из электронной библиотеки / 2142921555787.pdf

без преувеличения можно назвать субъективированной формой проявления этничности. Этническое самосознание, иными словами – это восприятие этносом антитезы «мы - они». Помимо этнического самосознания, традиционными и наиболее изученными являются такие этнодифференцирующие маркеры, как язык, родная земля, этноним, культура, антропологическое сходство и религия.

К маркерам этнической идентичности необходимо отнести и традиционные отрасли хозяйства или производственные уклады.

Этнический состав населения большинства регионов закреплен в специфических производственных укладах, сложившихся на протяжении столетий проживания этносов на данных территориях. Совокупность этих традиционных укладов, непосредственно вплетенных в процесс воспроизводства и повседневную жизнь этносов, и составляет так называемую этническую экономику. В ходе своего развития этносы сформировали конкретные трудовые навыки, деятельностные мотивы, этнические предпочтения отдельных видов труда. В свою очередь хозяйственно-экономические факторы оказали определяющее влияние на формирование менталитета и специфического отношения к явлениям окружающего мира. Так например, кочевое скотоводство сформировало свою экологическую этику, основанную на бережном отношении к природе.

Примерно в таком же аспекте рассуждает бурятский исследователь Л.Л.Абаева, которая выделяет в числе основных характеристик конкретного этноса хозяйственно-культурный тип10.

В регионах проживания коренных народов Сибири и Севера по прежнему сохраняются основные элементы традиционного ведения животноводческого хозяйства, а также комплекса представлений и обрядов, связанных с животноводческой деятельностью. Этому способствует ряд факторов: исторический, природно-климатический, географический.

Таким образом, основой этнической идентичности является совокупность таких объективных этнодифференцирующих признаков, как (общность языка, общие черт материальной и духовной культуры), а также субъективных характеристик (особенности национального характера, или поведенческие и мыслительные стереотипы, наличие разделяемых членами

10 Абаева Л.Л. Исторические корни этнического самосознания и самоидентификации бурят в культурном и пространственно-временном измерении / Буряты в контексте современных этнокультурных и этносоциальных процессов. Традиционная культура, народное искусство и национальные виды спорта бурят в условиях полиэтничности: в 3 т. Диаспоры в контексте современных этнокультурных и этносоциальных процессов. – Т.3. – Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2006. – С.6.

21

группы представлений об общем территориальном и историческом происхождении, религия, отличающая членов одной этнической группы от

исследования этничности доказали тот факт, что количество и содержание маркеров этнической идентичности может иметь значительные различия у разных этносов. В целом, определяющими маркерами для этнической самоидентификации являются те, которые считаются таковыми для представителей конкретного этноса.

Вторая глава диссертации называется «Этнические границы: социальная и культурная дистанции». Она состоит из трех параграфов, в которых рассматриваются теоретические подходы к исследованию социального феномена этнических границ, влияние этнической идентичности на процессы этносоциальной стратификации, методологические проблемы моделирования социальной и культурной дистанции

В первом параграфе дается определение этнической границы как социально-организационного феномена. Этническая граница – это характеристика, которая описывает этническую группу не как территориально-административное образование, а как культурную и социальную общность людей. В отечественной литературе понятие этническая граница заменялась понятием социальная и культурная дистанции, поскольку считалось, что в каком то смысле эти понятия имеют сходное содержание11. Автор настоящего исследования согласен с

пространственных отношений, используется среди социологов и психологов в качестве попытки свести к более или менее измеряемым понятиям степени понимания и близости, которые характеризуют личностные и вообще социальные отношения.

В работе «Социальная и культурная дистанции. Опыт многонациональной России» Л.М.Дробижева, с соавторами, проблему этнических границ в России рассматривает через призму целого комплекса

11 Дробижева Л.М.(ред.) Социальная и культурная дистанции. Опыт многонациональной России / Институт этнологии и антропологии РАН.- М.: Изд-во Института социологии РАН, 1998.- С.9.

22

социально-культурных маркеров: политическая ситуация и социальный статус, идеология и культура, этнопсихологические стереотипы. Одними из таких маркеров являются социальный статус и социальная стратификация основных контактирующих этносов в республиках Российской Федерации.

Мы считаем такой подход к исследованию этнических границ абсолютно оправданным. Изучение экономических, социальных процессов и социальной стратификации в этнических группах помогает объяснить сущность и содержание этнических границ. На наш взгляд, большинство современных отечественных исследований делают упор в основном на языковых, религиозных, психологических и исторических характеристиках этносов, что несколько сужает представления об этнических границах.

Влияние социально – экономического фактора на этносы в целом и этническое самосознание является важным аспектом формирования этнической идентичности. Поскольку формирование этнической идентичности рассматривается в основном в историческом ракурсе, то социально-экономический фактор обычно напрямую связывают с географическим и природным.

Например сравнивая взгляды Ю.В.Бромлея и Л.Н.Гумилева, можно отметить, что если первый связывал своеобразие этноса с его хозяйственной деятельностью, средствами жизни и труда, то второй объяснял этническое разнообразие через призму процесса адаптации групп людей в разных ландшафтах12.

Следует отметить, что выводы Бромлея, Гумилева и других отечественных исследователей этничности о роли хозяйственно-культурной специализации этносов, по своему духу совпадают с положениями современной западной антропологической теории, в наиболее ярком виде, представленной взглядами Барта.

Теория Ф. Барта напрямую связывает процесс формирования этнической идентичности со сферой социального взаимодействия, в том числе и в области хозяйственной деятельности этносов.

Согласно аргументам Ф. Барта, именно способы хозяйствования в первую очередь определяют социальную организацию и нормативноценностные системы этнических групп (на наш взгляд особенно ясно это видно в доиндустриальных обществах).

12 Затеев В.И., Лагойда Н.Г. Лев Николаевич Гумилев как ученый и философ: Теория этноса и этногенеза, ее социально-философские аспекты и научные истоки.- Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2000.-С.91.

23

Прежде всего, Барт исходил из того, что этнические группы представляют собой определенное организованное социальное взаимодействие, которое отличало одну группу от другой (социальная дистанция). Все остальные характеристики (в том числе культурные маркеры) он соотносил с этим основным, по его мнению, признаком.

Вреальности, ни одна из этнодифференцирующих характеристик не определяется теорией, так как нельзя предсказать заранее, какие из маркеров этнической идентичности будут восприниматься членами группы как политически релевантными.

Вданном параграфе проанализированы результаты контент – анализа прессы республики Бурятия за 2004-2005 гг., проведенного автором диссертации с целью выявить наиболее актуальные темы по проблеме этнической идентичности. Общественное мнение связывает этническую идентичность с в первую очередь с культурным различием – 40% всех публикаций, наличием суверенной территории – 22%, национально – государственным устройством – 17%, религией – 14%, родным языком – 7%. Результаты исследования показали, что по сравнению с 1990-ми годами

произошли достаточно заметные изменения в актуальности маркеров этнической идентичности для общественного сознания. Так например, стала менее актуальной для прессы тема национально-государственного устройства, и более актуальной - тема культурного различия.

Если этническая общность определяется как группа, основанная на процессах аскриптивности и исключения, то ее природа зависит в первую очередь от поддержания границы. Обозначающие ее культурные характеристики могут меняться, культурные признаки отдельных членов группы также могут трансформироваться, может видоизменяться даже форма социальной организации группы, однако факт длительной дихотомизации членов группы и нечленов позволяет исследовать меняющиеся культурные формы и содержание.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что социальная организация (социальная дистанция) является возможно более значимым фактором для определения этнической идентичности, чем видимые культурные объективные различия.

Отечественные и зарубежные исследователи часто применяют термин ниша, характеризуя положение этноса в социальном и экологическом пространстве.

24

Говоря о хозяйственно-культурном типе и экологической нише этносов можно сформулировать понятие «производственной ниши этноса».

Производственная ниша этноса – это тот хозяйственно-культурный тип, который является исторически традиционным для этноса и определяется его природным, пространственным, культурным окружением. На наш взгляд именно производственная ниша этносов традиционно являлась одним из определяющим маркеров этнической идентичности наряду с общностью территории, языка и религии. Производственная ниша определяла весь распорядок жизни и набор культурных ценностей и норм у простого человека на протяжении веков, соответственно она в значительной степени детерминировала отличительные культурные и психологические характеристики членов этнической группы.

Автор диссертации стремится выявить роль и значение социальной и культурной дистанции для этнической идентичности бурятского и русского этносов. Индикатором социальной дистанции является для нас понятие производственной ниши этносов. Индикатором культурной дистанции являются культурные и языковые факторы этнической идентичности.

Во втором параграфе рассматриваются теории этносоциальной стратификации, поскольку понятие производственной ниши внешне напоминает теоретические аспекты этнокультурного разделения труда.

В западной социологии наиболее яркое выражение проблемы этносоциального расслоения нашли в концепции «национальной стратификации» (Т. Шибутани, К. Куан, Дж. Фарлей), которая рассматривает этот феномен как «систему распределения основных доходов (доходы, власть, богатство и т.п.) не равномерно, а на основе этнической принадлежности»13.

Отечественным социологом, который напрямую связывает этническое неравенство с социальным пространством, и следовательно с социальной дистанцией является В.И. Ильин. Этносоциальная стратификация - это иерархически упорядоченное этническое неравенство, проявляющееся в неравенстве таких статусных индикаторов как безопасность и стабильность физического существования представителей этнических групп, уровень жизни, престиж, перспективы социальной мобильности, объем власти, место в общественном разделении труда14.

13Farley J. Majority – Minority Relations. – N.Y., 1982. – P. 23.

14Ильин В.И. Теория социального неравенства (структуралистско – конструктивистская парадигма) // http: www.socnet.narod.ru.

25

Исследование этносоциальной структуры российского общества имеет свою историю. Так, в ряде работ, посвященных методологическим основам проблематики национальных отношений, заложены коренное исходные принципы для анализа механизма внутринациональных и межнациональных процессов, что в целом является необходимым теоретическим фундаментом для установлении самого понятия «этносоциальная структура». Сюда следует отнести труды М.С. Джунусова, В.И. Затеева, С.Т. Калтахчяна, М.Н. Руткевича, Ц.А. Степаняна, И.Г. Цамеряна и др.

К ним примыкает зпачительное число исследований непосредственно этносоциальной направленности, среди них наиболее важны по-своему значению труды Ю.В. Арутюняна, Ю.В. Бромлея, Л.М. Дробижевой, Ю.И. Семенова, С.А. Токарева, Н.Н. Чебоксарова и др., в которых, главным образом, с позиций этнологии разработаны понятия «этнос», «этническая общность», «этническая структура», а также «этносоциальный организм» и т.д.

Наконец, особую группу составляют работы исследователей этносоциальных процессов в Бурятии (В.И. Затеев, Ц.Б. Будаева, Д.Д. Мангатаева, Б.М. Митупов, И.И. Осинский, Ю.Б. Рандалов, Б.В. Хараев и др.).

Наиболее известные российские исследователи социальной стратификации, авторы первого специального учебника по этой проблеме

В.В.Радаев и О.И. Шкаратан, подробно рассматривая самые различные параметры и концепции стратификации, не дают ее отдельного и емкого определения, выделяя при этом идеальные типы стратификационных систем.

В.В.Радаев и О.И. Шкаратан не выделяют в отдельный аспект этническую составляющую социальной стратификации, хотя вслед за Э.Гидденсом пишут о близких к этнической, кастовой и сословной стратификационных системах.

В.И. Ильин в качестве главного фактора выделяет безопасность и стабильность физического существования представителей этнических групп, уровень жизни, перспективы социальной мобильности и т.д. Д.М. Гилязетдинов называет ведущими признаками этнической стратификации показатели национально-культурного развития. Р.Р. Галлямов рассматривает этническую стратификацию как самостоятельный феномен общественного

26

развития, имеющий как детерминирующие факторы, так и специфические тенденции развития15.

Р.Р. Галлямовым и Л.Ф. Зайнетдиновым предлагается видовая классификация этносоциальной стратификации: этнорасселенческое, этнодемографическое, этнопроизводственное и этнопрофессиональное, этноклассовое, этнополитическое, этнообразовательное, этноязыковое, этнокультурное, этноидентификационное, субэтническое и этносословное16.

Необходимо заметить, что этносоциальная стратификация в условиях российского общества по своей сути не является маркером этнической границы, т.к. в основном отражает уровень социального, а не этнического неравенства. В то же время автор согласен со стратификационной типологией Р.Р. Галлямова и Л.Ф. Зайнетдинова, которые выделяют этнопроизводственную и этнопрофессиональную модели стратификации.

В третьем параграфе рассматриваются теоретические и практические аспекты моделирования социальной и культурной дистанции. Социальное моделирование является наиболее перспективным методом исследования социальных, политических и культурных процессов. Как правило, моделирование заключается в построении абстрактной модели реальных процессов. При этом, такая модель характеризуется высоким уровнем обобщения и структурирования множества эмпирических показателей. При построении моделей социальных и культурных процессов все исследователи, без исключения, обращаются к материалам статистики, т.е. массовым источникам информации, поскольку сам социальный процесс относится к явлению крупномасштабного социального характера. В настоящей работе разработана и применена методика анализа сводных статистических данных количественными методами (методы описательной статистики, корреляционный и факторный анализы) что позволило увеличить объем извлекаемой информации из массовых статистических источников. При этом анализировались источники конца ХIХ века, и современные статистические материалы с целью моделирования социальной дистанции между бурятскими и русскими этносами в историческом и современном аспектах.

15Галлямов Р.Р., Зайнетдинов Л.Ф. Этносоциальная стратификация: Теоретические подходы, концептуальные модели, тенденции развития.Уфа: 2004.

16Галлямов Р.Р., Зайнетдинов Л.Ф. Этносоциальная стратификация: Теоретические подходы, концептуальные модели, тенденции развития.Уфа: 2004.-С.55-57.

27

Кроме того в данном параграфе обосновываются методологические и методические принципы проведенного социологического исследования бурятского населения этнической Бурятии с целью выявления у них роли культурно-языковых факторов, как основы культурной дистанции.

Третья глава работы называется «Производственные ниши этносов как фактор этнической идентичности». Она включает два параграфа, в которых рассматриваются производственные ниши этносов Забайкалья в историческом аспекте, и влияние современных процессов социальной модернизации на производственные ниши этносов.

В первом параграфе третьей главы выявляется взаимосвязь производственных ниш и этнической идентичности на примере традиционных хозяйств русских и бурят в конце девятнадцатого века, в период, когда процессы социальной модернизации ХХ века еще их не затронули в полной мере.

Статистические материалы показывают, что в конце 19 века в сельской местности Забайкальской области проживало 561.542 человека. Из них русских – 362.623, бурят – 170.849, эвенков – 24.594. Основными категориями населения являлись : крестьянство – 199.201 человек, казачество

– 184.029 человек (из них 23.627 исповедовали ламаизм, т.е. были бурятами), кочевое население области (буряты и эвенки) – 165.462.

Результаты описательной статистики показали, что казачество представляло собой неоднородную совокупность хозяйств, сочетая в себе черты как земледельческого, так и скотоводческого характера. Остальные сословия четко различались по хозяйственным укладам: крестьяне - явно выраженный земледельческий тип хозяйства, кочевники - скотоводческий.

Проведенный корреляционный и факторный анализы подтвердил вывод о том, что в хозяйствах Забайкальской области существовала производственная специализация, которая была явно связана с сословными или этническими различиями. Наблюдается четкая взаимосвязь с одной стороны этничности и сословия, и с другой стороны сословия и производственой ниши. При этом наблюдается значительное сходство хозяйственно-экономической структуры кочевых и казачьих хозяйств. Более 90% бурят занималось исключительно кочевым скотоводством. Русское крестьянство занималось преимущественно земледелием.

Необходимо отметить, что подобная этносоциальная структура была характерна для всех сибирских регионов с полиэтническим составом

28

населения. В Якутской области в конце XIX века, все население было также размежевано по сословному признаку, который совпадал с этническим. 80% якутов были заняты скотоводством, охотой и лесными промыслами, и только 5-6% занимались земледелием17.

Таким образом, в конце XIX века сословное разделение общества в Забайкалье (как и в других регионах Сибири) представляло собой пример практически полного совпадения двух стратификационных систем: этнической и социальной.

Кочевое население области представляло собой, по сути, социально деструктурированную массу населения, живя по законам родовых, семейно-

Кочевое население области в основном не было стратифицировано ни по профессионально-статусному, ни по политическому, ни по социокультурным признакам, т.е. не входило в сословия (исключение составляли казаки из числа «инородцев»).

При этом, казачество обладало «смешанной» производственной нишей. Последствием такого хозяйственно – экономического отличия, на наш взгляд, является тот факт, что казачество всегда традиционно дистанцировалось от русского крестьянства в культурных, ценностных и психологических качествах, и позиционировало себя как отдельный субэтнос.

Во втором параграфе третьей главы анализируются производственные ниши русского и бурятского этносов под влиянием процессов социальной модернизации ХХ века.

В течении 20 века революционные процессы социальной модернизации затронули и крестьянство, и кочевников. При этом, необходимо отметить, что русское крестьянство являлось представителем мажоритарного этноса и характеризовалось высоким уровнем территориальной и социальной мобильности (в первую очередь имеется в виду выбор профессий).

Как уже отмечалось выше, для многих малых народов Севера скачок из общинно-родовой культуры к индустриально-городской был чересчур резок и нередко вел к разрушению традиционной культуры и формированию

17 Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897. Т.LXXX. Якут. Область.Спб., 1905.- _С.80.

29

новой, но маргинальной. При этом, бурятские ученые считают, что промышленное развитие не явилось для бурят негативным фактором18.

Проведенный корреляционный анализ современных статистических данных Республики Бурятия выявил различный удельный вес «бурятских» и «русских» районов в общереспубликанских показателях развития промышленности и сельского хозяйства. В целом районы с преимущественно бурятским населением значительно отстают по уровню экономического

концепции современной теории этнического развития, которая выделяет мажоритарный и миноритарный этносы, различающиеся по основным рассмотренным показателям.

Таким образом, мы наблюдаем четкую тенденцию у бурятского населения сохранения традиционного производственного уклада, и связанных с ним культурных особенностей. К 1989 году структура занятости бурят показывает, что концентрация бурят в сельском хозяйстве в два раза выше, чем в индустриальных отраслях (293 и 143 человек соответственно).

По состоянию на начало 1999 г., в системе государственных служащих республики представители русской национальности составляли 48,3%, бурятской – 50% общего состава. В составе членов правительства это соотношение было соответственно 54% и 44%, глав местного самоуправления – 54% и 47,8%, руководителей министерств – 54% и 46,6%, госкомитетов – 61,2% и 37,5%19. Данные цифры демонстрируют, что представленность бурятского этноса в органах власти существенно превышает их удельный вес в общем составе населения республики Бурятии.

Экономическая модернизация 1990–х годов привела также к созданию нового слоя собственников: частных предпринимателей, банкиров, руководителей коммерческих структур. По данным 1995 г. из общего состава собственников и руководителей 63 закрытых акционерных обществ 62% являются бурятами, из собственников и руководителей 132 акционерных обществ отрытого типа – 40% бурят, из собственников и руководителей 4253 товариществ с ограниченной ответственностью – 47% бурят. Хозяевами 992 индивидуальных частных предприятий являются лица бурятской национальности, что составляло 52% руководителей всех предприятий

18Михайлов Т.М. Бурятский этнос в свете современных социальных изменений.//Путь предков. №14,2005.

19Культурные процессы в Республике Бурятия: оценки в глазах населения (опыт социологического изучения). Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004. - С.14.

30