учебный год 2023 / Зорькин. Позитивизм-1

Глава. 3

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

(Jl. И. Петражицкий)

в значительной степени в ее рамках получила широкое распространение психологическая теория права, которая сводит право целиком к индивидуальной психике. К психологическому объяснению права прибегают представители самых различных направлений, в этой связи можно говорить о психологизме как одной из ведущих тенденций современной буржуазной юриспруденции. Особенно интенсивно психологизм пропитывает социологическую позитивистскую юриспруденцию. По своим идеологическим и теоретико-познавательным функциям

понятия права и т. д.). Ярким примером сплава психологической и социологической теорий является американский и скандинавский «реализм».

В условиях империализма, кризиса буржуазной законности, перехода от демократии к политической реакции умаляется роль закона и непомерно восхваляется правотворчество судей и администраторов, т. е. в конечном счете санкционируется судебно-административ- ный произвол. Именно с этим поворотом юриспруденции к исследованию применения, функционирования права связано распространение психологизма, являющегося удобным средством для оправдания нарушений законности.

Гносеологической основой распространения психологических теорий права являлось становление и развитие на рубеже XIX—XX вв. психологии как науки и переход

192

буржуазной социологии от биологизма и органицизма (Г. Спенсер) к психологизму (Г. Тард, В. Вундт и др.). Философско-методологической базой при этом служили иррационализм и субъективный идеализм (эмпириокритицизм, бихевиоризм, фрейдизм и т. п.).

Противопоставляя волю и интеллект, чувства и разум, психологическая теория ищет основу права в сфере иррационального — чувствах, инстинктах, неосознанных импульсах, порывах, эмоциональных актах, которые якобы первичны по отношению к разуму и господствуют над ним. Право изображается продуктом психики, а не социальных классовых отношений. Оно будто бы коренится в самом характере человека и его переживаниях. Перенесенное целиком в сферу субъективной психики, право отрывается от обусловливающей его классовой организации общества и теряет свой объективный характер.

Наиболее раннюю попытку психологической интерпретации права предпринял еще в середине XIX в. Людвиг Кнапп. Ученик Л. Фейербаха, он ориентировался преимущественно на вульгарный материализм, отрицал социальный характер мышления и склонялся к биопсихонатуралистическому пониманию общества. Предметом философии права, с точки зрения Л Кнаппа, являются «правовые фантазмы», т. е. особые психические переживания, создаваемые «мускульно-прину-

психологическом механизме «правовых фантазм». Право же, в свою очередь, по Л. Кнаппу, делится на позитивное и непозитивное2. Первое поддерживается государственной властью, второе не пользуется такой поддержкой. Отсюда, например, «право» среди разбойников и т. д.

Вульгарно-материалистическая теория права не получила широкого распространения. Тем не менее попытки психологической интерпретации права, особенно начиная с конца XIX в., не прекращались. В трудах

193

Р. Бирлинга, Э. Цительмана, Р. Лёнинга3 и других правоведов конца XIX в. налицо стремление свести право к субъективной психике индивида, к «личному субъективному правовому чувству».

Основателем и наиболее ярким представителем психологической теории права был Лев Иосифович Петражицкий (1867—1931).

Л. И. Петражицкий родился в родовом поместье Колонтаево Витебской губернии. После окончания Киевского университета он совершенствовал свое образование в Берлине, где и началась его ранняя и доволь-

другими буржуазными правоведами этого периода, высказался за создание особой отрасли правоведения — политики права как прикладной дисциплины, призванной служить развитию права в свете выполняемых им функций регулирования человеческого поведения. Идеи Л. И. Петражицкого прозвучали новым словом в атмосфере обсуждения проекта Гражданского уложения Германии. Вернувшись в Россию, Л. И. Петражицкий в 1897 г. защитил докторскую диссертацию и с 1898 г. до Октябрьской революции занимал кафедру энциклопедии и философии права юридического факультета Петербургского университета. В начале XX в. были опубликованы основные работы Л. И. Петражицкого «Очерки философии права» (1900), «Введение в изучение права и нравственности. Основы эмоциональной

К. Соколов, П. Сорокин, Н. Тимашев и др. Помимо научной и преподавательской деятельности, Л. И. Петражицкий активно включается в политическую жизнь. Он

sen des Rechts. Iena, 1907; «Zeitschrift fur die gesamte Strafrechtswissenchaft», 1883, N 3, S. 259.

194

конституционно-демократической партии. По своей политической платформе Л. И. Петражицкий был правый кадет. Его позицию по вопросу о земле в Государственной думе В. И. Ленин характеризовал следующим образом: «Правый кадет Петражицкий попытался отложить обсуждение вопроса. Правого кадета, разумеется, поддержали октябристы. Стало ясно, что контрреволюция боится обращения Думы к народу... Черносотенец Волконский вкупе с Скирмунтом и правым кадетом Петражицким доказывают «опасность» обращения, способного разжечь революцию, и указывают на закон, по которому необходимо еще провести аграрный проект

через Думу, да внести в Гос. совет и т. д., и т. д. и т. д.»4 .

После Октябрьской революции Л. И. Петражицкий

Варшавского университета. Л. И. Петражицкий оказал

Он впервые обосновал способ психологического изучения права и на основе этого создал психологическую теорию права в ее цельности. Его теория является значительным и оригинальным явлением современной бур-

новой теории права Л. И. Петражицкого является субъективный идеализм, в частности имманентная школа и особенно эмпириокритицизм (Э. Мах, Р. Авенариус), т. е. одно из направлений позитивизма второй половины XIX в., так называемый «второй» позитивизм.

В эмпириокритицизме Л. И. Петражицкий заимствовал следующие основные положения. Во-первых, всецело эмпирическую точку зрения, призванную «совершен-

195

крайний субъективный идеализм. Как известно, эмпириокритики, в частности Э. Мах, отрицают существование объективной реальности. По Э. Маху, реальны лишь «нейтральные элементы опыта» (т. е. ощущения) и их функциональные связи; «не тела вызывают ощущения, а комплексы нейтральных элементов опыта образуют тела». Научные законы сторонники данной философии считают не отображением объективных связей между вещами и процессами, а «созданием нашего мышления», порождением психических потребностей человека. Отсюда отрицание махистами существенной разницы между физическим и психическим. Различие физического и психического, с их точки зрения, есть лишь различие «функционального отношения», в котором рассматриваются «элементы»: предметом «физики» является рассмотрение «элементов» во взаимосвязи друг с другом, предметом «психологии» — отношение человеческой психики к этим элементам 5.

Реально в социальной жизни, по «Л. И. Петражиц - кому, существуют только психические процессы, элементы индивидуальной человеческой психики. В частности, в области права и морали — «этические моторные возбуждения в связи с представлениями известного поведения». Право, заявляет он, представляет собой сово-

жицкий считает «эмоциональной проекцией», «фантазией», «фантазмой»6 , искусственной конструкцией мыш-

Спб., 1909, с. 405—406. Критику махизма см.: Краткий очерк исто-

зенталя. Изд. 3-е. М., 1975, с. 236, 475; Позитивизм и наука. М.,

196

ления, которой ничто не отвечает в реальной действительности.

Традиционно выделявшиеся психологией три элемента психики: сознание, чувства и волю — Л. И. Петражицкий классифицирует на две группы так называемых «односторонних актов» — односторонне пассивные (сознание, чувство) и односторонне активные (воля). Но существует еще третий вид психических элементов, имеющих двусторонний характер, пассивный и активный одновременно — «пассивноактивный», или «воспри- нимательно-побудительный». Это — так называемые «эмоции», или «импульсии», например голод (аппетит), жажда и др. Эмоции, утверждает он — это не сознание, ощущение, чувство или воля, а самостоятельный специфический элемент психической жизни, играющий роль главного руководящего фактора приспособления к условиям жизни и по отношению к которому прочие элементы психической жизни выполняют вспомогательную, подчиненную и служебную роль. Эмоции, об его мнению, лежат в основе поведения человека, т. е. определяют всю его деятельность7.

Наибольшее значение в данной концепции имеют этические эмоции — переживания, возникающие в результате представления об определенных поступках. Этические эмоции носят характер основного переживания, т. е. самому представлению определенного поведения непосредственно сопутствует репульсивная или апульсивная эмоция. Репульсивная эмоция — переживание поступка, сопровождающееся отрицательной реакцией. Например, в случае предложения принять участие в мошенничестве само представление о мошенничестве обладает отталкивающей силой. При этом человек испытывает чувство, подобное тому, которое он ощущает, допуская возможность употребления гнилого мяса. Апульсивная эмоция — переживание поступка, сопровождающееся благосклонной, положительной реакцией (например, представление о верности). Этические эмоции по форме являются внутренними императивами, они придают поведению человека характер обя-

197

Внутренний императив есть плод длительного воспитания и борьбы между различными индивидуальными оценками, которая приводит в конечном счете к общей для всей данной группы индивидов оценке того или другого поведения. Обыденное сознание представляет такой императив в виде «голоса совести»8.

Л. И. Петражицкий делит эмоции на две большие группы — моральные и правовые9 . В правовых эмоциях чувство обязанности одновременно сопровождается представлением о правомочии, т. е. представлением определенных субъектов, пользующихся правом требовать выполнения обязанностей. Свойство императивно-

эмоцией лиц одно имеет право требовать выполнения определенной обязанности, лежащей на другом. В правовых эмоциях, полагает Л. И. Петражицкий, то, к чему мы считаем себя обязанными, представляется нам причитающимся другому, как нечто ему должное, следующее ему от нас, так что он может притязать на соответственное исполнение с нашей стороны; это исполнение с нашей стороны, например уплата условленной суммы денег рабочему или прислуге, представляется не причинением особого добра, не благодеянием, а лишь доставлением того, что ему причиталось, получением с его стороны «своего»; а неисполнение представляется причинением другому вреда, обидой, лишением его того, на что он мог притязать, как на ему должное. В отличие от этого, в случаях моральных эмоций (например, обязанность оказать денежную помощь нуждающемуся, дать милостыню и т. п.), то, к чему мы считаем себя обязанными, не представляется нам причитающимся другому, как нечто ему должное, следующее ему от нас, и соответственное притязание, требование с его стороны представлялось бы нам неуместным, лишенным основания. В таком случае благодеяние другому (милостыня и пр.) целиком зависит от доброй во-

9 Там же, с. 49—85.

198

ли дарителя, а невыполнение первоначального намерения не представляется вовсе не допустимым посягательством, причинением вреда, отказом в удовлетворении основательного притязания. В случаях первого рода долг представляется связанностью по отношению к другому, он закреплен за ним как его добро, как принадлежащий ему, заработанный или иначе приобретенный им актив. В случаях второго рода долг не заключает в себе связанности по отношению к другим, представляется по отношению к ним свободным, за ними не закрепленным. Такие обязанности, которые сознаются несвободными по отношению к другим, по которым другим ничего не принадлежит, не причитается со стороны обязанных, Л. И. Петражицкий называет нравственными обязанностями. Те же обязанности, которые сознаются несвободными по отношению к другим, закрепленными за другими, по которым то, к чему обязана одна сторона, причитается другой стороне как нечто ей должное, он называет правовыми, или юридиче-

обязанности и правомочия. Сообразно с этим, заявляет Л. И. Петражицкий, «мы под правом в смысле особого класса реальных феноменов будем разуметь те этические переживания, эмоции которых имеют атрибутивный характер»11.

В отличие от юридического позитивизма, Л. И. Петражицкий кладет в основу понятия права не формаль- но-логически трактуемый приказ законодателя, а правовые отношения и правовые связи, состоящие, по его мнению, в лежащих на одних и закрепленных за другими долгах. «Наши права суть закрепленные за нами, принадлежащие нам, как наш актив, долги других лиц. Права и правоотношения в нашем смысле не представляют таким образом чего-то отдельного и отличного от правовых обязанностей... То, что с точки зрения обременения, пассива одной стороны называется ее правовой обязанностью, с точки зрения активной при-

1 0 См.: П е т р а ж и ц к и й Л. И. Теория права и государства ... т 1 с. 49-50, 89.

11 Там же, с. 8 4

199

надлежности другому называется его правом, а с нейтральной точки зрения называется правоотношением между той и другой стороной» 12. Понимаемые так правоотношения и составляют, по Л. И. Петражицкому, ядро права.

Положительным моментом подобного подхода является его социологическая направленность, стремление познать право в его функционировании. Главная ценность такого определения права, отмечает Адам Подгурецкий, «заключается в том, что оно позволяет не только связать между собой содержание разных правовых предписаний таким образом, что сразу становится возможным уяснить взаимодействие множества сложных, разбросанных между другими явлениями элементов данного правового отношения, но и познать право в действии, в его функционировании как явления, вплетенного в индивидуальную и коллективную жизнь»

Однако в целом теория права Л. И. Петражицкого несостоятельна. Это проявляется прежде всего в том, что он отрицает объективный характер права как определенного, не сводимого к индивидуальной психике общественного порядка, как объективного социального явления. В его теории право трактуется всецело как элемент субъективной психики. «Из совсем иной точки зрения, а именно из отрицания реального существования того, что юристы считают реально существующим в области права, и нахождения реальных правовых фе-

Всякую попытку обосновать объективный характер права Л. И. Петражицкий считает «эмоциональной фантазмой», «наивно-проекционной точкой зрения». Когда мы говорим о правовых нормах, правоотношениях, правах и обязанностях других лиц, то это значит,

200

утверждает Л. И. Петражицкий, что мы лишь обращаем наши субъективные переживания на этих лиц, которым мы приписываем определенные права и обязанности, т. е. создаем «идеальную проекцию» наших психических переживаний. Тот, по чьему адресу данный субъект переживает императивно-атрибутивные (т. е. правовые) эмоции, приобретает в его глазах (через призму субъективной психики) особый вид как находящийся в состоянии права, обязанности, в согласии с нормой и т. п. Эти состояния, явления психики, полагает Л. И. Петражицкий, являются эмоциональной, или импульсивной, проекцией, фантазмой, фантазией. «То, что под влиянием эмоциональной фантазии нам представляется объективно существующим, мы назовем эмоциональными фантазмами или проектированными, идеологическими величинами, а соответствующую точку зрения субъекта, т. е. его отношение к эмоциональным фантазмам, идеологическим величинам, как к чему-то реальному, на самом деле существующему там, куда оно им отнесено, проектировано, мы назовем проекционной или идеологической точкой зрения» 15.

Реально, по мнению Л. И. Петражицкого, в области права существуют только переживания императивноатрибутивных моторных возбуждений в связи с представлениями определенного поведения. «В силу же эмоциональной проекции переживающему такие процессы кажется, что где-то, как бы в высшем пространстве над людьми, имеется и царствует соответствующее категорическое и строгое веление или запрещение, а те, к коим такие веления и запрещения представляются обращенными, находятся в особом состоянии связанности, обязанности» 16.

Здесь налицо влияние субъективного идеализма, а именно махизма, эмпириокритицизма. Л. И. Петражицкий воюет не только и не столько с метафизикой права, сколько с его диалектико-материалистической трактовкой.

Разграничение права и морали, как и вообще выделение права из других социальных явлений, на основе субъективно-идеалистического, психологического крите-

201