1)Конституционное значение судебной реформы 1864 г.
Выделение в результате Судебной реформы 1864 г. судебной власти в самостоятельный властный феномен имело далеко идущие последствия. Выпустив в 1864 г. «судебного джинна из бутылки», власть предержащие (прежде всего консервативная часть политической элиты) очень об этом пожалели и попытались, не без определенного успеха, вернуть его назад. Однако в новых условиях судебная власть стремительно приобрела значимость для общества и всего государственного механизма. Позднее как отечественные, так и зарубежные исследователи, напротив, признавали конституционный потенциал Судебных уставов уже как их позитивное качество. Так, в начале ХХ в. Н. Н. Полянский отмечал: «Судебные уставы —наша первая конституционная хартия. В них впервые устанавливались правовые гарантии против произвола и смотрения правительственной власти...». Об этом же писал, едва ли не первым в советской историографии, Е. А. Скрипилев, усмотревший «связь между конституционализмом и новой (по существу буржуазной) судебной системой», признал, что именно Судебные уставы внесли в государственный строй некоторые элементы конституционного правопорядка (самостоятельная и независимая судебная власть). Зарубежные исследователи признавали, что судебная реформа 1864 г. «заразила микробами конституционализма» российское самодержавие. писали, что в 1864 г. возникла известная напряженность между властью и русским судом. Идейная борьба велась между чиновниками-консерваторами, выступавшими в защиту «полицейского государства», и либералами-реформаторами, стремившимися модифицировать русское самодержавие, чтобы оно соответствовало требованиям времени. идея права и законности вышла за рамки функции инструментальной и стала функцией нормативной, т. е. перестала быть средством исполнения воли суверена и приобрела определяющую роль.
Это вело в конечном счете к ограничению власти монарха и признанию за подданными гражданских прав. Судебные уставы установили три ветви судебной власти: обвинительную, которая вручалась прокурорам, следственную, которая принадлежала судебным следователям, и собственно судебную в узком смысле слова. судебная реформа являла собой сложный юридический феномен, имевший многообразные последствия как для государственного и общественного строя, так и для правосознания российского общества. И последнее замечание касается оценки значения вклада Судебной реформы 1864 г. в правовую жизнь страны и признания общечеловеческой ценности внедренных ею институтов и принципов, которая должна основываться на анализе феномена «живучести» идей судебной реформы.
Он проявил себя уже в ХХ в. в трех попытках своеобразного «перезапуска» судебной реформы в начале, середине и конце прошлого столетия. Эти попытки стали демонстрацией того, что содержание судебной реформы не являлось чужеродным в теле российской государственности, которое согласно законам природы и общества должно отторгаться, а, наоборот, является свидетельством ее соответствия глубинным культурным кодам России.
Судебная система государства находилась в особенно плачевном состоянии: суд действовал на законодательстве Петра I, Екатерины II и даже в отдельных случаях на Соборном уложении 1649 г.
Дореформенный суд был сильно устаревшим, он делился на множество судебных органов: суды для крестьян, горожан, дворян, коммерческий суд, совестный, межевой и др. суды. Кроме того, губернские правления, органы полиции и др. также выполняли судебные функции.
Дореформенный суд отличался взяточничеством, низкой юридической грамотностью судей, ограниченностью (суды решали дела, рассматривая лишь письменные материалы следствия).
Подготовка судебной реформы шла более 10 лет. Еще в 1861 г. Государственному совету представили более десятка законопроектов с предложениями изменений судебной системы, а в 1862 г. в суды был разослан проект преобразований, который был создан комиссией, которую возглавлял статс-секретарь Госсовета С.И. Зарудный.
Проект состоял из трех частей: судоустройство, гражданское и уголовное судопроизводство.