книги2 / 398-1

представляет период, когда влияние эмоций на духовную жизнь становится наиболее очевидным [1]. В этот кризисный период определяются жизненные цели, идеалы, планы на будущее и взгляды на жизнь.

Ведущую роль в качестве детско-родительских отношений играют родители – их опыт, убеждения, установки ценностей во многом будут определять психологический и эмоциональный климат в семье. Какими будут эти отношения – полными грубости, крика, оскорблений, либо теплыми, наполненными любовью и поддержкой, – определит чувство психологической безопасности подростка и прогнозирование им своего будущего.

Действительно, самыми важными и самыми сложными в подростковом возрасте являются отношения с родителями. Эта особенность связана с желанием приобрести независимость в экономическом плане и многих других аспектах. Подростки хотят сами принимать решения и не зависеть от «разрешения» родителей. Помимо этого, они страдают от постоянных конфликтов с семьей, чаще с родителями, которые продолжают контролировать своих детей в выборе одежды, прически, друзей, порядке в комнате, частоте посещения школьных мероприятий, свиданий и многого другого. Но, несмотря на это, родители для юношей и девушек этой возрастной группы остаются теми людьми, к которым они предпочли бы обратиться в важные и тяжелые периоды. Больше всего старшеклассникам хотелось бы видеть в родителях друзей и советчиков. К сожалению, часто случается так, что это желание не соответствует действительности.

Именно родители закладывают в ребенка нормы, ценности, идеалы. Они также влияют на формирование самооценки, на восприятие индивидуального опыта и, конечно, именно с ними формируется фундаментальная привязанность, от которой зависит построение отношений с людьми в целом.

В данной статье под родительским отношением мы подразумеваем тип привязанности.

Основоположником теории привязанности является английский психиатр и психоаналитик Джон Боулби. Сегодня ни у кого не вызывает сомнений или возражений то, что дети остро нуждаются в безопасной и постоянной физической и эмоциональной близости

100

значимых людей. Игнорирование этой потребности может нанести им непоправимый вред [2; 3].

Мэри Эйнсворт определила три типа привязанности – надежный, тревожный и избегающий. По результатам проведенных экспериментов исследователь добавила четвертый тип привязанности

–тревожно-избегающий.

Всвоих исследованиях C. Tounnissen и его коллеги выявили важную роль привязанности к родителям в личностном становлении юношей и девушек [5]. В исследовании J. Mattanh эмпирически доказана связь между надежным типом привязанности и успешной эмоционально-личностной адаптацией в различных сферах жизни [4].

Целью нашего исследования было выявление взаимосвязи между типом привязанности к родителям и восприятием временной перспективы в подростковом возрасте

Висследовании приняли участие ученики 9-х и 10-го классов МБОУ СОШ №22 в поселке Свободы (53 человека: 29 юношей и 24 девушки). Эмпирическое исследование проводилось с помощью опросника «Привязанность к близким людям» Н.В. Сабельниковой и Д.В. Каширского и методики «Временной перспективы» Ф. Зимбардо.

Первым подросткам предлагался опросник «Привязанность к близким людям», направленный на выявление типа привязанности респондентов. Согласно данному опроснику, выделяют четыре типа привязанности: надежный, тревожный, избегающий, тревожноизбегающий.

Согласно результатам исследования, большинство опрошенных подростков характеризуются тревожным типом привязанности (30%), т.е. они высоко оценивают партнера и не уверены в себе, а также избегающим (30%) типом привязанности, т.е. стремятся к автономности и не умеют выстраивать полноценные отношения. 28% респондентов характеризуются надежным типом привязанности, что говорит о том, что они умеют выстраивать безопасные и доверительные отношения. А 12% опрошенных подростков характеризуются тревожно-избегающим типом привязанности, т.е. не умеют выстраивать отношения с людьми, предпочитают, чтобы их боялись, а не любили.

Старшеклассники характеризуются четырьмя различными типами привязанности. Тип привязанности образован двумя шкалами

101

опросника «Привязанность к близким людям». Надежный тип привязанности зафиксировал низкие баллы по шкале избегания и шкале тревожности. Тревожно-избегающий тип привязанности – высокие баллы по шкале избегания и высокие баллы по шкале тревожности. Тревожный тип создают высокие оценки по шкале тревожности и низкие оценки по шкале избегания. И, наконец, избегающий тип привязанности диагностируется при высоких баллах по шкале избегания и низких баллах по шкале тревожности.

Для установления значимых статистических различий между четырьмя группами респондентов были найдены средние значения по двум шкалам у каждого типа привязанности.

Надежный и тревожный типы привязанности фиксируют низкие баллы по шкале избегания, избегающий и тревожно-избегающий – высокие. По шкале тревожности низкие баллы характерны для надежного и избегающего типа привязанности, а высокие баллы – для тревожного и тревожно-избегающего типа привязанности.

На следующем этапе проводилось сравнение результатов диагностики восприятия индивидуального опыта с помощью методики «Временная перспектива» Ф. Зимбардо у подростков с различными типами привязанности.

Оказалось, что между группами подростков с различным типом привязанности существуют значимые различия по всем пяти показателям методики «ZTPI».

Так, подростки с различным типом привязанности различаются по шкале «Негативное прошлое». Согласно методике, о благополучном восприятии негативного прошлого свидетельствует баллы меньше 3. Так, наиболее благополучными можно назвать подростков с надежным, избегающим и тревожно-избегающим типом привязанности. Они характеризуются как люди, имеющие позитивный и оптимистичный взгляд на прошлое. Вероятнее всего, в прошлом, они не переживали травмирующих и слишком негативных событий. Наименее благополучными по шкале «Негативное прошлое» можно назвать подростков с тревожным типом привязанности. Они характеризуются как люди с низкой самооценкой, депрессивным состоянием и тревожностью. Межличностные отношения таких людей чаще всего неудовлетворительны.

102

По шкале «Гедонистическое настоящее» между подростками практически отсутствуют различия. Согласно методике, о благополучном уровне восприятия настоящего свидетельствуют баллы ниже 3,93. Так, подростки с надежным, тревожным, избегающим и тревожно-избегающим типом привязанности показали неблагополучный уровень восприятия настоящего. Их единственная цель – наслаждение. Они характеризуются как люди, не способные предвидеть и взвешивать будущие последствия, непоследовательные, плохо контролирующие эго, они не имеют ясных целей на будущее.

По шкале «Будущее» между подростками выявлены незначительные различия. Согласно методике, о благополучном уровне восприятия будущего свидетельствуют баллы больше 3,38. Наиболее благополучный уровень восприятия будущего показали подростки с надежным, тревожным и тревожно-избегающим типом привязанности. Это говорит о том, что данные респонденты ориентированы на будущее. Их поведение определяется мотивацией на достижение будущих целей и вознаграждений. Они всегда думают о последствиях. Наименее благополучный уровень восприятия будущего показали подростки с избегающим типом привязанности. Они не готовы принести в жертву сегодняшние удовольствия ради вознаграждения в будущем. У них нет планов и целей.

По шкале «Позитивное прошлое» между подростками практически не выявлены различия. Согласно методике, о благополучном уровне восприятия позитивного прошлого свидетельствуют баллы больше 3,22. Подростки с надежным, тревожным, избегающим и тревожноизбегающим типом привязанности показали благополучное восприятие своего прошлого. Они принимают его как опыт, способствующий развитию.

По шкале «Фаталистическое настоящее» между подростками практически не выявлены различия. Согласно методике, о благополучном уровне восприятия настоящего свидетельствуют баллы меньше 2,44. Так, подростки с надежным, тревожным, избегающим и тревожно-избегающим типом привязанности характеризуются как люди, демонстрирующие фаталистическое и беспомощное отношение к будущему и к жизни в целом.

Наиболее благополучные показатели у подростков с надежным и тревожно-избегающим типом привязанности. Данный факт требует

103

дополнительной проверки. Можно предположить, что подростки с тревожно-избегающим типом привязанности совладают с тревожностью в ходе деятельности.

Наиболее психоэмоционально неблагополучный – избегающий и тревожный тип привязанности. Особенности личности при этом – неудовлетворенность жизнью, убежденность в том, что человек – игрушка в руках судьбы, отсутствие планов и целей на будущее. От жизни такие люди ждут только наслаждения, у них низкая самооценка и подавленное состояние. Согласно теории привязанности, тревожный тип характеризуется высокой тревожностью и низким избеганием. Избегающий тип характеризуется низкой тревожностью и высоким избеганием. Вероятно, на сдерживание тревожности или избегания (в зависимости от типа) и уходят все силы представителей данных типов, восстановить которые невозможно в близком общении из-за стремления к автономности или страха близких отношений (в зависимости от типа).

Литература

1.Авдеева Н.Н. Теория привязанности: современные исследования и перспективы // Современная зарубежная психология, 2017. Том 6. № 2. С. 7-14.

2.Басанова Е.Е. Условия психологической безопасности подростка в семье // Социально-психологические проблемы современной семьи: сборник статей VIII Всероссийской (с международным участием) научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых / Под общей редакцией И.В. Ткаченко. Армавир. 2018. С. 42-46.

3.Джонсон С. Обними меня крепче. 7 диалогов для любви на всю жизнь / С. Джонсон; пер. с англ. Э. Каировой [науч. ред. И. Хамитова]. 5-е изд. М: Манн, Иванов и Фербер, 2022.

4.Цуркин В.А., Разуваева Т.Н. Когнитивный компонент образа физического я испытуемых с разными типами привязанности к матери // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки.

2014. Вып. 22. № 13 (184). C. 369-381.

104

5.Thoennissen C., Wendt E.-V., Schmahl F. et al. Adolescents’ and young adults’ individuation problems in relation to parents and partner: comparing findings from Germany, Italy, Spain and Sweden // Paper presented at the XII EARA Conference. Vilnius, Lithuania, 12–15th May, 2010.

Копинг-стратегии в профессиональной деятельности медицинского персонала красных зон

Башилова-Селезнева Е.В.

ФГАОУ ВолГУ, Волгоград, Россия bashilova.ekaterina@mail.ru

Социально-психологические детерминанты поведения оказывают воздействие на личность и определяют уровень готовности медработников выполнять свои обязанности и компетенции в чрезвычайных условиях, к которым относятся, в числе прочих, пандемии. В условиях короновирусной инфекции и постковидного этапа ее развития врачи, средний медперсонал приняли на себя основной «удар», работая в красных зонах. В неофициальном списке медработников, погибших во время пандемии КОВИД в России на начало 2023 года указаны 1523 человека, из стран бывших республик

СССР – 220 сотрудников [2].

Работа в неблагоприятной санитарно-эпидемиологической ситуации обусловила необходимость использования медиками эффективного копинга для преодоления различных деструктивных явлений, связанных с повышенной напряженностью, стрессами, преодолением усталости, профессионального выгорания [1]. Применению адаптивных копинг-стратегий медработниками красных зон способствуют следующие факторы: максимальная полная информированность о передаче, диагностике, профилактике, лечении и мерах контроля заболевания; финансовая поддержка со стороны государственных систем здравоохранения; возможность оказания бесплатной психологической помощи; предоставление временного жилья для врачей, где они находятся после работы, связанной с

105

риском заражения, чтобы свести к минимуму цепочку передачи инфекции, уменьшить негативное влияние на своих родных.

Рассматривая механизм выживания медработников в условиях пандемии, мы приходим к выводу о том, что отсутствие эффективных систем регуляции психического здоровья и психосоциальной поддержки увеличивает риск психологического стресса и прогрессирования психопатологии у врачей и среднего медперсонала. Ряд авторов указывает на три составляющих механизма преодоления трудностей медперсоналом, работающих в красных зонах [3]: 1)социальная поддержка со стороны коллег, руководителей, пациентов, друзей и семьи; гибкий график работы; участие в виртуальных группах для обсуждение проблем; 2)личные практики, среди которых регулирование воздействия новостей, связанных с COVID-19; наличие хобби, увлечений; позитивное мышление; правильное питание, физические упражнения, режим, прием витаминов; сосредоточение на альтруизме и преданности своему труду; 3)меры по минимизации риска заражения короновирусом на основе использования средств индивидуальной защиты; непрерывное образование и повышение своей квалификации (ее подтверждение); участие в процедурах инфекционного контроля; избегание большого скопления людей; ограничения, связанные с путешествиями.

Врачи используют различных копинг-стратегии, среди которых выделены: рационализм (медики поняли сложившуюся ситуацию, рационализировали ее и включили пандемии в свои жизненные решения); коммуникатизм (четкая и своевременная информация/коммуникация помогает врачам выполнять свои обязанности); стандартизм (неуклонное соблюдение стандартов и протоколов лечения короновирусных больных); самомотивизм на основе медицинской этики и профессионального долга; религиозность (особенно характерная для мусульманских стран) [5]. Результаты исследований бельгийских ученых [4] показали, что, в то время как врачи чаще использовали «планирование» в качестве стратегии выживания, медсестры и фельдшеры – «поведенческое отстранение» и «самоотвлечение». Специалистами был сделан вывод относительно того, что использование стратегий избегания медработников красных зон вызвано их чрезмерной вовлеченностью в трудовую деятельность. Связь между стрессом и психологическим благополучием медиков

106

опосредована дисфункциональным совладанием. Уменьшению симптомов дистресса и соматизации способствовали следующие виды деятельности: чтение, интеллектуальные игры, коллекционирование, иные хобби, учеба; регулярный секс; выполнение домашних дел; прогулка вместе с кем-либо; совместное времяпровождение с друзьями в кругу семьи и т.п.

Постоянный поиск баланса между рабочими требованиями и собственным физическим и психологическим здоровьем во время вирусной эпидемии COVID-19 поставил перед медицинским и сестринским персоналом сложные задачи по преодолению острых стрессовых реакций и психосоматических симптомов. Адаптивные копинг-стратегии выступают буфером для стресса, связанного с работой, в отношении психического благополучия медперсонала красных зон.

Литература

1.Башилова-Селезнева Е.В. Психологическое сопровождение медицинских работников в период пандемии COVID-19 // Человеческий капитал. 2023, №3(171). С. 79-88. DOI: 10.25629/HC.2023.03.07

2.Список памяти. URL: https://sites.google.com/view/covidmemory/home

3.Dullius W.R., Scortegagna S.A., McCleary L. Coping strategies in health professionals facing Covid-19: s systematic review// Psicol. teor. prat. vol.23 no.1 São Paulo jan./abr. 2021. URL: http://dx.doi.org/10.5935/1980-6906/ePTPC1913976

4.Franck E., Haegdorens F., Goossens E., van Gils Y., Portzky M., Somville F., Abuawad M., Slootmans S. and Van Bogaert P. (2021) The Role of Coping Behavior in Distress and Somatization of Health Worker

COVID-19 stress and wellbeing: A phenomenological qualitative study of Pakistani Medical DoctorsFront. Psychol., 12 October 2022 Sec. Organizational Psychology. URL: https://doi.org/10.3389/fpsyg.2022.92019

107

Роль семьи в формировании копинг-стратегий поведения подростка в травмоопасных ситуациях

Безродный В.И.

ДонНУ, Донецк, Россия

0504721736aa@gmail.com

Исследование копинг-стратегий поведения подростков в ситуациях неопределенности и опасности имеет большое теоретическое и практическое значение [3; 4]. Определение типичных механизмов поведения в этих условиях, понимание соотношения личностных и ситуативных детерминант поможет разработать практические рекомендации, которые будут способствовать снижению травматизма среди подростков. Целью наших исследований было установление взаимосвязи между вероятностью травмирования детей подросткового возраста и копинг-стратегиями поведения. Исследованиями были охвачены 248 подростков в возрасте 11-13 лет школ Донецка и Донецкой Народной Республики. Одной из важных задач было формирование экспериментальной и контрольной групп. В экспериментальную входили подростки с повышенной вероятностью травмирования. Отбор происходил на основе специально разработанных анкет, которые предлагались родителям, учителям, одноклассникам. Контрольная группа охватывала детей, которые очень редко травмировались. Естественно, трудно найти подростка, который никогда не получал легких травм (разбитые колени, локти, порезы и др.). Для исключения влияния гендерной составляющей в экспериментальную и контрольную группу входили только мальчики. Из методов исследования использовались анкетирование, психологическое тестирование, социометрия.

Результаты исследований свидетельствуют, что подростки, которые склонны к частому травмированию, по сравнению с редко травмируемыми, характеризуются гипертимным, возбудимым и демонстративным типами акцентуаций, реакциями экстрапунитивной направленности. Они более подвижны, склонны к рискованному поведению, по оценкам родителей, и имеют более высокие показатели по тесту RSK г. Шуберта, который оценивает склонность к риску в условиях физической опасности; в то же время они менее

108

дисциплинированны, внимательны, осторожны, уравновешенны

(р<0,05-0,001).

Сопоставляя данные межгрупповых сравнительных исследований, следует отметить, что родители детей экспериментальной группы часто нарушают правила безопасности не только сами, но и вместе со своими детьми, и делают они это чаще, чем родители детей контрольной группы (р < 0,05). Недооценка опасности родителями детей, которые часто травмируются, приводит к тому, что отцы и матери детей экспериментальной группы чаще травмируются на работе и в быту. Корреляционный анализ свидетельствует о наличии положительной связи между частотой несчастных случаев, происходящих с ребенком, и аналогичным показателем у отца на работе (r = 0,46; p < 0,01), в быту (r = 0,41; p < 0,01), а также у матери на работе (r = 0,38; p < 0,05). Подобная взаимосвязь может свидетельствовать о бессознательной передаче специфических установок на безопасное поведение от родителей к детям, особенно от отца к сыну. Следует отметить положительную корреляционную связь между частотой несчастных случаев на работе и в детстве у родителей детей экспериментальной группы (r = 0,49; p < 0,01).

Можно предположить, что, усвоив специфические установки на безопасное поведение и выработав соответствующие копингстратегии поведения, мальчики из экспериментальной группы и в будущем будут чаще травмироваться на работе, по сравнению с детьми из контрольной группы. Влияние семьи на формирование специфических копинг-стратегий поведения подростка в опасных ситуациях сложное, многогранное и еще недостаточно изученное. Так, в семьях подростков, которые часто травмируются, родители чаще наказывают своих детей (р < 0,05), что в сочетании с повышенной экстраверсией подростка (р < 0,001) может способствовать развитию негативизма, попытке поступать вопреки воле родителей, особенно когда это касается наказаний за нарушение правил безопасного поведения. Один из возможных механизмов, который объясняет специфическую копинг-статегию травмоопасного поведения детей в подобных семьях, может заключаться в неосознанном стремлении ребенка обрести облегчение в травмировании, которое представляет собой звено длительного динамического процесса [2]. На основании результатов исследования можно сделать следующие выводы.

109