учебный год 2023 / Жуков. Философия права (текст распознан)

ностей на абсолютные и относительные было особенно харак­ терным. Богу противопоставлялся земной социальный мир с его несовершенством и пороками. Считалось, что материальные бла­ га, социальные институты и даже сама человеческая жизнь в ее биологической форме - ценности относительные, являющиеся лишь средством для достижения ценности абсолютной, т.е. вос­ соединения с Богом после смерти.

Оппозиция «абсолютное - относительное» рельефно пред­ ставлена в русском православии с его подчеркнутым аскетизмом

икультом юродивых. С позиции русского православия человек должен подчинить себя религиозному совершенствованию, оставив на заднем плане земные дела. Резко противопоставив «град земной»

и«град Божий», «царство кесаря» и «царство Божие», православ­ ная традиция заметно ослабила ценность относительных, земных форм человеческого бытия за счет абсолютизации форм религиоз­ ной жизни. Нельзя, конечно, утверждать, что лапотная, нищая Рос­ сия, ее убогий быт, приниженность личности - следствие влияния исключительно православного мировоззрения, но очевиден факт, что православие, отвечавшее психологии и духовным запросам рус­ ского народа, сыграло значительную роль в формировании русской культуры, и в частности русской правовой культуры. Даже многие либералы начала XX в. (Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, П.Б. Струве, II.И. Новгородцев и др.) не видели становления правового государ­ ства в России иначе как на основе православия, что невольно при­ нижало самоценность права и в целом демократических институ­ тов, ценности относительные в который раз оказались подмятыми ценностями абсолютными.

Другую картину можно наблюдать в протестантизме, где со вре­ мен Реформации абсолютное и относительное было максимально сближено. Трудолюбие, предприимчивость и рачительность рас­ сматривалось как служение Богу, а успех в деятельности человека воспринимался как показатель его предизбранпости к спасению. Идея «царства Божия» формально сохранялась, но практически она была спроецирована на земную жизнь, что нацеливало на совершен­ ствование социальных институтов и в целом на повышение уровня комфорта жизни человека (в быту, хозяйстве, политике). Здесь зем­ ные ценности фактически абсолютизировались. В условиях буржу­ азного общества абсолютной ценностью стали собственность и за­ щищающая ее юстиция. Буржуа (или вообще человек с буржуазным сознанием) склонен воспринимать утрату данных благ как ката­ строфу, в результате которой жизнь лишается смысла и остается только одно - самоубийство. В свете такого мировоззрения жизнь человека, например, представляется не просто относительной цен­ ностью, но ценностью, стремящейся к нулю.

170

Дилемма «абсолютное - относительное» играет значительную роль при тоталитарных режимах. Так, в фашистской Италии и на­ цистской Германии в абсолют были возведены народ и государство, ради которых человек (ценность относительная) должен был при­ нести себя в жертву. В странах «реального социализма» абсолют­ ной ценностью, абсолютной целью была идея коммунистического общества, а поколения людей - средством его построения. Счита­ лось, например, что смыслом жизни советского человека (ценность относительная) является его борьба за коммунистические идеалы (ценность абсолютная), только в этой борьбе (борьбе за абсолют­ ное) человек сможет обрести свое счастье.

Таким образом, деление ценностей на абсолютные и относи­ тельные представляется универсальным для разных эпох и культур, но содержание абсолютных и относительных ценностей историче­ ски изменчиво и условно.

Позитивные и негативные ценности. Деление ценностей на позитивные и негативные принимается далеко не всеми. Если под ценностью понимать некую полезность, то негативных ценностей быть не может. Но если исходить из понимания ценностей как яв­ лений действительности, имеющих какое-то значение для людей, то признание негативных ценностей вполне оправдано. Материаль­ ные и идеальные вещи, входя в сферу жизнедеятельности челове­ ка, принимают для него какое-то смысловое, ценностное значение как позитивного, так и негативного характера. Главная проблема, встающая здесь, - поиск критериев, делящих ценности на пози­ тивные и негативные, ведь одна и та же ценность, воспринимаемая по-разному, может быть либо позитивной, либо негативной. Напри­ мер, на уровне обыденного сознания принято считать смерть почти абсолютным злом, т.е. ценностью исключительно негативной. Но в мировой культуре смерть зачастую оценивается и позитивно. Так, религия рассматривает смерть как единственный способ преодолеть окружающий нас несовершенный эмпирический мир и, перейдя в вечность, обрести бессмертие; смерть в форме наказания зачастую воспринимается как восстановление нарушенной справедливости; смерть врагов на поле брани, смерть, освобождающая от страда­ ний, - также благо и т.д.

Ф. Брентано и М. Шелер предприняли попытку сформулиро­ вать критерии позитивных и негативных ценностей, связав их с ка­ тегориями «бытие» и «должное». В духе объективного идеализма они помещают позитивные ценности в мир бытия и должного, а не­ гативные - в мир небытия и недолжного. Иначе говоря, позитивные ценности - те, которые в силу логики божественного мироустрой­ ства встраиваются в иерархию установленных Богом ценностей, не­ гативные ценности - те, которые в эту иерархию не входят и вхо­

171

дить не могут; позитивные ценности ведут к Богу, обосновывают его необходимость, негативные - уводят от Бога. Философы под­ черкивают, что ценности не могут быть одновременно позитивными и негативными, так как такое положение противоречило бы боже­ ственному мироустройству. Если человек, подводят они итог своим рассуждениям, рассматривает какую-то ценность одновременно как позитивную и негативную, то это - результат его собственного за­ блуждения, его «злой воли»*.

Очевидно, что предлагаемые М. Шелером критерии напрямую связаны с занимаемой им мировоззренческой позицией и поэтому не могут претендовать на универсальность. Проблема поиска кри­ териев отчасти разрешается, если руководствоваться, как минимум, двумя положениями. Во-первых, ценность как всякая вещь имеет антиномичную природу, т.е. содержит в себе взаимоисключающие свойства. Во-вторых, поскольку вещи становятся ценностями лишь в контексте субъект-объектных отношений, как результат проекции сознания человека, их относительность уже заранее предопределена (например, одни и те же свойства предметов в разных обстоятель­ ствах приобретают разное значение). Отсюда вывод: нет ценностей, которые являются только позитивными или только негативными, одна и та же ценность может быть одновременно позитивной и не­ гативной. Такой подход позволяет рассматривать ценности как мно­ гомерное противоречивое явление, избегая при этом догматизма.

Например, государство, право, свобода, равенство, справедли­ вость, солидарность включают в себя и позитивное, и негативное. Государство, с одной стороны, выступает гарантом безопасности человека, с другой - источником опасности для него; право, с одной стороны, уравнивает людей, лишая их части свободы, с другой - за­ щищает эту свободу и т.д.

Юридические ценности. Признать юридические ценности как особый вид ценностей также правомерно, как признать ценности этические, эстетические, научные, религиозные, политические, на­ циональные, материальные, духовные и т.д. (перечень может быть беспредельно широким). Классифицирующее основание здесь - сфера человеческой деятельности, которая всегда рождает свои предметные и субъектные ценности. Классификация по сферам де­ ятельности не относится, по-видимому, к числу фундаментальных, но частое, непроизвольное ее использование говорит о ее косвенном признании.

Любая вещь, входящая в состав субъект-объектного отношения, становится ценностью. Субъект-объектное отношение возникает

врамках какого-либо вида деятельности, целеполагающего освое­

*Шелер М. Избр. произв. С. 302-303.

172

ния человеком действительности. Речь может идти о хозяйствен­ ной, этической, эстетической, религиозной, философской, науч­ ной, юридической и других сферах деятельности. Принципиально здесь го, что ценностно значимая вещь поворачивается к человеку той стороной, которая его интересует в ходе того или иного вида деятельности. Например, в рамках религиозного освоения мира православный храм предстает в качестве культовой постройки, как религиозная ценность, в рамках эстетического освоения мира - в качестве предмета искусства, как эстетическая ценность, в рамках экономической деятельности - в качестве имущества Русской Пра­ вославной Церкви, как материальная ценность, в рамках юридиковластной деятельности - в качестве объекта права собственности, как юридическая ценность, и т.д.

Применительно к данной классификации (по сферам деятельно­ сти) можно говорить (очень условно, конечно) о базовых, постоян­ ных ценностях, присущих данной сфере деятельности, и ценностях для нее второстепенных, переменных, привходящих. Например, для этической сферы деятельности базовыми ценностями всегда были: благо, справедливость, свобода, равенство, любовь, доброта, счастье, благородство, мужество и т.д. Переменной этической ценностью мо­ жет выступить любая вещь, ставшая предметом этической оценки. Например, природа, техника, средства вооружения, война вполне могут быть рассмотрены с этической точки зрения и стать в этом смысле этическими ценностями.

Юридические ценности складываются в сфере юридико-власт­ ной деятельности, там, где люди реализуют себя, удовлетворяют свои интересы с помощью государства и права. Базовые юридиче­ ские ценности - это, конечно, государство и право и производные от них явления политико-правовой действительности: власть, юриди­ ческие нормы, формы государства и права, правопорядок, правоот­ ношения, юридический процесс и г.д. Привходящими ценностями могут стать любые явления, оцененные сквозь призму юридиковластной деятельности. Например, справедливость, свобода, равен­ ство, солидарность, патриотизм, рассмотренные в свете юридиковластной деятельности, становятся юридическими ценностями.

Итак, подчеркнем, что базовыми юридическими ценностями являются государство и право, а отнюдь не справедливость, равен­ ство или свобода. Государство и право как институты, как эмпири­ ческая и идеальная данность - самодостаточны и автономны, в ка­ честве юридических ценностей они выступают основой самих себя. Справедливость, равенство и свобода - ценности в первую очередь этические, приобретают характер юридический только в контексте государства и права, вне этих институтов говорить о юридическом аспекте справедливости, равенстве и свободе лишено всякого смыс­

173

ла. Только такая постановка вопроса позволяет при философском осмыслении государства и права оставаться на почве фактов (эмпи­ рических и идеальных) и не уходить в заоблачные выси бессодержа­ тельных абстракций.

Действительно, в зарубежной и отечественной литературе сло­ жилась традиция рассматривать справедливость, равенство или свободу в качестве основополагающих юридических ценностей. Так, евразиец Н.Н. Алексеев считает справедливость основной пра­ вовой ценностью потому, что она, являя собой некое объективное идеальное начало, привносит в сознание личности представление о должном порядке. Сама по себе личность, делает он вывод, основ­ ной правовой ценностью не является, так как может быть носителем одновременно и добра, и зла*.

Традиция видеть в справедливости, равенстве и свободе осно­ вополагающие юридические ценности нашла свое крайнее выра­ жение в либертарной теории В.С. Нерсесянца. С его точки зрения, справедливость, равенство и свобода - это и есть само право в его всеобщей общезначимой (и в этом смысле - абсолютной) форме**. Данный подход представляет собой разновидность юридического фетишизма, взгляд юриста-догматика, который ничего не видит

иничего не хочет видеть кроме права. Если встать на такую пози­ цию, то можно подумать, что высшие духовные запросы человека лежат не в области этики и религии, а в сфере юридических регла­ ментов, деловых бумаг и бюрократических процедур. У Гегеля, на­ пример, свобода также сводится к праву и государству, но сами эти институты есть лишь промежуточный этап в стремлении духа к ис­ кусству, религии и философии.

При всей огромной значимости для государства и права таких этических ценностей, как справедливость, равенство и свобода, есть ценности более фундаментальные - например, жизнь и смерть: жизнь как проявление сознания и воли людей, их интересов, кон­ фликтов, институтов и норм и смерть как абсолютное ничто, как завершение всей земной жизнедеятельности человека. Государство

иправо существуют между этими двумя ценностями как между дву­ мя полюсами. Государство и право, в конечном счете, есть проявле­ ние жизни, проявление воли к жизни, проявление борьбы за жизнь. Смерть, уничтожая человека, уничтожает и его институты, в том числе государство и право. Смерть, понимание возможного конца наполняют государство и право энергией борьбы за жизнь. Все юри­ дические ценности вторичны по отношению к жизни и смерти, для

*См.: Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб., 1999. С. 111 114,119.

**См.: Нерсесянц В.С. Философия права. С. 58-59.

174

человека первостепенное значение имеют жизнь и смерть, государ­ ство и право - средство утвердить и сохранить жизнь и предотвра­ тить смерть.

ГЛАВА 5

ЮРИДИЧЕСКАЯ НАУКА И ЦЕННОСТИ

1.Мировоззрение, научная картина мира и ценности.

2.Догматическая юриспруденция и ценности. 3. Фунда­ ментальная юридическая наука и ценности

1.Мировоззрение, научная картина мира и ценности

Под наукой обычно понимают: 1) совокупность знаний об окру­ жающем мире; 2) методологию познания; 3) сферу человеческой деятельности. Во всех трех случаях в центре стоит человек, стре­ мящийся освоить мир в интеллектуальном, духовно-практическом и материальном отношении. Наука хотя и является отражением объективных свойств вещей, представляет собой категорию субъек­ тивную, глубоко пронизанную мотивами собственно человеческо­ го бытия. Наука - один из элементов человеческой культуры, т.е. феномена, созданного самим человеком и для человека. Культура - «вторая природа» человека, создавая ее, он творит как внешний, окружающий его предметный мир, так и свою собственную духов­ ность, свое духовное бытие. В основании культуры лежат ценности, определяющие ее состав, качество и направления развития. По­ скольку ценностные установки субъективны (хотя и определяются объективными условиями жизни людей), универсалии культуры также субъективны, относительны и весьма подвижны (зависят от времени и места). Наука как культурная ценность - не исключение, она субъективна в том смысле, что отражает ценностные установки человека, его отношение к миру. Так, первые зачатки научного мыш­ ления наблюдаются уже в эпоху неолита. Первобытному человеку, чтобы добыть огонь, создать орудия труда и предметы обихода, воз­ вести жилище, необходимо было установить свойства природных материалов. Знание становится одним из средств физического вы­ живания человеческого рода, а потому приобретает свойство ценно­ сти весьма высокого порядка. Человек, выделяя себя из мира вещей, противопоставляет себя ему как субъект объекту. Уже первобытные формы общественного сознания демонстрируют противопоставле­ ние субъекта и объекта: человек воспринимает окружающий его мир как нечто ему противостоящее и требующее какой-то оценки

175

с целью определения алгоритма своего поведения. В данном случае протонаучное познание встраивается в субъект-объектные отноше­ ния, становясь органической частью ценностного сознания.

На субъективизм и ценностную природу научного познания и сознания указали Кант и его последователи. Отправная точка кантианства - тезис о субъективной природе человеческого знания: познание имеет дело не с объективными свойствами «вещей в себе», а с априорными формами разума. По Канту, сущность «вещей в себе» никогда не может быть познана, поскольку человеческий раз­ ум, ограниченный врожденными и неизменными формами воспри­ ятия действительности, познает в итоге самого себя. Неокантианцы предложили устранить противопоставление познающего субъекта

и«вещи в себе» при помощи сведения второго к первому. В этом случае действительность становилась проекцией познающего со­ знания, онтология сводилась к логике, объективные закономерно­ сти бытия отрицались и заменялись априорными законами разума. Познающий субъект, изучая предмет, фактически творил его в соб­ ственном сознании, реальность представала в качестве совокупно­ сти понятий о ней. В конечном счете неокантианцы марбургской

ибаденской школ видели в культуре (а значит, и в науке как ее ча­ сти) самополагание развивающегося разума, существующего в со­ ответствии с законом долженствования. Мироздание, человеческая история, общество, государство, право согласно неокантианцам есть не объективные «вещи в себе», а трансцендентально-логические по­ строения познающего субъекта.

Эпоха Возрождения и европейское Просвещение сформирова­ ли мифологему модернизма, в соответствии с которой могущество человеческого разума не знает границ, наука и техника, поставив силы природы на службу человеку, способны стать основой «земно­ го рая» (термин А.И. Герцена). Естественнонаучные подходы были перенесены в обществоведение, где в XIX-XX вв. появились теории об обществе абсолютной гармонии (либерализм, анархизм, социа­ лизм, фашизм). Была проведена простая аналогия: если в области живой и неживой природы наука и техника добились выдающих­ ся результатов, то почему в социальной жизни не может быть того же. На разные лады воспроизводилась мысль о неограниченных возможностях социальной инженерии. Показательным симптомом такой интеллектуальной атмосферы стало появление социологии - науки, претендовавшей на универсальность, строгую доказатель­ ность и высокую практическую значимость. Основатель социологии О. Конт попытался объединить естественнонаучное и общество­ ведческое знание, открыть на этой основе законы социальной ор­ ганизации и дать практические рекомендации по устройству обще­ ственной жизни. В результате у него получилась очередная утопия

176

(социократия), реализация которой превратила бы жизнь людей в ад. Идеей социальной инженерии пронизан исторический мате­ риализм, растворивший личность в детерминистской зависимости и представивший человечество в качестве поезда, уверенно двига­ ющегося в сторону коммунизма. Ярче всего социальная инженерия представлена в фашистской идеологии, предложившей проект иде­ ального общества на основе ксенофобии, единомыслия и тотали­ тарной власти. В германском национал-социализме данный подход достигает своего апогея: с помощью генетики предлагалось создать особую, высшую расу, осуществляющую господство миром. В либе­ рализме XIX, XX и начала XXI в. господствует та же сциентистская установка: наука и техника позволят человечеству достичь матери­ ального изобилия, совершенным образом организовать социальное устройство и на этой основе сделать человека счастливым (вспом­ ним формулу Т. Джефферсона о праве человека на жизнь, на свобо­ ду и на стремление к счастью). Во всех перечисленных теориях упор делается на разумность человека, его способность рационально ор­ ганизовать свою жизнь.

Действительно, рациональное устройство человеческой жизни нельзя отрицать, разумность наблюдается практически во всех ее сферах: хозяйстве, организации власти, брачно-семейных отноше­ ниях и т.д. Вместе с тем нельзя не видеть ущербность любых соци­ альных форм, коренящихся в несовершенстве самой человеческой природы. Заслуга Канта как раз в том и состоит, что он показал ограниченные возможности разума, познать можно только явления, суть вещей для нас недоступна. Агностицизм, являя собой здоровый скептицизм в гносеологии, утверждает, что природный и социаль­ ный миры до конца не познаваемы, всегда будет существовать ирра­ циональный остаток, ломающий логику естественных и обществен­ ных наук. Так, астрономия, физика, химия, биология не привели и, по-видимому, не могут привести к решению центральных мировоз­ зренческих вопросов о первоначалах бытия: источник мироздания находится в нем самом или это акт Творца; жизнь зародилась сама по себе или по воле Бога; сознание человека после его смерти по­ гибает или продолжает жить в других, не известных нам формах? Здесь мы имеем старую дилемму знания и веры, построенной на оп­ позиции ценностей. В традициях европейского Просвещения кон­ фликт науки и веры обычно подавался как конфликт знания и неве­ жества, научного прогресса и мракобесия, что весьма показательно. Казалось бы, знание и вера существуют в разных плоскостях челове­ ческого бытия и не должны особенно пересекаться и вступать в кон­ фликт друг с другом. Противостояния между богословием и наукой (естествознанием), конечно, были, но они не носили разрушитель­ ный характер. Интенсивное развитие в Европе науки и техники

177

доказывает тот простой факт, что религия и церковь были в целом терпимы к научным новшествам, особенно когда дело касалось со­ вершенствования вооружений, орудий труда и улучшения социаль­ ной инфраструктуры. Тем не менее конфликт был, и происходил он на ценностной основе. Конечный пункт расхождений выглядел так: вера в науку, в разум человека или вера в Бога. Как видно, обе по­ зиции пронизаны единой ценностной установкой, а именно - верой, только в одном случае - это вера в науку, в другом - вера в Бога. Данная дискуссия до настоящего времени не разрешена и разреше­ на быть не может, но она показательна тем, что наука как элемент культуры имеет и ценностную природу тоже. Движущие мотивы на­ уки и техники - не только жажда познания и практические потреб­ ности, но также смысл, цели и этическая обоснованность.

Ценностный компонент науки наглядно проявляется в такой важной сфере человеческого бытия, как мировоззрение, под кото­ рым обычно понимают систему принципов, взглядов, ценностей, идеалов и убеждений, определяющих отношение к действительно­ сти, общее понимание мира, жизненные позиции, программы дея­ тельности людей. Мировоззрение включает в себя мировосприятие (мироощущение; эмоционально-психологическая сторона миро­ воззрения) и миропонимание (познавательно-интеллектуальная сторона мировоззрения). Оно есть неотъемлемое свойство, потреб­ ность человеческого разума, способ духовно-практического освое­ ния мира человеком в единстве его теоретического и практического отношения к действительности. Мировоззрение возникает у людей потому, что они нуждаются в осмыслении мироздания. Благодаря мировоззрению люди вносят смысл в окружающий их мир. Ми­ ровоззрение выражается в системе категорий, благодаря которым складывается обобщенная модель мира. Иначе говоря, люди смо­ трят на мир не непосредственно, а через призму своего мировоз­ зрения, которое задает тот или иной угол зрения на вещи. В данном процессе научные знания о мире и ценностные установки личности причудливым образом переплетаются. С одной стороны, индивид, чтобы внести смысл в окружающий его мир, хочет знать его объ­ ективные свойства, с другой - свойства вещей сразу же получают у индивида какую-то оценку и становятся ценностями (позитив­ ными или негативными). Познание вещей и придание им статуса ценностей - единовременный и взаимосвязанный процесс, предо­ пределяющий дальнейшие научные исследования. Данная познава­ тельная процедура воплотилась, в частности, в концепции парадигмы Т.С. Куна. Парадигма в его понимании - это система норм, ценно­ стей, теорий, традиций, методов, фактов, образцов деятельности, признаваемых данным научным сообществом. Парадигма опреде­ ляет этапы научного познания: «1) начальная допарадигмальная

178

стадия развития науки характеризуется наличием различных точек зрения, отсутствием фундаментальных теорий, общепризнанных методов и ценностей; 2) затем возникает консенсус членов научного сообщества и создается единая парадигма; 3) на ее основе осущест­ вляется нормальное развитие, накапливаются факты, совершен­ ствуются теории и методы; 4) в этом процессе возникают аномаль­ ные факты, приводящие к кризису, а затем и к научной революции; 5) в результате такой революции возникает новая парадигма. Далее весь процесс повторяется снова»*.

Мировоззрение людей менялось по мере смены исторических эпох: от мифологического и религиозного до научного. Если мифо­ логическая и религиозная картины мира формировались с опорой на веру в сверхъестественные силы, то в основе научного мировоз­ зрения лежит авторитет знания об окружающем мире. Если рели­ гия, отстаивая ценности консерватизма, опирается на догмы и веру, наука исповедует ценности свободного поиска. Казалось бы, между религиозно-мифологическим и научным сознанием лежит четкая грань, разделяющая два принципиально разных типа мировоззре­ ния, по-разному использующих научные данные. Если в контексте религиозно-мифологического мировоззрения научное знание - ин­ струмент, при помощи которого обосновывается идея божественно­ го творения, в научной картине мира знание самоценно и выступает

вроли системообразующего элемента. Вместе с тем соотношение ре­ лигиозно-мифологического и научного мировоззрения значительно сложнее, чем принято об этом думать. Чаще всего руководствуются установками, идущими от европейского Просвещения: светское, на­ учное мировоззрение, порывая с религией и церковью, демонстри­ рует более высокий тип культуры, основанный на свободомыслии и культе знания. Однако следует признать, что естествознание и тем более обществознание не способны дать исчерпывающие ответы на запросы человеческого разума. Научное знание освещает лишь ме­ ханизм явлений, их причина, первоисточник продолжает оставаться «вещью в себе». Наука «в границах разума» (а она всегда находится

вграницах человеческого разума, о чем часто забывают) при всем своем стремлении к беспредельному познанию предел этот имеет. Наука способна заполнить лишь незначительный сегмент мировоз­ зрения, остальная, преобладающая его часть продолжает оставаться областью догадок и гипотез. Это означает, что так называемое науч­ ное мировоззрение при всех своих амбициях и претензиях в своих главных установках вынуждено опираться на религию и миф. Исто­

*Андрианова Т.В., Ракитов А.И. Философия науки и эволюционист­ ская эпистемиология Т. Куна // Критика современных немарксистских концепций философии науки. М., 1987. С. 85.

179