!Корпоративное право 2023-2024 / Белов В.А. - Корпоративное право

других норм этого же Закона, а также ГК. В результате в п. 2 ст. 15 Закона об АО и в ст. 57 ГК по-прежнему перечисляется только пять форм реорганизации. И если коллизию норм Закона об АО вполне возможно разрешить по принципу lex posterior derogat priori, то как быть с образовавшимся в результате нововведения несоответствием норм Закона об АО нормам ГК, не вполне понятно. Таким образом, недостаточно продуманная техника нового законодательного решения внесла неопределенность в вопрос о возможности и порядке применения самих новых (смешанных) форм реорганизации, а также о возможности применения к ним общих положений ГК о реорганизации (ст. 57-60). Не вполне понятно и то, почему данных изменений "удостоился" только Закон об АО. Почему нельзя применить вновь введенные смешанные формы реорганизации к другим юридическим лицам корпоративного типа, например к обществам с ограниченной ответственностью? Четкое понимание того, что реорганизация является сложным фактическим составом, должно было бы привести к узаконению соответствующих (новых смешанных) ее форм на уровне ГК, а не одного отдельно взятого закона.

Законодательство пока никак не затрагивает едва ли не самого насущного в практическом отношении и притом наименее понятного вопроса о том, может ли реорганизация субъектов корпоративного типа приводить к возникновению юридических лиц иных организационно-правовых форм, чем лицо-правопредшественник. Можно ли, скажем, из акционерного общества выделить общество с ограниченной ответственностью? Может ли общество с ограниченной ответственностью разделиться не только на себе подобные общества с ограниченной же ответственностью, но и, допустим, на акционерные общества? или акционерное общество и общество с ограниченной ответственностью? Мыслим и обратный вопрос: допустима ли реорганизация нескольких лиц - правопредшественников различных организационно-правовых форм? Возможно ли, например, слить общество с ограниченной ответственностью с акционерным обществом или присоединить акционерное общество к производственному кооперативу? В этом последнем случае добавляется и новый вопрос: а в какой же организационно-правовой форме будет существовать лицо-правопреемник?

Если в описанных процессах усматривать смешение элементов различных форм реорганизации - выделения, разделения, слияния либо присоединения - с элементами такой формы, как преобразование, то ответ на все поставленные вопросы должен быть точно таким, какой был дан выше применительно к оценке нововведенной ст. 19.1 Закона об АО: применение таких форм реорганизации может иметь место только в случаях и порядке, прямо установленных федеральными законами. Можно предположить, что именно из этого принципа исходили разработчики действующих Стандартов эмиссии ценных бумаг*(931), п. 8.3.11 которых постановляет: "Реорганизация акционерного общества в форме слияния или присоединения с участием юридического лица иной организационной правовой формы допускается в случаях, установленных федеральными законами. Реорганизация акционерного общества в форме выделения или разделения, в ходе которой образуется новое юридическое лицо иной организационной правовой формы, допускается в случаях, установленных федеральными законами". В данном случае обращение внимания только и исключительно на акционерные общества вполне оправданно - нужно вспомнить, что ФСФР России является органом, регламентирующим обращение финансовых инструментов, известных под именем эмиссионных бездокументарных ценных бумаг. К их числу, как известно, относятся акции, но не относятся ни доли в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью, ни паи в кооперативах, ни права участия в иных организациях корпоративного типа. Естественно, для того чтобы оставаться в пределах отведенной ей нормотворческой "вотчины", ФСФР России неизбежно должна

была акцентировать внимание именно на акциях, а значит - акционерных обществах. Таким образом, в своем общем виде вопрос продолжает оставаться не только не

разрешенном, но и, по сути, даже не заданным (не поставленным). Думается, что при ответе на него нужно исходить из следующего.

Преобразование является, пожалуй, самой неординарной из всех известных форм реорганизации. Слияние, присоединение, выделение и разделение предполагают участие в реорганизации как минимум двух юридических лиц на стороне правопредшественников либо правопреемников; о количестве участников процесса реорганизации, осуществляемого в любой из смешанных форм, нечего и говорить. При преобразовании - изменении организационно-правовой формы юридического лица*(932) - всегда присутствует один правопредшественник и один правопреемник. Как видим, во всех случаях (за исключением преобразования) реорганизация связана либо с объединением имущественных комплексов нескольких организаций-правопредшественников, либо с разделением одного единого

имущественное разделение неизбежно связаны с вопросом о принадлежности требований и долгов, т.е. с интересами третьих, не участвующих в реорганизации лиц (кредиторов, работников, государственных и муниципальных образований) - собственно, стремлением гарантировать эти интересы и объясняется, в конечном счете, существование самого института реорганизации.

Совсем иное дело при преобразовании. Если интересы третьих лиц при такой форме реорганизации и затрагиваются, то только лишь тогда, когда организационно-правовая форма юридического лица - правопреемника не предоставляет им тех юридических возможностей, которые предполагались организационно-правовой формой юридического лица - правопредшественника. Скажем, с преобразованием полного товарищества в общество с ограниченной ответственностью или акционерное общество кредиторы такого товарищества утрачивают возможность субсидиарного привлечения бывших товарищей (нынешних участников или акционеров) к солидарной ответственности по обязательствам их юридического лица. Но на подобные случаи наличествуют специальные законодательные предписания, относящиеся к лицам соответствующих форм и органически дополняющие общие нормы о гарантиях интересов третьих лиц при реорганизации*(933). В конечном счете главное не это, а то, что изменение организационно-правовой формы юридического лица само по себе (преобразование) не производит никаких изменений в принадлежащем ему имуществе. По этой причине применение в случае преобразования механизмов защиты прав третьих лиц - кредиторов, работников и публично-правовых образований - вряд ли можно считать обоснованным, а само преобразование вряд ли следует считать процедурой, действительно подпадающей под признаки формы реорганизации.

Таким образом, преобразование - изменение организационно-правовой формы юридического лица - подчиняется нормам законодательства о реорганизации юридических лиц исходя лишь из чисто технических соображений (в силу прямого указания об этом закона*(934)). Теперь зададимся следующим вопросом: каким образом предопределяется выбор организационно-правовой формы юридических лиц - участников реорганизации? Откуда, к примеру, берется "знание", согласно которому сливаться друг с другом могут только юридические лица одной и той же организационно-правовой формы, а выделяться - только лицо той же формы, что и правопредшественник? Ознакомление с нормами ГК убеждает нас, что из них подобное "знание" не выводится: ни одна из норм о слиянии, присоединении, выделении или разделении никак не "завязывает" ни один из этих процессов на

организационно-правовые формы правопредшественников или правопреемников. "Знание" обнаруживается только в специальных законах - об АО и об ООО, которые действительно регламентируют лишь такие случаи реорганизации, в которых участвуют лица идентичных организационно-правовых форм. Но почему так происходит? Неужели потому, что реорганизация с участием лиц различных форм невозможна? Ничуть! - всего лишь потому, что Закон об АО - это акт об акционерных обществах и только о них, точно так же как Закон об ООО - акт об обществах с ограниченной ответственностью (но не об акционерных обществах, производственных кооперативах и не о товариществах). Вполне естественно и закономерно, что Закон об АО уделяет внимание лишь таким случаям реорганизации, в которых принимают участие только акционерные общества; было бы странно, если бы он "по ходу дела" взялся регулировать еще и реорганизацию, допустим, союзов или ассоциаций.

Выходит, что опять-таки из чисто технического соображения правоприменительная практика совершенно безосновательно сделала содержательный вывод. Его основанием никак не могут быть нормы законов, регламентирующих особенности функционирования и деятельности юридических лиц различных организационно-правовых форм*(935), - основанием для вывода по обсуждаемому вопросу должны быть, следовательно, более общие нормы. Поскольку иных норм, кроме общих положений ГК о реорганизации, по этому поводу мы в настоящий момент не имеем; поскольку (как было доказано выше) из этих норм не следует предположения о единстве организационно-правовых форм лиц - участников реорганизации; наконец, поскольку так называемое преобразование (изменение или выбор организационно-правовой формы юридического лица) подчиняется нормам о реорганизации исходя лишь из чисто технических соображений, можно сделать вывод о принципиальной допустимости (законности):

1)выделения из реорганизуемого юридического лица организации-правопреемника иной организационно-правовой формы, чем правопредшественник;

2)разделения реорганизуемого юридического лица на организации-правопреемники иных организационно-правовых форм, чем правопредшественник;

3)присоединения организации иной организационно-правовой формы, чем та, в которой действует присоединяющее лицо;

4)слияния организаций различных организационно-правовых форм в организацию любой из организационно-правовых форм, в которую может быть преобразован каждый из участников слияния.

7. Переход в результате реорганизации прав и обязанностей от организации-правопредшественника к организации-правопреемнику (с прекращением ли существования организации-правопредшественника или без такового) таит в себе существенные риски не только для его участников (акционеров), но и для кредиторов реорганизуемого юридического лица. В литературе отмечалось, что отечественная практика проведения реорганизационных процедур такова, что почти неизбежно сопровождается риском уменьшения имущественной массы, доступной для обращения взыскания по обязательствам правопредшественника. Наряду с этим указывается на создаваемые реорганизацией риски увеличения числа кредиторов платежеспособной реорганизуемой корпорации без пропорционального увеличения ее имущественной массы*(936), риск устранения ответственности участников реорганизованного юридического лица в результате реорганизации, влекущей изменение организационно-правовой формы юридического лица, а также риск изменения ответственности членов органов управления организации в связи с изменением вида

юридического лица*(937). Составление подобного - полного и точного - перечня кредиторских реорганизационных рисков представляется крайне важным, поскольку без него невозможно сконструировать правильного и эффективного механизма защиты кредиторских интересов.

В ст. 60 ГК закреплены два способа защиты прав кредиторов реорганизуемого общества: 1) право потребовать прекращения или досрочного исполнения обязательства реорганизуемого юридического лица и возмещения причиненных этим обстоятельством убытков (п. 2); 2) солидарная ответственность правопреемников по обязательствам правопредшественника в том случае, если разделительный баланс не дает возможность определить конкретного правопреемника реорганизованного юридического лица (п. 3). Само собой понятно, что кредиторы могут воспользоваться предоставляемыми им возможностями только в том случае, когда будут своевременно уведомлены о предстоящей реорганизации (п. 1 ст. 60).

Существенным недостатком данных норм является отсутствие в них указания на любые сроки - как для уведомления кредиторов о предстоящей реорганизации, так и для направления кредиторами соответствующих требований (о досрочном исполнении или возмещении убытков), а также срока исполнения таких требований реорганизуемым юридическим лицом. Ограничение числа случаев применения солидарной ответственности вновь возникших юридических лиц по обязательствам реорганизованного юридического лица только такими, при которых разделительный баланс не дает возможности определить конкретного правопреемника, также вряд ли оправдано. Так, солидарная ответственность всех правопреемников была бы явно уместной и в том случае, когда условия реорганизации таковы, что приводят к созданию правопреемников с низким качеством чистых активов (к сосредоточению у кого-либо из правопреемников пассивов (обязанностей), не имеющих достаточного покрытия активами).

Один из отмеченных недостатков нивелируется нормами Законов об АО и об ООО. Так, в п. 6 ст. 15 Закона об АО и в п. 5 ст. 51 Закона об ООО установлено, что реорганизуемое общество обязано не позднее 30 дней с даты принятия решения о реорганизации (а если в реорганизации принимают участие несколько правопредшественников, то с даты принятия решения о реорганизации последним из участников этого процесса) письменно уведомить об этом всех известных ему кредиторов и опубликовать соответствующую информацию в печатном издании. Но ни в какие сроки кредиторы реорганизуемого хозяйственного общества вправе обратиться с соответствующими требованиями, ни в какие сроки оно обязано их удовлетворить, по-прежнему не решено*(938).

Наиболее перспективным направлением совершенствования законодательного механизма защиты интересов кредиторов реорганизуемых корпораций является, на наш взгляд, некоторое изменение подхода к этому вопросу, обусловленное соображением о том, что существующий механизм необоснованно ограничивает реорганизационные возможности корпораций, создавая дисбаланс между интересами кредиторов, с одной стороны, и реорганизуемого общества (а также его работников и участников) - с другой. Так, в соответствии со ст. 60 ГК право потребовать прекращения или досрочного исполнения обязательства с возмещением причиненных этим обстоятельством убытков возникает у каждого кредитора реорганизуемого юридического лица в силу самого факта принятия решения о реорганизации и не учитывает конкретных изменений, которые могут наступить в имущественном положении и рисках данного конкретного кредитора в результате реорганизации. Это обстоятельство делает принятие решения о реорганизации крайне рискованным, поскольку (теоретически) мылимо заявление описанных требований всеми кредиторами реорганизуемого общества одновременно.

Ясно, что досрочное исполнение (прекращение) всех обязательств (в том числе и долгосрочных), да еще и с возмещением происходящих отсюда убытков, неизбежно повлечет несостоятельность практически любого юридического лица. Реорганизации просто не состоится - она превратится в ликвидацию должника по правилам

законодательства о банкротстве.

В целях минимизации данного риска О.Р. Зайцев (со ссылкой на Р. Крэкман) предлагает уведомлять кредиторов не об актуальной, а лишь о планируемой реорганизации, т.е. направлять уведомление еще до решения вопроса о реорганизации. Целью такого уведомления должно стать установление количества кредиторов, рассчитывающих на досрочное исполнение (прекращение) своих обязательств, и суммы предполагаемых ими для востребования убытков. Ответы кредиторов на такое уведомление должны направляться реорганизуемому обществу в строго установленный, не подлежащий изменению или продлению (пресекательный) срок. Кредиторы, в течение этого срока не изъявившие желания воспользоваться предоставленным им правом, в последующем изменить своего решения не могут (разве только в случае осуществления реорганизации на иных условиях, чем те, о которых их уведомили); напротив, кредиторы, выразившие желание таким правом воспользоваться, вполне могут свое решение изменить или отменить (например, по результатам переговоров с реорганизуемой корпорацией-должником). Исходя из полученных ответов и результатов урегулирования претензий конкретных (наиболее крупных) кредиторов, корпорация и должна будет принять окончательное решение о реорганизации. Разумеется для применения такого порядка уведомления о реорганизации, равно как и придания юридической силы актам волеизъявления кредиторов, касающимся воздержания от реализации принадлежащих им требований, требуется внесение соответствующих изменений в закон*(939).

У предложенного подхода есть два существенных недостатка.

Во-первых, соглашение об отказе кредитора предъявлять принадлежащие ему требования в случае принятия решения о реорганизации лица-должника обладает признаками сделки, направленной на ограничение правоспособности. Действительно, до принятия решения о реорганизации у кредитора отсутствует установленное п. 2 ст. 60 ГК субъективное право требовать прекращения или досрочного исполнения обязательства. Следовательно, подписав соглашение о том, что он обязуется воздерживаться от действий, направленных на осуществление данного (должного возникнуть в будущем) субъективного права, кредитор не распоряжается принадлежащим ему субъективным правом, но ограничивает свою способность иметь гражданские права. Подобная сделка с участием кредитора - физического лица является ничтожной в соответствии с п. 3 ст. 22 ГК; впрочем, аналогичные сделки с юридическими лицами допустимы.

Во-вторых, думается, что предлагаемые изменения проблему дисбаланса интересов кредиторов и реорганизуемого общества (его работников и участников) не решат. Подлежащий правовой защите (законный) интерес кредитора заключается прежде всего в обеспечении надлежащего (в том числе реального и срочного) исполнения обязательства при сохранении у должника активов, за счет стоимости которых тот способен это исполнение произвести либо отвечать в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения. При реорганизации, на наш взгляд, единственным объективным критерием, по которому можно судить о способности общества исполнить свои обязанности надлежащим образом, является имущественное положение общества, которое может быть определено через понятие чистых активов, т.е. через соотношение его долгов и активов. Если в результате реорганизации это соотношение (величина чистых активов) не изменяется либо увеличивается, то разумно выдвинуть предположение о том, что положение кредитора реорганизованной корпорации в сравнении с положением правопредшественника не ухудшится. В такой ситуации

предъявление требования досрочного исполнения или прекращения обязательства либо вовсе не должно допускаться, либо должно быть подкреплено доказательствами, свидетельствующими о том, что, несмотря на сохранение имущественного положения юридического лица - правопреемника, имеются обстоятельства, очевидно свидетельствующие о том, что соответствующее обязательство не может быть им исполнено (или не может быть исполнено надлежащим образом*(940)). В остальных случаях (т.е. если в результате реорганизации не изменяется соотношение между размером долга и размером активов должника) какая-либо объективная необходимость предоставлять кредитору реорганизуемой корпорации право требовать прекращения или досрочного исполнения обязательств с возмещением причиненных этим убытков отсутствует.

В связи с этим нам представляется правильным предложение разработчиков проекта Закона о внесении изменений в ГК установить судебный порядок рассмотрения требований кредиторов о досрочном исполнении или прекращении обязательств и возмещении убытков. В литературе данные предложения подверглись критике. Так, С.А. Бабич указал, в частности, на то, что предложенные механизмы вряд ли способны защитить интересы кредиторов от возможных судебных ошибок и что судебные органы и без того завалены исками*(941). Однако с подобными аргументами нельзя согласиться. Недостатки судебной системы не могут служить доказательствами недостатков правового института; иной подход должен был бы послужить основанием к тому, чтобы усомниться в эффективности гражданского права в целом, ибо реализация едва ли не всех его институтов и конструкций имеет "судебный" выход. Недостатки судебной системы являются основанием к совершенствованию этой самой системы, но не институтов, с которыми ей приходится работать; не гражданское право надо опускать до уровня конкретных судей, а этих самых судей доращивать до адекватного применения нормального гражданского права. Это раз. Ну и не следует забывать, что самый институт вводится отнюдь не для защиты интересов кредиторов, а как раз для обуздания их ничем не обоснованных злоупотреблений и произвола, - это два.

8. Не менее важным вопросом, чем защита прав кредиторов, является вопрос о гарантиях интересов акционеров (участников) реорганизуемых корпораций (в первую очередь - хозяйственных обществ). В этой области мы имеем еще более любопытное положение, чем в случае с гарантиями интересов кредиторов: если последнему вопросу ГК посвящает по крайней мере одну специальную статью (ст. 60) - пусть весьма неполную и не вполне адекватную, - то общие положения о гарантиях интересов акционеров (участников) корпораций в нем вовсе отсутствуют.

Впрочем, к такого рода положениям, распространяющим свое действие на наиболее типичные организации корпоративного типа (хозяйственные общества), могут быть отнесены нормы п. 1 ст. 92 и п. 1 ст. 104 ГК, в которых закреплено, что общество с ограниченной ответственностью может быть реорганизовано по единогласному решению всех его участников, а акционерное общество - по решению общего собрания акционеров. Последняя норма конкретизирована в п. 4 ст. 49 Закона об АО, в котором сказано, что решение о реорганизации акционерного общества принимается квалифицированным большинством (в 3/4 голосов акционеров - владельцев голосующих акций, принимающих участие в общем собрании). Таким образом, для того чтобы заблокировать решение о реорганизации общества с ограниченной ответственностью, достаточно одного голоса "против" решения о реорганизации; для того же, чтобы воспрепятствовать реорганизации акционерного общества, нужно обладать пакетом акций, обеспечивающим 1/4 часть голосов на общем собрании акционеров, обсуждающем вопрос о реорганизации (наименьший теоретически мыслимый пакет, необходимый для этого, будет равен 7,5% + 1 акция). Оставляя в стороне вопрос о

целесообразности такого подхода, необходимо заметить, что на практике данные нормы служат замечательными гарантиями соблюдения интересов участников хозяйственных обществ, стремящихся реорганизации препятствовать.

Кроме того, для защиты прав акционеров Закон об АО устанавливает систему правил, обеспечивающих право акционеров на доступ к информации о реорганизации общества, а также их право требовать от общества выкупа части либо даже всех принадлежащих им акций (в последнем случае иногда говорят еще о праве на выход из общества).

В соответствии с п. 1 ст. 75 Закона об АО акционеры - владельцы голосующих акций вправе требовать выкупа обществом всех или части принадлежащих им акций в случае, если они не голосовали или голосовали против принятия решения о реорганизации. Необходимость этого правила обусловлена тем, что реорганизация в значительной степени влияет на структурное и финансовое состояние реорганизуемого общества и может привести к существенному изменению прав акционеров либо даже к их прекращению*(942). Вследствие таких изменений акционер может утратить интерес к участию в обществе-правопредшественнике (если оно сохраняется после реорганизации); условия же реорганизации, предполагающей прекращение корпорации-правопредшественника, могут оказаться такими, что интереса акционеров к участию во вновь созданных корпорациях-правопреемниках не возникнет. Поскольку решение о реорганизации принимается абсолютным большинством голосов, то совершенно обоснованным является положение о выкупе акций по требованию акционеров, которые не голосовали или голосовали против решения о реорганизации, по их рыночной стоимости, определяемой независимым оценщиком без учета ее изменения в результате принятия решения о реорганизации*(943).

Гарантии права акционеров на доступ к информации о реорганизации общества в Законе об АО закреплены довольно скупо. Согласно ст. 76 Закона в сообщение акционерам о проведении общего собрания акционеров, повестка дня которого включает вопрос о реорганизации, должно быть включена информация о наличии у акционеров права требовать выкупа обществом принадлежащих им акций, цене и порядке осуществления выкупа акций. При этом по общему правилу соответствующее сообщение об общем собрании акционеров должно быть сделано не позднее чем за 30 дней до даты его проведения. Такое скудное правовое регулирование данного вопроса отчасти компенсируется Положением о дополнительных требованиях к порядку подготовки, созыва и проведения общего собрания акционеров*(944), в соответствии с п. 3.4 и 3.5 которого при подготовке к проведению такого общего собрания, повестка дня которого включает вопрос о реорганизации, акционерам должны быть предоставлены:

1)отчет независимого оценщика о рыночной стоимости акций, требования о выкупе которых могут быть предъявлены обществу-эмитенту;

2)расчет стоимости чистых активов общества по данным его бухгалтерской отчетности за последний завершенный отчетный период;

3)протокол (выписка из протокола) заседания совета директоров (наблюдательного совета) общества, на котором принято решение об определении цены выкупа акций, с указанием цены такого выкупа;

4)обоснование условий и порядка реорганизации общества, содержащихся в решении о разделении, выделении или преобразовании либо в договоре о слиянии или присоединении, утвержденное (принятое) уполномоченным органом общества;

5)годовые отчеты и годовая бухгалтерская отчетность всех организаций, участвующих в реорганизации, за три завершенных финансовых года, предшествующих дате проведения общего собрания, либо за каждый завершенный финансовый год с момента образования организации, если организация осуществляет свою деятельность

менее трех лет; 6) квартальная бухгалтерская отчетность всех организаций, участвующих в

реорганизации, за последний завершенный квартал, предшествующий дате проведения общего собрания.

Приведенный перечень документов предоставляет акционеру довольно широкие возможности для получения информации в целях принятия взвешенного решения о своем отношении к предстоящей реорганизации. Особая роль в информационном обеспечении акционеров должна быть отведена упомянутому выше обоснованию условий и порядка реорганизации общества. В Положении о дополнительных требованиях не расшифровывается, какая информация должна содержаться в таком обосновании, как и не указан орган, ответственный за подготовку и утверждение этого документа. Предложения разработчиков проекта Закона о реорганизации частично были направлены на устранение этого пробела: в Законе предлагалось закрепить обязанность реорганизуемой реорганизации до принятия решения о реорганизации подготовить в письменной форме документ, содержащий детальное объяснение, а также юридическое и экономическое обоснование проекта такого решения, а для реорганизации в форме слияния (присоединения) - проект договора о слиянии (присоединении) - обоснование соотношения обмена (конвертации) акций (долей, паев), суммы компенсации, а также описание последствий реорганизации для участников каждой из участвующих в реорганизации организаций.

Данные предложения, касающиеся обеспечения прав акционеров на информацию при принятии решения о реорганизации, вполне соответствуют европейским тенденциям развития корпоративного законодательства. Так, в соответствии с Третьей директивой Совета Европейских сообществ от 9 октября 1978 г. (далее - Директива)*(945), регулирующей вопросы слияния и присоединения акционерных обществ, органы управления реорганизуемых обществ должны подготовить проект Основных условий реорганизации, а также детальный письменный доклад, объясняющий условия этого Проекта. Этот доклад должен включать в себя юридическое и экономическое обоснование реорганизации. Помимо этого в ст. 11 Директивы устанавливается минимальный перечень документов, которые должны быть предоставлены акционеру не менее чем за месяц до даты проведения общего собрания по вопросу о реорганизации. В число этих документов, помимо указанного выше проекта Основных условий реорганизации и доклада, включены годовые отчеты реорганизуемых обществ за три предшествующих финансовых года, бухгалтерский отчет, который должен быть составлен не позднее 1-го числа третьего месяца, предшествующего дате подготовки проекта условий реорганизации, а также письменные отчеты независимых экспертов о соответствии Проекта условий реорганизации законодательству и принципам разумности и справедливости (последнее особенно актуально для определения величины коэффициента конвертации акций).

Правила Директивы нашли свое развитие в национальных правопорядках европейских стран. Так, в немецком праве установлено, что отчет о реорганизации должен подготавливаться правлением общества, более детально урегулировано содержание этого отчета, а также допущена возможность оспорить решение о реорганизации, принятое как на основании отчета, не соответствующего установленным законом требованиям, так и на основании ненадлежащего отчета, составленного ревизорами слияния или присоединения*(946).

Без введения аналогичных норм в российское законодательство предложенные разработчиками проекта Закона о реорганизации механизмы защиты прав акционеров на "реорганизационную" информацию вряд ли будут работать сколько-нибудь эффективно. Поскольку по общему правилу вопрос о реорганизации выносится на общее собрание

акционеров по предложению совета директоров акционерного общества, то, на наш взгляд, именно этот орган и должен готовить обоснование реорганизации. Логично, чтобы требование о подготовке такого документа было установлено в ст. 65 Закона об АО, закрепляющей компетенцию совета директоров. Также необходимо установить, что как непредоставление акционерам обоснования реорганизации при подготовке общего собрания, так и наличие недостоверных сведений в обосновании реорганизации должны быть основанием для обжалования акционером решения о реорганизации в суде.

* * *

Рассмотренные в настоящем очерке вопросы, связанные с реорганизацией хозяйственных обществ - наиболее типичных для современной России организаций корпоративного типа, - свидетельствуют о необходимости их дальнейшего научного исследования в целях совершенствования отечественного корпоративного законодательства.

Очерк 11. Корпоративные поглощения как институт корпоративного права (на примере акционерных поглощений)

Определение понятия корпоративного поглощения и задач настоящего очерка. История возникновения и становление двух моделей правового регулирования корпоративных поглощений - европейской (британской) и американской. "Российская модель" регулирования. Европейская модель регулирования корпоративных поглощений: обоснование, цели, эффект, критика. Обязательное предложение как основной инструмент противодействия акционерным поглощениям по российскому законодательству. "Вытеснение" миноритарных акционеров: проблемы российского законодательства и практики его применения. Конституционность института вытеснения

иего оценка.

1.Говоря о "корпоративных поглощениях", необходимо сначала определиться с общим пониманием этого термина. Обычно корпоративное поглощение означает приобретение одной компанией контроля над другой, независимо от юридических форм

иоснований получения такого контроля. Корпоративные поглощения в подобном (широком) смысле регулируются как частным, так и публичным правом при помощи большого количества разнообразных норм - о правовом режиме и учете корпоративных прав, сделках, преимущественных правах, контроле над экономической концентрацией, контроле над инвестициями в отдельные отрасли бизнеса и т.д.

Но наряду с этим существует такая специфическая разновидность (форма) корпоративных поглощений, как приобретение значительного (подразумевающего влияние) пакета акций публичной компании*(947) одним лицом либо группой лиц, находящихся под общим контролем. Данные поглощения традиционно наиболее чувствительны для общества и посему пользуются повышенным вниманием властей, участников оборота и исследователей. Если кратко, то этим вниманием и обусловлено появление специфических норм корпоративного права, устанавливающих определенные права и обязанности по отношению другу к другу у (1) приобретателя соответствующего пакета акций, (2) акционеров компании, (3) самой компании, (4) органов управления компании. Данные права и обязанности возникают именно в связи с фактом приобретения пакета акций публичной компании, дающего контроль над ней либо (в зависимости от конкретного правопорядка) создающего реальную возможность

контроля.

В дальнейшем, говоря о корпоративных поглощениях, мы будем подразумевать именно это последнее, т.е. узкое понимание данного термина - поглощение, осуществляемое посредством приобретения контрольного пакета акций публичной компании. При этом, рассматривая вопросы регулирования корпоративных поглощений, мы будем уделять основное внимание указанным выше специфическим законодательным нормам, опуская общие вопросы, связанные с оформлением сделок, переходом корпоративных прав и т.п.

Несмотря на то что тема корпоративных поглощений является достаточно узкой (специальной и даже специализированной), сегодня существует уже весьма значительное количество русскоязычных публикаций, на высоком уровне освещающих ее теоретические основы и практические аспекты (прежде всего необходимо выделить, пожалуй, наиболее полное на сегодня исследование вопроса, предпринятое Д.И. Степановым*(948)). В этих условиях нам хотелось бы, с одной стороны, дать читателю представление о фундаментальных исторических, экономических и теоретико-правовых основах регулирования корпоративных поглощений, а с другой - не повторять ставшие уже общепринятыми тезисы, высказанные другими уважаемыми авторами. Руководствуясь данным принципом, мы постараемся выделить в первую очередь те нюансы, которые обычно не удостаиваются достаточного внимания.

2. Проблематика регулирования корпоративных поглощений начала занимать общественное внимание еще в начале ХХ в., по всей видимости, одновременно с самим возникновением данного явления. Однако первые наиболее известные акты по вопросу о корпоративных поглощениях появились одновременно в 1968 г. в Великобритании и США - странах, являвшихся в то время и являющихся по сей день крупнейшими с точки зрения размера рынка капитала. В соответствии с традицией преобладающего государственного регулирования в США был принят федеральный закон, известный под названием Williams Act (далее - Акт Уильямса); в Великобритании же (в рамках традиции саморегулирования рынка ценных бумаг) был введен в действие формально не обязательный City Code on Takeover on Takeovers and Mergers (далее - Кодекс Сити),

разработанный и утвержденный Комитетом по слияниям и поглощениям (The panel on takeovers and mergers). Данные документы, каждый из которых был реакцией на волну корпоративных поглощений, имевших место в послевоенное время по обе стороны Атлантики, несли в себе принципиально разные идеи*(949), которые в последующем стали основой для двух режимов (моделей) регулирования, имеющих уже довольно устойчивое обозначение в российской литературе вопроса: Кодекс Сити породил так называемую европейскую модель, Акт Уильямса - так называемую американскую модель.

Развитие указанных моделей шло по-разному. В США сколь-либо значимых федеральных актов по вопросу корпоративных поглощений больше не принималось. Основным источником соответствующих норм стали судебные прецеденты, прежде всего - судов штата Делавер*(950), а также некоторые законодательные акты штатов, направленные на защиту корпораций от враждебных корпоративных поглощений*(951). Европейская модель нашла свое законченное выражение в широко известном документе Европейского союза - Directive 2004/25/EC of the European parliament and of the council of 21 April 2004 on takeover bids (далее - Директива). Данный документ разрабатывался почти в течение 20 лет и, вне всяких сомнений, представляет собой логическое завершение идей, заложенных в Кодексе Сити*(952). С юридической точки зрения Директива представляет собой набор принципов регулирования корпоративных отношений, обязательных для имплементации в законодательство государств - членов Евросоюза. Указанные принципы сформулированы достаточно детально для того,