Расширение гражданско-правовых средств защиты

Первый путь заключается в совершенствовании гражданско-правового механизма возмещения вреда. С этой целью классические подходы к возмещению вреда адаптируются к новым реалиям. Признается, что:

- вред может быть возмещен и в случаях, когда государство (в лице своих органов или должностных лиц) действовало правомерно, в пределах компетенции и полномочий, установленных законом; - вред подлежит возмещению, если он является индивидуальным и чрезмерным;

- вина в спорах данной категории не имеет значения или (в качестве частичной альтернативы) устанавливается принцип объективной вины (вина трактуется как несоблюдение государством любых установленных нормативно-правовых предписаний, включая Конституцию РФ и нормы международного права, и становится синонимом неправомерности)¹⁵; - понятие вреда включает и нематериальную составляющую (нематериальный вред);

- правом требовать возмещения нематериального вреда наделяются все субъекты права, в том числе и коллективные образования (юридические лица, партии, религиозные общины). Перечисленные нововведения не всегда требуют изменения законодательства. В ряде стран (например, в Голландии) гражданско-правовые подходы менялись через судебную практику.

Создание административно-правового механизма возмещения вреда

Второй путь заключается в создании особого публичного (административно-правового) механизма возмещения вреда. Суть его сводится к тому, что частные лица получают денежную компенсацию за вред, причиненный действиями государства, если вред признается «чрезмерным». Для оценки и определения суммы компенсации создаются комиссии или другие аналогичные органы. В их функции входит получение заявлений от граждан, правовая и экономическая экспертиза заявлений, принятие по ним решений, выплата сумм компенсации. Комиссии, как правило, образовываются для наиболее типичных случаев вмешательства государства в частные права и применяют собственные методики исчисления суммы компенсации.

Примером может служить опыт Турции (возмещение вреда от военных операций против Курдской рабочей партии) или Китая (возмещение вреда в форме административной компенсации за превышение полномочий государственными органами и их должностными лицами). Излишне подчеркивать, что действия административных органов во всех случаях подконтрольны суду. Не исключается возложение подобных административных полномочий непосредственно на судебные органы¹⁶.

Анализ ситуации

в Российской Федерации Следует признать, что имеющиеся в Российской Федерации средства защиты от причинения государством вреда недостаточны либо неэффективны. На основе вынесенных ЕСПЧ постановлений можно выделить сразу несколько «проблемных зон» в правовой системе РФ, которые свидетельствуют о неэффективности существующих средств защиты.

В частности, речь идет о неисполнении судебных актов; нарушении права на справедливое разбирательство дела (длительность судебных процедур, надзорное производство и др.); причинении вреда в ходе контртеррористических операций (Северный Кавказ); причинении вреда органами дознания, предварительного следствия или прокуратур; вреде, образующемся за счет вывода имущества из конкурсной массы по распоряжению госоргана в процессе банкротства государственных и муниципальных унитарных предприятий. Решение названных проблем потребует принятия системных мер, направленных на устранение причин соответствующих нарушений, а также на создание (совершенствование) механизмов компенсации причиненного вреда.

Россия может совершенствовать гражданско-правовые средства защиты (1) или создать эффективный административно-правовой механизм возмещения вреда (2). Каждый из этих путей имеет свои преимущества и недостатки¹⁷. Указанные варианты не исключают возможности использовать смешанные конструкции. По нашему мнению, наиболее эффективное законодательное решение проблемы - создание отдельного законодательного акта комплексного характера, который позволил бы решить все проблемы в рамках обозначенной темы. Однако современное развитие законодательства идет по иному пути - соответствующие нормы включаются в различные законы. При таком подходе особая функция в формировании единообразного толкования разрозненного законодательства возлагается на высшие судебные инстанции РФ.

В связи с этим Президиум ВАС РФ начал обсуждение проекта постановления, которое позволит хозяйствующим субъектам получить с государства компенсацию за вред, причиненный чиновниками. Особенность проекта в том, что он дает возможность юридическим лицам взыскивать не только материальный, но и моральный ущерб, который не будет ограничен только защитой деловой репутации. Причем ответственность государства может наступать независимо от вины и соответствия действий его должностных лиц требованиям закона. Понятия, использованные в национальном законе, в том числе в ГК РФ, имеют несколько иное наполнение или толкование, чем те, которые фигурируют в решениях ЕСПЧ и в современных международно-правовых документах, а также в законодательстве и судебных решениях иных национальных систем. По названной причине возникла необходимость в судебном акте общего характера, который бы дал современное толкование этим понятиям и актуализировал бы российскую судебную практику, привел бы ее в соответствие с европейскими и международными стандартами.

Проект вызвал непонимание. Так, при обсуждении высказано мнение, что в его основу положена совершенно неверная конструкция - идея существования нематериального вреда как особой категории, отличной от морального вреда, которая не известна российскому законодательству. Есть точка зрения, что применение категорий, не закрепленных в позитивном праве, может создать возможности для судебного произвола, коррупции. Последнее, безусловно, связывается с недопустимостью расширения права усмотрения судьи. Приведенное высказывание, очевидно, обусловлено тем, что долгое время в Российской Федерации существовала позиция, согласно которой судебные органы могут только применять норму права и никогда не будут ее развивать. Но на практике подобного положения никогда не существовало. Во времена Российской империи многие западноевропейские ученые писали, что вся континентальная Европа может удивляться и завидовать Правительственному Сенату, потому что именно он создает точное, полное и человечное российское законодательство. Сенат всегда толковал любые нестыковки в законе очень профессионально, и эти толкования всеми признавались. Традиция толкования норм закона продолжилась и в советское время¹⁸.

В правовой теории такая роль правоприменителей почему-то никогда не оценивалась положительно. В последний период развития российской правовой системы (время быстрого принятия и смены законов) многие юридические построения заимствованы из западных систем, что не позволяет учитывать российскую ментальность и, как следствие, особенности поведения отечественных предпринимателей и государственных служащих. В итоге получается, что заимствованная норма непригодна для регулирования того или иного явления в Российской Федерации. В сфере ответственности публичной власти нормы закона оказались неприспособленны к современным реалиям. Многие элементы обозначены в них фрагментарно, расплывчато, без учета новейших тенденций международного права. Последнее обусловлено в том числе неразвитостью, дискуссионностью правовой доктрины.

Конкретизация нормы остается за судом. Одна из основных закрепленных в законе функций Высшего Арбитражного Суда РФ - способствовать единообразию судебной практики и судебной политики. Принятие такого рода постановления нацелено на привязку нормы к реалиям современных общественных отношений. Эта функция не пересекается с полномочиями законодателя. Задача суда - разбирательство конкретных дел, в ходе которого происходит конкретизация норм закона. Далее законодатель сам решает: воспринимать или нет судебную практику. Суд точечно заполняет пробелы закона. А законодатель вправе превратить подобное восполнение в правовую норму, в целый институт.

Но даже если законодатель не захочет преобразовывать судебную практику в позитивное право, решение дел будет постоянно происходить за счет единообразной судебной практики, формирующей судебные обычаи. В ином случае бездействие судов в ожидании нового закона приведет к тому, что российские граждане, бесконечно пребывая в состоянии нарушения их прав, будут вынуждены обращаться в международный суд. Именно это и происходит в сфере возмещения вреда частным лицам за действия публичной власти. К тому же в российском законодательстве действительно отсутствует понятие нематериального (морального) вреда, взыскиваемого в пользу юридического лица. Оно по-прежнему рассматривается в законе с позиций юридической абстракции вне связи с современными теориями о коллективных образованиях¹⁹.

Доктрины о возмещении нематериального вреда

Международное право аккумулирует опыт всех стран. Именно в международных доктринах изучаются подвижки в том или ином институте и вырабатывается некий усредненный подход, на основе которого формируется международный стандарт. От него могут быть отступления в национальном праве - очень консервативные либо очень либеральные. Международный стандарт может быть юридически обязательным (hard law) или рекомендательным (soft law). Стандарт о возмещении нематериального вреда юридическим лицам, на наш взгляд, стал обязательным благодаря практике ЕСПЧ. Он существует в виде обязательного судебного обычая. Что касается возмещения морального вреда юридическим лицам, то в России сформирован очень консервативный стандарт. Он исходит из того, что правовая фикция (юридическое лицо) не может испытывать нравственные и физические страдания.

В международно-правовых доктринах сложилось иное понимание. Юридическое лицо воспринимается прежде всего как коллективное объединение физических лиц. При причинении вреда юридическому лицу страдают и переживают его участники - физические лица. Более того, согласно доктрине, у юридических лиц - особого рода страдания: беспокойство, тревога за развитие бизнеса. Такая форма страдания приводит к специфическим нервным заболеваниям. Итак, правовые позиции изменились под влиянием конвергенции научных знаний: юридическое лицо воспринимается в том числе как коллектив физических лиц. В связи с этим в 2000 г. ЕСПЧ по делу «Компания Комингерсол С. А. против Португалии» пришел к выводу, что суд не может исключить возможность присуждения коммерческой компании компенсации за нематериальные убытки, которые могут включать виды требований, являющиеся в большей или меньшей степени «объективными» или «субъективными». Среди них необходимо принять во внимание репутацию компании, неопределенность в планировании решений, препятствия в управлении компанией (для которых не существует четкого метода подсчета) и, наконец, хотя и в меньшей степени, беспокойство и неудобства, причиненные членам руководства компании.

Иными словами, на международном уровне официально было признано изменение концепции в отношении морального вреда юридических лиц: последним стали возмещать не только материальные потери, но и все те, которые носят нематериальный характер²⁰. Конституционный Суд РФ в Определении от 04.12.2003 № 508-О сформулировал, что юридическому лицу взыскивается репутационный вред, а также иные формы нематериального вреда, которые будут установлены в конкретном деле. То есть впервые в общей форме признано существование иных форм нематериального вреда, причиняемого публичной властью юридическим лицам. Возможно, позиция КС РФ также дала толчок к совершенствованию российской правовой системы, подтвердив функцию суда по развитию права.

Не менее важны для толкования проблемы незаконности и виновности действий лица, причинившего вред частному лицу при осуществлении публичной власти. На эту тему также есть серьезные подвижки в международной доктрине. Так, при выработке концепций об ответственности публичной власти профессор Ру Аго (докладчик Комиссии международного права ООН) на основе изучения большого числа научных монографий и судебных решений разных стран пришел к выводу, что при возмещении вреда, причиненного действиями государственных органов, понятия законности и вины вообще не применяются; оцениваются лишь само действие (бездействие) и его связь с ущербом. При этом обоснования исключения вины как элемента ответственности в национальных доктринах приводились самые разнообразные: от применения к государству теорий абстрактного лица до объявления его источником повышенной опасности²¹.

Международные суды сегодня также исходят лишь из оценки действия органа и связи его с причиненным частному лицу вредом. Однако в отечественной научной литературе до сих пор ведутся жаркие споры по данному вопросу. Российские ученые не склонны отказываться от понятий вины и правомерности (законности) действий публичной власти при определении ответственности²².

Отметим, что с точки зрения современных международно-правовых теорий ответственность публичной власти в лице любых уполномоченных властных органов государства перед частными лицами (физическими и юридическими) наступает при наличии всего трех условий: действия (бездействия) органа, осуществляющего публичную власть; вреда (материального и нематериального), причиненного частному лицу; и установления причинной связи между ними. В принципе для включения механизма ответственности публичного органа достаточно действия (бездействия) чиновника и возникшего ущерба. Установление причинной связи уже требует создания специальных правовых процедур, в ходе которых устанавливаются особенности этой связи. Именно связь действия (бездействия) и вреда потребует косвенной оценки правомерности (неправомерности) действий, злонамеренности или неосторожности, неосмотрительности лица, совершившего действия, и т. д. или, наоборот, неразумности, злонамеренности поведения потерпевшего частного лица.

Причинная связь - то соединительное начало, стыкующее публичное действие и частное последствие в механизме включения ответственности за вред, причиненный властью. Связь (в праве - причинная связь) в теории, как и в социальной действительности, является единственным элементом, в котором оценивается поведение людей, вступающих в социальные отношения (впоследствии в правоотношения). Возможно, теоретические затруднения в построении института ответственности публичной власти в том и состояли, что происходила незаметная подмена понятий: элементы психической оценки происходящего переносились со связующего звена - причинной связи - на основные элементы правового механизма: действие (бездействие) и вред (материальный, нематериальный).

Между тем названные элементы всегда объективированы и юридически беспристрастны: происходят, случаются, свершаются. Лишь связи (взаимодействие) между ними включают в данный механизм волю лиц, участвующих в правоотношении. Кроме того, необходимо учитывать, что лица, вступающие в такую связь, имеют разные интересы: у физических лиц - частный интерес, у публичных органов - государственный. Субъективный элемент в правоотношении проявляется здесь в виде воли лиц, связывающих такие явления, как действие и ущерб, между собой. Именно по этой причине при оценке связи действия и вреда необходимо оценивать поведение участников правоотношения с учетом презумпции добросовестности (bone fide)²³. Возникшая в естественном праве, она получила развитие в праве позитивном в виде различных категорий: правомерности (законности), виновности (невиновности) поведения и т. д.

Однако добрая воля²⁴ проявляется в отношениях людей, в их связях. Поэтому презумпция добросовестности (в том числе в своем позитивном проявлении) неизменно должна учитываться при установлении причинной связи между действием (бездействием) власти и ущербом, возникшим у частного лица. Оценка связи действия и ущерба с учетом данной презумпции, в свою очередь, влияет на размер возмещаемого вреда (материального и нематериального). Таким образом, при принятии указанного механизма ответственности (действие (бездействие) публичной власти, причинная связь с вредом, причиненным частному лицу) возможно применение ответственности в виде санкций (мер, составляющих эту ответственность).

Как правило, подобные санкции бывают двух видов: компенсаторские (таксирование типичных видов вреда по административно-правовому типу) и полное возмещение ущерба (убытки, упущенная выгода по гражданско-правовому типу). Излишне объяснять, почему второй тип возмещения выгоднее частным лицам. Он содержит полный материально-восстановительный элемент. Однако такой результат труднодостижим. Особенности установления причинной связи непременно повлекут необходимость состязательного процесса, в котором необходимо учитывать презумпцию добросовестности; доказывать неправомерность, виновность поведения лиц, осуществляющих публичную власть. То есть неизбежен долгий гражданско-правовой судебный процесс.

Последний, в свою очередь, неприспособлен для достижения второй цели данной ответственности - достижения социального мира, относительного баланса частных и публичных интересов. Задача достижения социального равенства эффективнее и быстрее решается в ином типе процесса - административном, несостязательном, при возложении бремени доказывания (оправдывания) на публичную власть. Но, как было показано выше, санкция, применяемая в таком процессе, будет носить не материально-восстановительный, а компенсаторский (за неравенство) характер, нацеленный на правовосстановительную функцию социально равновесного общества.

Выводы

На наш взгляд, в современном правовом государстве должны существовать оба механизма, а у частных лиц должно быть право выбора - к какому из них обратиться в случае причинения вреда действиями публичной власти.

Главное - подобные механизмы должны наличествовать. В данном контексте следует положительно оценить появление проектов федеральных законов «О компенсации за нарушение права на судебное разбирательство в разумный срок и исполнение судебного акта в разумный срок» и «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судебное разбирательство»», подготовленных Высшим Арбитражным Судом РФ. Схожий законопроект подготовлен и внесен в Госдуму Верховным Судом РФ²⁵. Возможно, создание механизма компенсаторского возмещения вреда, причиненного в ходе осуществления судебной власти, приведет впоследствии и к появлению общего российского закона по названной проблеме, применимого ко всем ветвям публичной власти. При этом полагаем необходимым совершенствовать нормы ГК РФ в части возложения ответственности на органы публичной власти с целью создания гражданско-правовых механизмов возмещения, включающихся по выбору частного лица, получившего материальный и нематериальный вред от действий (бездействия) публичной власти.

Конституционный Суд РФ неоднократно подчеркивал (определения от 08.07.2004 № 238-О, от 20.10.2005 № 513-О, от 04.01.2006 № 3-О), что определение судом содержания прав и обязанностей субъектов спорного материального правоотношения в судебном заседании с участием сторон согласуется с природой судопроизводства, в силу которой решение вопросов материального права должно осуществляться в судебном заседании при разрешении дела по существу на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ) независимо от природы (гражданской или административной) такой процедуры. Приложение

А. Совершенствование гражданско-правового механизма возмещения вреда

Модель 1

Внесение изменений в Гражданский кодекс РФ

 

Модель 2

Принятие отдельных законов о компенсации вреда

(в сфере правосудия, борьбы с терроризмом, неисполнения судебных актов и т. д.)

 

Модель 3

Принятие постановления пленума (ВАС РФ или совместного ВАС РФ и ВС РФ)

 

Б. Создание административно-правового механизма возмещения вреда

Модель 1

Принятие общего закона о возмещении вреда

 

Модель 2

Принятие отдельных законов об административной компенсации

 

¹ ЕСПЧ - орган международного правосудия, созданный на основе Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.), к которой Российская Федерация присоединилась в 1998 г. ² Вопрос об особенностях правосознания остается за рамками данной статьи. При этом автор понимает, что неразвитость правовой базы объясняется в том числе приверженностью многих российских юристов и политиков идеологии, отрицающей ценность прав человека вообще (этатистское правосознание), или излишним увлечением националистскими концепциями развития права. ³ Примером может служить причинение вреда при осуществлении государством своих регулятивных, охранительных функций (неисполнение судебных актов в связи с недостаточностью денежных средств в бюджете, проведение контртеррористических операций, сопровождающихся причинением вреда имуществу третьих лиц, реализация имущества правоохранительными органами в рамках расследования дел об административных и уголовных правонарушениях, массовый забой птицы или скота при проведении санитарно-эпидемиологических мероприятий и т. д.). ⁴ Ежегодник Комиссии международного права ООН. Нью-Йорк, 1984. Т. 2. Ч. 1. ⁵ Михайленко О. В. Имущественная ответственность за вред, причиненный осуществлением публичной власти. М., 2007. С. 4. ⁶ «The King cannot do wrong» - «No proceeding can be taker against the Grain» // Prosser and Keeton on Torts. NY, 1995. Р. 1032. ⁷ Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 2001. С. 63. ⁸ Лазаревский Н. И. Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами. СПб., 1895. ⁹ Там же. С. 230–236. ¹⁰ Там же. С. 194–196. ¹¹ Маковский А. Л. Гражданская ответственность государства за акты власти. М., 1998; Михайленко О. В. Указ. соч. ¹² Бойцова В. В., Бойцова Л. В. Ответственность государства за действия должностных лиц: публично-правовая или частноправовая // Правоведение. 1993. № 3. ¹³ См. приложение к статье на стр. 69–70. ¹⁴ Там же. Не исключается включение двух моделей в ГК РФ, который уже давно имеет тенденцию к расширению объема норм публичного характера. ¹⁵ Такое толкование неправомерности в отношении действий государства выработано Комиссией международного права ООН. См.: Нешатаева Т. Н. Международные организации и право. М., 1999. ¹⁶ Так, ЕСПЧ непосредственно выносит решения о возмещении вреда, причиненного действиями публичной власти государств-членов. См.: Конвенция о защите прав человека и основных свобод и протоколы к ней. Официальный перевод. Статья 41. М., 1998. ¹⁷ См. приложение к статье на стр. 69–70 (таблица по моделям внесения изменений в законодательство РФ). ¹⁸ Нешатаева Т. Н. Судебное нормотворчество и развитие права // Сравнительное конституционное обозрение. 2008. № 6. С. 153–163. ¹⁹ Prosser and Keeton оn Torts. NY, 1995. ²⁰ Нешатаева Т. Н. Уроки судебной практики о правах человека. Европейский и российский опыт. М., 2007. ²¹ Леже Р. Великие правовые системы современности. М., 2009. С. 340–367. ²² Михайленко О. В. Имущественная ответственность за вред, причиненный осуществлением публичной власти. М., 2007. С. 130 и далее. ²³ Древнее социальное правило «bone fide» - веди себя так, как другие должны вести себя по отношению к тебе (с доброй волей). ²⁴ Cheng B. General Principles of Law as Applied by International Courts and Tribunals. Cambridge. 2006. Р. 105–158. ²⁵ В настоящее время ведется работа по объединению проектов в один закон.

ОБОБЩЕНИЕ ПРАКТИКИ

Применение антимонопольного законодательства1

Забурдаева Ирина Львовна  судья Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа

Кидямкин Сергей Иванович  помощник судьи Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа

При нарушении антимонопольного законодательства субъектом естественной монополии его положение на товарном рынке, находящемся в состоянии естественной монополии, признается доминирующим (не доказывается).

- ООО «Н» обратилось в антимонопольный орган с жалобой на действия ЗАО «К», выразившиеся в выставлении счетов-фактур на услуги по электроснабжению (передаче электрической энергии) по завышенным ценам, а также в требовании оплатить соответствующие суммы под угрозой отключения электроснабжения.

Рассмотрев дело, комиссия антимонопольного органа установила, что ЗАО «К» в границах принадлежащих ему электрических сетей является субъектом естественной монополии; ООО «Н» оказывает услуги по передаче электроэнергии по ценам, которые для него не были утверждены в установленном порядке. Комиссия пришла к выводу о наличии в действиях ЗАО «К» нарушения ч. 1 ст. 10 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее - Закон), отразив это в решении и выдав хозяйствующему субъекту предписание о прекращении нарушения антимонопольного законодательства. ЗАО «К» не согласилось с принятыми антимонопольным органом ненормативными актами и обжаловало их в арбитражный суд. Заявленные требования суд удовлетворил. Суд исходил из недоказанности антимонопольным органом доминирующего положения ЗАО «К» на рынке названных услуг. ФАС Волго-Вятского округа отменил решение суда и передал дело на новое рассмотрение.

В ч. 1 ст. 10 Закона установлен запрет на действия (бездействие) занимающего доминирующее положение хозяйствующего субъекта, результатом которых являются или могут являться недопущение, ограничение, устранение конкуренции и (или) ущемление интересов других лиц. В соответствии с ч. 5 ст. 5 Закона доминирующим признается положение хозяйствующего субъекта - субъекта естественной монополии на товарном рынке, находящемся в состоянии естественной монополии.

Следовательно, для состава указанного правонарушения необходимы следующие условия: хозяйствующий субъект, его доминирующее положение на соответствующем товарном рынке и наступление одного из перечисленных последствий. При этом если хозяйствующий субъект осуществляет деятельность на товарном рынке, находящемся в состоянии естественной монополии, его доминирующее положение презюмируется (признается установленным), а проверке подлежат остальные условия деятельности субъекта. В силу ч. 1 ст. 4 Федерального закона от 17.08.95 № 147-ФЗ «О естественных монополиях» услуги по передаче электрической энергии - одна из сфер деятельности субъектов естественных монополий.

Факт оказания ЗАО «К» услуг по передаче электроэнергии в пределах сетей, принадлежащих данному хозяйствующему субъекту, установлен судом и обществом не оспаривается. При разрешении спора суд не учел положения ч. 5 ст. 5 Закона и ошибочно посчитал недоказанным контролирующим органом факт доминирования хозяйствующего субъекта на рынке рассматриваемых услуг. Дело передано суду на новое рассмотрение для проверки всех обстоятельств, с которыми антимонопольное законодательство связывает наличие в действиях конкретного хозяйствующего субъекта состава правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 10 Закона.

Для квалификации действий (бездействия) как злоупотребления доминирующим положением достаточно наличия любого из последствий: недопущения, ограничения, устранения конкуренции или ущемления интересов других лиц.

- В антимонопольный орган поступило обращение прокурора муниципального образования о проведении проверки ОАО «Л», включенного в реестр хозяйствующих субъектов, имеющих на рынке определенного товара долю более 35%, с долей более 65% на рынке услуг по реализации электроэнергии на предмет соответствия антимонопольному законодательству РФ его действий. ОАО «Л» дополнило договоры энергоснабжения, заключенные с абонентами, условием, согласно которому последние обязаны в случае использования ими электроэнергии на отопление и горячее водоснабжение в часы максимальной нагрузки энергосистемы без письменного разрешения государственного надзорного учреждения уплатить обществу штраф в размере пятикратной стоимости электроэнергии, потребленной на отопление и горячее водоснабжение, по максимальному тарифу, действовавшему в период конкретного нарушения.

Комиссия антимонопольного органа, рассмотрев дело, признала ОАО «Л» нарушителем ч. 1 ст. 10 Закона и выдала ему предписание о прекращении нарушения антимонопольного законодательства путем исключения из договоров энергоснабжения спорной обязанности абонентов. ОАО «Л» обжаловало ненормативные акты антимонопольного органа в арбитражный суд. Суды двух инстанций отказали обществу в признании незаконными решения и предписания антимонопольного органа. Кассационный суд посчитал судебные акты правомерными.

Исходя из ч. 1 ст. 10 Закона злоупотреблением доминирующим положением могут быть признаны любые действия (бездействие) при условии, если они привели либо могут привести к наступлению какого-либо из перечисленных последствий: недопущению, ограничению, устранению конкуренции и (или) ущемлению интересов других лиц. При этом следует отметить, что, квалифицируя конкретное действие (бездействие) хозяйствующего субъекта в качестве названного правонарушения, нужно учитывать пределы реализации гражданских прав (ст. 10 ГК РФ) и определить, в частности: создается ли им (действием либо бездействием) возможность для отдельных лиц устранить конкуренцию на соответствующем товарном рынке; налагаются ли на участников или третьих лиц конкретного товарного рынка ограничения, не соответствующие достижению целей такого действия (бездействия); может ли данное действие (бездействие) быть признано допустимым по иным основаниям (ч. 1 ст. 13 Закона).

В соответствии с п. 1 ст. 424 ГК РФ исполнение договора оплачивается по цене, установленной соглашением сторон. В предусмотренных законом случаях применяются цены (тарифы, расценки, ставки и т. п.), устанавливаемые или регулируемые уполномоченными на то государственными органами. В рассматриваемом случае суды обоснованно пришли к выводу, что включение ОАО «Л» в договоры энергоснабжения спорного условия о штрафных санкциях, которое, по сути, изменило установленную цену на электроэнергию, ущемляет интересы неограниченного круга потребителей (абонентов).