книги / Текст и перевод в зеркале современных философских парадигм

М.М. Бахтин также отстаивает оригинальность (первичность) ав­ торского текста. Автор, несмотря на всю «договоренность» слов, их «сказанность» создает нечто новое, неповторимое, никогда до него не существовавшее. Он создает новый первичный текст. Указывая на воз­ можность абсолютного тождества двух и более предложений, Бахтин подчеркивает, что как высказывание «ни одно предложение, даже одно­ словное, никогда не может повторяться: это всегда новое высказывание (хотя бы цитата)» [Бахтин 1979, 286]. И даже Барт, заявлявший о «смер­ ти автора», называвший автора «вечным переписчиком», говоря об интертекстуальности любого текста, признавал, что «каждый текст представляет собой новую ткань, пусть и сотканную из старых текстов, старых цитат» [Барт 1994,424].

Из вышесказанного следует главный для нас вывод: мяждмй текст вто­ ричен, и кя»дий текст первичен. (Ср. с вышеприведенным высказыванием О. Паза о том, что каждый текст - это и перевод, и оригинал одновременно). Исходя из чего, видимо, нужно говорить о тексте как диалектическом единстве первичности и вторичности. Переменной величиной будет их (пер­ вичности и вторичности) соотношение.

Итак, мы живем в эпоху, «роковой печатью» которой является вторичносгь. Вторично (цитатно) наше мышление, вторичен и порождаемый нами текст. Вторичность вызвана «готовым набором» тем, сюжетов, средств вы­ ражения, которыми автор «вынужден» пользоваться, а первичность (оригинальность) этих текстов проявляется в новом отборе и комбинирова­ нии известного (старого) - «принципе калейдоскопа». Такой принцип позволяет роль Автора свести к роли «вечного переписчика», т.е. «скриптора». Как нам кажется, термины «палимпсест» и «литература во второй степени» очень соответствуют духу и стилю современной литературы, ко­ торую можно смело назвать английским словом «rewriting». С другой стороны, можно это же сказать и о классической литературе, что и подчер­ кивается многими западными критиками:

Romantic or realist authors also rewrite, in their own fashion, earlier types of literature: Balzac, to take a specific case, could be seen as rewriting Walter Scott, die writers of Gothic romances, the romantic literature of the supernatural and so on. Actually, what older literary history saw in terms of “sources” and “influences” more recent criticism is likely to recast in the language of rewriting/rereading and transtextualization [Calinesku 1997,244].

«Старая» и «новая» интертекстуальность отличаются тем, что в роман­ тизме или реализме следы прежних текстов не так видим и сам процесс «переписывания» нельзя назвать полностью осознанным, в то время как в постмодернизме это осознанный прием, и присутствие других текстов должно быть заметным. Причины такой нарочитой интертекстуальности нужно искать все в той же текстуализации, т.е. в том, что мир видится как

Вот и был подхвачен этот сюжет, и родился текст с теми же героями, произносящими часто те же самые слова, но текст новый, с другим акцен­ том, с другим смыслом.

«Гамлет» готовит читателю еще больший сюрприз. Вот последние ре­ плики героев после трагической развязки:

Гораиий (Фортинбрасу):

Вы появились минута в минуту, ваше высочество. Служить вам ~ истинное удовольствие. У вас все задатки великого короля,

Фоитинбрас:

С такими слугами, как вы, фон Дорн, Нетрудно стать великим государем. Но как вам удалось в один прием

Расчистить путь мне к датскому престолу?

Кто перед нами? Благородный, умный Гораций - верный друг Гамлета или Талейран, гениальный дипломат, специалист по тайным дворцовым за­ говорам, или «всего лишь исследователь человеческой природы»? Вот это и есть «invention» Б. Акунина - самого привлекательного героя окрашивать в другие тона, даже другие цвета. А туг и еще одна межгекстовая связь: Го­ раций оказывается фон Дорном! Эго и «rewriting» или «палимпсест», это и постмодернистская свободная «игра».

Связи текстов такого типа относятся, бесспорно, к гиперинтертексту­ альности, т.е. своего рода пародированию с занижением стилистического регистра. Архитекстуальность как жанровая связь текстов проявляется в том, что сохраняется «базовый» жанр - драматический, но при этом че­ ховская комедия становится пародией на детектив, а шекспировская трагедия чем-то вроде политического фарса, т.е. происходит нарушение жанра, что как раз и является характерным для архитекстуальности (см. Фатеева 2000, Денисова 2003).

Комментируя вышесказанное, а также акунинские примеры, нужно от­ метить, что, несмотря на теоретическую относительность понятий «первичность» и «вторичностъ» в текстообразовании, существовало и су­ ществует ставшее уже традиционным деление текстов на первичные и вторичные, причем последние представляют собой достаточно разнород­ ное явление. В следующих главах мы и делаем попытку, во-первых, опираясь на вторичностъ как универсальную категорию, проанализировать имеющиеся сегодня подходы к пониманию вторичного текста, во-вторых, найти место перевода среди «пестрой галереи» вторичных текстов, в-тре­ тьих, определить вид и степень вторичности текста при принципиально различных методах перевода, буквальном и смысловом (вольном), и раз­ личных парадигмах: лингвистической (классической) и новой

ГЛАВА 4.

Понятие «вторичный текст» в современной лингвистике

Следует говорить не о генезисе, возникновении текстов из чегото нетекстового, а исключительно и только о переработке одних текстов в другие.

Ц, Тодоров

4.1. Вторичный текст: определение и классификация

Всловах Ц. Тодорова [Тодоров 1975, 98], вынесенных в эпиграф к этой главе, опять же можно увидеть указание на вторичность как общую универсальную характеристику текста. Однако слово «переработка» ассоциируется с традиционной оппозицией «первичный текст» и как производный от него «вторичный текст». Данное слово указывает как раз намеханизм порождения вторичного текста.

Термин «вторичный текст», как известно, возник в теории научной информации в 60-е годы XX века (Полушкин 1964; Михайлов, Черный, Гиляровский 1965 и др.). Этим термином обозначали документ, созданный в результате аналитико-синтетической обработки некоторого первичного текста. В теории информации к таким вторичным текстам прежде всего ошосились рефераты, аннотации, наборы ключевых слов. В 60-80-е годы появился ряд работ, посвящ енны х исследованию как ж анровостнлистических особенностей данных текстов, так и специфики их порождения. Достаточно полный библиографический список можно найти в нашей совместной с А.И. Новиковым работе «Реферативный перевод научно-технических текстов» (1991). Общим в этих работах можно считать объект их исследования - научно-технический текст как базовый для различного рода его свертывания с целью создания некоторого информационного документа, дающего представление с той или иной степенью полноты о содержании первичного (исходного) текста. Среди задач этих исследований были задачи найти объективные критерии для выделения из текста основного содержания, основной информации и предложить некую «формализованную » методику осущ ествления названного процесса. Итак, среди научных документов стали выделять первичные и вторичные научные документы. К первичным относились лабораторные журналы, диссертации, статьи в различных научных изданиях, монографии, т.е. такие документы, в которых содержалась

информация о результатах научно-исследовательской деятельности. Вторичные документы - это справочная литература, обзоры, библиографические указатели и пр., т.е. те, которые содержат информацию в различно свернутом виде о первичных документах (см. например, Полушкин 1966; Михаилов и др. 1963).

По мере развития науки о научной информации появилось и выделение первичного и периферийного текстов в структуре одного текста. Первичным считается основной текст, который определяется наличием в нем «научных знаний в развитии», т.е. процессом получения этих знаний, а также результатами исследовательской деятельности. К текстам вторичным, или периферийным, относят те, которые содержат в себе обобщенное содержание основного, т.е. «знания в статике» - это заголовки, оглавления, предисловия, введения, заключения, аннотации, рефераты, выводы28.

В настоящее время понятие вторичного текста значительно расш ири­ лось и «вторичный текст» оказался вклю ченным в лингвистиче­ скую, литературоведческую и даже культурологическую проблематику, да­ леко выходящую за рамки «информационного» подхода. О расширении по­ нятия «вторичный текст» свидетельствует и разнообразие терминов, упо­ требляющихся в научной литературе: «дублирующие жанры» (О.К. Кудасова), «гексты-интерпрегации» (В.В. Васильева), «периферийные тексты» (М.П. Котюрова) - в отечественной науке, «со-writing» (А. Лефевр), «rewriting» (Ж. Лакан), «the literature in the second degree» (Ж. Женетт) - в западных исследованиях. К последнему типу относятся «нарочито» вто­ ричные тексты, такие, как коллаж, палимпсест, пастиш, о которых речь шла выше. Все они, как уже отмечалось, есть продукт особого постмодер­ нистского художественного метода, они отражают тот самый взгляд на творчество, на порождение текста, который свойственен постмодерну.

Таким образом, расширение границ понятия «вторичный текст» потребовало как типологической классификации данного вида текстов, так и более конкретного определения самого вторичного текста. Прежде чем перейти к классификации вторичных текстов, остановимся на различных подходах к пониманию оппозиции «первичный текст —вторичный текст». Не всеми исследователями эта оппозиция понимается как текст исходный (первичный) и текст производный от него, созданный на его основе, представляющий его. Так ЛJL Мурзин разделяет первичные и вторичные тексты в зависимости от объектов, которые они описывают: соответственно, первые «описывают непосредственно наблюдаемые объекты действительности как таковой», вторые —«абстрактные объекты,

^Сегодня можно найти уже энциклопедическое (словарное) определение вторичного текста: «Вторичный текст — это адаптированный или компрессированный текст, передающий основную информацию оригинала. К итпришплм текстам относятся реферат, аннотация и т.п».

зафиксированные в том или ином тексте» [Мурзин 1988, 123]. Другими словами, принципиальное различие мевду первичными и вторичными текстами заключается в том, как они создаются.

Представители естественных наук протоколируют опыт. Так создаются первичные тексты. Научные тексты возникают, когда эти протоколы обобщаются. Аналогичная ситуация наблюдается и в гуманитарных науках, ибо здесь тексты служат предметом исследования. Задача ученого-гуманитария состоит в том, чтобы над первичными текстами как объектом исследования надстроить вторичные тексты как результат анализа [Мурзин, Штерн 1991,19].

В определенной степени аналогичное понимание вторичного текста находим в работе О.К. Кудасовой. В основе данного представления также лежит «объектное» разделение на первичные и вторичные тексты, соответственно, объектом вторичных текстов являю тся «не непосредственные факты действительности, на которых основываются труды ученых, а факты, явления, уже изученные, осмысленные и представленные в форме научных публикаций» [Кудасова 1982,148].

У Е.А. Протопоповой находим термин «предгекст», которым она обозначает вторичные тексты, предназначенные обеспечить «адекватность восприятия вводимых произведений» и «подготовить читателя к восприятию вводимого произведения» [Протопопова 1985,265].

Все приведенные выше определения первичных и вторичных текстов касаются научной литературы, и, следовательно, базируются на объектах исследования, представленных в текстах, и на «научных» функциях данных текстов. Однако, совершенно очевидно, что первичные и вторичные тексты существуют не только в научной литературе. Их можно найти в любом дискурсе. «Теория вторичных текстов», предлагаемая М.В. Вербицкой, как раз и базируется на м атериале худож ественны х произведений. Вторичными текстами в данном случае называются тексты, стилистически несамостоятельные, т.е. произведения, которые строятся на подражании другому (первичному) тексту. Это особые «художественно-речевые явления», в которых, как говорил М.М. Бахтин, слово имеет «двоякое направление - и на предмет речи, как обычное слово, и на другое слово, на чужую речь». Ключевыми понятиями в работе Вербицкой являются «стилистическая вторичность» и «стилистическая самостоятельность», т.е. «стилистическая первичность» [Вербицкая 1989]. Таким образом, предметом исследования М.В. Вербицкой является стилистическая вторичность как своеобразный авторский прием в таких типах текстов, как burlesque, caricature, lampoon, parody, pastishe, satire, spoof, travesty. Все они относятся к жанру литературной пародии, и именно языковые приемы такого пародирования изучаются автором. (Мы уже отмечали, что тексты,

исследуемые Вербицкой, по типологии интертекстуальных отношений Ж. Женетга относятся к «гипертекстуальности как осмеянию и пародированию одним текстом другого»). Для нас эта работа представляет интерес с точки зрения определения онтологических характеристик вторичного текста. Так, среди таких характеристик М.В. Вербицкая называет категорию сходства/различия, которая является общей для всех видов вторичного текста. Действительно, эту категорию можно считан универсальной для любого типа вторичного текста от научного реферата до римейка. Все вторичные тексты связаны со своим исходным текстом, имеют определенное «сходство» с ним, но степень этого сходства различна в каждом конкретном случае.

Задача исследования М.В. Вербицкой, как она сама ее формулирует, заключается в том, чтобы «представить изучение вторичных текстов как

новое направление филологических исследований, охватывающее обширную область особых литературных и языковых явлений, не получивших до сих пор адекватной интерпретацию) (выд. автора) [Вербицкая 2000, 7]. Необходимость такого направления исследований очевидна, но вызывает некоторое возражение само название работы «Теория вторичных текстов». Такая формулировка темы, как нам кажется, предполагает более широкий подход к пониманию вторичного текста. Совершенно очевидно, что литературные пародии не являются единственными вторичными текстами, и термин этот появился значительно раньше. Однако сам тот факт, что вторичный текст (любого типа, любого жанра) становится объектом исследования, свидетельствует о том, что вторичность как текстовая категория требует серьезного осмысления и философско-филологических исследований разного уровня и разной направленности. Требуется и более универсальное (фено­ менологическое) определение вторичного текста, которое бы соот­ ветствовало современным представлениям о тексте и интертекстуальности.

Возвращаясь к понятиям первичности и вторичносги, нужно отметить, что именно у М.М. Бахтина мы также находим противопоставление первичный/вторичньш, но только такое деление у него используется для жанров. Он различает первичные и и вторичные речевые жанры как относительно устойчивые типы высказываний, определяемые сферой использования. Для Бахтина первичными (простыми) жанрами являются тс, которые складываются в условиях бытового общения, а вторичные (сложные) речевые жанры вбирают в себя и перерабатывают простые (первичные). Как и в сфере научной документации, вторичность в данной случае связывается с переработкой первичного материала, но этн процессы существенно отличаются. Если в теории научной информация вторичный документ генетически связан с первичным ^ со своим источником, то вторичный речевой жанр возникает «в условиях более сложного и относительно высокоразвитого и организованного культурного

общения», как художественного, так и научного [Бахтин 2000, 249-251]. Таким образом, первичный и вторичный жанры отличаются сферой их использования. Такому делению в какой-то степени аналогично понимание признаков первичных и вторичных текстов, которое мы находим в работе Л.Н. Мурзина. Для него вторичный текст - это также несколько более высокая ступень абстракции, обобщения, более сложный текст.

Итак, «вторичный текст» - это далеко не одназначное явление. Существуют различные подходы к его пониманию, к выделению его онтологических характеристик, к определению его функций. Очевидно, что нужна типология данной категории текстов. Ниже мы обратимся к одной такой типологии.

4.2. Типология вторичных текстов

Вторичные тексты, как мы убедились, очень разнородны как по своей природе, так и по своим функциям. Их ряд значительно шире и многообразнее, чем это представлено в работе М.В. Вербицкой. Типологии вторичных текстов посвящена работа Л.М. Майдановой «Речевая интенция и типология вторичных текстов». Здесь же мы находим и определение вторичного текста:

текст, созданный на базе другого, первичного, текста со сменой авторства. Под сменой авторства при этом имеется в виду не замена одной личности другой личностью, а замещение одной интенции другой интенцией, пусть даже личность остается прежней. Таким образом, меняется субъект деятельности, и первичный текст выступает как предмет, а вторичный - как результат этой деятельности [Майданова 1994, 81].

Как видно из названия работы и приведенного определения, концептообразующим понятием для автора является понятие «речевой интенции». Исходя из различия интенции «второго» автора, Л.М. Майданова выделяет следующие базовые категории вторичных текстов:

1)воспроизведение первичного текста;

2)циклизация первичных текстов;

3)диалог с первичным текстом;

4)завершение первичного текста;

5)продолжение завершенного первичного текста.

Кпервой категории «воспроизведение первичного текста» автор относит такие виды текстов, как пересказ, реферат, аннотация, сценарий,