Медсанбат

Что такое медсанбат? Это дивизионный пункт, куда из всех полков доставляют раненых, которым в мед­санбате делают операции, и затем отправляют в тыл. Иногда приходится слышать: «Ну, медсанбат - это тыл, не передовая. Вам было легче...» Делается обидно. Неправильные это рассуждения. Что такое на новом месте развернуть мадсанбат? Это значит спилить 30-40 деревьев, которые и вдвоем не обхватить. А все это делали девушки, которые до войны не держали в руках ни пилы, ни топора. Надо поставить палатки, утеплить их, оборудовать, добыть воды. Развернуть все операционные, подготовить инструменты. В сутки нам приходилось принимать по 400-500 раненых. Операционные сестры и врачи, когда дивизия вела наступле­ние, не выходили из операционной по 5-6 суток, ели наспех, о нормальном сне и речи не было.

Знали бы вы, как делались эти операции! Свет в палатку подавался в лучшем случае от видавшего виды движка, но чаще это были фонари «летучая мышь» или лучина. А ведь делали сложнейшие опера­ции: при ранении в живот, в грудную клетку, ампута­ции конечностей и т. д. Среди хирургов были специа­листы с большим стажем, но были и вновь испеченные, нам присылали зубных врачей, психиатров, студентов-старшекурсников. Эту разношерстную публику надо было организовать, научить (а времени нет), чтобы после боя принять 350-400, а иногда и 500 раненых, всех прооперировать, накормить, эвакуировать дальше на долечивание. На станции Понизовье медсанчасть разместилась в подвальном помещении. Был наш обычный напряжен­ный рабочий день. И вдруг начался жуткий обстрел, фашисты словно озверели. В подвале вначале погас свет, подаваемый от движка. А затем мы услышали страшный грохот над головой, посыпалась штука­турка. И наступила полная тишина. В это время шла сложная полостная операция. Слышу голос хирурга Лии Бенциановны: «Спокойно, всем оставаться на местах. Пучко, Зиновьева, зажгите лучину. Быстро». И девушки встали у операционного стола с зажженными лучинами. Хирург закончила операцию. Наступила другая беда: в помещении становилось невыносимо душно, было трудно дышать. Мы поняли, что перестал поступать воздух. И вот в этот критиче­ский момент Лия Бенциановна не растерялась. Она, бодрая и даже веселая, подходила то к одному, то к другому раненому, подбадривала, как будто ничего не случилось. А в это время солдаты нас откапывали: ведь дом-то был разрушен, и мы оказались под разва­линами. Только через пять часов раненых удалось пе­ренести в безопасное место.

Вот так боролся и жил медсанбат. И его душой была Лия Бенциановна. Она не только оперировала, учила других работать. Она отдавала свою кровь раненым, когда это было необходимо, А здоровье у нее са­мой было уже неважным. Сказывались сильное напря­жение, постоянное переутомление. "Ее наши сестры уго­варивали отдохнуть иной раз, пойти выспаться. Она послушно оставляла операционную, но не больше, чем на час. И опять начиналась борьба за жизнь людей. Во время бомбежек Лия Бенциановна просила мед­сестер наклоняться ниже к раненому. Для чего? Да для того, чтобы закрыть его тело от случайных оскол­ков, которые нередко влетали в операционную. Какую же надо было иметь силу воли нашему ведущему хи­рургу!

Пусть знают наши потомки, что изнурительный труд, бессонные ночи, постоянная тревога за жизнь людей навсегда оставили рубцы в сердце каждого медицин­ского работника, кто был причастен к судьбе раненых. Война испытывает человека на прочность. Только не биологические законы тут действуют, а законы муже­ства, законы гуманизма и человечности.

Источник: Савченко Л.Ф. Моя судьба – С-Пб, 1995. – с.75-77