4. Внешняя речь персонажа

Театр - фрагмент жизни в рамке рампы.

Илья Шевелев

Джулия Ламберт предстает перед нами как сильная языковая личность. Она общается с высшим светом английских салонов, может добиваться поставленных целей угрозами, лестью, обещаниями, оскорблениями. В общении с другими людьми она часто демонстрирует свое превосходство. В диалоге она внимательно следит за собеседником и улавливает малейшее изменение в его настроении, мыслях, чувствах.

Джулия Ламберт способна передавать самые разнообразные интонации в своей речи. Ее экспрессия обезоруживает собеседника. В диалогах дискурс Джулии Ламберт связан, прежде всего, с разговорной и бытовой речью. Здесь мы не встретим научной риторики или официально-делового общения. Но речь актрисы также выполняет эстетическую функцию.

Джулия Ламберт пользуется сценической речью персонажей, которых она играла, цитирует песни и слова из известных литературных произведений: «Beer, glorious beer»/ «О, пиво, славное пиво!»; «The Queen of Scots hath a bonnie bairn and I am but a barren stock»/ «У королевы Шотландии есть прекрасный сын, а я смоковница бесплодная». Здесь переводчик опирается не на свои умения, а на тексты переводов тех произведений, из которых взяты цитаты. Такая многоуровневость межкультурной коммуникации создает особую интертекстуальность.

Таким образом, разговорная речь Джулии Ламберт интертекстуальна и поэтична благодаря таланту актрисы. Экстралингвистические факторы здесь также играют важную роль. Мы видим, что Джулия Ламберт активно использует просторечье, сниженный пласт лексики и, в то же время, высокий поэтический дискурс. Экспрессия присутствует в каждом слове героини. В диалогах и полилогах Джулия Ламберт завораживает слушателей, но может и оскорбить, обмануть. В искреннем общении с другими людьми Джулия Ламберт не находит понимания. Горничная смеется над ее надменностью, Майкл и Том также неспособны понять ее. Искреннее, глубоко личностное раскрывается более во внутренних монологах Джулии. Необходимо также указать на специфичный вид устной речи, который возникает в общении Джулии со своим поклонником Томом Феннелом. Дистанционное общение по телефону подчеркивает разницу между мировоззрением Джулии и обывательской моралью Тома. Джулия Ламберт уникальна как языковая личность своей способностью использовать речь как настоящее оружие. Слово приобретает реальную цену в устах героини, но она также может ронять ничего незначащие фразы. Устная речь Джулии разнообразна стилистически и всегда выполняет определенные функции. С другой стороны, Джулию Ламберт в силу ее интересов не могут понять окружающие. Она этого и не требует, потому что настоящая жизнь и личность Джулии Ламберт разворачиваются на сцене, где она «переворачивает душу зрителям» / «wrings the hearts of the audience».

Сценическая и разговорная речь переплетаются в дискурсе Джулии Ламберт. В романе представлена письменная речь героини. Два письма к различным адресатам и с различной коммуникативной установкой дают нам представление о способности героини как языковой личности к письму. Моэм сообщает нам также тот факт, что письма Джулия писала на стульчике, который раньше был задействован в постановке «Гамлета». Имплицитно автор говорит об актерской игре актрисы в письменной речи. Давайте рассмотрим эти письма, как в тексте оригинала, так и в тексте перевода.

«Dear Tom, I’m enclosing the money for your tips as I shan’t see you in the morning. Give three pounds to the butler, a pound to the maid who’s been valeting, you and ten shillings to the chauffeur. Julia» [11, 108].

«Дорогой Том Вкладываю деньги, которые надо оставить слугам, так как не увижу тебя утром. Три фунта дай дворецкому, фунт – горничной, которая чистила и отглаживала тебе костюмы, десять шиллингов – шоферу. Джулия» [9, 462].

Джулия пишет эту записку с целью обидеть Тома Феннела, показать ему его зависимое положение. Поэтому она передает ему чаевые, которые ему надо будет дать слугам. Джулия этим письмом хочет сказать: «Даже чаевые я плачу за тебя». Для того чтобы подчеркнуть нахлебничество Тома, Джулия просит горничную передать ему записку. Она понимает, что «if she had racked her brains for a week she couldn’t have thought of anything that would humiliate Tom more bitterly» / «даже если бы она целую неделю ломала себе голову, как сильней уколоть Тома, она не придумала бы ничего лучшего».

Но ее начинают терзать сомнения относительно верности ее выходки. В конце концов, она раскаивается в своих словах, но, как гласит латинская пословица, littera scripta manet: Том унижен, и Джулии приходится самой унижаться и просить прощения.

С переводческой точки зрения, русский вариант записки имеет намного менее оскорбительный характер. Слово «tips» («чаевые») переведено как «деньги», что лишает его коннотации мелочности, пустяковости. Также, отсутствует принадлежность чаевых Тому. В оригинальном тексте есть ощущение того, что Джулия дает чаевые Тому именно как «чаевые».

Вторая записка написана с абсолютно другой коммуникативной установкой, но также поклоннику Джулии, Чарльзу Тамерли:

«Charles dear, How wonderful that I shall see you so soon. Of course I am free on Wednesday. Shall we dine, together and do you love me still? Your Julia» [11, 164].

«Чарлз, милый! Как замечательно, что я скоро вас снова увижу. В среду я буду свободна. Пообедаем вместе. Вы все еще любите меня? Ваша Джулия» [9, 521].

Это письмо почти шаблонно по отношению к предыдущему, имея много сходных элементов, но различаясь ключевым смыслом.

В этом письме первая строка в результате инверсии «Dear N» - «N dear» придает личностное звучание всему тексту. Теперь у нас не безликое «Дорогой N», а очаровательное «Чарлз милый». Холодное «Julia» меняется на «Your Julia», а в начале и в конце письма располагаются слова с коннотацией «высокое»: «wonderful», «love».

В отличие от первой формальной, презрительной записки, это письмо дышит теплом и доброжелательностью. Если в записке к Тому мы находим слова «I shan't see you»/ «не увижу тебя», то в письме к Чарльзу Джулия пишет «I shall see you»/ «вас снова увижу». Сама же записка, на наш взгляд, удачно переведена на русский язык и репрезентует сильную языковую личность Джулии Ламберт.

Говоря о монологах героини, следует отметить, что они не адресованы и направлены на внутренний мир героини, ее чувства и мысли. Они немногочисленны и являются скорее экстериоризацией внутренней речи. Также в своих монологах Джулия чаще всего договаривает то, чего она бы не сказала собеседнику. Здесь адресат предполагается, но на самом деле его нет.

В тексте также присутствует несобственно-прямая речь героини, которая сопровождает авторское повествование о жизни Джулии Ламберт.

Можем сделать вывод о том, что внешняя речь Джулии Ламберт не ограниченна стилистически, но зачастую является несобственным дискурсом. Речь Джулии – это сценическая речь в реальной жизни. Слова главной героини приходят из разных пьес, но всегда вовремя и к месту, а это одно уже характеризует ее как сильную языковую личность.