Вскоре в Краснодарской фельдшерской школе появилась новая слушательница

— Галина Петрова. Отныне у нее была новая цель: как можно лучше, быстрее, успешнее овладеть всем тем, чему учили ее опытные специалисты. Дни и ночи сливались в один сплошной поток: занятия, практика, практика, лекции. Наконец школа окончена, и девушка возвратилась в Новороссийск, получив направление в один из городских госпиталей.

Раненые поступали непрерывно. Круглые сутки нескончаемой вереницей шли к госпиталю машины. Санитары спешно выгружали носилки с распростертыми на них обессиленными, измученными болью воинами. Некогда было ни думать о чем-нибудь постороннем, ни отвлечься на минуту: перевязка, еще, еще, еще... И постоянно раздающийся в ушах глухой от усталости голос хирурга: «Следующего... следующего...

следующего...»

Обстановка на фронте осложнялась. Гитлеровцы, видимо, любой ценой решили прорваться к городу — лезли, не считаясь с потерями. В эти напряженные дни Петрова решила проситься в действующие морские части, защищавшие Новороссийск. Ее деятельной, энергичной натуре хотелось лицом к лицу встретиться с опасностью, проверить себя в настоящем деле, принести как можно больше пользы героям-морякам.

Осенью 1942 года в батальоне морской пехоты появилась новая медицинская сестра — Галя. Общительная, живая, она с первых же дней показала себя прекрасным товарищем, храбрым, выдержанным бойцом. Моряки вскоре привыкли к ее крепкой подвижной фигурке, оценили ее в трудных фронтовых условиях: морские пехотинцы поняли, что на сестричку можно надеяться в любой обстановке — такая не подведет. За заботливость, преданность и открытый характер моряки платили Гале искренней дружбой. Сколько дружеских рук тянулось за шинелями, чтобы укрыть Галю, если, бывало, умаявшись за дни и ночи непрерывных боев, уснет она коротким сном, свернувшись калачиком. Тогда старались не шуметь, не говорить громко, хотя над головой свистели вражеские снаряды.

Пролетели полтора военных года. Милая девушка становилась бывалым солдатом: мужал и креп хороший, умный, светлый советский человек... И только широко открытые, чистые глаза выдавали прежнюю веселую, озорную маленькую мечтательницу Галинку; словно какой-то невидимка шепнул ей: «Ты погоди, еще все будет в жизни: и Чапай, и тачанка, и бескозырка; ты только борись, ищи, не сдавайся!» — и девчонка обрадовалась, распахнула глаза, да так и осталась — радостная, смелая, настойчивая и ожидающая.

Полтора года — немалый срок, особенно на фронте. Уже привыкнув к товарищам, освоившись в трудной обстановке, Галя должна была проститься со своим батальоном: в октябре 1943 года ее направили в другой отдельный батальон морской пехоты, которым командовал майор Н. А. Беляков.

Предстояла серьезнейшая операция —-десант на Керченский полуостров. Беляков, собрав отряд, сказал:

—Помните, товарищи, боец десанта — универсал, умеющий делать все, что требуется на войне. Никакая школа такой подготовки не дает, а только боевой опыт, закалка в сражениях. Поэтому перенимайте опыт старых десантников; а вы, товарищи, наглядно демонстрируйте молодежи приемы боя в разных условиях...

И учеба шла день и ночь: тренировались в посадке на катера, совершали переходы морем, высаживались на берег. Бывалые десантники передавали молодым бойцам знания, полученные в тяжелых сражениях.

Вместе с товарищами Галя Петрова изучала винтовку и автомат, пулемет и миномет, противотанковое ружье и трофейное оружие — в десанте всякое может быть.

Приближался день высадки, и ожидание становилось все нестерпимее. Хотелось скорее услышать приказ о выходе в море, скорее проверить себя, испытать в трудном, опасном, действительно геройском деле.

В эти дни особенно внимательно слушала Галина беседы политработников о мужестве солдат и матросов, о героях-комсомольцах Зое Космодемьянской и Наташе Ковшовой. Как хотелось быть похожей на этих девушек, просто и мужественно проживших свои короткие, незабываемые жизни! Сердце наполняла огромная любовь к родному краю, к Родине, терзаемой врагами, и поднималась неутолимая ненависть к фашистам.

Много передумала тогда Галя и уже твердо знала, что выпавшую на ее долю честь

— освобождать родную землю — она не уронит.

Ночь на 1 ноября 1943 года выдалась бурная, штормовая. Вал за валом поднимались серые громады воды и, уходя, тяжело разбивались о берег. Низко висело черное небо. Лохматые тучи ползли по нему, клубились и где-то там, за волнами, сливались с морем. Ветер свистел и рвал все на своем пути.

Тогда-то и был отдан приказ морским пехотинцам грузиться на суда и идти через пролив к Керченскому полуострову.

Десантников ждал тяжелый бой. Фашисты, уже испытав на себе к этому времени силу ударов моряков, укрепили побережье дотами, дзотами, минными полями. Окопы прибрежной полосы были заполнены пулеметчиками, крупные силы стояли в резерве. В небе над берегом полыхали осветительные ракеты. Специальные части дежурили по ночам, чтобы не допустить к укреплениям «черную смерть».

И все-таки «черная смерть» была недалеко от фашистов. Она шла с моря, на мотоботах.

Галя стояла у борта, всматриваясь в надвигавшийся берег. Он вставал впереди, залитый лиловато-зеленым светом висящих в небе ракет, озаренный непрерывными вспышками орудийных выстрелов. То тут, то там в волнах поднимались, как смерчи, столбы воды: враг старался накрыть огнем юркие десантные суда.

Было ли страшно тогда главстаршине Петровой, санинструктору десантного отряда? «Да, было», — ответила бы она честно и прямо, как всегда. Но тем и отличается герой, что не думает в трудную решающую минуту о себе, а борется, действует и увлекает за собой других.

Едва раздалась команда «Вперед!», моряки бросились в воду, подняли над головой оружие и устремились к берегу. Глаза слепил нестерпимый свет прожекторов, пули свистели над головами десантников, но бойцы шли вперед.

Батальон майора Белякова высадился первым. В его задачу входил захват плацдарма на берегу для основных сил десанта. Под ураганным огнем командир повел батальон в атаку.

Первые шаги по родной крымской земле... А сколько еще идти! Так скорее вперед, вперед!

Но цепь моряков вдруг остановилась: перед нею выросли проволочные заграждения. Кто-то крикнул:

—Минное поле здесь! Другой голос подхватил:

—Саперов сюда!

Медлить было нельзя: огонь гитлеровцев не ослабевал, и это грозило батальону тяжелыми потерями.

Галина лежала рядом с товарищами, а мозг сверлила одна мысль: «Надо что-то делать! Надо что-то немедленно, сейчас же сделать!...»

И тут десантники увидели, как метнулась к заграждениям чья-то фигура, кто-то одним махом перескочил через проволоку и побежал по минному полю... Нет, не побежал, а, притопывая, отплясывал на минном поле какой- то невиданный танец, каждую минуту рискуя взлететь на воздух. Это была Галя Петрова. И звенел радостью, прорывался сквозь грохот боя звонкий, озорной девичий голос.

—Нет здесь мин, ребята! Вперед, товарищи, смелее, вперед!

Лавина десантников перекатилась через фашистские укрепления: ничто теперь не могло их остановить! Захватив первую, наиболее мощную линию укреплений, моряки ворвались в рыбацкий поселок Эльтиген и укрепились в противотанковом рву.

Бой продолжался до утра. И всю ночь без устали работала Галя Петрова. Двадцать раненых матросов и офицеров вынесла она из-под огня, двадцать жизней спасла в эту ночь, да еще находила силы пошутить мимоходом, перекинуться несколькими бодрыми словами с уставшими бойцами. Даже видавшие виды бывалые моряки — люди сказочной храбрости — поражались выдержке и мужеству девушки с погонами главстаршины. «Товарищ Жизнь» прозвали они Галю Петрову в этом бою за освобождение Крыма от гитлеровцев.

Утро следующего дня было пасмурным и холодным. Непрекращавшийся ветер растянул над морем рваное полотно туч; глухо, грозно ворчало море.

Оправившись от внезапного удара, фашисты начали яростные атаки, чтобы отбить занятый десантниками клочок земли. Артиллерия, минометы били без передышки. Пылали уцелевшие постройки поселка, ветер нес горький дым пожара, играл языками пламени, взметал к небу снопы искр.

Моряки готовились к отражению атаки врага — уже которой по счету... Фашистам важно было выбить десантников с полуострова до подхода новых советских частей, поэтому, не жалея сил, враг предпринимал все новые и новые атаки. Но моряки знали, как необходим нашим войскам захваченный плацдарм, и дрались не щадя жизни: гитлеровцы каждый раз откатывались на исходные позиции.

Так прошел день.

Наконец немцы двинули к противотанковому рву десять танков — три с левого и семь с правого фланга. Стальные громады обрушили на позиции десантников шквал огня — подходили ко рву метров на пятьдесят и били прямой наводкой.

Под прикрытием танков фашисты хотели обойти советских моряков с тыла. Но матросы снова и снова бросались в контратаку и отшвыривали фашистов.

Во время одной из таких контратак был ранен лейтенант Цибизов. Он остался лежать на узенькой полоске «ничейной» земли. Ясно было, что гитлеровцы вот-вот опять ринутся в атаку и тогда несдобровать молодому веселому лейтенанту...

И вот какой-то отчаянный смельчак, будто играя со смертью, пополз к Цибизову. Во рву затаили дыхание... Со стороны немцев неслись ураганные очереди и самая отборная ругань. А неуязвимый смельчак уже полз обратно, таща за собой раненого. Вот еще несколько метров, еще... Все! Доползли!

Конечно, это опять была Галя Петрова, неугомонная, веселая Галка — отчаянная голова, бесстрашное сердце! Что вело ее на этот подвиг? Что побуждало действовать так, а не иначе? Многое, многое сделало Галину именно такой, а не иной — и школа, и комсомол, и, наконец, вся обстановка советской жизни, окружающие люди, с которых «делать жизнь» было мечтой тысяч ребят предвоенного поколения...

... Атаки фашистов следовали одна за другой, но ни одна из всех девятнадцати не принесла успеха: морские пехотинцы отбили их, уложив навсегда десятки гитлеровских вояк.

К вечеру на правом фланге десантников осталось в строю лишь семь человек. Среди них была и главстаршина Петрова. Она появлялась всюду, где было особенно трудно: там перевяжет раненого, там поднесет боезапас; глядишь, отнесла кого- то в укрытие — и снова в первых рядах бойцов: набивает диски автоматов или сама становится в ряды стрелков.

—Будем драться до последнего патрона, до последней гранаты! —говорила она бойцам.

И снова перевязывала, помогала, била по врагам, радуясь в душе, что много захватили боезапаса. Как был прав командир! Оказывается, верно: в десант лучше хлеба не взять, а прихватить лишний десяток патронов. Какую радость, какую силу придает сознание, что можно бить и бить в эти ненавистные жабьи мундиры, что ты сражаешься и выдержишь любые испытания во имя Родины, во имя неугасимого света над твоей Советской страной!