Учебный год 2023-2024 / Преимущественное право покупки долей (акций)_Чупрунов (рекомендует Ягель)

91

проекта Гражданского уложения, касающаяся преимущественного права покупки, которое по договору могло быть дано продавцу на случай перепродажи покупателем предмета купли: составители проекта не вели речи ни о каком нарушении со стороны грантора как основании для перехода из фазы ожидания в активную фазу239.

В действительности суть преимущественного права – как особого секундарного права – как раз проявляется в тот момент, когда грантор заключает договор с контрагентом, т.е. в момент начала активной фазы.

1.5.2 Вопрос о наличии у правообладателя секундарных прав

Имеются ли у правообладателя в дополнение к правам требования какие-либо секундарные возможности в рамках фазы ожидания? Может ли уведомление, которое грантор направляет правообладателю, предупреждая того о намерении произвести отчуждение доли третьему лицу, рассматриваться в качестве оферты? Если ответ на этот вопрос положительный, то мы должны были бы констатировать наличие в такой ситуации у правообладателя секундарного права ее акцептовать240.

Если же мы считаем, что уведомление со стороны грантора не является офертой, то и никакого права на акцепт у правообладателя мы не увидим, а изъявление им намерения купить долю грантора должны будем квалифицировать в качестве одного из элементов юридического состава, необходимого для возникновения права требовать «перевода прав и обязанностей» в случае заключения договора между грантором и контрагентом.

Как указывалось выше, на поставленные вопросы вряд ли может быть дан сугубо догматический ответ, поскольку никакие чисто теоретические соображения не позволяют обосновать предпочтительность одного из вариантов конструирования фазы ожидания преимущественного права покупки.

Об этом свидетельствует и изучение отечественной литературы. С одной

239«Продавец может воспользоваться предоставленным ему правом преимущественной покупки и в том случае, когда покупщик продал имущество, не предложив предварительно продавцу купит ьоное».

240Стоит отметить, что в случае, если в корпорации более чем два участника, юридический эффект данной оферты будет достаточно своеобразным, поскольку акцептовать ее вправе как один, так и несколько правообладателей (по

умолчанию пропорционально своим долям). Однако это само по себе не может служить основанием для отказа в том, чтобы квалифицировать ее в качестве оферты

92 стороны, значительное число исследователей настаивает на том, что извещение со

стороны грантора в рамках преимущественного права офертой не является241, иногда даже поясняя, что оно представляет собой лишь приглашение делать оферту242. С другой стороны, многие авторы, напротив, предлагают считать извещение именно офертой, наделяя таким образом правообладателя секундарной возможностью ее акцептовать243.

Подобная разница во мнениях отчасти связана с различной терминологией, используемой на уровне законодательства. Так, Закон об АО (п. 4 ст. 7) (а равным образом и ГК (п. 2 ст. 250)) называет уведомление со стороны грантора «извещением». Аналогичная позиция зафиксирована и в п. 10 ИП № 131, где Президиум ВАС РФ посчитал, что в соответствии с положениями Закона об АО и ГК уведомление со стороны грантора «не соответствует требованиям, предъявляемым к оферте, поскольку оно лишь уведомляет о намерении продать акции третьему лицу и не выражает воли акционера на продажу принадлежащих ему акций другим акционерам общества и (или) самому обществу»244. Данная точка зрения находит подтверждение и в последующей судебной практике245.

В то же время в Законе об ООО закреплена кардинально иная позиция: п. 5 ст. 21 прямо называет уведомление, направляемое грантором, «офертой» (устанавливая даже особые правила ее отзыва) и закрепляет возможность

241 См., напр.: Ломакин Д.В. Корпоративные права участников хозяйственных обществ: актуальные проблемы и перспективы нормативного регулирования // Предпринимательское право. Приложение «Право и Бизнес». 2018. № 2 (СПС «КонсультантПлюс»); Волкова Е.В. Указ. соч. С. 20; Онина А.А. Указ. соч. С. 8, 15; Санкина С.С. Указ. соч. С. 11; Субботин М.В. Преимущественные права в российском гражданском законодательстве. С. 8 (при этом автор считает такое регулирование неэффективным и предлагает закрепить в законодательстве квалификацию извещения со стороны грантора в качестве оферты); Блинков О.Е., Никольский С.Е. Указ. соч.; Зарубин А.В. Правовая природа извещения о продаже доли в общейсобственности на недвижимое имущество // Российскийсудья. 2018. № 12 (СПС «КонсультантПлюс»).

242См.: Зубарева Н.В. Преимущественное право покупки. С. 8.

243См., напр.: Копылов Д.Г. Правовое регулирование приобретения обществом размещенных акций: дис… канд. юрид. наук. М., 2019. С. 113-114; Скловский К.И. Некоторые проблемы преимущественного права покупки («По-

видимому, этот акт продавца имеет природу оферты, поскольку субъект права преимущественной покупки вправе в ответ на это заявление купить долю либо отказаться от ее покупки, причем закон не предусматривает возможности продавца уклониться от продажи, если субъект права преимущественной покупки согласился на приобретение»); Степанов Д. Реформа законодательства об ООО: к принципу свободы договора в корпоративном праве (автор, правда, предлагает считатьизвещение со стороны грантора «публичнойофертой», что в любом случае вряд ли можно признать правильным, поскольку публичная оферта адресована «любому, кто отзовется» (п. 2 ст. 437 ГК), а оферта со стороны грантора имеет априориограниченныйкруг адресатов).

244Во многом именно данные разъяснения Президиума ВАС РФ подталкивают многих авторов к тому, чтобы отказывать извещению со стороны грантора в праве считаться офертой.

245См., напр.: постановление АС Северо-Западного округа от 25.10.2017 № Ф07-9568/2017.

93

правообладателя ее «акцептовать». При этом, правда, на практике попытки акцепта подобных оферт нередко сталкиваются со сложностями, связанными с наличием в Законе об ООО требования о нотариальном удостоверении «сделок, направленных на отчуждение доли» (п. 11 ст. 21). Указанное требование нередко некорректно интерпретируется таким образом, что нотариально удостоверяться должны обязательственные сделки246, – соответственно, одного лишь акцепта со стороны правообладателя может оказаться недостаточным для заключения договора куплипродажи в надлежащей форме, если грантор уклоняется от нотариального удостоверения. Тем не менее суды порой просто игнорируют данное обстоятельство, признавая соответствующие договоры заключенными247.

Какой из указанных вариантов конструирования преимущественного права в рамках фазы ожидания заслуживает большей поддержки с политико-правовой точки зрения?

Если признать уведомление офертой, то мы в некотором смысле ставим в более защищенную позицию правообладателя, поскольку наделяем его секундарным правом на акцепт. При реализации указанного права грантор окажется связанным договорным обязательством по передаче доли (на условиях

246 Без сомнения, системное толкование Закона об ООО (см. в первую очередь абз. 3 п. 11 ст. 21), а также целей введения норм о нотариальном удостоверении (проверка нотариусом наличия у продавца титула на отчуждаемую долю) должны нас подталкивать к выводу о том, что удостоверяться должна лишь распорядительная сделка (акт о передаче доли), а не договор, создающий обязательство о передаче доли. См. об этом, напр.: Егоров А.В. Распорядительные сделки: выйти из сумрака // Вестник гражданского права. 2019. № 6. С. 90 -91; Макин Р.В. Оборот долей в обществе с ограниченной ответственностью: регулирование на момент принятия закона об ООО, т екущее состояние, актуальные проблемы // Корпоративное право в ожидании перемен: сб. ст. к 20-летию Закона об ООО / отв. ред. А.А. Кузнецов. М., 2020. С. 308-311; Фаттахова К. Купля-продажа доли: какой договор требует нотариального удостоверения? // Цивилистика. 2020. № 5. С. 256-262.

В этой связи, очевидно, ошибочным является п. 8 постановления Пленума ВС РФ от 11.06.2020 № 6 «О некоторых вопросах применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о прекращении обязательств», в соответствии с которым при передаче доли в порядке отступного нотариально удостоверяться должно соглашение об отступном, а не сама передача доли. В качестве примера верного толкования абз. 3 п. 1 ст. 21 Закона об ООО см.: постановление АС Уральского округа от 23.06.2020 № Ф09-493/20.

247 См., напр.: постановления АС Поволжского округа от 20.05.2020 № Ф06-60622/2020 и от 30.10.2019 № Ф0653160/2019; АС Уральского округа от 04.12.2017 № Ф09-6472/17 и 23.06.2017 № Ф09-3291/17 и АС Московского округа от 26.09.2017 № Ф05-14140/2017.

См. также обоснование такого решения со ссылкой на ст. 165 ГК в ее интерпретации ВС РФ: постановления АС Западно-Сибирского округа от 07.08.2020 № Ф04-2681/2020 и от 06.08.2020 № Ф04-2687/2020 («То обстоятельство, что договору купли-продажи доли в данном случае не придана нотариальная форма единого документа не может служить основанием для отказа в удовлетворении заявленных требований [о признании заключенным договора в результате акцепта правообладателем оферты] с учетом положений пункта 58 постановления Пленума Верховного Суда РоссийскойФедерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I частипервой Гражданского кодекса Российской Федерации» и установленных судами фактических обстоятельств дела, из которых следует необоснованное уклонение [грантора] от оформления сделки по отчуждению доли в уставном капитале Общества в установленном законе порядке; недопустимости недобросовестного осуществления гражданских прав»).

94

предполагаемого отчуждения контрагенту). Соответственно, грантор будет лишен возможности «передумать» и отказаться от заключения договора об отчуждении доли (при том что в случае отказа правообладателя от преимущественного права он не был бы обязан продавать долю контрагенту).

Если, напротив, отказаться от квалификации уведомления в качестве оферты, может создаться впечатление, что мы в большей степени защищаем грантора. Само по себе направление данного уведомления будет иметь лишь эффект накопления юридического состава, достаточного для того, чтобы в последующем у правообладателя не возникло права на «перевод прав и обязанностей». Как следствие, грантор даже в случае изъявления правообладателем желания приобрести долю вместо контрагента будет свободен в том, чтобы отказаться от отчуждения долей.

Д.В. Ломакин полагает второй вариант конструирования преимущественного права в фазе ожидания более подходящим, поскольку в противном случае грантор оказывается в «заранее невыгодном положении», так как он связан сделанной офертой в течение продолжительного срока несмотря на любые потенциальные негативные изменения рыночных условий248. Кроме того, в литературе справедливо отмечается, что в случае квалификации уведомления в качестве оферты возникает потенциальная проблема с тем, что она может быть акцептована правообладателем даже в том случае, если у того нет реальной возможности или желания исполнять заключенный в результате договор249.

В то же время, если мы признаем, что уведомление – это всего лишь извещение, но не оферта, это, наоборот, потенциально подстегнет оппортунистическое поведение со стороны грантора. Направление им подобного уведомления не слишком ухудшает его положение, так как даже в случае, если правообладатель изъявит желание на заключение договора, грантор может в любой момент «передумать». Если же правообладатель не заявит о намерении приобрести

248См.: Ломакин Д.В. Корпоративные права участников хозяйственных обществ: актуальные проблемы и перспективы нормативного регулирования.

249См., напр.: Бутовский А.Н. Право преимущественной покупки по действующему закону и по проекту

гражданского уложения // Вестник права. 1905. № 6. С. 173-175 (автор отмечает указанную проблему применительно к регулированию, предлагаемому в рамках проекта Гражданского уложения); Макин Р.В. Указ. соч. С. 275.

95

долю, грантор окажется в потенциальном выигрыше, поскольку будет свободен заключить договор с контрагентом250. Как следствие, можно согласиться с К.И. Скловским в том, что такая конструкция преимущественного права потенциально поощряет «безответственное и, пожалуй, вероломное поведение продавца,

ожидающего выгодного момента, когда обладатель преимущественного права окажется в тяжелой ситуации и не сможет своим правом воспользоваться»251.

Если грантор действительно намерен произвести отчуждение доли, то ему по общему правилу должно быть безразлично, кому именно ее отчуждать, если условия отчуждения не становятся для него менее выгодными252. Соответственно,

если продажа доли правообладателю (вместо контрагента) не ухудшает позиции грантора, то с политико-правовой точки зрения уведомление в рамках фазы ожидания следует квалифицировать в качестве оферты, поскольку только так можно избежать оппортунизма со стороны грантора.

Важно подчеркнуть, что подобная квалификация в действительности в какихто ситуациях даже защищает самого грантора: согласившись приобрести долю (т.е.

акцептовав оферту), правообладатель уже не может передумать. Как следствие, если после этого правообладатель не исполнит свои обязательства из заключенного договора купли-продажи, он должен будет возместить грантору причиненные убытки.

Во Франции применительно к преимущественным правам в отношении долей участия в капитале корпорации грантор не имеет возможности отозвать уведомление о продаже и «передумать» продавать. Фактически речь идет о том, что грантор в такой ситуации направляет другим участникам корпорации оферту, которую те могут принять253.

Как было показано выше, с учетом политико-правовых соображений именно

250Здесь, кстати, возникает отдельный вопрос о том, в течение какого периода грантор может заключить договор с контрагентом, не проходя вновь через процедуру извещения правоо бладателя. Рассмотрение данного вопроса выходит за рамки настоящего исследования.

251См.: Скловский К.И. Некоторые проблемы преимущественного права покупки.

252В этом смысле рассуждения в п. 10 ИП № 131 о том, что уведомление со стороны грантора «не выражае т воли акционера на продажу принадлежащих ему акций другим акционерам общества и/или самому обществу», выглядят

сугубо формалистскими.

253 См.: Hajjar M. Op. cit. P. 55-56. На русском языке об этом см.: Алешина А.Д. Указ. соч. С. 96-97.

96

такой подход должен быть воспринят и в рамках российского права. Тем не менее данная конструкция должна быть достаточно гибкой для того, чтобы защитить грантора от потенциальных злоупотреблений правообладателя.

Предположим, грантор условился с контрагентом о потенциальной продаже доли с оплатой в рассрочку – если правообладатель сможет приобрести долю, акцептовав оферту, грантор должен будет нести все риски неплатежеспособности правообладателя. Судебная практика по делам о преимущественном праве покупки долей в собственности на жилые помещения демонстрирует немало примеров, когда правообладатели пытаются помешать продаже доли третьему лицу, не имея при этом никаких средств для покупки такой доли на себя254. В литературе предлагаются различные способы защиты интересов грантора в такой ситуации, включая, например, уплату соответствующей цены правообладателем в депозит255 или включение в устав обязательства предоставить обеспечение в пользу грантора256.

С одной стороны, подобные предложения в некоторой степени искажают саму конструкцию преимущественного права, поскольку заставляют правообладателя приобретать долю на худших условиях в сравнении с доступными контрагенту. С другой стороны, стоит обратить внимание на то, что в немецком праве для решения рассматриваемой проблемы закреплено правило, в соответствии с которым рассрочка оплаты, предоставленная по договору с контрагентом,

распространяется на правообладателя, если только тот предоставит соответствующее обеспечение (§ 468 ГГУ)257. В швейцарской доктрине поддерживается восприятие такого правила и швейцарским правом, в том числе по

254 См., напр.: апелляционные определения Санкт-Петербургского городского суда от 02.08.2016 № 33-14557/2016; Верховного суда Республики Карелия от 05.08.2016 по делу № 33 -3168/2016 (истец «в суде первой инстанции пояснял, что такой суммы у него не имеется»); Ленинградского областного суда от 25.01.2018 № 33-293/2018 («В суде апелляционной инстанции П. подтвердила, что является пенсионеркой, денежных средств, необходимых для компенсации стоимости имущества Н., у нее нет»).

255См.: Бутовский А.Н. Указ. соч. С. 174.

256См.: Макин Р.В. Указ. соч. С. 273-274.

257См., напр.: Schermaier M.J. in: J. von Staudingers Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch: Staudinger BGB - Buch 2: Recht der Schuldverhältnisse: §§ 433-480. § 468. Rn. 1. См. также рассуждения о том, может ли волеизъявление о реализации преимущественного права без намерения исполнять обязанностипокупателя бытьпризнано ничтожным:

Schermaier M.J. in: J. von Staudingers Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch: Staudinger BGB - Buch 2: Recht der Schuldverhältnisse: §§ 433-480. § 464. Rn. 8-9.

97

той причине, что любая подобная рассрочка – это всегда вопрос личного доверия к конкретному контрагенту258. При этом отказ правообладателя предоставить обеспечение не влечет невозможности реализации преимущественного права, а лишь обязывает его уплатить покупную цену без рассрочки259.

Аналогичный подход мог бы применяться и в российском праве. Хотя в результате реализации преимущественного права правообладатель действительно по общему правилу получает такие же права и обязанности, что имеются у контрагента, из этого правила существует немало исключений260. Рассрочка платежа – это как раз один из тех вопросов, где мы должны вводить гибкие правила,

давая правообладателю преимущества из соответствующих договорных условий только при предоставлении адекватного обеспечения. Вопрос адекватности подобного обеспечения должен оцениваться судом при рассмотрении иска о «переводе прав и обязанностей» по заявлению со стороны грантора261.

Кроме того, дополнительным вариантом решения рассматриваемой проблемы могло бы стать предоставление грантору права (а) во внесудебном порядке отказаться от акцептованного правообладателем договора, но только в случае, если у грантора есть обоснованные ожидания в отношении того, что правообладатель не сможет исполнить условия указанного договора, а также (б) взыскать с правообладателя убытки, вызванные заключением договора без намерения его исполнять (включая потери, вызванные утратой возможности заключить договор с контрагентом). По сути, речь идет об отказе от договора в связи с его очевидным предвидимым нарушением (п. 2 ст. 328 ГК)262. Подобный гибкий вариант конструирования преимущественного права в рамках фазы ожидания создает сбалансированную модель, предотвращающую злоупотребления как со стороны грантора (направляющего извещение без намерения продавать), так и со

258См.: Rüegg J. Op. cit. Rn. 1002.

259См.: Schermaier M.J. in: J. von Staudingers Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch: Staudinger BGB - Buch 2: Recht der Schuldverhältnisse: §§ 433-480. § 468. Rn. 2.

260Подробный анализ см. в разделе 2.2.1(i)(b).

261На практике количество соответствующих споров будет чрезвычайно небольшим, так как чаще всего правообладатель узнает о «нарушении» преимущественного права только после того, как контрагент получил долю и произвел оплату в полном объеме.

262См. об этом: Карапетов А.Г. Основные тенденции правового регулирования расторжения нарушенного договора в зарубежном и российском гражданском праве: дис… докт.юрид.наук. М., 2011. С. 152 -153, 360-370.

98

стороны правообладателя (акцептующего оферту без намерения покупать). При этом, если правообладатель полагает, что грантор необоснованно отказался от акцептованного соглашения, он не лишен возможности обратиться в суд с требованием о признании отказа от договора не имеющим юридической силы.

Как следствие, формулировки Закона об ООО, прямо квалифицирующие уведомление со стороны грантора в качестве оферты, представляются правильными, в отличие от буквального текста ГК и Закона об АО, использующего термин «извещение». Впрочем, ничто не мешает судам с учетом политикоправовых соображений, изложенных выше, аналогичным образом толковать и нормы ГК, и положения Закона об АО, поскольку указанный буквальный текст сам по себе не предопределяет невозможность квалификации соответствующего сообщения в качестве оферты. Тем более, абз. 1 п. 4 ст. 7 Закона об АО в любом случае требует, чтобы «извещение» грантора содержало «указание на количество отчуждаемых акций, их цену и другие условия отчуждения акций», что легко позволяет признать его офертой. Право грантора отказаться от договора в случае,

если правообладатель очевидно не сможет исполнить договор, также не требует каких-либо дополнительных изменений в законодательство, так как должно выводиться из общих положений об отказе от договора в случае наличия предвидимого нарушения (п. 2 ст. 328 ГК).

Таким образом, с политико-правовой точки зрения следует квалифицировать уведомление, направляемое грантором в пользу правообладателя о намерении произвести отчуждение доли, в качестве оферты, которая может быть акцептована правообладателем. При этом, с учетом соображений о диспозитивности конструкции преимущественного права, изложенных в разделе 1.2, речь должна идти лишь о дефолтной системе регулирования – ничто не мешает участникам корпорации иным образом урегулировать данный вопрос (и, например, лишить правообладателя права акцептовать оферту), поскольку это в любом случае не затрагивает интересов третьих лиц.

1.5.3 Выводы

В результате анализа конструкции преимущественного права в рамках фазы

99

ожидания можно сделать следующие промежуточные выводы:

(1)В фазе ожидания у правообладателя имеется право требования к грантору, которому корреспондирует обязательство не отчуждать долю, не предложив ее к покупке правообладателю.

(2)Последствием нарушения данного права требования является возможность взыскать убытки, выходящие за рамки позитивного интереса из договора между грантором и правообладателем, возникающего в результате реализации преимущественного права. «Перевод прав и обязанностей» не должен рассматриваться в качестве меры ответственности за нарушение грантором указанного права требования.

(3)Уведомление об отчуждении доли, направляемое грантором в адрес правообладателя, должно квалифицироваться в качестве оферты. Как следствие, в фазе ожидания правообладатель может приобрести секундарное право на акцепт такой оферты (если она была направлена). При этом правообладатель может быть обязан предоставить обеспечение в отношении уплаты покупной цены (если контрагенту была предоставлена рассрочка), а у грантора должна быть возможность отказаться от договора при наличии предвидимого нарушения обязательств со стороны правообладателя, акцептовавшего оферту.

1.6Активная фаза преимущественного права покупки

Теперь надлежит разобраться с более сложным содержательным вопросом: в чем именно состоит эффект от реализации правообладателем секундарных (преобразовательных) возможностей во время активной фазы? Такие секундарные возможности являются центральным элементом всей конструкции преимущественного права, а потому заслуживают наиболее пристального внимания.

1.6.1 Место преимущественного права среди иных секундарных прав

Начать следует с того, чтобы разобраться, может ли преимущественное право быть признано разновидностью какой-либо иной категории секундарных прав, как это иногда предлагается в иностранной цивилистической доктрине, или же должно

100

считаться особой и самостоятельной их категорией263.

Во-первых, рассмотрим квалификацию преимущественного права в качестве секундарной возможности, проистекающей из «двойной условной продажи» (Bedingungstheorie). Подобные воззрения традиционно являлись весьма распространенными в немецкой судебной практике и работах отдельных авторов.

Рассматриваемая теория является весьма умозрительной попыткой сугубо догматического объяснения специфических норм немецкого закона (что признается многими немецкими авторами). Устранение в ГГУ формальных требований для реализации преимущественного права можно было бы признать исключением из общего правила, обусловленным тем, что в противном случае преимущественное право в принципе невозможно было бы осуществить во внесудебном порядке (в отсутствие содействия со стороны грантора). Вместо этого часть немецкой доктрины изобретает фигуру «двойной условной продажи» и объявляет соглашение, устанавливающее преимущественное право, условным договором купли-продажи. Данная фигура выглядит весьма спорной: в таком случае мы вынуждены объявить, что грантор в момент заключения указанного соглашения выражает волю на передачу права на предмет купли-продажи в пользу правообладателя при условии, что он в последующем заключит договор,

создающий обязательство о передаче того же права контрагенту. Подобный подход выглядит не только схоластическим и оторванным от реального положения вещей, но и чрезвычайно внутренне противоречивым264.

Во-вторых, необходимо проанализировать квалификацию преимущественного права покупки в качестве разновидности прав из опциона (безотзывной оферты) (Offertentheorie).

Данный подход в целом выглядит намного более логичным, чем Bedingungstheorie. Преимущественное право конструируется в качестве права из совершенно особой разновидности опциона, условием для акцепта по которому является продажа доли контрагента. Хотя данное условие является потестативным,

263См. подробнее о разных взглядах на этот вопрос в немецкой доктрине (где он наиболее детально разработан) в разделе 1.3.5.

264См. схожую критику: Rüegg J. Op. cit. Rn. 73; Naudé T. The Legal Nature of Preference Contracts. P. 84-85.