II. Наличие эффективных внутренних средств правовой защиты,

предусмотренных статьей 13 Конвенции

89. Заявитель не ссылался на отсутствие внутренних средств правовой защиты в отношении его жалобы на длительное неисполнение властями решений национальных судов, вынесенных в его пользу. Европейский Суд, тем не менее, отмечает, что предполагаемая неэффективность внутренних средств правовой защиты все чаще обжалуется в представленных Европейскому Суду делах о неисполнении или несвоевременном исполнении решений национальных судов. Таким образом, он решил по своей инициативе рассмотреть вопрос с точки зрения статьи 13 Конвенции в настоящем деле и предложил сторонам представить в связи с этим объяснения. Статья 13 Конвенции предусматривает следующее:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Доводы сторон

90. Заявитель не привел конкретных доводов по вопросу о наличии внутренних средств правовой защиты и их эффективности. В своих первоначальных объяснениях он указывал, что безуспешно направлял жалобы в различные органы, включая Министерство финансов, Федеральное казначейство, прокуратуру и службу судебных приставов.

91. Власти Российской Федерации утверждали, что имелись эффективные внутренние средства правовой защиты в связи с неисполнением решения, к которым не прибег заявитель в настоящем деле. Во-первых, Конституция гарантирует каждому право на судебную защиту и право обжалования в суд действий или бездействия государственных органов. Закон N 4866-1 от 27 апреля 1993 г. и глава 25 Гражданского процессуального кодекса допускают признание незаконности таких действий или бездействия судами, что открывает возможность требования о возмещении ущерба и возбуждения уголовного дела в соответствии со статьей 315 Уголовного кодекса против лиц, ответственных за просрочку исполнения. Имеется соответствующий прецедент: решением от 13 июля 2007 г. Ленинский районный суд г. Чебоксары Республики Чувашия признал незаконным бездействие областного управления казначейства и обязал выплатить присужденную сумму в течение одного рабочего дня.

92. Во-вторых, власти Российской Федерации утверждали, что глава 59 Гражданского кодекса является основанием для требования о возмещении материального ущерба и морального вреда в связи с просрочкой исполнения, и это средство доказало свою эффективность на практике. Власти привели четыре примера из прецедентной практики о присуждении компенсации морального вреда или сослались на них (решение от 23 октября 2006 г., вынесенное по делу Хакимовых Ново-Савиновским районным судом г. Казани, Республика Татарстан; решения, вынесенные в неустановленную дату по делу Акугиновой и других Элистинским городским судом, Республика Калмыкия; решение от 3 августа 2004 г., вынесенное по делу Бутко Кировским районным судом г. Астрахани; решение от 28 марта 2008 г., вынесенное по делу Шубина Белорецким городским судом Республики Башкортостан).

93. В-третьих, власти Российской Федерации сослались на статью 208 Гражданского процессуального кодекса и статью 395 Гражданского кодекса как на основание взыскания компенсации материального ущерба. Первая допускает индексацию присужденных сумм, и ее применение не зависит от наличия вины за задержку; несколько примеров ее успешного применения были приведены властями. Последняя позволяет требовать уплаты процентов и дополнительной компенсации за материальный ущерб, вызванный просрочкой исполнения; представлены два решения Верховного Суда о применении этого положения в делах о неисполнении решения в 2002 и 2006 годах.

94. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что Верховный Суд разработал проект конституционного закона о введении внутреннего средства правовой защиты против чрезмерной длительности судебных разбирательств и просрочек исполнения решений, который вскоре будет рассмотрен властями Российской Федерации.

95. Власти Российской Федерации заключили, что российское законодательство предусматривает ряд средств правовой защиты, которые должны рассматриваться в совокупности; они сформулированы достаточно ясно и применимы на практике, как того требует статья 13 Конвенции.

B. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы

96. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции прямо указывает на обязанность государств, закрепленную в статье 1 Конвенции, по защите прав человека, прежде всего и главным образом, в рамках своей правовой системы. Она, следовательно, требует обеспечения государствами наличия внутренних средств правовой защиты в отношении существа "доказуемой жалобы" в соответствии с Конвенцией и предоставления соответствующего возмещения (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 152, ECHR 2000-XI).

97. Объем обязательств государств-участников с точки зрения статьи 13 Конвенции различен в зависимости от характера жалобы заявителя; "эффективность средства правовой защиты" в значении статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного исхода для заявителя. В то же время средство правовой защиты, предусмотренное статьей 13 Конвенции, должно быть эффективным на практике, как и в законодательстве, в смысле воспрепятствования предполагаемому нарушению или сохранению оспариваемого положения дел или предоставления адекватного возмещения за любое нарушение, которое уже случилось. Если одно из средств правовой защиты в отдельности не удовлетворяет требованиям статьи 13 Конвенции, совокупность средств правовой защиты, предусмотренных национальным законодательством, может им отвечать (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", § 157 - 158; и Постановление Европейского Суда от 10 апреля 2008 г. по делу "Вассерман против Российской Федерации" (Wasserman v. Russia) (N 2), жалоба N 21071/05, § 45 <*>).

--------------------------------

<*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2009.

98. Что касается частного вопроса о длительности разбирательства дел, наиболее эффективным решением является средство правовой защиты, направленное на ускорение разбирательств с целью исключения их чрезмерной продолжительности (см. Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии" (Scordino v. Italy) (N 1), жалоба N 36813/97, § 183, ECHR 2006-...). В делах, касающихся неисполнения решения, любые национальные средства, препятствующие нарушению путем обеспечения своевременного исполнения, в принципе имеют наибольшую ценность. Однако если решение вынесено в пользу лица против государства, взыскатель в принципе не обязан прибегать к использованию таких средств (см., с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Метаксас против Греции", § 19): бремя исполнения такого решения возлагается, прежде всего, на государственные органы, которые обязаны использовать все предусмотренные в национальной правовой системе средства для ускорения исполнения, предупреждая тем самым нарушения Конвенции (см., с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Акашев против Российской Федерации", § 21 - 22).

99. Государства вправе также ввести только компенсаторное средство правовой защиты, что не делает это средство правовой защиты неэффективным. Если в национальной правовой системе доступно компенсаторное средство правовой защиты, Европейский Суд должен признать за государством широкие пределы усмотрения, которые позволяют ему организовать средство правовой защиты способом, совместимым с его правовой системой и традициями и отвечающим уровню жизни в данной стране. Тем не менее Европейский Суд должен удостовериться в том, что способ толкования национального законодательства и последствия применяемых процедур согласуются с принципами Конвенции, истолкованными в свете прецедентной практики Европейского Суда (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии", § 187 - 191). Европейский Суд установил ключевые критерии для проверки эффективности компенсаторного средства правовой защиты в отношения чрезмерной длительности судебного разбирательства. Эти критерии, которые применимы также к делам о неисполнении решения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вассерман против Российской Федерации" <*>, § 49 и 51), суть следующие:

--------------------------------

<*> Речь идет о деле "Вассерман против Российской Федерации" (N 2) (прим. переводчика).

иск о компенсации должен быть рассмотрен в разумный срок (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии", § 195 последняя часть);

компенсация должна быть выплачена безотлагательно и, как правило, не позднее шести месяцев с даты, в которую решение о присуждении компенсации вступило в силу (там же, § 198);

процессуальные правила, регулирующие иск о взыскании компенсации, должны соответствовать принципу справедливости, гарантированной статьей 6 Конвенции (там же, § 200);

правила относительно юридических издержек не должны создавать чрезмерное бремя для сторон в случае, когда иск является обоснованным (там же, § 201);

размер компенсации не должен быть неразумным в сравнении с компенсациями, присуждаемыми Европейским Судом в аналогичных делах (там же, § 202 - 206 и 213).

100. В отношении последнего критерия Европейский Суд указал, что в отношении материального ущерба суды страны очевидно находятся в лучшем положении для установления его наличия и размера. Однако в отношении морального вреда складывается иная ситуация. Существует сильная, но опровержимая презумпция того, что чрезмерно длительное разбирательство причиняет моральный вред (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии", § 203 - 204; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вассерман против Российской Федерации" <*>, § 50). Европейский Суд находит эту презумпцию особенно сильной в случае чрезмерной задержки исполнения государством решения, вынесенного против него, с учетом неизбежного разочарования, вызванного неуважением со стороны государства его обязанности исполнять долг и тем фактом, что заявитель уже перенес судебное разбирательство, которое было для него успешным.

--------------------------------

<*> Там же.

2. Применение принципов в настоящем деле

(a) Превентивные средства правовой защиты

101. Европейский Суд напоминает, что он уже устанавливал в ряде дел, что в российской правовой системе отсутствует превентивное средство правовой защиты, которое позволяет ускорить исполнение решений, вынесенных против государственного органа (см. Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2006 г. по делу "Лосицкий против Российской Федерации" (Lositskiy v. Russia), жалоба N 24395/02, § 29 - 31 <*>; и Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Исаков против Российской Федерации" (Isakov v. Russia), жалоба N 20745/04, § 21 - 22). Он, в частности, признавал, что судебные приставы-исполнители не имеют полномочий по принуждению государства к выплате присужденных сумм.

--------------------------------

<*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2007.

102. Неспособность судебных приставов-исполнителей повлиять каким-либо образом на исполнение решений, вынесенных в пользу заявителя, не говоря о предоставлении ему возмещения, проявилась также в настоящем деле. В апреле и июне 2004 г. служба судебных приставов возбудила исполнительное производство в отношении решений от 14 апреля и 4 декабря 2003 г. В июле 2004 г. оно было прекращено в отсутствие взыскания. Письмом от 12 июля 2004 г. Управление Министерства юстиции по Ростовской области уведомило заявителя о том, что судебные приставы-исполнители не вправе налагать арест на средства, находящиеся на лицевом счету органа-должника, в то время как на расчетном счету, с которого судебные приставы-исполнители вправе списывать денежные суммы, какие-либо средства отсутствуют.

103. Власти Российской Федерации также полагали, что превентивный эффект могло иметь еще одно средство правовой защиты, предусмотренное главой 25 Гражданского процессуального кодекса. Однако Европейский Суд уже оценивал его эффективность и заключил, что судебное обжалование бездействия органа-должника могло обеспечить вынесение деклараторного решения, напоминающего то, что в любом случае очевидно из первоначального решения, а именно об обязанности государства погасить имеющуюся у него задолженность (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мороко против Российской Федерации", § 25). Что касается возможности вынесения судами решения о восстановлении прав согласно статье 258 Гражданского процессуального кодекса, это новое решение не приблизило бы заявителя к цели, то есть к реальной выплате присужденной суммы (см. Решение Европейского Суда от 24 октября 2000 г. по делу "Ясюнене против Литвы" (Jasiuniene v. Lithuania), жалоба N 41510/98; и Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Плотниковы против Российской Федерации" (Plotnikovy v. Russia), жалоба N 43883/02, § 16 <*>). Характерно, что в единственном примере применения этого положения, представленном в Европейский Суд (см. § 91 настоящего Постановления), власти Российской Федерации не указали, исполнил ли орган-ответчик указание национального суда о выплате присужденной суммы в течение одного рабочего дня. Европейский Суд, таким образом, полагает, что это средство правовой защиты не обеспечивает эффективного предупреждения нарушения в связи с неисполнением решения, вынесенного против государства.

--------------------------------

<*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2005.

104. Что касается статьи 315 Уголовного кодекса, упомянутой властями Российской Федерации и широкого диапазона санкций, которые она предусматривает, Европейский Суд не исключает того, что такое принудительное действие могло бы обеспечить изменение отношения лиц, допускающих неприемлемые просрочки исполнения решений. Европейскому Суду, однако, не представлены доказательства ее эффективности на практике. Напротив, попытки применения этого положения не были отмечены, несмотря на неоднократные жалобы заявителя в компетентные органы, включая прокуратуру (см. § 80 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах Европейский Суд не может рассматривать это положение как эффективное в теории и на практике, как того требует статья 13 Конвенции.

(b) Компенсаторные средства правовой защиты

(i) Материальный ущерб

105. Европейский Суд неоднократно рассматривал также вопрос об эффективности ряда компенсаторных средств правовой защиты, на которые ссылались власти Российской Федерации.

106. Что касается компенсации материального ущерба в связи с задержками исполнения, власти Российской Федерации указывали на возможности, содержащиеся в статье 395 Гражданского кодекса и статье 208 Гражданского процессуального кодекса. Что касается первой, Европейскому Суду представлено недостаточно доказательств эффективности этого средства правовой защиты. Два решения, на которые ссылались власти Российской Федерации, едва ли могут рассматриваться как подтверждение распространенной и последовательной прецедентной практики в этом отношении. Напротив, в одном из этих упомянутых дел нижестоящие суды трижды отклоняли иск о компенсации, предъявленный на основании статьи 395, на том основании, что кредитор не доказал, что организация-должник использовала невыплаченную сумму в своих интересах и потому несет ответственность в соответствии с данным положением. В этой связи Европейский Суд ссылается на свой вывод о том, что средство правовой защиты, применение которого зависит от вины должника, не является пригодным в делах о неисполнении решений государством (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мороко против Российской Федерации", § 29, и изложенные ниже пункты 111 - 113).

107. Иная ситуация сложилась в отношении средства правовой защиты, предусмотренного статьей 208 Гражданского процессуального кодекса, допускающего индексацию присужденных сумм. Европейский Суд отмечает, что лицам, находящимся в положении заявителя, часто присуждались компенсации инфляционных потерь на основании статьи 208 Гражданского процессуального кодекса. Особое значение имеет тот факт, подчеркиваемый властями Российской Федерации и иллюстрированный конкретными примерами, что эти компенсации рассчитывались и присуждались непосредственно, в отсутствие вины или незаконных действий властей, а также обязанности доказывания этих обстоятельств истцом. Европейский Суд также отмечает, что эти компенсации исчислялись на основании объективного официального индекса розничных цен, который отражал обесценение национальной валюты (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 9 июля 1997 г. по делу "Аккуш против Турции" (Akkus v. Turkey), § 30 - 31, Reports 1997-IV; и Постановление Европейского Суда от 23 сентября 1998 г. по делу "Ака против Турции" (Aka v. Turkey), § 48 - 51, Reports 1998-VI). Таким образом, это средство правовой защиты могло адекватно компенсировать инфляционные потери. Тот факт, что заявителю неоднократно присуждались такие компенсации, также может подтверждать, что это положение применимо к делам о неисполнении решений.

108. С другой стороны, выплата такой компенсации была в настоящем деле просрочена, что серьезно подорвало эффективность этого средства правовой защиты на практике. Европейский Суд признает, что властям требовалось время для осуществления выплат. Однако он напоминает, что этот период не может превышать шести месяцев с даты, когда решение о присуждении компенсации вступило в силу (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии", § 198). С учетом представленных материалов Европейский Суд не убежден, что это требование всегда достигалось в отношении выплаты компенсации, присужденной судами страны в соответствии со статьей 208 Гражданского процессуального кодекса. Вместе с тем даже если предположить, что требование о безотлагательности выплаты компенсации достигнуто, это средство правовой защиты само по себе не представляет достаточного возмещения, поскольку компенсирует ущерб, вызванный только обесценением валюты (см. § 59 настоящего Постановления).

(ii) Моральный вред

109. Далее Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, составляет ли глава 59 Гражданского кодекса, на которую ссылались власти Российской Федерации, эффективное средство правовой защиты для компенсации морального вреда в случае неисполнения судебного решения. Европейский Суд напоминает, что он уже оценивал эффективность этого средства правовой защиты в ряде недавно рассмотренных дел в контексте пункта 1 статьи 35 и статьи 13 Конвенции.

110. Европейский Суд установил, что, хотя возможность такой компенсации не исключалась полностью, это средство правовой защиты не обеспечивало разумной перспективы успеха, поскольку полностью зависело от установления вины властей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мороко против Российской Федерации", § 28 - 29). Власти Российской Федерации не оспаривали в настоящем деле, что компенсации, взыскиваемые на основании главы 59, зависели от достижения этого условия, в отличие от индексации на основании статьи 208 Гражданского процессуального кодекса (см. § 107 настоящего Постановления).

111. Европейский Суд отмечает в этом отношении существование весьма сильной, хотя и опровержимой презумпции о том, что чрезмерная задержка исполнения вступившего в силу решения причиняет моральный вред (см. § 100 настоящего Постановления). Зависимость компенсации морального вреда в делах о неисполнении решения от вины органа-должника плохо согласуется с этой презумпцией. Действительно, задержки исполнения, установленные Европейским Судом, не обязательно вызываются упущениями органа-должника в конкретном деле, но могут объясняться дефектными механизмами на федеральном и/или местном уровнях, а также чрезмерными сложностями и формализмом бюджетных и финансовых процедур, которые в значительной степени задерживают перевод средств между различными органами и их последующую выплату конечным получателям.

112. Европейский Суд отмечает, что Гражданский кодекс содержит весьма ограниченный перечень случаев взыскания компенсации морального вреда независимо от вины ответчика (прежде всего, в пункте 1 статьи 1070 и статье 1100). Ни чрезмерная продолжительность разбирательства, ни задержки исполнения судебных решений в этот перечень не включены. Кроме того, Кодекс устанавливает, что вред, причиненный при осуществлении правосудия, подлежит возмещению, если вина судьи установлена вступившим в силу приговором суда (пункт 2 статьи 1070).

113. При таких обстоятельствах Конституционный Суд постановил в 2001 году, что конституционное право на возмещение государством вреда за вред, причиненный процессуальными действиями, включая чрезмерную длительность разбирательства, не ставится в зависимость от вины конкретного судьи. Сославшись, в частности, на статью 6 Конвенции, Конституционный Суд указал, что парламент должен принять законодательный акт об основаниях и порядке такой компенсации. Европейский Суд отмечает, однако, что такой акт до сих пор не принят.

114. Тем не менее власти Российской Федерации утверждали, что глава 59 успешно применяется на практике, сославшись на ряд примеров из национальной прецедентной практики. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации приводили те же примеры в других аналогичных делах, и подтверждает свое мнение о том, что они выглядят исключительными и изолированными примерами, а не доказательствами существования распространенной и последовательной прецедентной практики. Они не могут изменить ранее сделанного Европейским Судом вывода о том, что указанное средство правовой защиты не является эффективным в теории и на практике.

115. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что даже в таких исключительных случаях применения главы 59 размер присужденной компенсации морального вреда иногда составлял неразумно малую сумму в сравнении с компенсациями, присуждаемыми Европейским Судом по аналогичным делам о неисполнении решений. Например, в деле Бутко, на которое ссылались власти Российской Федерации, в пользу истца были присуждены 2 000 рублей (55 евро) в качестве компенсации морального вреда (Решение от 3 августа 2004 г.). Та же сумма была присуждена по данному основанию в пользу В. Мухлыновой по делу Акугиновой и других, также упоминавшемуся властями Российской Федерации (Решение от 22 января 2006 г.). Европейский Суд также напоминает, что он ранее устанавливал в двух делах, что суммы, присужденные заявителям в качестве компенсации морального вреда, причиненного несвоевременным исполнением решений суда, были явно неразумными с учетом прецедентной практики Европейского Суда (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вассерман против Российской Федерации" <*>, § 56; и Постановление Европейского Суда от 25 марта 2008 г. по делу "Гайворонский против Российской Федерации" (Gayvoronskiy v. Russia), жалоба N 13519/02, § 39 <**>). Кроме того, компенсация была присуждена в рамках чрезвычайно длительного судебного разбирательства по первому делу и была выплачена со значительной просрочкой по второму.

--------------------------------

<*> Речь идет о деле "Вассерман против Российской Федерации" (N 2) (прим. переводчика).

<**> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2009.

116. С учетом вышеупомянутых недостатков Европейский Суд полагает, что средство правовой защиты, предусмотренное главой 59 Гражданского кодекса, не может считаться эффективным в теории и на практике, как того требует статья 13 Конвенции.

(c) Вывод

117. Европейский Суд заключает, что отсутствовало эффективное внутреннее средство правовой защиты, превентивное или компенсаторное, обеспечивавшее адекватное и достаточное возмещение в связи с длительным неисполнением судебных решений, вынесенных против государства или его органов. Соответственно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции.