книги / Тысячеликий герой

это слезы. Живительные воды - это слезы Бога. В этом смысл монашского отречения от мира: "Все в жизни есть тлен" соот­ носится с миропорождающим заветом отца: "Да будет жизнь!" В полном понимании жизненных мучений сотворенных его рукой созданий, в полном осознании моря страданий, раздирающих разум огней заблуждающейся и самое себя опустошающей, похотливой и гневливой, им же сотворенной вселенной, этот бог уступает жизни право поддерживать жизнь. Удерживать оплодот­ воряющие воды означало бы уничтожение мира; дать им волю означает создание мира, который мы знаем. Ибо сущность вре­ мени - это течение, разложение существующего на мгновения; а сущность жизни - это время. В своем сострадании, в своей любви к тленным формам творец людей сохраняет это море страданий; но так как он осознает, что делает, то осеменяющие воды жизни, которые он дарует миру, - это слезы из его глаз.

Парадокс сотворения, приход из вечности тленных форм - это отцовская тайна зачатия. Ее никогда нельзя объяснить пол­ ностью. Поэтому в каждой системе теологии существует своя пуповинная точка, Ахиллесово сухожилие, которого коснулся перст матери жизни, и возможность совершенного знания здесь ограничена. Проблема героя заключается в том, чтобы постичь себя (а вместе с тем и мир) именно в этой точке; разбить и уничтожить этот ключевой узел своего ограниченно­ го существования.

Проблема героя, собирающегося встретиться с отцом, заклю­ чается в том, чтобы, забыв про ужас,*открыть свою душу до такой степени, чтобы быть готовым понять, каким образом величие Бытия оправдывает самые отвратительные и безумные трагедии этой огромной безжалостной вселенной. Герой преступает преде­ лы жизни с ее своего рода слепым пятном и на мгновение поднимамается до способности смотреть на источник света. Он видит облик отца, понимает его и приходит к примирению с ним.

В библейском сказании об Иове Господь не делает никакой попытки оправдать - ни с человеческой, ни с какой-либо иной точки зрения - недостойную плату, определяемую им своему добродетельному слуге, "человеку непорочному, справедли­ вому и богобоязненному и уклоняющемуся от зла". И вовсе не за их собственные грехи слуги Иова были убиты халдейскими воинами, а его сыновья и дочери раздавлены упавшей крышей. Когда его друзья прибыли, дабы утешить его, они с благо­ честивой верой в правосудие Господне сказали, что Иов, долж-

Сын, который действительно созрел, чтобы понять отца, муки испытания переносит с готовностью; для него мир уже не явля­ ется юдолью слез, а блаженство дарующим проявлением веч­ ного Присутствия. Сравните с гневом рассерженого Бога, каким он являлся Джонатану Эдвардсу и его пастве, нижеследующий полный любви стих написанный в одном из жалких восточно­ европейских гетто того же столетия:

О, Владыка Вселенной, Я буду петь Тебе песнь. Где Тебя можно найти, И где Тебя не найти?

Куда я иду - там ты.

Где я остаюсь - там тоже Ты. Ты, Ты и только Ты.

Все, что добро - благодаря Тебе. Все, что зло - тоже благодаря Тебе.

Ты есть, Ты был и Ты будешь.

Ты правишь, Ты правил и Ты будешь править.

Небеса - Твои и Земля - Твоя. Ты заполняешь высшие сферы, И низшие Ты тоже заполняешь.

Куда бы я ни обернулся, там есть Ты82.

5.

Апофеоз

Одним из самых могущественных и почитаемых Боддхисаттв в Махаяна буддизме Тибета, Китая и Японии является Носящий Лотос, Авалокитешвара, "Владыка, Глядящий Вниз с Жалостью", называемый так потому, что он с состраданием относится ко всем живым существам, страдающим от экзистен­ циального зла бытия83. К нему обращена повторяемая миллио-

ном молитвенных кругов и храмовых гонгов Тибета молитва: От mani padme hum, "Драгоценный камень - в лотосе". К нему, наверное, ежеминутно направлено больше молитв, чем к любому другому из богов, известных человечеству; ибо когда в своей последней жизни на земле в качестве человеческого су­ щества он разбил для себя все преграды последнего порога (что открыло перед ним безвремение пустоты за всеми ведущими к разочарованию загадками-миражами определяемого именами и границами космоса), он остановился: он поклялся, что прежде чем войдет в пустоту, он приведет к просветлению все без исключения существа; и с тех пор он привносит в зримый облик существования божественную благодать своего спаси­ тельного присутствия, так что самая скромная молитва, адре­ сованная ему, во всей обширной духовной империи Будды, ока­ зывается благосклонно услышанной. В различных образах он пересекает десять тысяч миров и появляется в час нужды и молитвы. В человеческой форме он являет себя двуруким, в сверхчеловеческих образах - с четырьмя руками или с шестью, а также с двенадцатью или же с тысячей рук, и в одной из своих левых рук он держит лотос мира.

Подобно самому Будде, это богоподобное создание является образом божественного состояния, которого достигает челове­ ческий герой, когда переступает последний порог ужаса не­ знания. "Когда оболочка сознания разрушается, тогда он ста­ новится свободным ото всех страхов, вне досягаемости перемен"84. Это потенциальное освобождение, которое есть внутри всех нас и которого может достичь каждый - через геройство; ибо, как мы читаем: "Всякое существование есть существование Будды"85; или опять же (и это иной способ выражения одного и того же утверждения): "Все сущее лишено самости".

Весь мир наполняет собой и освещает Боддхисаттва ("тот, чье бытие есть просветление"); но не мир вмещает его - скорее, именно он держит мир, лотос. Боль и радость не окружают его, но он вмещает их - в своем глубоком покое. И так как он есть тот, кем можем быть все мы, само его присутствие, его образ, простое произнесение его имени спасительно. "На нем венок из восьми тысяч лучей - полное отражение состояния совер­ шенной красоты. Его тело пурпурно-золотого цвета. В его ла­ донях смешан цвет пяти сотен лотосов, в то время как на кончике каждого пальца его восемьдесят четыре тысячи печа­ тей, и в каждой печати восемьдесят четыре тысячи цветов; каж­

дый цвет излучает восьмедесят четыре тысячи лучей, мягких и нежных и освещающих все существующие вещи. Этими драго­ ценными руками он привлекает и обнимает все существа. По всему нимбу, окружающему его голову, рассеяны чудесно пре­ ображенные Будды, число которых пятьсот, каждого из них окру­ жают пятьсот Боддхисаттв, они же, в свою очередь, окружены бесчисленными богами. Когда он ступает своей ногой на землю, во всех направлениях все покрывается цветами рассыпа­ ющихся бриллиантов и драгоценных камней. Лицо его цвета зо­ лота. В своей высокой короне из драгоценных камней Будда возвышается на полных двести пятьдесят миль"86.

В Китае и Японии этот возвышенно мягкий Бодцхисаттва представлен не только в мужском образе, но также и в женс­ ком. Кван Инь в Китае, Кваннон в Японии - эта Мадонна Даль­ него Востока - являет миру милосердную заботу женщины. Ее можно встретить в каждом буддийском храме Дальнего Востока. Она одинаково священна как для наивного, так и для мудрого; ибо за ее обетом стоит глубокое понимание, спасающее и под­ держивающее мир. Остановка на пороге нирваны, решение воз­ держаться до скончания времени (которое не кончается никогда) от погружения в безмятежную заводь вечности представляют собой осознание того, что разделение между вечностью и вре­ менем является лишь кажущимся - созданным рациональным разумом в силу необходимости, но растворяющимся в совер­ шенном знании разума, который переступил через пары противоположностей. Это - понимание того, что время и бес­ конечность являются двумя аспектами одной и той же целост­ ной реальности, двумя плоскостями одного и того же недели­ мого и невыразимого; драгоценный камень вечности находится в лотосе рождения и смерти: от mani padme hum.

Первым удивительным моментом, который следует здесь отметить, является двоякополый характер Боддхисаттвы: в мужском образе - Авалокитешвара, в женском - Кван Инь. Объединяющие в себе мужское и женское начало боги нередко встречаются в мире мифа. Их появление всегда связано с некой тайной; они уводят ум за грани объективного восприятия в символическую сферу, где двойственность отсутствует. Об Авонавилоне, главном божестве народности зуни, боге-создате- ле и вместилище всего сущего, иногда говорят как о мужском образе, однако в действительности это он-она. Священная женщина Тай Юань, Великая и изначальная из Китайских

хроник, сочетает в своем образе мужской принцип Ян и женс­ кий - Инь87. Каббалистические учения средневековых иудеев, так же как писания христианских гностиков II столетия предс­ тавляют Слово, Ставшее Плотью, как андрогинию - каковым было состояние Адама на момент его сотворения, до того как женский аспект, Ева, был перемещен в другую форму. И у гре­ ков не только Гермафродит (сын Гермеса и Афродиты)88, но также и Эрос, бог любви (первый из богов согласно Платону)89, были двуполы. "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их"90. Если задаться вопросом относительно природы образа Божьего, то ответ на него следует искать в тексте, где он вы­ ражен вполне ясно. "Когда Священный, будь Он Благословен, создал первого человека, Он создал его двуполым"91. С переме­ щением женского начала в другую форму начинается нисхож­ дение от совершенства к двойственности; за этим, естественно, следует открытие двойственности добра и зла, изгнание из Рая, где "Бог ходил по земле", и возведение стены Рая, образуемой "совпадением противоположностей"92; посредством этой стены Человек (теперь мужчина и женщина) отрезан не только от видения, но даже от воспоминания образа Бога.

Это библейский вариант мифа, известного во многих стра­ нах. В нем представлен один из основных путей символизации таинства творения: развитие вечности во время, разделение одного на два, а затем на множество, а также зарождение новой жизни посредством воссоединения пары.

Этот образ относится к началу космогонического цикла и столь же правомерно - к моменту завершения миссии героя, когда стена Рая растворяется, и происходит новое открытие и вос­ становление божественной формы и новое обретение мудрости94.

Тиресий, слепой провидец, был двупол: его глаза были за­ крыты для ломанных форм мира отраженного света и пар противоположностей, однако в своей внутренней темноте он увидел судьбу Эдипа95. В одной из своих форм, известной как Ардханариша (Бог полуженщина-полумужчина), Шива являет­ ся слитым в одном теле с Шакти, своей супругой (он как правая сторона, она как левая)96. Образы предков некоторых африкан­ ских и меланезийских племен имеют на одном теле груди матери, бороду и пенис отца97. И в Австралии, примерно через год после тяжелого испытания обрезания юноша, вступающий в полную зрелость, подвергается второй ритуальной операции -

нижнего надрезания (нижняя часть пениса разрезается для образования постоянной щели в уретре). Этот разрез называ­ ется "лоном пениса", символизируя мужское влагалище. Благо­ даря обряду герой становится больше, чем мужчиной98.

Кровь для ритуальных рисунков и для приклеивания белых птичьих перьев к своему телу австралийские отцы берут из своих нижних надрезов. Они вновь вскрывают старые раны и пускают кровь99. Она одновременно символизирует менстру­ альную кровь и мужскую сперму, а также мочу, воду и мужское молоко. Кровотечение демонстрирует, что старики несут в себе источник жизни и питания100; то есть они являют собой неис­ тощимый мировой фонтан101.

Зов Великого Отца Змея звучал для ребенка тревожно; мать была его заступницей. Но приходил отец. Он был проводником и вершителем посвящения в тайны неведомого. Как первый незванный гость в раю ребенка с его матерью отец является архетипным врагом; поэтому на протяжении всей жизни любой враг символизирует (для бессознательного) отца. "Кто бы ни был убит, становится отцом"102. Отсюда и почитание голов, прине­ сенных домой с набегов на враждебные племена, в общинах, где практикуется охота за головами (в Новой Гвинее, напри­ мер)103. Отсюда и непреодолимое стремление воевать: побуж­ дение уничтожить отца постояно трансформируется в общест­ венно значимое насилие. Старшие мужчины родовой общины или племени защищают себя от своих растущих сыновей психологической магией своих тотемных -обрядов. Они разыг­ рывают роль страшного отца, а затем намекают, что являются также и кормящей матерью. Таким образом образуется новый рай, раздвигающий границы прежнего. Но в этот рай не допус­ каются традиционно враждебные роды или племена, на кото­ рые продолжает систематически проецироваться агрессия. Все "доброе" содержание матери-отца сохраняется для дома, в то время как "злое" выносится во внешний круг. "Кто этот необрезанный филистимлянин, что так поносит воинство Бога живого?"104 "И не слабейте в поисках этих людей. Если вы стра­ даете, то и они страдают так, как вы страдаете, притом что вы надеетесь от Аллаха на то, на что они не надеются"105.

Тотемный, родовой, племенной или агрессивно насаждае­ мый миссионером культ - все это лишь частичные решения психологической проблемы преодоления ненависти любовью; они инициируют лишь отчасти. В них эго не уничтожается; ско-

рее, рамки его раздвигаются; вместо того чтобы заботиться толь­ ко о себе, индивид становится преданным своему обществу. Тем временем остальная часть мира (то есть, большая часть че­ ловечества) остается за пределами сферы его симпатии и забо­ ты, потому что она вне сферы заботы его бога. И вследствие этого здесь происходит драматический разрыв между двумя принципами - любви и ненависти, что щедро иллюстрируют страницы истории. Вместо того чтобы очистить свое собствен­ ное сердце, фанатик пытается очистить мир. Законы Града Божьего применяются лишь к непосредственно окружающей его общности (племени, церкви, нации, классу и т. п.), в то время как огонь вечной священной войны направляется (с чистой совестью и с искренним чувством благочестивого служения) против любого необрезанного, любого варвара, язычника, тузем­ ца, любого чужого волей случая сопредельного народа106.

Мир составляют возникшие в результате этого, борющиеся друг с другом группы людей; приверженцы тотема, флага, партии. Даже так называемые христианские нации - которые, как пред­ полагается, должны следовать учению Мирового Спасителя - более известны в истории своей колониальной жестокостью и междоусобной борьбой, чем каким-либо практическим прояв­ лением абсолютной любви, синонимичной действительному покорению эго, мира эго и родового бога эго, - любви, которой учил открыто признаваемый ими верховный Бог: "Но вам слу­ шающим говорю: любите врагов ваших, благотворите ненавидя­ щим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке подставь и другую;

иотнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять

ирубашку. Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад. И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними. И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают. И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обрат­ но, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взай­ мы грешникам, чтобы получить обратно столько же. Но вы

любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым. Итак будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд"107.-