golovachevsb-ktom1pechat22102018

Гарушянц Юрий Мисакович

ввиду конституционную монархию. Тихвинский тогда разозлился, говорит: «Что вы на меня набросились? Все писали так!» А я говорю: «Ну, так, так, конечно. И ваши ученики могут так писать. Какая разница?!»

ВГ: Юрий Мисакович, вы отдали китаеведению уже больше шестидесяти лет. Что вы считаете своим самым большим достижением в науке, в китаеведении?

ЮГ: Прости, это нескромно. Я считаю, что много сделал для изучения новейшей истории Китая. Поймите меня правильно. Я могу, как таблицу умножения, рассказать,чтобыловКитаес1917по1949год.Этоядаженестесняюсьговорить.

ВГ: Так оно и есть, конечно! А что вам хотелось бы сделать, но не удалось? Что вызывает сожаление? Или что можно наметить как перспективу?

ЮГ: Это Сунь Ят-сен. И нам очень мешают существующие ленинско-ста- линские оценки «суньятсенизма». Например, Сталин пишет: «Ленин в последние годы придавал большое значение Сунь Ят-сену, ставшему великим революционером…»50. Когда Ленин говорил такое? Где документы?

ВГ: Приходилось ли вам принимать участие в переводах китайских источников на русский язык? Вы ведь и сами говорили про дефицит переводных материалов.

ЮГ: Я переводил большой сборник материалов по «движению 4 мая», изданный в 1969 году. Потом я переводил книжку Ма Сяна, охранника Сунь Ят-сена51. Потом я переводил книгу Го Мо-жо 1959 года об антияпонской войне. Называется «Песня о бушующей волне»52. Очень интересная. Это мемуары всё.

ВГ: Заметны ли в последние годы изменения к лучшему в российском китаеведении?

ЮГ: Могу сказать, я очень рад, что есть Панцов, Саша Писарев. Очень рад, что есть Саша Ломанов, Андрей Карнеев. Это новое поколение, это лучшее, что есть сейчас в (школе) МГУ. Это настоящие профессионалы. Но мне кажется, что

впоследнее время стало также развиваться источниковедение древнего Китая. Выходят переводы Сыма Цяня, переводы Конфуция, Четверокнижие. Движение происходит, но очень медленно!

ВГ:Всёжемнекажется,чтоположительнаядинамикапостепеннонамечается.

50ТочнаяцитатаизписьмаСталиназвучалатак:«ПослеОктября,особенножев1920–21 годах, Ленин относился к Сун Ят-сену с большим уважением из-за того, главным образом, чтоСунЯт-сенсталсближатьсяисотрудничатьскоммунистамиКитая...».См.:СталинИ.В. Письмо Чугунову (9 апреля 1927 г.) // Иосиф Сталин. Сочинения в 16 томах. Т. 9. http://www. hrono.ru/libris/stalin/9-17.html

51См.: Ма Сян. Воспоминания о десяти с лишним годах следования за господином Сунь Чжун-шанем // Записи мемуаров о Синьхайской революции. Пекин, 1961. Т. 1. С. 1.

. // ( 1 ) – :

52 Го Мо-жо. Песнь о бушующей волне. Воспоминания об антияпонской войне. М., 1962.

71

Гарушянц Юрий Мисакович

ЮГ: То есть растёт молодёжь. То, что говорит Саша Панцов, не осмелится сказать ни один китаист!

ВГ: И это уже всё-таки качественный отход от марксизма. Какие из вышедших

впоследниегодыкнигроссийскихкитаеведовкажутсявамдостойныминаибольшего внимания?

ЮГ: Я нисколько не преувеличиваю, но первой назову твою книгу (перевод книги Шэн Юэ об университете имени Сунь Ят-сена в Москве). Это действительно настоящий источник! Там нет вранья! Мне очень нравится, как там говорится – «радикалы» и «националисты».

ВГ: Спасибо ещё раз! Можно вспомнить ещё книги А.В. Панцова про Мао Цзэ-дуна53 и Чан Кай-ши.

ЮГ:Да,нопроЧанКай-шимнененравитсякнига54.Хотяяеёдваразапрочёл. ВГ: Зато, наверно, про Мао Цзэ-дуна книга вам должна понравиться.

ЮГ:Таммноговыдумокимифов.Вот,посмотрите,естьтакаякнигаЛиЖуя55. Я купил эту книгу на Тайване. Прочёл её, вроде бы не понравилась. Директор Института новой и новейшей истории Чэнь Юн-фа мне говорит: «Ты плохо её читаешь. Прочти внимательно!» Я прочёл внимательно, потом спрашиваю Чэнь Юн-фа: «Что же я прочел невнимательно?» Он говорит: «Ты прочёл его не любя! Здесь – самая сильная в мире критика Мао Цзэ-дуна». Что имеется в виду? Он анализирует произведения, которые Мао осваивал до тридцати лет. И из них уже можно составить портрет Мао. Саша взял эту книгу и сказал, что она не заслуживает интереса. Я не стал ему рассказывать ничего. То есть это невнимательное отношение. Потом он также повторяется в той концепции, что Юань Ши-кай – предатель. Потом с Пэн Чжэнем он перепутал. Пэн Чжэнь был анархистом, а он пишет, что тот в 1922 году был коммунистом. А Пэн Чжэнь стал коммунистом

в1924 году. Много таких вещей обнаруживается под увеличительным стеклом. Но я даже многих китаистов спрашивал, прочли ли они эту книгу (Панцова) о Мао. Говорят, не осилили. Я же прочёл внимательно два раза.

ВГ: Я тоже прочёл всю книгу один раз. Мне понравилось. Как вы полагаете, каким направлениям и темам сегодня уделяется наибольшее внимание?

ЮГ: Персоналиям. Это и рыночный вариант. И об этом никто не знал ничего. Однажды, когда мы пили чай с коллегами на Тайване, Чэнь Юн-фа у меня спрашивает про генерала Сюй Хуэй-ци, который участвовал в переговорах Сталина в 1945-1946 годах с Сун Цин-лин56. Спрашивает: «Как советский народ оценивает

53Панцов А.В. Мао Цзэдун // Жизнь замечательных людей: сер. биогр.; вып. 1051. М., 2007. 867 c.

54Цзян Чжун-чжэн (Чан Кайши). Советская Россия в Китае. Воспоминания и размыш-

ления в 70 лет / Панцов А.В., ред. М., 2009. 440 с.

55Ли Жуй. Мао Цзэ-дун до тридцати лет. Издание 1993 г. . .

56Данное известие ошибочно. Сун Цин-лин находилась в Китае и не могла участвовать

впереговорах. Переговоры со Сталиным и Молотовым в Москве в июне-августе 1945 г. вёл

72

Гарушянц Юрий Мисакович

Сюй Хуэй-ци?» Я же ему говорю, что знать ничего не знает! Сейчас есть такая тяга к персоналиям, персонализации истории. Это общая тенденция для исторической науки.

ВГ: Как вам кажется, какие научные темы сегодня очень важны, но не получают должного внимания?

ЮГ: Это аграрные вопросы.

ВГ: В прошлом это была очень модная «марксистская» тема. А сейчас… ЮГ: Никто не занимается.

ВГ: Как можно оценить специфику российского китаеведения в целом? Чем оно отличается от западной или японской синологии?

ЮГ: Если брать американцев, то для американцев это стратегическая наука. И отношение к ней – как к стратегической науке. Построение отношений с таким государством (как Китай), в таком сложном мире – это всё! У нас же этого нет совершенно. Второй вопрос – сколько лет наши библиотеки не получают литературу из Китая?

ВГ: Да, тут мы далеко отстали от китайцев, которые отлично понимают стратегическую значимость изучения России и у которых есть вся необходимая литература на русском языке!

ЮГ: У них тоже есть мощная государственная поддержка. А у нас вот так. Напишешь книжку, так напишешь. Очередная книжка вышла, и всё.

ВГ:Каквыоцениваетеперспективысовременногороссийскогокитаеведения? ЮГ: Нет больших перспектив. Пока мы не порвём окончательно с марксизмом, у нас всё будет так же (по-прежнему), полу-полу (середина наполовину)… ВГ: Что бы вы могли пожелать молодым китаеведам, помимо разрыва с марк-

сизмом?

ЮГ: Изучатьисточники,изучатьисториографиюизаконыразвитияисторической науки, законы движения мысли.

ВГ: Какие качества нужны китаеведу, чтобы стать настоящим профессионалом?

ЮГ: Первое дело – не пить и не курить!.. ВГ: Говоря эти слова, вы при этом курите!

ЮГ: И пью! Пил, вернее. Ну и – день и ночь работать! Честно вам говорю, сколько я себя помню, с 1948 года у меня не было ни одной ночи, чтобы я чтонибудь не прочёл на китайском языке. У меня в голове тысячи планов! Но жизнь рано «оборвалась» из-за курения, из-за этого… Китаевед должен быть очень трудолюбивым. Потому что это китайская история, не наша и не западная история.

глава официальной делегации, премьер Китайской Республики Сун Цзы-вэнь – младший брат Сун Цин-лин. По итогам переговоров о главных принципах послевоенного урегулирования на Дальнем Востоке, 14 августа был подписан «Договор о дружбе и союзе между

СССР и Китаем». Состав делегации: Сун Цзы-вэнь, Ван Ши-цзэ, Ху Ши-цзэ, Фу Бин-чан, Цзян Цзин-го и Лю Цзэ-жун. Генерала Сюй Хуэй-ци в этом списке нет.

73

Гарушянц Юрий Мисакович

Западную историю почитаешь, и там вроде бы всё ясно. В Китае многое совсем по-другому. Ведь, например, классовый подход к Китаю неприменим. Во всяком случае, до 1949 года.

ВГ: Любите ли вы Китай?

ЮГ: Я люблю Тайвань. Я могу прямо это сказать. Тайваньская историческая наука – это настоящая Наука, где происходит Суд. Я слушаю одну сторону и другую сторону.

ВГ: Обвинение и Защиту… ЮГ: А там только восхваления. Посмотри, в Китае есть тысячи книг по исто-

рии партии – всё вранье, всё одно и то же! Когда я походил по тайваньским магазинам, взял книги, смотрю – разное. Я потом зашёл в Комитет по истории Гоминьдана и спросил, как будто ещё не знаю: «У вас что, тоже всё так одинаково (в изложении и оценках истории)?» А они: «Что вы, что вы! У нас разное!» Вот, например, большая двухтомная книга Чэнь Юн-фа.

ВГ: «Семьдесят лет китайской коммунистической революции»57.

ЮГ: Вот этот автор не использовал в этой книжке ни одного гоминьдановского издания! Всё написано на источниках. И с таким (солидным) анализом, что китайцы не могут с ним ничего поделать…

ВГ: ВыоченьискреннийпоклонникТайваня.Кстати,каквыотноситеськперспективе объединения острова с материковым Китаем? Вы сторонник независимости или же сторонник воссоединения с Китаем?

ЮГ: В краткой исторической перспективе это бессмысленно. В длительной исторической перспективе это вполне возможная вещь. И я даже слышал от многих видных людей и в КНР, и на Тайване, что их не разъединить.

ВГ: Мне кажется, мы обсудили почти все запланированные вопросы. Огромноеспасибо,ЮрийМисакович,завашеучастиеизавашуредкуюоткровенность!

ЮГ: Тогда пойдём готовить обед!

57 Чэнь Юн-фа. Семьдесят лет китайской коммунистической революции: от революционного захвата власти до прощания с революцией. Тайбэй, 2001. 1146 с. .: . – : . Первое издание книги –

1998 г.

Головачёва Лидия Ивановна

Interview with Lidia Ivanovna Golovacheva

Проект «Китаеведение – устная история»

China Studies – the Oral History

The project is supported by “The Research And Educational Center For China Studies And Cross Taiwan-Strait Relations of the Department of Political Science at National

Taiwan University.”

75

Головачёва Лидия Ивановна

Головачёва Лидия Ивановна (25.10.1937–15.06.2011). Родилась в г. Тамбов.

Китаевед, кандидат исторических наук (1981), переводчик. Специалист по новейшей истории Китая, древнекитайской философии (Конфуций, Лао­цзы), древней китайской иероглифике, конфуцианству в современной цивилизации.

В1960 г. окончила ЛИСИ, в 1975 г. – Востфак ЛГУ. В 1961–1969 гг. жила в Пекине, преподавала русский язык в университете Цинхуа­ . Приглашённый профессор ­Аньхуэйского, Наньчанского­ и Пекинского университетов (1994, 1999). Сотруд­ ­ник ­Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВНЦ АН СССР – ДВО РАН (Владивосток, 1975–1999), Института востоковедения НАН Украины (2001–2002). Автор почти 100 научных работ. Пенсионер. Узнала о Китае в годы 2-й мировой войны, а с первыми китайцами лично познакомилась в 1950-х гг., во время учёбы в ЛИСИ. В 1961–1969 гг. жила и работала в Пекине. После окончания Востфака в 1975 г. не могла найти работу по китаеведной специальности в Москве и Ленинграде, поэтому переехала во Владивосток.

В1981 г. защитила кандидатскую диссертацию по теме «Механизм перевоспитания кадровых работников в годы маоистской «культурной революции» в Китае». По этой теме изданы (депонированы) две монографии. С начала 1980-х и до 2011 гг. изучала «Лунь юй» и «Даодэцзин». В 1992 г. издала первый в советские времена полный перевод «Лунь юй» на русский язык (журнал «Рубеж»). Главная научная тема – Конфуций, переводы «Луньюй» и циньская реформа письма или так называемая «пре-синология». Автор переводов с китайского ианглийского на русский язык нескольких научных и художественных книг о Китае.

ВГ: Здравствуйте, уважаемая Лидия Ивановна! Прошу вас в нескольких словахпредставитьсебядляформальногоначалаэтого«китаеведческого»интервью.

ЛГ: Я – Головачёва Лидия Ивановна. По профессии – китаевед-историк. Приобрела эту профессию после длительного пребывания в Китае. Родилась я в городе Тамбове в 1937 году. Сейчас мне 72 года, и я уже много лет на пенсии.

ВГ: Скажите, пожалуйста, как вы лично относитесь к международному проекту «Китаеведение – устная история», в котором мы в данный момент принимаем общее участие?

ЛГ: Я считаю, что это замечательный проект! Считаю, что у нас и за рубежом до сих пор слишком мало известно о наших китаеведах, хотя в Китае, например, уже с 80-х годов прошлого столетия существуют библиографические словари советскихироссийскихкитаеведов1.УнасвРоссии,титаническимитрудамиСофьи Давидовны Милибанд, тоже издан биобиблиографический словарь отечественных востоковедов, в том числе ио китаеведах там говорится2. Но биографических дан-

1 Видимо, имеется в виду двухтомник «Руководство по российскому и советскому китаеведению» (616 с.), изданный в 1986 г. Академией общественных наук КНР. См.:( , ) – . , : 1986.7.

2 Милибанд С.Д. Востоковеды России. XX – начало XXI века. Биобиблиографический словарь. В двух книгах. М., 2008.

76

Головачёва Лидия Ивановна

ных очень мало, стандартный «куррикулум» – где родился, где учился, когда защитился. Самое интересное – как пришёл, как состоялся – остаётся за кадром.

ВГ: Если вспомнить о ваших самых первых шагах на пути к китаеведению, то можно ли спросить, как и когда вы впервые узнали о том, что существует такая страна – Китай? Каким был первый образ Китая, сложившийся в вашем личном представлении?

ЛГ: Лет пять мне было, когда я впервые узнала о Китае из потрёпанной детской книжки с картинками, которую дедушка принёс из библиотеки. Называлась она «Китайчонок Лан»:

Большая страна Китай! Повсюду – и там, и тут Цветёт ароматный чай, Который все в мире пьют… …Шанхай, корабли встречай, Придут корабли гурьбой И чай, ароматный чай, Они увезут с собой…

В этом стихотворении рассказывалось о шанхайском мальчике, который пробралсянаодинтакойкорабльизалезвтрюм.Злыеанглийскиеморякиобнаружили его далеко в море и выбросили за борт. Амальчик хорошо плавал. Обнаружив это, англичане выловили ребёнка и со смехом привязали к его ногам гири: «Ну-ка, ты поныряй с гирями на ногах!..»Ужасный этот образ остался со мной на всю жизнь. Спустя много лет мне сказали, что это было стихотворение Джека Алтаузена.

ВГ: Такой антиколониальный образ. Но это был всё же некий вымышленный литературный образ. А когда вы реально узнали о том, что на свете есть Китай?

ЛГ: Во время войны мы с бабушкой искали на карте Нанкин иЧунцин. Вшколе читала, как пограничники на Дальнем Востоке наблюдали бесчинства японцев на территории Китая. Помню письмо русской девочки из Китая в«Пионерской Правде». Она писала, что, к сожалению, китайцы смирные, покорные, иреволюции у них не может быть. Всё оказалось не так. После победы во Второй мировой войне об успехах китайской революции сообщалось много, за китайцев все радовались. Я была вшестом классе, когда впионерском журнале «Костёр» появилась большая статья по истории китайской революции, о Яньани. Эта статья произвела на меня большое впечатление, тем более что автором её был школьник.Я удивлялась, как хорошо это написано и как он всё это мог узнать (наверно, его родители работали вКитае)? Акогда я окончила школу ипоступила вЛенинградский инженерно-стро- ительныйинститут(ЛИСИ),тооказалось,чтосомнойводнойгруппеучатсяпятеро китайцев!Нанашемкурсеучилось10китайцев!Авсеговнашеминституте–40че- ловек! Тут и произошло моё первое знакомство с живыми китайцами из Китая.

ВГ: То есть это были китайские студенты, которые приехали в Советский Союз, чтобы получить высшее образование и специальность?

77

Головачёва Лидия Ивановна

ЛГ: Да, они приехали учиться, и мы тогда очень подружились с ними. У нас был большой интерес к Китаю. И эта дружба осталась на всю жизнь! Сейчас мы уже дружим более пятидесяти лет!

ВГ: Насколько я знаю, по своей профессии вы – инженер. Эта ваша первая профессия не имела отношения к Китаю, хоть вы и учились с китайцами. Как получилось, что вы всё-таки стали китаеведом? Что повлияло на ваш переход в китаеведение?

ЛГ: История эта весьма длинная. Мой отец был архитектором, и после войны наша семья переехала в разрушенный до основания город Севастополь, который нужно было поднимать из руин. Поэтому свою первую специальность я выбрала по примеру отца3. Но у меня была склонность к изучению языков. Очень хотелось поступить в Ленинградский университет на китайское отделение. Но даже заикнуться об этом я не могла. Судя по справочнику, в университете не предоставлялось общежитие. А мы поступали учиться вместе с моей сестрой-близне- цом, она – в медицинский, где тоже общежития не было. У сестры призвание, я же всего только выбираю, чем в будущем заниматься. В семье младший брат, родители – интеллигенты-бессребреники, живут более чем скромно. Думала, что нужно приобрести какую-то практическую профессию, так и оказалась в строительном институте. Поступила без экзаменов: мы с сестрой окончили школу с золотыми медалями. Судьба распорядилась мною правильно. Китайское отделение, в то время модное и многолюдное, было в 1959 году закрыто в связи со свертыванием отношений с Китаем. Студентов раскидали по другим вузам. А я училась в ЛИСИ с китайцами и, в конце концов, вышла замуж за своего одно- кашника-китайца. Долгое время, многие годы после окончания института, я прожила в Китае, работая на кафедре русского языка пекинского политехнического университета Цинхуа. Это было в 1960-х годах. Изучение китайского языка иностранцами, живущими в Китае в качестве частных лиц, вызывало подозрение. Я немного научилась читать, освоила бытовой язык – не более. В те годы у меня почти не было возможности соприкоснуться с традиционной культурой Китая. Всё старое критиковалось. Правда, я внимательно прочитала переведенные на русский язык классические романы «Сон в красном тереме», «Троецарствие», «Речные заводи». Современная же история Китая была мне скучна. Описание китайской революции не вызывало ни интереса, ни эмоций – в противополож-

3 Головачёв Иван Григорьевич (1909–1997). Архитектор. Жил, воевал и работал в городах Тамбов, Ленинград, Севастополь и др. С мая 1945 г. спроектировал около 40 маяков и створных знаков Черноморского, Азовского и Днепровского лиманов, балаклавскую базу ремонта подводных лодок и многие гражданские объекты. Изобретатель вертикальной системы кладки в крупноблочном строительстве в Крыму. С 1956 г. – главный инженер Горпроекта. Нелькина Татьяна Ильинична (1911–1993). Врач-хирург, коллега и ученица В.Ф. Войно-Ясенецкого, ветеран войны. Никонова Наталья Ивановна (сестра-близнец), врач-терапевт, канд. мед. н. Живёт в Севастополе. Головачёв Александр Иванович (1949 г.р., младший брат), капитан 1-го ранга в запасе, живёт в Москве.

78

Головачёва Лидия Ивановна

ность прежнему, тому, что было в детстве. Кое-что интересовало – например, старички, отрешённо сидевшие в уединенных местах парков, сложив на животе руки, – что они видят, о чём думают? Что-то связанное с буддизмом. Но о буддизме никто из моего окружения, в основном русскоязычного, ничего не знает. Впрочем, две книги внезапно вызвали во мне интерес к истории. Первой была книга Натальи Ильиной о жизни русских эмигрантов в Харбине и Шанхае4. Она кое-что прояснила. У нас на кафедре работали бывшие русские харбинцы Анд­ реевы5, к которым я относилась критически. Они рассказывали о Харбине, но всё обрывочно, и я не могла связать этого с тем, что знала из русской истории периода революции и гражданской войны. А тут, благодаря Наталье Ильиной, система обнаружилась, причём всё было не так, как я себе раньше представляла. Вторая книга – «Два года в восставшем Китае» – написана Верой Вишняковой-Акимо- вой, жизнь которой меня просто-таки поразила6. Она начала изучать китайский язык в Москве в начале 1920-х годов, но увидела, что не сможет им как следует овладеть и в теплушке поехала через всю лежащую в разрухе Россию во Владивосток, где поступила в Восточный институт. После двух лет обучения она была послана в Китай. В Китае развёртывалась антиимпериалистическая революция, там работали советские военные и политические советники при войсках партии Гоминьдан, они нуждались в переводчиках. Эта девушка была назначена переводчицей в армию генерала Фэн Юй-сяна и провела в Китае два года, оказавшись прямойсвидетельницейиучастницейсобытийреволюции1925–1927годов,отеё подъёма до поражения. Для меня вдруг по-новому открылась страница истории того времени. Она была совсем не такой, как в учебниках по новейшей истории Китая, переведённой на русский язык. Революция как бы обрела плоть и кровь и оказалась захватывающе интересной. И вдруг мне вспомнилось одно событие из детства, из севастопольской жизни: пожар на знаменитом черноморском теплоходе «Победа». Кажется, это было летом в 1948 году. Говорили, что там погиб китайский генерал. Его звали Фэн Юй-сян7. Более того, наша пекинская знакомая Фэн Ин-да, живущая в соседнем доме и приходившая к нам в гости, чтобы поговорить по-русски, оказалась дочерью того самого Фэн Юй-сяна. Ну и ну! Вот так, неожиданно, и началось моё увлечение современной историей Китая.

лоэмигранты. В описываемое время жили и работали в университете Цинхуа. В годы «культурной революции» эмигрировали в Австралию. Дальнейшая судьба неизвестна.

ном море, недалеко от Ялты, из-за пожара («несчастный случай при возгорании киноплёнки») на пассажирском судне «Победа». Возможно, стал жертвой диверсии. Гроб с его телом был отправлен для кремации в Москву. В 1953 г. власти КНР торжественно перезахоронили останки маршала в Китае, у священной г. Тайшань в провинции Шаньдун.

79

Головачёва Лидия Ивановна

А потом случилась «культурная революция». Я была её беспомощным очевидцем, и она разрушила мою семью. Мне пришлось вернуться в Советский Союз, но я уже не могла оставить Китай. Я не могла жить без него. Хотя попыталась. ­Попыталась вернуться к своей покинутой профессии инженера8. Мне это удалось, нояужезнала,чтоэтонемоясудьба.Акаксвоюсудьбумнеотыскать?Продолжая работатьпоспециальностивконструкторскомбюро,япоступилав1970годуназаочное обучение в Ленинградский государственный университет, на философский факультет. Мысль была такая: надо изучать древнекитайскую философию, заниматься самостоятельно китайским языком – а там посмотрим. Я знала, что шансы возвратиться в Китай у меня минимальные. Но хотя бы буду искать какую-то работу, связанную с Китаем. На первом занятии нам привели слова академикаАлександрова, бывшего ректора ЛГУ: «Студент не сосуд, который нужно наполнить, а факел, который нужно возжечь». Но очень скоро я почувствовала себя именно сосудом,которыйнетолькостараютсянаполнить,нопрямо-такинабитьдоотказа. Нужна только память, всё остальное неважно. Уже учась на первом курсе, я узнала, что Восточный факультет в ЛГУ всё-таки существует и на нём есть китайское отделение, даже два – филологическое и историческое. Приезжая в Ленинград на сессии, я начала посещать заседания кафедры истории Китая на Восточном факультете – там читались научные доклады. И опять неожиданная удача – я попа- даюнадокладВ.Ф.Гусароваояньаньском«чжэнфэне»1940-хгодов,о«движении за исправление стиля» вКПК. Глаза у меня открываются – то, что я видела во время «культурной революции», происходило в Китае и в КПК отнюдь не в первый раз. И не так всё просто! И то, что видит сторонний наблюдатель, ито, что думают о событиях их непосредственные участники, совсем не обязательно соответствует истине этих событий. А истина, если она вообще есть, где-то не там. Но где?

Вкакой-томоментуменяпоявиласьмечтаперейтисфилософскогофакультета на восточный. И опять мне это удалось, хотя пришлось преодолеть много трудностей организационного характера и сдать экстерном экзамены за два года по китайскому, японскому и французскому языкам, а также по истории Китая, Японии и других стран Азии с древности до нового периода включительно. Я безмерно благодарна своим родителям за понимание и поддержку. Они, конечно, мечтали, чтобы я жила с ними рядом, в Севастополе, ведь уже немолоды они были. Севастополь – идеальный для жизни город, только будущему китаеведу там делать нечего. И родители меня отпустили. В свои 33 года я оказалась студенткой третьего курса Восточного факультета ЛГУ9 – без общежития, без стипендии, мой ребёнок остался на руках моих родителей в Севастополе. Семестр прожила за счётвыходногопособиясработы,помощиродителейипомощистарыхинститутских друзей, дававших мне кров. Но это всё равно не то, что ехать в теплушке на Дальний Восток после гражданской войны, как Вишнякова-Акимова. Очередные

8 Л.И. Головачёва вернулась в СССР в 1969 г., жила у родителей в г. Севастополь и работала инженером в ЦКБ «Коралл», ведущем центре проектирования плавучих кранов.

9 Это произошло в 1972 г., когда Л.И. Головачёвой было 35 лет.

80