книги / Собачий бог

Моим дочерям Анне и Полине посвящает с благодарностью

автор

Собачьего бога пусти до порога, А через порог — твой станет бог.

Томск. Черемошники. Декабрь 1994 года

Там, в синей тьме, за сараем, заметенным снегом, за черными досками, таился Ужас.

Тарзан хорошо чувствовал его. Он слышал его вздохи и тяжкие судороги, пробегавшие по доскам и угасавшие в снегу. Тарзан давно принюхивался и прислушивался к этому неназываемому существу, но так и не смог понять, кто это.

У существа не было запаха, кроме запаха страха. Каза­ лось, нечто просто таится за гнилыми досками, выжи­ дая своего дня, своего часа.

Тарзан был на страже. Иногда, когда Ужас просыпался в безлунную зимнюю ночь, Тарзан начинал выть и выл, пока Ужас вновь не погружался в небытие.

Тарзан чувствовал, что его хозяева ничего не знают об Ужасе, поселившемся в дальней части двора. Тарзан и сам не знал о нем, пока жил по другую сторону дома. Тогда Тарзан был молод и хорошо знал свое дело, облаи­ вая прохожих, предупреждая припозднившихся двуно­ гих чужих, что здесь их ожидает неласковый прием.

Но потом Тарзан состарился и, как решили хозяева, поглупел. Его хриплый лай стал мешать им по ночам.

И тогда они перенесли конуру подальше от улицы, в конец двора, туда, где лежал всякий хлам, подальше от жилого дома.

Тарзан не понимал, чем вызваны перемены в его судь­ бе. Он и здесь продолжал верно служить хозяевам, выс­ леживая жирных крыс, шмыгавших под дощатым насти­ лом, облаивая тех, кто жил в соседнем дворе.

А потом однажды он почувствовал, что рядом с ним поселилось Оно.

Тарзан стал бояться. Он был еще сильной собакой, смелой и сильной, озлобленной от своей цепной жизни. Он никогда и ничего не боялся, кроме Старого Хозяи­ на, который мог ударить Тарзана поленом по глазам.

Теперь все изменилось. Старый Хозяин бил Тарзана гораздо реже. Зато здесь, в сугробах, часто возились дети, и в их числе — Молодая Хозяйка. Тарзан стал бо­ яться за нее.

Когда Тарзан впервые увидел, как Молодая Хозяйка, не подозревая о притаившемся Ужасе, идет по сугробам, он едва не обезумел. Он рычал и лаял, он рвался с цепи, приседал на задние лапы и бросался вперед, насколько хватало цепи. Он таки добился своего: Молодая Хозяй­ ка испугалась и убежала. Тарзан еще рычал, косясь на­ литым кровью глазом на черные доски сарая, когда при­ шел Старый Хозяин. Хозяин был очень зол. Он ударил Тарзана сапогом в ребра, а когда Тарзан спрятался в ко­ нуру — стал пинать конуру. Тарзан выл, скулил и ры­ чал — он пытался сказать о страшной опасности, — но Старый Хозяин ничего не хотел понимать. Он выкрики­ вал 1рязные и страшные слова и пинал конуру, пока не устал.

Тогда Тарзан понял: Старый Хозяин не любит Моло­ дую Хозяйку. Он, наверное, знает про Ужас. Он, может

быть, ждет, что Ужас поглотит Хозяйку, как Тьма погло­ щает Свет.

Итогда Тарзан решил во что бы то ни стало спасти Молодую Хозяйку. Ему теперь часто снился сон, как Ужас выходит из-за досок, перешагивает через выгреб­ ную яму, забитые снегом тарные ящики, через нагро­ мождения шифера, стекла, сгнивших горбылей, и идет к жилому дому, неслышно скользя по снегу. И тогда Тар­ зан — сгусток злобы и гнева — вылетает из конуры, об­ рывая цепь, и его зубы впиваются в тощую, обросшую перьями и мхом шею... И льется черная гадкая кровь, и Ужас никнет, оседает, расплывается перед глазами клу­ бами зловонной тьмы.

ИТарзан просыпался, дрожа от страха и ненависти, и, ощетинившись, долго вглядывался и внюхивался во тьму, в которой тяжко ворочался пока еще копивший силы Ужас.

** *

Зима выдалась голодной и лютой. На дальней городс­ кой окраине морозный туман погружал во тьму переул­ ки, занесенные снегом, так что свет фонарей казался тусклее лунного, гудели провода, и любой звук катился по сугробам, подпрыгивая, как мячик.

Здесь, на отдаленной окраине, почему-то было всегда холоднее, чем в центре города. По вечерам в переулках сгущалась морозная мгла и редкие фонари сияли в ту­ мане отдаленно и отрешенно, словно были огнями из другого мира.

В одну из ночей по переулку шел человек. Скрипел снег, сквозь мглу кое-где подслеповато щурились окна темных домов. Звенели от холода провода, и не было больше никаких других звуков.

Переулок был длинным. Фонари не горели.

Когда сзади послышался какой-то таинственный шо­ рох, прохожий обернулся. В конце переулка клубилось голубое облако света, и в этом облаке, стремительно приближаясь, неслась огромная тень.

Прохожий застыл на месте. Еще секунда — и из мо­ розной обманчивой пелены выскочила собака. Она мча­ лась почти бесшумно — лишь легкий шорох сопровож­ дал гигантские прыжки.

Человек отступил с дороги к заборам, тут же переду­ мал, затоптался на месте — и вдруг побежал.

Сгустилось облако и потемнело. Дикий вскрик нико­ го не поднял с постели.

В глухой тишине со стороны товарной станции зазвя­ кали далекие стальные колесные пары и заскрипели тор­ мозные колодки товарных вагонов.

Из темного окна ближайшего дома неотрывно глядело чье-то лицо. Облитое луной, белое, в очках.

* * *

Когда собаки исчезли, растаял морозный туман, и ут­ ренняя звезда зажглась на угольном небе, дверь скрип­ нула. На порог вышел старик в телогрейке, в шапкеушанке. Он покурил, стоя на крыльце, глядя в небо. Потом пошел к дровянику, вытащил лопату и жестя­ ную ванну с привязанной к ручке веревочкой. Нето­ ропливо прошелся по двору, вдоль забора, подбирая клочья одежды, куски человеческого тела, казавшиеся черными, сложил все это в ванну. Взялся за веревочку и потянул ванну за сараи, к бане. Ванна скрипела, ос­ тавляя след на CHeiy. Ванну он втащил в баню, вывалил содержимое на холодный скользкий пол предбанника. Вернулся с пустой ванной во двор. Деревянной лопа­

той стал снимать верхний, заляпанный кровью, слой снега, набил ванну с верхом, оттащил ее в огород и оп­ рокинул в дальнем углу, в силосную яму. Прикрыл сверху чистым снегом.

Закончив работу, поставил ванну и лопату на место. И снова закурил, щурясь сквозь очки на одиноко сияв­ шую звезду.

Когда на звезду внезапно набежало облако и в воздухе стал реять снег — удовлетворенно крякнул. Затоптал па­ пиросу и двинулся к бане.

Снег пошел гуще, огромными белыми хлопьями. В снегу потонули черные покосившиеся заборы, сараи и избы.

Над баней поднялся и, прижимаясь к земле, потек темный дым. И до самого рассвета плыл горький дым над побелевшим, заваленным свежим снегом, миром.

Иоанно-Предтеченский Заволжский монастырь, XVI век

В лето 7077-е появились на дорогах люди с собачьими головами. Головы эти были приторочены к седлам. А люди были в черных не то рясах, не то кафтанах,' и страшны были не головами, не рясами, и не метлами опричь собачьих голов — ножами да секирами.

А лето выдалось плохим: неурожаи, пожары, да еще и войною несло с запада. И стали знамения твориться, и мор пришел в города и веси.

По дороге к монастырю, что на Спеси-реке, ехал вер­ ховой. Человек как человек, одет изрядно, оружие справное.

Монастырь был не слишком большой и богатый, но стены имел каменные, и ворота дубовые. Путник спе­

шился, стукнул в ворота. Долго не отзывались, так что стукнул еще и еще.

Завозились. Наконец откинулся крюк, выглянул в оконце седенький ключник.

—Впусти, отче, странника, — сказал путник.

—Ох-ох, — заохал ключник. — Ныне много народу съехалось, все кельи заняты, и в конюшне, и в амбаре...

Акто будешь-то, мил человек?

—Вот мил человек и буду. Не государев слуга, а боярс­ кий сын. По своим надобностям в Москву еду.

—В Москву другой дорогой едут! А ты вон и с ручни­ цей. Стрелять учнешь, а братия почивает...

—Чего ради стрелять кинусь? Пусти — не в лесу же ночевать.

Двери открылись. Ключник махнул рукой:

—Туда, что ли, ступай. Под стеной амбара — там соло­ мы постелили, тоже странные спят. Лошадку к коновязи привяжи, в конюшне, говорю, тоже места нет.

—Добро... — пошел было странник, но обернулся: —

Акто там, под стеной-то? Псоглавцы?

Ключник, запирая ворота, глянул искоса, помедлил:

— Головы у их, как у всех добрых людей. Отужинали и спать легли. А кто, откуда, куда путь держат, — про то не ведаю.

* * *

Приезжий лег на солому, шапку — под голову. Рядом богатырски храпели странники.

Когда взошла луна и выглянула в прорезь тягучих об­ лаков, словно щурясь, — далеко, в лесу послышался одинокий волчий вой.

Странник поднялся. Тенью заскользил от одного спя­ щего к другому. Наклонялся — и шел дальше.