КОНЦЕПТЫ И СТЕРЕОТИПЫ: МЕТОДИКА ОПИСАНИЯ
А.Т. Ашхарава
‘ДИТЯ’ КАК КУЛЬТУРНЫЙ КОНЦЕПТ
Семантика слов ребенок, дитя, детище, чадо
в современном русском литературном языке
Задача данного раздела – выявить ядерные смыслы концепта ‘дитя’ с помощью анализа семантики основных лексических средств репрезентации концепта – многозначных слов дитя, детище, ребенок, чадо.
С точки зрения парадигматических отношений анализируемые слова являются синонимами и различаются стилевой и стилистической характеристикой: «Ребенок – основное слово для выражения значения; слово дитя … употребляется в приподнятой речи; слова детище и чадо употребляются преимущественно в тех случаях, когда хотят выразить отрицательное, ироническое отношение, неодобрение и т.д. ...» [Евгеньева II: 371]. В современных толковых словарях [БАС, БТС, МАС, СОШ] дитя, детище, чадо охарактеризованы как устаревшие.
Внутрисловную семантическую парадигму слов ребенок, дитя, детище, чадо на основе лексикографических материалов можно представить следующим образом. Указанные имена обозначают человека в период детства либо по отношению к другим возрастным группам (Ребенок младенческого возраста нуждается в особой заботе и внимании матери), либо по отношению к родителям (Ребенок Масловых выиграл в соревнованиях по прыжкам в длину). В соответствии с этим в словарях выделяются два значения, важных для данного семантического ряда. Для значения, отмеченного в современных словарях в качестве основного, обязательными семантическими признаками являются ‘лицо’, ‘в детском возрасте’. Словами ребенок, детище (устар.), чадо (устар.) называют человека в раннем возрасте, до отрочества; словом дитя (устар.) – маленького, малолетнего ребенка: дитя малое, неразумное; взять дитя на руки. Отметим, что форма множественного числа дети употребляется и по отношению к подросткам, молодым людям. Проиллюстрируем это на следующем примере: О. Пристанская, сотрудник НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ, в интервью газете «Аргументы и факты» сказала: «…все специалисты: детские психологи, психиатры, физиологи, сексологи, гинекологи, педиатры независимо друг от друга дали совершенно одинаковые заключения. О том, что дети – особенно мальчики
– достигают полной половой, физиологической, социально-психологиче- ской и личностной зрелости только к 18–20 годам!» [АИФ 2002, № 7].
Анализ лексикографических толкований показал, что имена, обозначающие детей, в словарях не толкуются с помощью семы ‘человек’ не-
39
смотря на то, что по отношению к лицам любого возраста предикат человек пресуппозитивен. Так, лексема ребенок, как показывает материал многих толковых словарей [БАС, БТС, МАС, СОШ и др.], находится в отношениях взаимной идентификации со словами мальчик, девочка; и только в словаре В.В. Лопатина, Л.Е. Лопатиной дано определение «человек в раннем возрасте, маленький мальчик или маленькая девочка» [Лопатин: 589]. Тогда как у других имен возраста при ступенчатой идентификации в толкованиях обязательно возникает компонент ‘человек’: старик – ‘мужчина, достигший старости’ [СОШ: 762]; мужчина – ‘лицо, противоположное женщине по полу’ [СОШ: 369]; лицо – ‘человек, личность’ [СОШ: 330]. Данную ситуацию можно объяснить традицией лексикографических толкований, но, скорее всего, она связана с древнейшими представлениями о человеке вообще и ребенке в частности. Показательно, как нам кажется, и то, что толкование «человек в раннем возрасте», данное в словаре В.В. Лопатина, Л.Е. Лопатиной слову ребенок, дополнено традиционным «маленький мальчик или маленькая девочка». В связи со сказанным нам представляется важным для описания концепта ‘дитя’ обратиться к анализу содержания понятия «человек» в русской традиционной культуре.
Во многих культурах понятие «человек» соотносится с понятием «мужчина». Ю.С. Степанов пишет: «Во всех древних индоевропейских ареалах культуры отмечается совмещение и частично наложение («имбрикация») понятия «человек» и понятия «мужчина» – второе выражалось различными корнями» [Степанов 2001: 699]. Понятийная связь ‘человек – мужчина’ повлияла на функционирование слова человек в современном русском языке. Во многих случаях в речи слово человек употребляется в значении ‘мужчина’. Б. Нильсон пишет, что в случаях, когда именная группа соотносится с так называемым абстрактным индивидом, или даже при соотнесении с индивидом в его пространственно-временной реализации слово человек в единственном числе обозначает человека мужского пола: Она вышла замуж за человека расторопного и удачливого. Вгляделся в очертания человека и понял, что он не чегеменец [Нильссон 1999: 100]. Д. Вайс отмечает, что лексема человек «в качестве референциальной (определенной или неопределенной) дескрипции не может обозначать женщину или ребенка; референциальные же употребления данной лексемы возможны только при наличии элемента эмпатии» [Вайс 1999: 84–88].
В русском фольклоре понятие «человек» связывается прежде всего со взрослым человеком, достигшим зрелости: Сусло не брага, молодость не человек (ср.: Курица не птица, женщина не человек). В одном заонежском мифологическом рассказе не взрослая еще девушка характеризуется как «не человековатая»: «Поехали в лодке две девки: одна-то на выданье, а другая еще не человековатая». Пример взят из [Мазалова 2001: 124]. Ср. также: Кормила баба лелека, начаялась человека! (т.е. выкормила, вырастила того, кого леляла) [Даль II: 247].
40
Понятийная связь ‘человек – взрослый’ прослеживается уже на уровне исходного значения слова человек. Слово человек образовано путем сложения *čel- и věkъ-. Мнения этимологов по поводу значения первой части этого слова достаточно единодушны: *čelсближают с русским челядь, далее – с индоевропейским корнем *kụelсо значением «род», «клан», «стая», «толпа» [Черных II: 378]. Вторая часть этого слова представляется родственной литовскому vaîkas – ‘мальчик’, ‘ребенок’, ‘детеныш’, ‘потомок’; vareis – ‘парень’, ‘батрак’. Некоторые исследователи (Потебня, Брант) сближают далее вторую часть слова человек с индоевропейским корнем *ụeik- (:*ụoik-) со значением ‘жизненная сила’, который также представлен в слове век [Черных II: 378; Фасмер IV: 328–329]. Древняя связь второго элемента имени человек с именем век, как отмечает К.Г. Красухин, находит поддержку в русской поэтике, где век и человек, рифмуясь, обнаруживают тесную смысловую связь [Красухин 1999:
245–246]. Старшее значение общеславянского *čelovĕkъ (:*č(ь)lovĕkъ) определяется как «дитя, отпрыск, потомок семьи, рода, клана» [Черных II: 378]. Компонент ‘дитя’ при этом характеризует не возраст, а родственные отношения. Буквальное значение слова человек формулируется некоторыми этимологами как «член рода или семьи, исполненный силы» [Шанский, Боброва: 361].
Таким образом, понятийная связь ‘человек – мужчина’, ‘человек – взрослый’, установленная носителями русского языка, препятствует использованию компонента ‘человек’ для толкования имен детей и свидетельствует о наличии в языковом сознании русских оппозиции взрослый/ ребенок.
Значение, данное в словарях вторым, строится на основе оппозиции ‘родители/ребенок’. Терминология родства в силу своей социальной, общечеловеческой значимости, семантической сложности явилась предметом описания многочисленных лингвистических работ. Так, например, термины родства описывались в историко-генетическом [Трубачев 1965], сопо- ставительно-типологическом [Кузнецов 1970], функциональном [Багичева 1995; Головкина 1999; Трошина 1998; Юманова 1988] аспектах1. Анализ литературы по проблемам терминологии родства показывает, что исследователи относят к терминам родства наименования людей по кровным родственным связям (мать, отец, сын, дочь и др.); по брачным связям (муж, жена, зять, невестка, свойственник и др.); по юридическому родству (мачеха, отчим, пасынок, падчерица и др.); по крещению (крестная мать, крестный отец и др.).
Характерным признаком терминологии родства является соотносительность значений ее составляющих, например: родители – дети; тетя, дядя – племянник, племянница; бабушка, дедушка – внук, внучка и т.д. Сло-
1 Подробный обзор лингвистической литературы по терминологии родства дан в [Багичева 1995: 5–14].
41
во родители является обобщающим термином родства по отношению к частным мать, отец; дети – по отношению к частным сын, дочь. В самом общем виде семантика терминов родства может быть описана с помощью признаков (1) ‘пол’; (2) ‘поколение’ (восходящее/ нисходящее); (3) ‘линейность’ (прямое/ боковое родство); (4) ‘характер родственной связи’ (кровная/ некровная) [Трошина 1998: 70–71]. Слова ребенок, дитя называют кровных родственников первого нисходящего поколения по прямой линии. Признак пола для данных имен нерелевантен.
Обязательный семантический признак в этом случае – ‘родство’: ребенок – ‘сын или дочь до отроческого возраста’, дитя – ‘малолетние сын или дочь’. Таким образом, данные слова в качестве терминов родства имеют ограничения в функционировании: употребляются по отношению к родным детям преимущественно до отроческого возраста, к старшей возрастной группе применяются имена сын, дочь. Такие особенности функционирования слов ребенок, дитя связаны, вероятно, с существующим в сознании говорящих противопоставлением взрослый/ребенок. Форма множественного числа дети реализует более широкое значение ‘сыновья, дочери’ (без указания на возрастной рубеж): У нее двое детей: дочь учится в институте, а сын заканчивает школу. Словоформа дети выступает как гипероним по отношению к именам сын, дочь. Употребление родителями слов дитя, ребенок по отношению к своим взрослым детям носит иронический характер. В то же время такое употребление реализует важный прагматический компонент: сыновья и дочери всегда остаются для родителей детьми, требующими заботы и внимания, – маленькими. Данный смысл – ‘дети для родителей всегда остаются маленькими’ – выражен в пословице:
Для матери ребенок до ста лет дитенок.
Словоформа дети является семантически более богатой, чем формы единственного числа дитя, ребенок. Помимо значений, свойственных соотносимым формам единственного числа, она выражает значение ‘поколение’: – А ты никогда не ощущал правоту этой истины: грехи родителей падают на детей? И от них надо отмываться (Солженицын. В круге первом).
Слова детище и чадо, как и словоформа дети, употребляются по отношению к родным детям независимо от их возраста: Вот привел бог благославить на дальний путь и собственное чадо (Гончаров. Обыкновенная история). Для слов детище, чадо характерны контексты, где речь идет о семье: Единственное чадо родителей. Дом со всеми чадами и домочадцами. Мое родное детище. Принадлежность данных слов к книжной лексике обусловила их функциональную специфику – способность создавать особое эмоциональное звучание, придавать речи возвышенный характер. В связи с этим детище, чадо выступают как яркое оценочное средство: позволяют передать родительское отношение к самому дорогому в их жизни – детям: А надежда? Отец хотел связать ее с именем младшего чада –
42
то, что не удалось старшему, отец желал младшему (Дангулов. Дипломаты). Однако эти же слова могут выражать иронию, неодобрение, обычно в тех случаях, когда речь идет не от лица родителей: Во все продолжение этой счастливой недели родители обыкновенно только тем и занимаются, что смотрят в глаза своему ненаглядному, возвратившемуся к ним детищу (Омулевский. Шаг за шагом). В сопровождении бонны, кормилицы и четырех орущих чад она входит в купе, где вы сидите тихонько, с послушным, скромным ребенком (Куприн. Начальница тяги). В приведенных примерах ситуация оценивается с точки зрения повествователя, который воспринимает родительскую опеку как чрезмерную. Производные от чадо – чадушко, чадочко (простореч.), чадушка (простореч.), образованные с помощью уменьшительно-ласкательных суффиксов, употребляются, в соответствии со значением суффикса, для выражения ласки: Жалился дед Гришака Наталье – любимой внучке: – Шерстяные чулки, а не греют мои ноженьки. Ты мне, чадушка, свяжи крючковые (Шолохов. Тихий Дон, I, 19) [БАС XVII: 742]. Они используются и для выражения иронии: [Устинья Наумовна:] Ведь ты сам знаешь, каково у вас чадочко Самсон-то Силыч, ведь он, неровен час, и чепчик помнет (А. Островский. Свои люди). Ирония возникает за счет несоответствия эмоциональной окраски слова контексту. Как пишет В.Н. Цоллер, «…ироническое словоупотребление наделено высокой степенью экспрессии в силу контрастности по аксиологическому знаку содержания слова и контекста» [БАС XVII: 76].
Слова ребенок, дитя, детище, чадо обладают богатым ассоциативным потенциалом. Регулярное варьирование семантики существительных, обозначающих отношения родства, описано в диссертационном исследовании Н.В. Багичевой [Багичева 1995]. Проанализировав особенности функционирования слов ребенок, дитя в произведениях современной художественной литературы, исследователь установила следующие наиболее значимые ассоциативные признаки у названий детей: (1)‘самое необходимое в жизни человека’: …семейная лодка раскачивалась во все стороны, готовая пойти ко дну. И пошла бы, не будь рядом детей (Жуков. Осенние песни о весне); (2)‘самый родной человек’: У меня будет ребенок, сын или дочь, еще одно родное существо появится в мире. Мать ушла, но придет ребенок, он заполнит то, что называется гнусным словом «пустота»… (Аксенов. Остров Крым); (3) ‘самое дорогое, ради чего можно пожертвовать жизнью’: Нина подумала, что ради сына сцедила бы всю свою кровь, вот только где его взять, высокий гемоглобин? (Глушко. Мадонна с пайковым хлебом) [Багичева 1995: 154–164]. На основании этих признаков устанавливается один из важнейших компонентов концепта ‘дитя’ – ‘любимый родителями’.
Для развития вторичных значений анализируемых слов оказываются значимыми оппозиции взрослый/ребенок, родители/ребенок, а также ассоциативные признаки слов.
43
Современными словарями переносные значения фиксируются у слов дитя, детище, чадо. Лексемы дитя, чадо используются как образная характеристика лиц, воспринявших черты своего времени, среды и т.п.:
Дитя улицы. Чадо свободы [БАС: XVII, 741].
Слова дитя, чадо в качестве предикатов характеризуют также факты социальной и духовной жизни человека через указание на источник, причину их возникновения, которыми являются историческая эпоха, или социальная среда, или деятельность человека: Фильм – любимое чадо своего времени. На современном этапе для выражения указанного значения чаще используется слово дитя. Словом детище характеризуют только те явления, которые возникли в результате деятельности человека: Научная школа – детище ученого.
Итак, словами дитя, детище, чадо могут характеризоваться: (1) артефакты: Эта книга – его последнее детище. Балет – чадо классицизма;
(2) человек: Дитя своего времени. Чадо свободы; (3) социальные ситуации:
Безработица – дитя социальных перемен; (4) этические, эстетические понятия: Порок – дитя нищеты. Во всех случаях значимым оказывается указание на тесную связь двух явлений. Однако в зависимости от определяемого объекта у анализируемых слов актуализируются различные признаки: если речь идет о плодах творческой деятельности человека, актуализируется признак ‘значимый’, если о самом человеке – признак ‘сходство’, при описании социальных ситуаций, этических, эстетических норм – признак ‘следствие’. Указанное значение не выделяется у слова ребенок, но может возникать в контексте: На сегодня это третье дитя местных каналов. И если «программа телевидения и радио» и «четвертый канал плюс все TV» говорят только о своих родителях, то последний телеребенок сразу стал выражаться как деловой человек («Теленеделя», 1994, 1 марта). Пример взят из [Багичева 1995: 71].
Итак, словам дитя, детище, чадо присущи абстрактные значения. Вторичная номинация возникает в результате метафорического переноса, в основе которого лежит сложная ассоциация: переосмысливаются взаимоотношения родителей и детей.
Представление о несоответствии нормативной связи возраста и типа поведения находит отражение в переносном употреблении слов дитя, ребенок, чадо, которые характеризуют взрослого, обладающего «детскими» чертами, не свойственными человеку, достигшему зрелости. С точки зрения способа образования указанные имена представляют собой лексико-се- мантические дериваты метафорической мотивации. Номинативное значение производящего способствует сохранению яркой образности в семантической структуре данных дериватов. Метафоричность обеспечивает наличие оценочного и эмоционально-экспрессивного компонентов. По наблюдениям С.Л. Акоповой, лексико-семантические дериваты со значением
44
лица, образованные на основе метафоризации, «служат выразителями высшей степени проявления признака» [Акопова 1985: 48].
Перечень «детских» черт достаточно широк. К ним относятся прежде всего наивность, неопытность: Он просто дитя: ничего не может сам сделать…; душевная чистота: По душе он ребенок, добрый и благородный
(Дружинин. Полинька Сакс). Слова дитя, ребенок в значении ‘наивный человек’ выражают в контексте разнохарактерную оценку: резко отрицательную или положительную, с оттенком доброго снисхождения. Ср.: Скажите сестре Анне, что стыдно ей до сих пор быть ребенком
(Н.В. Гоголь. Письмо М.И. Гоголь. 2 сент. 1851); – Прощайте-с, – прибавил он [Шубин] вдруг, – я готов завраться. И (…) ушел к себе в комнату. – Дитя, – проговорила Елена, поглядев ему вслед. (Тургенев. Накануне). Негативную оценку обычно выражает слово чадо характеризующее человека, с которым трудно сладить, человека упрямого, своенравного: Вишь, ведь, ты какое чадо: у тебя на дню семь пятниц, ты сейчас скажешь слово, да тут же и отопрешься. (Наумов. Святое озеро). Негативная оценка усиливается при употреблении слов чадочко, чадушко: Гаврил Пименович тоже долго не засыпал, тревожно прислушиваясь, как жилец мечется наверху, по своей комнате… – Вот навязался чадушко (Короленко. Смиренные) [МАС IV: 651].
Для описания концепта ‘дитя’ значимы единицы, характеризующие взрослого, обладающего «детскими» чертами. Анализ типовой сочетаемости имени прилагательного детский (‘не такой, который должен быть у взрослого человека, несерьезный’) с названиями качеств человека позволяет определить, какие из них приписываются детям. Данный анализ проведен Е.В. Рахилиной, которая установила, что для указанного прилагательного характерна сочетаемость с такими названиями человеческих черт, как
любопытство, непосредственность, неопытность, наивность, любознательность, восприимчивость [Рахилина 2000: 101]. Отметим также, что для прилагательного детский характерна сочетаемость со словом интуитивность, как в данном ниже отрывке из работы М.А. Волошина.
Представляется, что разнохарактерная оценка «детскости» свидетельствует о сложности представлений о соответствующем явлении. В XX в. многие писатели говорили о ценности сохранения «детского» начала в человеке, а также о «детскости» как о типичном свойстве души русского человека, как, например, в книге М.А. Волошина «Лики творчества»: «Славянская душа трагична в своей сущности. Сравните ее с душою других европейских рас: она отличается от них и глубиною своих эмоций и напряженностью совести, и остротой трагических противоречий. Она катастрофична. Она живет детской и гениальной интуитивностью» [Волошин URL: http://lingua.russianplanet.ru/library/mvoloshin/mv_liki.htm]. Достаточно часто «детскость» как постоянное качество приписывается мужчинам от лица женщин: …во взгляде ее, успокоенном и ласковом, легко про-
45
честь – дети, совсем дети эти мужики (Полевой. Дело чести). Высказывание мужчины – это дети с различной степенью эмоциональности, но с равной степенью уверенности звучит в женской устной речи. Итак, ребенок и взрослый – «представители разных естественных родов человека» (Н.Д. Арутюнова), тем не менее взрослый может характеризоваться как ребенок по своему поведению или душевным качествам.
Можно сказать, что для русской культуры способность взрослого человека видеть себя или другого ребенком не является необычной. Это доказывается возможностью употребления слов дитя, чадо в роли обращения. В современном русском литературном языке такое употребление регулируется условиями коммуникативной ситуации: предполагается наличие возрастной и/или социальной дистанции между участниками диалога, а также особого, теплого отношения старшего к младшему. Так, слово дитя используется в обращении к юноше, девушке, молодой женщине для выражения ласки. В настоящее время в тех же коммуникативных условиях более частотны производные от дитя – детка, деточка, дитятко, а словоформа дитя (часто в форме множественного числа в сочетании с притяжательным местоимением мои: дети мои) используется в обращении к ровесникам для создания комического эффекта. Слово чадо возможно в обращении духовного лица к прихожанам, к младшему по званию. Использование названий детей в обращении к взрослому имеет давнюю традицию: в христианстве отношения между богом и человеком, духовным лицом и прихожанином виделись как отношения между родителями и детьми. В древнерусском языке паства, верующие по отношению к богу или духовному отцу назывались духовными детьми, чадами божьими или просто детьми. Подобные номинации выражают идею духовного родства людей, чувство сострадания к ближнему. Русский человек видел себя ребенком и по отношению к представителям власти, к родине. По свидетельству К.Д. Кавелина, русские крестьяне помещика и всякого начальника называли отцом, себя – его детьми [Степанов 2001: 50]. В словаре В.И. Даля зафиксированы следующие высказывания: Поосиротели мы без этого начальника – отец нам был! [Даль III: 293]; У меня, молодца, четыре отца, пятый батюшка (Бог, царь, духовник, крестный и родитель) [Даль I: 55];
Мы у матушки России детки, она наша матка, ее и сосем [Даль IV: 277]. Итак, рассмотренное лексическое множество способно выражать
следующие значения: (1) ‘человек в детском возрасте’; (2) ‘сын или дочь в детском возрасте’; (3) ‘взрослый человек, в поведении которого проявляются «детские» черты’; (4) ‘человек по отношению к старшему по возрасту, духовному лицу, стране, богу’; (5) ‘человек, усвоивший характерные черты эпохи, среды’; (6) ‘явление в отношении к источнику его возникновения’.
Словоформа дети выражает также значения ‘поколение’, ‘паства’ и оказывается семантически более емкой по сравнению с формами
46