с первых строк ясна должна быть пьесы суть»). Известность сюжета противостояла культу интриги, запутанного действия, она требовалась для утверждения мысли о торжестве закономерности над случайностью. При всем отличии трагедии от комедии между ними есть общее. По Корнелю, действия трагедии и комедии должны быть полными и законченными, а зритель должен уйти из театра в спокойном состоянии духа, не испытывая никаких сомнений и противоречий. Трагедию и комедию объединяет также изображение главного героя: он охвачен сильнейшей, ничем непобедимой страстью. Поэтому у героя комедии не меньшие, чем у трагического героя, цельность, субъективность, убежденность в правоте своей жизненной позиции. Герой комедии также стремится подчинить других персонажей своей воле и интересу. Но если переживания героя трагедии открывают порывы духа, то переживания героя комедии демонстрируют нарушение самой человеческой природы. Цели комедийного героя заведомо вульгарны и корыстны. Отсюда — сатирический пафос комедии. Классицизм как стиль. Классицизм как стиль — это система изоб­разительно-выразительных средств, типизирующих действитель­ность сквозь призму античных образцов, воспринятых как идеал гармонии, простоты, однозначности, упорядоченной симметрии. Таким образом, этот стиль воспроизводит лишь рационалисти­чески упорядоченную внешнюю оболочку античной культуры, не передавая ее языческой, сложной и нерасчленимой сущности. Не в античном наряде, а в выражении взгляда на мир человека абсо­лютистской эпохи заключается суть стиля классицизма. Он отли­чается ясностью, монументальностью, стремлением убрать все лишнее, создать единое и цельное впечатление. Классицизм развивается два века; естественно, в классицизме происходят значительные изменения. До 60-х годов 17 века в классицистских произведениях преобладает категория героического (максимально это выражено в трагедиях Корнеля): герой готов жертвовать собой во имя государства и покоряет зрителей своим интеллектом и эмоциональностью. В 60 — 70-е годы 17 века в трагедиях Расина преобладает категория трагического: главный герой стремится соответствовать общественному идеалу, но не может его достичь, отсюда — все метания и страдания человека, вплоть до самоубийства. В 18 веке возникает просветительский классицизм (творчество Монтескье, Вольтера, Шенье и др.): писатели стремятся утвердить категорию коллектива и оптимистическое отношение к миру. В классицизме, как и в любом направлении, существуют разнонаправленные тенденции. В произведениях позднего Корнеля и ряда писателей второго плана возникают иные тенденции: появляется интерес к наднациональному, снижается активность положительного героя, оглупляются второстепенные персонажи; обращение к античности порой выливается в мертвое педантство, а доведение формы до абсолютной чистоты — в безжизненность. Комедии Мольера, «Характеры» Лабрюйера, басни Лафонтена знаменуют приближение к реализму. В целом необходимо отметить, что нормативная классицисти­ческая эстетика впоследствии стала тормозом развития искусст­ва. С нормативностью классицизма борьбу вели романтики и ре­алисты.

31

В эпоху Просвещения происходил отказ от религиозного миропонимания и обращение к разуму как к единственному критерию познания человека и общества. Впервые в истории был поставлен вопрос о практическом использовании достижений науки в интересах общественного развития.

Учёные нового типа стремились распространять знание, популяризировать его. Знание не должно быть больше исключительным владением некоторых посвящённых и привилегированных, а должно быть доступно всем и иметь практическую пользу. Оно становится предметом общественной коммуникации, общественных дискуссий. В них теперь могли принимать участие даже те, кто традиционно был исключён из учёбы — женщины. Появились даже специальные издания, рассчитанные на них, например, в 1737 году книга «Ньютонианизм для дам» автора Франческо Альгаротти. Характерно, как Дэвид Юм начинает своё эссе об истории (1741)[4]:

Нет ничего, что я рекомендовал бы своим читательницам серьёзнее, чем изучение истории, ибо это занятие лучше других подходит одновременно их полу и образованию — гораздо более поучительно, чем их обычные книги для развлечения, и более интересно, чем те серьёзные произведения, что можно найти у них в шкафу.

Кульминацией этого стремления популяризировать знания стало издание Дидро и др. «Энциклопедии» (1751—1780) в 35 томах. Это был самый успешный и значительный «проект» века[5]. Этот труд собрал воедино всё накопленное человечеством до того времени знание. В нём доступно объяснялись все стороны мира, жизни, общества, наук, ремесла и техники, повседневных вещей. И эта энциклопедия была не единственной в своём роде. Ей предшествовали другие, но только французская стала такой знаменитой. Так, в Англии Ефраим Чемберс в 1728 году опубликовал двухтомную «Циклопедию» (по-гречески «круговое обучение», слова «-педия» и «педагогика» — однокоренные). В Германии в 1731—1754 годах Йохан Цедлер издал «Большой универсальный лексикон» (Großes Universal-Lexicon) в 68 томах. Это была самая большая энциклопедия XVIII века. В ней было 284 000 ключевых слов. К сравнению: во французской «Энциклопедии» их было 70 000. Но, во-первых, она стала более знаменитой, и уже среди современников, потому что её писали знаменитейшие люди своего времени, и это было всем известно, в то время как над немецким лексиконом работало множество никому неизвестных авторов. Во-вторых: её статьи были более спорными, полемичными, открытыми духу времени, частично революционными; их вычёркивала цензура, были гонения. В-третьих: в то время международным научным языком был уже французский, а не немецкий.

Одновременно с общими энциклопедиями появляются и специальные, и для разных отдельных наук, которые тогда переросли в отдельный жанр литературы.

Латынь перестала быть научным языком. На её место приходит французский язык. Обычная же литература, ненаучная, писалась на национальных языках. Среди учёных разгорелся тогда большой спор о языках: могут ли современные языки вытеснить латынь. На эту тему, да и вообще о вопросе превосходства между античностью и современностью, Джонатан Свифт, знаменитый просветитель и автор «Путешествий Гулливера», написал, например, сатирический рассказ «Битва книг» (The Battle of the books), опубликованный в 1704 году. В притче о пауке и пчеле, содержащейся в этом рассказе, он прекрасно и остроумно выразил суть спора между сторонниками античной и современной литературы[уточнить][прояснить].

Основным стремлением эпохи было найти путём деятельности человеческого разума естественные принципы человеческой жизни (естественная религия, естественное право, естественный порядок экономической жизни физиократов и т. п.). С точки зрения таких разумных и естественных начал подвергались критике все исторически сложившиеся и фактически существовавшие формы и отношения (положительная религия, положительное право и т. п.).

Выдвинув идею формирования личности, просветители показали, что человек обладает разумом, духовной и физической силой Люди приходят в мир равными, со своими потребностями, интересами, удовлетворение которых - в установлении разумных и справедливых форм человеческого общежития. Умы просветителей волнует идея равенства, что только перед Богом, но и перед законами, перед другими людьми. Идея равенства всех людей перед законом, перед человечеством - первый характерный признак эпохи Просвещения.

Избавление от всех социальных неурядиц просветители видели в распространении знаний. И не без их участия в эпоху Просвещения победу одержал рационализм, развившийся в западноевропейской мысли еще в Средние века. В статье "Ответ на вопрос: что такое Просвещение?" И. Кант писал: "Просвещение - это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине. Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине - это такое, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им".

Неудивительно, что религия в той форме, в какой преподносила ее церковь, казалась просветителям-атеистам в пылу борьбы крайностей врагом человека. В глазах просветителей Бог превратился в силу, которая лишь внесла определенный порядок в извечно существовавшую материю. В эпоху Просвещения стало особенно популярным представление о Боге как великом механике и о мире как огромном механизме.

Благодаря достижениям естественных наук возникло представление, что время чудес и загадок миновало, что все тайны мироздания раскрыты и Вселенная, и общество подчиняются логичным, доступным человеческому разуму законам. Победа разума - второй характерный признак эпохи.

Еще один характерный признак эпохи Просвещения - исторический оптимизм.

Эпоха Просвещения по праву может быть названа "золотым веком утопии". Просвещение, прежде всего, включало в себя веру в возможность изменять человека к лучшему, "рационально" преобразовывая, политические и социальные устои.

Философия этой эпохи подталкивала к размышлениям о таких условиях существования, которые способствовали бы торжеству добродетели и вселенского счастья. Никогда ранее европейская культура не рождала такого количества романов, трактатов, описывающих идеальные общества, пути их построения и установления. Даже в самых прагматических сочинениях того времени проглядывают черты утопии. Например, знаменитая "Декларация независимости", включала в себя такое утверждение: "все люди сотворены равными и наделены Создателем определенными неотчуждаемыми правами, среди которых право на жизнь, свободу, стремление к счастью". Ориентиром для создателей утопий XVIII в. служило "естественное" или "природное" состояние общества, не ведающего частной собственности и угнетения, деления на сословия, не утопающего в роскоши и не обремененного нищетой, не затронутого пороками, живущего сообразно разуму, а не "по искусственным" законам. Это был исключительно вымышленный, умозрительный тип общества, который, по замечанию Руссо, возможно, никогда и не существовал и который, скорее всего, никогда не будет существовать в реальности.

Возрожденческий идеал свободной личности приобретает атрибут всеобщности и ответственности: человек Просвещения думает не только о себе, но и о других, о своем месте в обществе. В центре внимания просветителей - проблема наилучшего общественного устройства. Просветители верили в возможность построения гармонического общества.

Глубокие изменения в социально-политической и духовной жизни Европы, связанные с зарождением и становлением буржуазных экономических отношений обусловили основные доминанты культуры XVIII в.

Главными очагами Просвещения были Англия, Франция, Германия. С 1689 г. - года последней революции в Англии - начинается эпоха Просвещения. Это была славная эпоха, начатая одной революцией и закончившаяся тремя: промышленной - в Англии, политической - во Франции, философской и эстетической - в Германии. За сто лет - от 1689 до 1789 гг. - мир изменился. Все больше выветривались остатки феодализма, все громче заявляли о себе буржуазные отношения, окончательно утвердившиеся после Великой французской революции.

XVIII столетие подготовило также господство буржуазной культуры. На смену старой, феодальной идеологии пришло время философов, социологов, экономистов, литераторов нового века Просвещения.

В философии Просвещение выступало против всякой метафизики (науки о сверхчувственных принципах и началах бытия). Оно содействовало развитию любого рода рационализма (признающего разум основой познания и поведения людей), в науке - развитию естествознания, достижение которого оно часто использует для обоснования научной правомерности взглядов и веры в прогресс. Не случайно, что и сам период Просвещения в некоторых странах называли именами философов. Во Франции, например, этот период называли веком Вольтера, в Германии - веком Канта.

В истории человечества просветителей волновали глобальные проблемы: Как появилось государство? Когда и почему возникло неравенство? Что такое прогресс? И на эти вопросы находились столь же рациональные ответы, как и в тех случаях, когда речь шла о "механизме" мироздания.

В области морали и педагогики Просвещение проповедовало идеалы гуманности и возлагало большие надежды на магическую силу воспитания.

В области политики, юриспруденции и общественно-экономической жизни - освобождение человека от несправедливых уз, равенство всех людей перед законом, перед человечеством. Эпохе впервые пришлось решать в столь острых формах давно известный вопрос о достоинстве человека. В разных сферах деятельности он трансформировался по-разному, но неизбежно приводил к принципиально новым, новаторским по своей сути открытиям. Если говорить об искусстве, например, то не случайно именно эта эпоха столь неожиданно для себя, но столь результативно вынуждена была откликнуться не только на проблему "искусство и революция", но и на проблему художественного открытия, рожденного в недрах формирующегося нового типа сознания.

Просветители были материалисты и идеалисты, сторонники рационализма, сенсуализма (основой познания и поведения считали ощущения) и даже божественного провидения (уповали на волю Бога). Часть из них верила в неизбежный прогресс человечества, другая - рассматривала историю как общественный регресс. Отсюда и своеобразие конфликта между историческим сознанием эпохи и вырабатывавшимся ею же историческим знанием - конфликта тем более обострявшегося, чем обстоятельнее определяла сама эпоха свои исторические предпочтения, особую роль в текущем и грядущем развитии человечества.

Как течение общественной мысли Просвещение представляло собой некое единство. Заключалось оно в особом умонастроении, интеллектуальных склонностях и предпочтениях. Это, прежде всего цели и идеалы Просвещения, такие, как свобода, благосостояние и счастье людей, мир, ненасилие, веротерпимость и др., а также знаменитое вольнодумство, критическое отношение к авторитетам всякого рода, неприятие догм, в том числе церковных.

Эпоха Просвещения явилась важнейшим поворотным пунктом в духовном развитии Европы, повлиявшим практически на все сферы социально-политической и культурной жизни. Развенчав, политические и правовые нормы, эстетические и этические кодексы старого сословного общества, просветители совершили титаническую работу над созданием позитивной, обращенной, прежде всего к человеку, вне зависимости от его социальной принадлежности, системы ценностей, которая органически вошла в кровь и плоть западной цивилизации.

Просветители происходили из разных классов и сословий: аристократии, дворян, духовенства, служащих, представителей торгово-промышленных кругов. Разнообразны были и условия, в которых они жили. В каждой стране просветительское движение носило отпечаток национальной самобытности.

2. Особенности просвещения в странах европы

2.1 Английское и Шотландское Просвещение

Особая роль Англии в истории Европейского Просвещения заключалась, прежде всего, в том, что она была его родиной и во многих отношениях первопроходцем. В Англии в XVII-XVIII вв. после революции и гражданских войн сгладились резкие противоречия в обществе. Развитие парламентаризма привело к упрочению правовых форм политической борьбы. Английская церковь не противопоставляла себя Просвещению, а в какой-то мере даже отвечала его идеалу веротерпимости. Это способствовало культурному развитию страны, поскольку позволяло сохранить равновесие между традиционными ценностями, хранительницей которых выступала церковь, и новаторскими, которые несло Просвещение. Все это делало Англию своего рода образцом общественного прогресса. Не случайно в XVIII в. все основные течения английской общественной мысли находили свое продолжение и развитие в других европейских странах.

В основных чертах политическая программа Английского Просвещения была сформулирована философом Джоном Локком (1632-1704). Основное его сочинение - "Опыт о человеческом разумении" (1690) - содержало позитивную программу, воспринятую не только английскими, но и французскими просветителями. К неотчуждаемым правам человека, согласно Локку, принадлежат три основных права: на жизнь, свободу и собственность. Право на собственность у Локка тесно связано с высокой оценкой человеческого труда. Он был убежден в том, что собственность каждого человека есть результат его труда. Правовое равенство индивидов - необходимый результат принятия трех неотчуждаемых прав.

Как и большинство просветителей, Локк исходит из идеи неотъемлемых прав изолированных индивидов и их частных интересов. Правопорядок должен обеспечить возможность получения выгоды каждым, но так, чтобы при этом соблюдались также свобода и частный интерес всех остальных. Локк подчеркивал:

Мы рождаемся на свет с такими способностями и силами, в которых заложена возможность освоить почти любую вещь и которые, во всяком случае, могут повести нас дальше того, что мы можем себе представить, но только упражнение этих сил может сообщить нам уменье и искусство в чем-либо и вести нас к совершенству.

Подчеркивая значение личного творческого усилия каждого человека, его знаний и опыта, английские просветители как нельзя лучше усвоили потребности общества XVIII в., осуществлявшего беспрецедентный поворот в развитии производительных сил и производственных отношений. Просвещение способствовало закреплению в характере англичан таких черт, как предприимчивость, изобретательность, практицизм.

На английских просветителей наложили отпечаток и взгляды философа XVII в. Томаса Гоббса (1588-1679), который считал, что люди равны от природы. Но в процессе развития возникает неравенство, а из-за неравенства проистекает взаимное недоверие. Из-за взаимного недоверия - война. При отсутствии гражданского состояния всегда имеется война всех против всех, убыточная для всех. Поэтому люди путем договора объединились в государство, чтобы тем самым получить защиту и возможность гуманной жизни. По мнению Гоббса, лишь Левиафан в состоянии оградить общество от постоянных проявлении эгоистических страстей.

Гоббс использовал этот образ для описания могущественного государства, которое способно оградить общество от постоянных проявлений эгоистических страстей отдельных его членов.

В XVIII в. этику себялюбия, или разумного эгоизма развили английский писатель Бернард Мандевиль (1670-1733) и философ Иеремия Бентам (1748 - 1832). Мандевиль прославился своей сатирической "Басней о пчелах" (1714), в которой, не колеблясь, представляет эгоизм движущей силой всей нравственной и культурной жизни. Бентам считал, что с помощью морали, а также законодательства можно регулировать человеческие поступки таким образом, чтобы они приносили как можно больше счастья. Согласно Бентаму высшая цель человеческой жизни - наивысшее счастье наибольшего числа людей.

Социально-экономическая подоплека защиты просветителями частного интереса очевидна - они выступали за свободу частной собственности. Но в этом проявился и их оптимизм, так как они видели в эгоизме источник благосостояния общества. И надо признать, что вера английских просветителей в благотворную силу свободы в сочетании с частным интересом в значительной мере оправдалась. На протяжение XVIII в. в Англии не было значительных социальных конфликтов.

Ведущая роль в истории Шотландского Просвещения принадлежала Дэйвиду Юму (1711-1776) - философу, историку, экономисту и публицисту, дипломату. Понимая озабоченность своих современников этическими проблемами, он задался целью обновить науку о нравственности. В поисках мотивов, которые заставили бы людей следовать требованиям "общественного блага", он обратился к альтруистическому чувству общечеловеческой "симпатии", которое противопоставлял индивидуализму. Влияние Юма на шотландскую культуру с особой силой проявилось в деятельности философского общества, созданного в Эдинбурге. На заседаниях философского общества главное внимание уделялось роли права, политических институтов в развитии многообразных общественных связей.

Новый этап поисков шотландскими просветителями альтернативных форм гражданского поведения связан с Адамом Смитом (1723-1790). Этот выдающийся теоретик товарно-денежных отношений стал их горячим защитником и пропагандистом во многом по морально-этическим соображениям. В своей теории Смит отводил большое место рынку, считая, что именно рынок освободил человека от отупляющей системы зависимости при феодализме. Смит отводил рынку ту же функцию, которую его современники отводили государству, функцию социализации людей. А место гражданина в его системе занял "экономический человек", моральная свобода которого была обусловлена его ролью в экономической жизни. В то же время Смит предчувствовал и негативные последствия товарно-денежных отношений.