Учебный год 2023-2024 / Чупрунов. Кандидатская. Преимущественное право покупки доли (акций)

261

исполнительном производстве отсутствуют положения об одновременном исполнении встречных исполнительных документов», а это может стимулировать на практике многочисленные злоупотребления (доля истребована у ответчика, но у истца нет денег, чтобы расплатиться)647.

В этой связи судебной практикой уже давно были выработаны иные механизмы, направленные на обеспечение интересов правообладателя в рамках споров об истребовании доли в общей собственности. Как Пленум 1927 г., так и абз. 5 п. 1.2 Пленума 1980 г.648 ориентируют суды на то, что истец должен внести денежные средства на депозит суда, откуда они в случае удовлетворения иска выплачиваются в пользу контрагента-ответчика. Подобный подход является до известной степени сбалансированным: в такой ситуации контрагент может не волноваться по поводу того, что он лишится доли, не получив денег. Решение же суда является основанием для того, чтобы правообладатель мог получить титул на долю путем внесения соответствующих изменений в реестр (ЕГРЮЛ или реестр акционеров).

Суды нижестоящих инстанций (особенно общей юрисдикции) достаточно часто руководствуются указанными разъяснениями и требуют от правообладателяистца внести на депозит суда сумму, которая затем будет подлежать выплате в пользу контрагента-ответчика649. При этом количество дел, в которых истцы прямо признавали отсутствие у них денежных средств для последующей уплаты покупной цены в пользу контрагента650, служит прямым доказательством того, что суды не могут игнорировать указанный фактор при рассмотрении данной категории дел.

Здесь, без сомнения, возникает определенная сложность концептуального характера. Мы начинаем ставить возможность реализации преимущественного

647См.: Егоров А.В. Комментарий к Делу «ЗАО «Агентство «Мегаполис-Сервис» к ИП Николаеву В.А. о переводе прав и обязанностей покупателя доли в ООО». П. 4.3.

648Важно отметить, что Пленум 1980 г. все еще продолжает действовать, а потому содержащиеся в нем разъяснения

имеют обязательную силу для судов.

649 См., напр.: постановления АС Северо-Западного округа от 12.10.2018 № Ф07-11133/2018 и АС Северо-Кавказского округа от 01.02.2016 № Ф08-10010/2015.

См. также определение СКГД ВС РФ от 21.05.2019 № 4-КГ19-11. 650 См. сн. 254.

262

права в зависимость от того, способен ли истец исполнить договор, заключаемый в результате такой реализации. Это может на первый взгляд показаться необоснованным ограничением права на иск: право истца «нарушено», но мы не позволяем его защитить, если только у истца нет денег. По-видимому, именно этим можно объяснить наличие решений, в которых суды отказываются оценивать платежеспособность истца при рассмотрении иска о реализации преимущественного права. Например, в деле Семейной поликлиники Шестой ААС, отменяя решение первой инстанции, которым было отказано в иске по причине непредставления доказательств наличия у истца возможности уплатить цену,

привел в том числе следующее обоснование: «Ни одной нормой материального права, регулирующей правоотношения сторон, не предусмотрен отказ в защите нарушенного субъективного гражданского права участника общества на преимущественное приобретение доли в уставном капитале общества в случае неподтверждения участником, чье право нарушено, возможности приобрести долю общества по цене предложения третьему лицу»651.

В то же время нельзя забывать о том, что реальной целью преимущественного права является предоставление правообладателю приоритетной возможности занять такую же позицию в договорных отношениях с грантором, какую занимает контрагент. Для того чтобы это сделать, правообладатель должен быть способен исполнить соответствующий договор. Поэтому отсутствует какой-либо смысл допускать реализацию преимущественного права тогда, когда существуют обоснованные сомнения в том, что правообладатель сможет уплатить цену за долю652. Из этого в своей практике исходит, в частности, ВС РФ. Так, в конкретном деле СКГД не согласилась с выводами судов, которые удовлетворили иск о

651 См.: постановление Шестого ААС от 15.05.2017 № 06АП-2066/2017 (в последующем данный тезис был отчасти поддержан и окружным судом – см. постановление АС Дальневосточного округа от 02.11.2017 № Ф03 -4316/2017). Здесь стоит оговориться, что в данном деле шел спор о том, должно преимущественное право реализовываться по изначальной символической цене или по кардинально более высокой цене, которую согласовали между собой контрагент и грантор вскоре после подачи иска правообладателем. Поскольку Шестой ААС пришел к выводу о том, что применятьсядолжна первоначальная цена, доводы ответчика об отсутствии у истца денег перестали иметь какоелибо значение с практической точки зрения.

652 Однако отказ в удовлетворении иска по причине того, что истец не смог устранить сомнения в собственной платежеспособности, не должен исключать возможность повторения данного процесса. Впрочем, с учетом того, что соответствующие сроки являются крайне короткими, вероятность того, что истец сможет заново подать иск, в реальности крайне мала.

263

реализации преимущественного права, проигнорировав ходатайство ответчика о представлении доказательств платежеспособности истца и в то же время удовлетворив ходатайство последнего о предоставлении рассрочки по уплате государственной пошлины «ввиду его затруднительного материального положения»653. Весьма примечательно, что АС Северо-Кавказского округа в конкретном споре вообще указал на то, что «в судебной практике выработана позиция [курсив мой. – И.Ч.], согласно которой непредставление доказательств возможности оплаты долей в случае удовлетворения иска [о «переводе прав и обязанностей»] является самостоятельным основанием для отказа в его удовлетворении»654.

Рассматриваемое свойство является яркой особенностью судебного иска о реализации преимущественного права: суд оценивает не только обстоятельства, влекущие возникновение преимущественного права, но и обстоятельства, свидетельствующие об исполнимости или о неисполнимости судебного решения в части способности правообладателя уплатить покупную цену. Российскому праву,

по-видимому, неизвестны другие примеры, когда основанием для отказа в иске могли бы служить факты, свидетельствующие о невозможности исполнения договора, заключаемого в результате вступления в силу преобразовательного судебного решения655. Подобная особенность процесса о реализации преимущественного права также служит наглядным доказательством наличия у него sui generis черт в сравнении с иными гражданскими правами вообще и секундарными правами в частности.

Может ли суд по собственной инициативе потребовать от истца внесения

653 Определение СКГД ВС РФ от 20.10.2015 № 18-КГ15-150. Примечательно, что СКГД также отметила следующее: «… переводяправа и обязанности покупателя по договорам купли-продажи земельных долей и признавая, что право собственности на эти доли возникнет после выплаты денежных средств покупателям, суд фактически поставил исполнение решения в зависимостьот платежеспособности истца».

654Постановление АС Северо-Кавказского округа от 21.12.2015 № Ф08-9036/2015.

655Но см. схожие рассуждения в судебной практике и доктрине применительно к праву субарендатору на заключение договора напрямую с арендодателем в случае досрочного прекращения договора аренды (п. 1 ст. 618 ГК) в:

определение СКЭС ВС РФ от 15.03.2018 № 305 -ЭС17-17260 (суд обратил внимание, что истец (субарендатор) находится в банкротстве и не сможет выполнять обязательства по аренде, если договор будет заключен с ним напрямую); Громов А.А. Содержание права субарендатора на заключение договора напрямую с арендодателем. С. 37 («Вероятно, также целесообразно было бы отказать в удовлетворении иска субарендатора, если из его финансового положения очевидно, что исполнять обязательства перед контрагентом по внесению арендной платы он не сможет»).

цены доли в депозит суда представления иных доказательств платежеспособности?

А.В. Егоров, по-видимому, исходит из положительного ответа на данный вопрос, поскольку указывает на то, что «взыскание чего-либо с истца – оригинальная конструкция, если только речь не идет о процессуальных выплатах вроде судебных расходов»656. Однако с такой точкой зрения вряд ли можно согласиться. Как уже было указано выше, защита судом интересов контрагента при истребовании доли может происходить только тогда, когда контрагент об этом заявил, а не ex officio. Как следствие, не требуется никакая «оригинальная конструкция» в виде взыскания сумм с истца – это происходит так же, как и в рамках любого иного процесса, на основании встречного иска со стороны контрагента-ответчика. Нет никаких оснований отказываться от принципа диспозитивности применительно к спору между контрагентом и правообладателем. Таким образом, суд имеет право потребовать от истца представить доказательства собственной платежеспособности, только если об этом было заявлено одним из ответчиков (грантором или контрагентом).

Какие доказательства своей платежеспособности в этой ситуации может представить истец?

Хотя, как было отмечено выше, при разрешении споров суды часто руководствуются Пленумом 1980 г. и требуют от истца внести покупную цену в депозит суда, можно встретить немало дел, в которых суды (включая СКГД) более гибко относятся к тому, какие именно доказательства платежеспособности могут быть представлены истцом. Во-первых, в ряде споров суды отказывают в удовлетворении иска не по той причине, что истец не внес цену на депозит суда, а со ссылкой на абстрактное отсутствие доказательств платежеспособности истца657.

656См.: Егоров А.В. Комментарий к Делу «ЗАО «Агентство «Мегаполис-Сервис» к ИП Николаеву В.А. о переводе прав и обязанностей покупателя доли в ООО». П. 4.3.

657См., напр.: Обзор законодательства и судебной практики ВС РФ за первый квартал 2007 г. (утв. Постановлением Президиума ВС РФ от 30.05.2007) («Наличие или отсутствие у участника долевой собственности денежных средств,

достаточных для приобретения продаваемой доли по цене, за которую она продается, имеет правовое значение при решении вопроса о переводе на него прав и обязанностей покупателя по договору купли -продажи в ходе рассмотрения по существу заявленного им иска»); определение СКГД ВС РФ от 10.04.2007 № 5-В06-159; постановление ФАС Московского округа от 24.09.2003 № КГ-А41/6984-03 (суд отказал в иске, поскольку не были представлены доказательства платежеспособности правообладателя, в отношении которого была введена процедура

265

Это само по себе косвенно указывает на готовность суда принимать иные доказательства, нежели перечисление денег в депозит. Характерный пример – это постановление АС Центрального округа, в котором в обоснование отказа в иске коллегия судей указала буквально следующее: «требуя перевода прав и обязанностей по сделке в судебном порядке, заинтересованное лицо (акционер или общество) должно доказать не только нарушение его преимущественного права на приобретение акций, но и наличие у него реальной возможности исполнить обязанности покупателя на условиях, предусмотренных договором [курсив мой. – И.Ч.]»658. Аналогичные формулировки, ставящие удовлетворение иска о реализации преимущественного права в зависимость от представления истцом доказательств «реальной возможности исполнить обязанности покупателя», являются весьма распространенными в практике как арбитражных судов659, так и судов общей юрисдикции660. Примечательно, что в обоснование подобных решений суды часто не ссылаются ни на какие нормы права или разъяснения ВС РФ, по сути, демонстрируя свое интуитивное понимание конструкции преимущественного права покупки доли.

Во-вторых, в некоторых делах суды удовлетворяют иск правообладателя, когда он представляет подобные иные доказательства, а не пользуется механизмом внесения средств в депозит суда. Например, АС Поволжского округа в конкретном

внешнего управления); постановление АС Поволжского округа от 06.07.2015 № Ф06-24129/2015 («Истцом в материалы дела представлены доказательства наличия у него денежных средств для исполнения обязанностей покупателя по оплате стоимости долей»).

658 Постановление АС Центрального округа от 26.06.2018 № Ф10-2342/2018. При этом истец представил в суд целый набор доказательств, которые, по его мнению, должны были подтверждать его платежеспособность, однако суд, проведя их оценку, пришел к выводу о том, что они не являются достаточно убедительными. В любом случае суд явно не предполагал, что внесение средств в депозит должно рассматриваться в качестве единственного способа обеспечения интересов контрагента.

659 См., напр.: постановления АС Северо-Западного округа от 18.02.2020 № Ф07-15404/2019 («… наличие у лица, требующего перевода на него прав и обязанностей покупателя, необходимых для исполнения обязанности покупателя денежных средств, является обязательным условием для удовлетворения заявленных исковых требований»); АС Центрального округа от 24.10.2018 № Ф10-5451/2016; АС Северо-Кавказского округа от 29.10.2019 № Ф08-8789/2019 (суды отказали правообладателю в иске, поскольку пришли к выводу, что с учетом наличия в материалах дела ходатайства об отсрочке уплаты государственной пошлины, мотивированного тяжелым материальным положением заявителя, истец не представил надлежащих доказательства того, что он реально располагает достаточными денежными средствами для исполнения обязанности покупат еля акций) и ФАС СевероКавказского округа от 01.08.2013 по делу № А32-12010/2012.

660 См., напр.: апелляционное определение Московского городского суда от 28.10.2016 по делу № 33-26669/2016 («… преимущественное право покупкиможет считаться нарушенным лишь тогда, когда участник долевой собственности имеет не только намерение приобрести проданную другим участником общей собственности третьему лицу без соответствующего извещения долю, но и материальную возможность такой покупки»), а также судебные акты, упоминаемые в сн. 547.

266

деле, удовлетворяя иск правообладателя, абстрактно сослался на то, что тем были представлены «доказательства наличия у него денежных средств для исполнения обязанностей покупателя по оплате стоимости долей в уставном капитале [корпорации] по цене, указанной в договорах купли-продажи»661.

В целом подобный подход следует поддержать: если истец сумел представить достаточные доказательства наличия у него «реальной возможности» расплатиться

иу суда отсутствуют какие-либо сомнения в его платежеспособности662, то внесение денег в депозит суда может не иметь существенного смысла. Аналогичным образом вряд ли имеет смысл требовать от истца представления серьезных доказательств платежеспособности в тех нередких случаях, когда грантор продавал долю по символической или низкой номинальной стоимости, поскольку вряд ли можно всерьез сомневаться в способности истца заплатить данную сумму663.

Хотя это и не относится непосредственно к правовой позиции контрагента, нельзя не сказать о том, что аналогичные возражения, касающиеся неспособности правообладателя исполнить договор, заключаемый в ходе реализации преимущественного права, может заявить и грантор. Так, если договор между грантором и контрагентом еще не исполнялся, а правообладатель обратился в суд за осуществлением преимущественного права, то грантор может ровно так же, как

иконтрагент при истребовании доли, потребовать от истца представить доказательства платежеспособности664.

(ii)Договорный иск к грантору

661 Постановление АС Поволжского округа от 06.07.2015 № Ф06-24129/2015.

См. также постановление АС Уральского округа от 08.12.2014 № Ф09-7245/14 (правообладатель внес на депозит суда лишь 1/10 цены, однако суд удовлетворил иск, поскольку в отношении оставшейся части срок оплаты еще не наступил, а у грантора имелось право отказаться от договора в одностороннем порядке в случае нарушения сроков оплаты).

662 Вопрос о стандарте доказывания в данном случае заслуживает самостоятельного исследования, в том числе в контексте общих подходовк стандартамдоказывания в гражданском и арбитражном процессе. Вполне мыслимо, что при доказывании платежеспособности правообладателя должен применяться не общий стандарт доказывания, базирующийся на балансе вероятностей, а пониженный стандарт, обозначаемый как prima facie убедительность и применяемый, например, при принятии обеспечительных мер. О таком пониженном стандарте доказывания см.: Карапетов А.Г., Косарев А.С. Стандарты доказывания: аналитическое и эмпирическое исследование // Вестник экономического правосудия РФ. Приложение к Ежемесячному журналу. 2019. № 5. Специальный выпуск. С. 56 -57. 663 См., напр.: постановленияФАС Поволжского округа от 22.02.2007 по делу № А72-6116/06-23/336 (суд не проверял платежеспособности истца; цена доли составляла 1.000 рублей) и Девятого ААС от 17.05.2013 № 09АП-12643/2013 (суд не проверял платежеспособности истца; доля продавалась по номинальной стоимости в 2.000 рублей).

664 См. в поддержку данного тезиса, напр.: Naudé T. The Legal Nature of Preference Contracts. P. 357.

267

Реализация преимущественного права до момента исполнения первоначального договора блокирует возможность контрагента требовать исполнения в натуре со стороны грантора. По сути, в данном случае допустимо говорить о том, что осуществление преимущественного права влечет невозможность исполнения обязательства в натуре и имеет фактически те же последствия, какие имело бы расторжение договора, т.е. переводит отношения сторон в ликвидационную стадию обязательства665.

Кроме того, осуществление преимущественного права посредством истребования доли у контрагента ведет к тому, что тот приобретает возможность предъявления иска к грантору на основании договора купли-продажи666. Подобная ситуация представляет собой пример привлечения продавца к ответственности за эвикцию в связи с тем, что предмет купли-продажи был изъят у покупателя по основаниям, возникшим до исполнения договора купли-продажи (ст. 461 ГК)667.

В обеих рассматриваемых ситуациях контрагент, заявляя требование о возврате предоставленного по договору (уплаченной покупной цены)668, а также о возмещении позитивных убытков (в той мере, в которой они не покрыты возвратом

665См.: Егоров А.В. Ликвидационная стадия обязательства // Вестник ВАС РФ. 2011. № 9. С. 6-27; № 10. С. 6-33.

666См., напр.: Schermaier M.J. in: J. von Staudingers Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch: Staudinger BGB - Buch

2: Recht der Schuldverhältnisse: §§ 433-480. § 463. Rn. 56.

667 См. в пользу данного тезиса, напр.: Rüegg J. Op. cit. Rn. 1054.

В этой связи несколько удивительно, что М.А. Церковников, рассматривая в сво ей монографии, посвященной ответственности продавца за эвикции, основания изъятия имущества у покупателя, не упоминает о реализации преимущественного права (см.: Церковников М.А. Ответственность продавца в случае изъятия товара у покупателя. М., 2016 (СПС «КонсультантПлюс»). Раздел 2.1§3).

668 В российской доктрине вопрос о природе подобного требования остается не до конца разрешенным. Во -первых, в литературе распространено мнение о кондикционном характере иска о возврате (см., напр.: Новак Д.В. Указ. соч. Глава 4 §2). Во-вторых, есть точка зрения, в соответствии с которой рассматриваемое требование остается договорным, а отношения сторон лишь переходят в ликвидационную стадию обязательства (см.: Егоров А.В. Ликвидационная стадия обязательства). Как представляется, существуют веские аргументы в пользу особого sui generis характера иска о возврате предоставленного по договору (см, напр.: Усачева К.А. Возвращение полученного как последствие расторжения нарушенного договора: дис. … канд. юрид. наук. М., 2018. С. 83-87). Кондикционная теория вряд ли заслуживает поддержки, поскольку она парадоксальным образом игнорирует сам факт того, что возврат предоставленного по договору все же основывается на договоре, а потому недопустимым является лишение изначальных условий договора между сторонами какого-либо значения(включая положение о согласованной цене и т.д.).

Следует согласиться с К.А. Усачевой в том, что указание в п. 4 ст. 453 ГК на возможность применения норм гл. 60 ГК к отношениям сторон по возврату предоставленного по договору само по себе не предрешает вопрос о кондикционнойквалификации таких требований (см.: Усачева К.А. Эффект отмены нарушенного договора. Реформа ГК как отражение подходов, развитых практикой // Арбитражная практика для юристов. 2015. № 11. С. 112-123). Собственно, все содержание постановления № 35 демонстрирует то, что нормы о кондикции не могут быть без корректировок применены к возврату исполненного. Впрочем, К.А. Усачева, без сомнения, права и в том, что не совсем верно ставить во главу угла при разрешении многочисленных проблем, связанных с реализацией требования о возврате предоставленного по договору, исключительно догматическую квалификацию такого требования (см.: Усачева К.А. Возвращение полученного как последствие расторжения нарушенного договора. С. 68-69).

268

предоставленного), фактически расторгает первоначальный договор в связи с его нарушением со стороны грантора. С теоретической точки зрения в данном случае мы должны видеть именно сочетание иска о возврате предоставленного по договору и иска о возмещении убытков, которые в совокупности направлены на то,

чтобы поставить контрагента в то положение, в котором он бы был, если бы грантор надлежащим образом исполнил свои договорные обязательства669. Впрочем, в практическом плане в рассматриваемой ситуации такое разграничение двух требований может и не иметь существенного значения – контрагент все равно будет заявлять единый договорный иск о компенсации позитивного договорного интереса.

В то же время здесь необходимо сделать оговорку о том, что согласно п. 1 ст. 461 ГК при изъятии товара у покупателя третьими лицами продавец обязан возместить покупателю понесенные им убытки, если не докажет, что покупатель знал или должен был знать о наличии этих оснований. Поскольку, как было указано выше, мы предлагаем ограничить возможность правообладателя отобрать долю у контрагента только случаями недобросовестности последнего670, возникает вопрос о том, может ли такой контрагент взыскать с грантора убытки несмотря на свою недобросовестность. Во-первых, не вполне очевидно, что исключение ответственности за убытки, предусмотренное п. 1 ст. 461 ГК, должно распространять свое действие на случаи отобрания доли обладателем преимущественного права. Контрагент-покупатель может прекрасно знать о том, что на продажу доли распространяет свое действие преимущественное право правообладателя, однако грантор-продавец может убедить его в отсутствии у правообладателя денег или интереса в реализации своего права. Все-таки риск отобрания доли при наличии у третьего лица преимущественного права значительно отличается от риска отобрания доли, например, третьим лицом – залогодержателем. Тот факт, что контрагент-покупатель знает об указанном первом

669 См.: Усачева К.А. Возвращение полученного как последствие расторжения нарушенного договора. С. 80 -82. Тот факт, что требование о возврате предоставленного по договору может дополняться иском о возмещении убытков (в зависимости от ситуации, позитивного или негативного интереса), никоим образом не трансформирует само такое требование в иск об убытках (см.: там же. С. 83-85).

670 См. раздел 2.2.1(ii)(b).

269

риске, возможно, не должен автоматически лишать его права на взыскание убытков с грантора-продавца671. Во-вторых, стороны в любом случае могут договориться об ином, поскольку вряд ли могут быть аргументы против диспозитивности п. 1 ст. 461 ГК в части усиления ответственности продавца672. Например, договор может прямо указывать на то, что грантор-продавец должен возместить контрагентупокупателю убытки, вызванные отобранием доли в пользу правообладателя. Таким образом, недобросовестность контрагента, у которого правообладатель истребовал долю, сама по себе не исключает возможности постановки вопроса о взыскании с грантора убытков.

На какие суммы возмещения вправе претендовать контрагент?

В первую очередь контрагент вправе будет требовать возврата той части покупной цены, которая ему не была возмещена правообладателем при истребовании доли (например, по той причине, что между ним и грантором была согласована более низкая заранее определенная цена). Хорошей иллюстрацией данного тезиса является постановление АС Дальневосточного округа по уже упоминавшемуся делу Семейной поликлиники673. Как уже указывалось ранее, в данном деле шел спор о том, по какой цене правообладатель может реализовать свое преимущественное право: по изначальной символической или по кратно увеличенной в соответствии с дополнительным соглашением, подписанным грантором и контрагентом после подачи иска. Окружной суд, поддержав идею о том, что правообладатель осуществляет преимущественное право по первоначальной цене, также указал следующее: «[контрагент], с которого на [правообладателя] переведены права и обязанности покупателя по договору куплипродажи доли в уставном капитале общества «Семейная поликлиника», не лишен права на предъявление к [грантору] как продавцу по договору требования о

671 См. схожие рассуждения в: Schermaier M.J. in: J. von Staudingers Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch: Staudinger BGB - Buch 2: Recht der Schuldverhältnisse: §§ 433-480. § 463. Rn. 57.

Но см. иную точку зрения применительно к австрийскому праву в: Apathy P. Op. cit. § 1072. Rn. 3 (грантору достаточно поставить контрагента в известность о наличии преимущественного права у третьего лица, чтобы избежать договорной ответственности). Ср. также: Westermann H.P. in: Münchener Kommentar zum BGB. Bd. 6: Sachenrecht / Hsrg. von R. Gaier. § 1098. Rn. 13.

672Но см. п. 2 ст. 461 ГК, в соответствиис которымсоглашение сторон об освобождении продавца от ответственности в случае истребования приобретенного товара у покупателя третьимилицамиили о ее ограничениинедействительно.

673Постановление АС Дальневосточного округа от 02.11.2017 № Ф03-4316/2017.

270

возмещении убытков».

Кроме того, в рассматриваемом случае должны работать иные общие правила касательно ответственности за эвикцию674 и последствий расторжения договора. В частности, если стоимость доли уменьшилась, то по общему правилу грантор все равно возвращает цену в изначально согласованном объеме. В то же время представляется логичным в данной ситуации применять по аналогии п. 6.2 постановления № 35: если контрагент относился к управлению корпорацией «существенно менее заботливо, чем это свойственно обычному участнику гражданского оборота», то грантор вправе потребовать учета соответствующих «ухудшений» при возмещении убытков в пользу контрагента. Равным образом в данном случае должны приниматься во внимание и дивиденды, полученные контрагентом за время, пока он был участником корпорации (абз. 2 п. 5 постановления № 35).

В анализируемой ситуации должен применяться следующий порядок расчетов: правообладатель вправе взыскать убытки с грантора из нарушения их договора и (или) обязательств грантора в рамках фазы ожидания. Такие убытки будут охватывать в том числе «ухудшение» доли или выплату дивидендов (см. раздел 2.2.1(iii)(c)). Грантор, в свою очередь, вправе требовать учета соответствующих обстоятельств при расчете возмещения, которое он должен уплатить контрагенту в связи с эвикцией доли.

Если же стоимость доли увеличилась, в том числе в результате «улучшений» доли со стороны контрагента (например, вклада в имущество корпорации, увеличившего размер ее активов), грантор должен предоставить дополнительное возмещение675. Равным образом, вопреки отдельным судебным решениям676,

674См.: Церковников М.А. Ответственность продавца в случае изъятия товара у покупателя. Раздел 3§1.

675См. аналогичные рассуждения применительно к убыткам, возмещаемым продавцом в пользу покупателя при эвикции, в: Там же. Разделы 2.1§2; 3§2.

676См. в отношении преимущественного права собственника строения на приобретение земельного участка: постановление АС Северо-Западного округа от 12.10.2018 № Ф07-11133/2018 («Интересы [контрагента], связанные с его ожиданиями относительно последующего коммерческого использования им земельного участка в данном

случае не могут быть приняты во внимание и не подлежат защите, поскольку такие ожидания не могут быть признаны правомерными как основанные на противоречащем принципам земельного законодательства поведении ответчиков»). Впрочем, справедливости ради, из данного решения не до конца ясно, считает ли суд указанные интересы контрагента в принципе не подлежащими защите или же не подлежащими защите в рамках иска о реализации преимущественного права.