Зарубежная практика

Ксения Павловна Татаркина

приглашенный научный сотрудник университета Пассау, доцент кафедры гражданского права Юридического института Национального исследовательского Томского государственного университета,

кандидат юридических наук, доцент, LLM (Пассау)

Договор об использовании учетной записи пользователя в социальной сети переходит по наследству1

Решение Верховного федерального суда Германии от 12.07.2018 III ZR 183/17 и комментарий к нему

Верховный федеральный суд Германии в решении от 18.07.2018 постановил, что в случае смерти владельца аккаунт в социальной сети, как и иное имущество, переходит в порядке наследования. Подробная, логически выстроенная и всесторонне проработанная аргументация суда формирует новую правовую позицию относительно наследования цифрового имущества. Оценку нашли также личный характер исполнения обязательства оператором социальной сети, вторжение в частную жизнь партнеров по коммуникации при переходе доступа к учетной записи в порядке наследования, значение учетных данных для индивидуализации пользователя.

Ключевые слова: наследственное право, пользовательское соглашение, общие условия сделок, цифровое имущество, аккаунт, тайна связи

1Статья подготовлена в ходе проведения научного исследования при финансовой поддержке Фонда им. Александра фон Гумбольдта.

15

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

Ksenia Tatarkina

Guest Researcher at the University of Passau, Associate Professor at the Civil Law Department of the Law Institute of the National Research Tomsk State University, PhD in Law, Associate Professor, LLM (Passau)

User Agreements of a Social Media User Account are Inheritable

Judgment of the German Supreme Court of 12 July 2018 III ZR 183/17 with a Comment

The Federal Court of Justice of Germany in its decision dated July 18, 2018, decided that, in case of a user’s death, the social media account, as well as all other property, is inherited. The detailed, logically constructed, and comprehensive argument of the court forms a new legal opinion on the inheritance of digital property. The personal nature of obligations exercised by the operator of social media, the invasion into the private life of partners in communication if access to the account is inherited, and the importance of the account data for user individualization have been assessed.

Keywords: inheritance law, user agreement, standart terms, digital property, account, secrecy of telecommunication

Введение

12 июля 2018 г. Верховный федеральный суд Германии (Bundesgerichtshof) поставил точку в многолетнем споре относительно возможности наследовать учетную запись в социальной сети. Это первое решение суда такого уровня, предметом рассмотрения которого стало наследование цифрового (виртуального) имущества. Оно не только завершает конкретный спор, но и формирует четкую судебную позицию относительно наследования цифрового имущества. На его основе можно сделать вывод, что в дальнейшем судебная практика по указанной категории дел, по крайней мере в Германии, будет исходить из того, что по общему правилу наследники занимают правовое положение умершего контрагента во всех пользовательских договорах, в основе которых лежит учетная запись (услуги электронной почты, «облачные» услуги, социальные сети частного и профессионального характера, платежные услуги).

16

Зарубежная практика

Перевод решения Суда2

Верховный федеральный суд Германии

Именем народа

Решение

III ZR 183/17

Оглашено 12 июля 2018 г.

В случае смерти владельца учетной записи социальной сети пользовательское соглашение по общему правилу в соответствии с § 1922 Германского гражданского уложения (ГГУ) переходит к его наследникам. Доступу к учетной записи пользователя и ее содержанию не препятствуют ни посмертные личные права (das postmortale Persönlichkeitsrecht3) наследодателя, ни конфиденциальность данных связи (тайна связи), ни право на неприкосновенность частной жизни.

Фабула дела

Стороны спорят о предоставлении доступа к учетной записи одной из так называемых социальных сетей, оператором которой является ответчик. Истица требует предоставить доступ к поддерживаемой ответчиком учетной записи и всему содержащемуся в ней коммуникационному контенту. Учетная запись принадлежит ее умершей несовершеннолетней дочери. Истица совместно с отцом умершей являются сонаследниками. Оба родителя были при жизни дочери ее законными представителями.

При помощи социальной сети пользователи могут общаться и обмениваться сообщениями через Интернет и серверы ответчика. Это включает в себя загрузку, хранение и публикацию фотографий, видео, ссылок на другие сайты, публикацию комментариев и статусов, а также обмен и хранение сообщений. Пользователям после прохождения регистрации необходимо использовать учетные данные в форме логина и пароля. Услуги социальной сети оказываются Ф.4 (местонахожде-

2Полный текст судебного решения на немецком языке см.: http://juris.bundesgerichtshof.de/cgi-bin/ rechtsprechung/document.py?Gericht=bgh&Art=en&sid=693b650d20daf854e160ae48d520952b&nr=86602& pos=0&anz=1&Blank=1.pdf. По причине значительного объема судебного решения ниже приводится перевод лишь его фрагмента, который, однако, имеет ключевое значение для понимания аргументации Верховного суда Германии.

3Под посмертными личными правами в немецком праве понимают такие личные права, которые сохраняют свое действие и после смерти физического лица. Категория «посмертные личные права» легально не закреплена. В то время как общие личные права прекращают свое действие со смертью лица, некоторые специальные личные права продолжают существовать и после смерти субъекта. К их числу, например, относится право авторства. Категория «посмертные личные права» легально не закреплена. — Прим. пер.

4В судебном решении полное наименование социальной сети не указано. Средства массовой информации единодушно говорят о Facebook. — Прим. пер.

17

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

ние — США) и ответчиком (местонахождение — Ирландия). Ответчик согласно общим условиям сделок Ф. является стороной по договору с пользователями, чье место жительства находится за пределами США.

4 января 2011 г. наследодатель в возрасте 14 лет с согласия своих родителей зарегистрировалась в социальной сети ответчика и получила учетную запись пользователя (аккаунт). Вечером 3 декабря 2012 г. она погибла под колесами поезда на одной из станций метро. Обстоятельства несчастного случая до сих пор остаются невыясненными.

После случившегося заявительница (мать умершей) пыталась войти в учетную запись наследодателя с использованием учетных данных своей дочери, однако ей это не удалось. Ответчик, уведомленный третьим лицом о смерти владелицы учетной записи, 9 декабря 2012 г. перевел учетную запись в состояние «памятного статуса» (Gedenkzustand), в котором доступ к учетной записи пользователя даже с надлежащими учетными данными (логином и паролем) невозможен. Учетная запись сама по себе, включая контент, размещенный на серверах ответчика, сохраняется, и информация, опубликованная умершим, по-прежнему остается видимой целевой аудитории. Партнеры по общению («друзья») умершего в зависимости от настроек конфиденциальности учетной записи могут делиться воспоминаниями в хронике, в отношении которой установлен памятный статус. В остальном, однако, никто, кроме ответчика, больше не имеет доступа к содержанию учетной записи, например фотоснимкам и сообщениям. Положения о памятном статусе доступны в разделе «Помощь» на сайте ответчика5 и в пользовательском соглашении не упоминаются6.

В судебном заседании истица заявила, что сонаследникам необходим доступ к учетной записи, чтобы установить, был ли наследодатель подвержен незадолго до смерти суицидальным мыслям. Кроме того, по мнению заявительницы, доступ к аккаунту обеспечит защиту от требований машиниста состава метро о возмещении ущерба. Защита тайны связи, закрепленной § 88 Закона о телекоммуникации ФРГ от 22.06.2004 (Telekommunikationsgesetz; далее — ЗоТ7), также не противоречит заявленным требованиям. Правила § 88 неприменимы к ответчику ни в персональном, ни в объективном смысле. Обеспечение возможности доступа к аккаунту, действующему в памятном статусе, в любом случае является справедливым. Защита данных партнеров по коммуникации наследодателя относительно затронутых основных прав не имеет приоритета перед требованием заявительницы о предоставлении доступа к учетной записи. Наконец, условия

5Информация о памятном статусе в Facebook доступна по ссылке: https://www.facebook.com/help/ 103897939701143. — Прим. пер.

6Актуальная редакция пользовательского соглашения Facebook говорит в п. 3.5 о возможности назначить хранителя (лицо, которое в случае установления памятного статуса в отношении аккаунта сможет добиваться раскрытия информация аккаунта после его установления (читай: после смерти владельца аккаунта)). Подобное право в соответствии с данным пунктом имеет также лицо, прямо указанное в завещании или аналогичном документе. См.: https://www.facebook.com/legal/terms/ update. — Прим. пер.

7См.: http://www.gesetze-im-internet.de/tkg_2004/index.html. — Прим. пер.

18

Зарубежная практика

о памятном статусе, если даже они и были законно включены в пользовательское соглашение, недействительны в соответствии с предл. 1 абз. 1 § 307 ГГУ8.

Суд федеральной земли Берлин (Landesgericht Berlin) удовлетворил требования заявительницы и предписал ответчику обеспечить ей доступ к учетной записи наследодателя и содержащемуся в ней коммуникационному контенту9. Высший суд федеральной земли Берлин (Kammersgericht) удовлетворил апелляционную жалобу ответчика и в удовлетворении требований заявительницы отказал. В кассационной жалобе, допущенной к рассмотрению кассационным судом, истица по-прежнему заявляет свои требования10.

Обоснование решения

Кассационная жалоба заявительницы подлежит удовлетворению, а оспариваемое решение суда предыдущей инстанции — отмене. В удовлетворении апелляционной жалобы ответчика отказывается, решение суда первой инстанции, удовлетворившее заявление истицы, подлежит восстановлению.

I11.

Апелляционный суд, отказывая заявительнице в удовлетворении требований, оставил без внимания вопрос, переходит ли в порядке наследования в соответствии с § 1922 ГГУ участие в пользовательском соглашении об учетной записи в социальной сети <...>

8§ 307 ГГУ содержит общую норму, регламентирующую контроль общих условий сделок по содержанию и закрепляющую право суда признавать недействительными общие условия сделок (полностью или в части, абз. 1 § 306 ГГУ), если таковые нарушают принцип добросовестности, и гласит следующее:

«(1) Положения общих условий сделок недействительны, если они вопреки принципу добросовестности чрезмерно ущемляют интересы стороны, к которой такие условия применяются. Чрезмерное ущемление интересов может быть следствием того, что условие неясно и неоправданно.

(2) Пока не доказано иное, интересы стороны чрезмерно ущемлены, если положение 1. отклоняется от значимых основ законодательного регулирования настолько, что не несовместимо с ними, или

2. настолько ограничивает значимые права и обязанности, вытекающие из договора, что это угрожает достижению договорной цели.

(3) Абзац 1 и 2, равно как и § 308 и 309, применяются только к тем положениями общих условий сделок, которые изменяют или дополняют правила правовых предписаний. Иные положения могут быть признаны недействительными согласно предл. 2 абз. 1 в совокупности с предл. 1 абз. 1». — Прим. пер.

9FamRZ 2016. S. 738.

10Подробнее о решениях предыдущих судебных инстанций по делу см.: Карташов М. Наследование личной страницы в социальной сети после смерти пользователя в судебной практике Германии. Часть первая // Закон.ру. 2018. 24 мая. URL: https://zakon.ru/blog/2018/5/24/nasledovanie_lichnoj_stranicy_v_ socialnoj_seti__posle_smerti_polzovatelya_v_sudebnoj_praktike_german. — Прим. пер.

11В переводе сохранена аутентичная нумерация, использованная в структуре судебного решения, равно как и разбивка текста на абзацы. Это позволит заинтересованному читателю самостоятельно установить фрагменты решения, опущенные при переводе. — Прим. пер.

19

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

II.

Вопреки мнению апелляционного суда, иск заявительницы обоснован.

Она вправе требовать от ответчика предоставления доступа к учетной записи и содержащейся в ней информации. Это требование переходит по наследству, ему не противоречат ни посмертные личные права, ни тайна связи, ни правила защиты личных данных или личные неимущественные права партнеров по коммуникации с наследодателем.

а) Право требования истицы вытекает из обязательственного договора между наследодателем и ответчиком.

аа) Апелляционный суд верно рассудил, что наcледодатель заключила с согласия своих законных представителей (§ 107 ГГУ) обязательственный договор с ответчиком о создании и использовании аккаунта. Правовая природа этого договора может не выясняться, так как это не имеет значения для разрешения правовых вопросов, значимых для дела.

bb) Предыдущие инстанции справедливо исходили из того, что следует применять немецкое договорное право (стороны это не оспаривают). Согласно абз. 1 ст. 3, абз. 2 ст. 6 Регламента Европейского парламента и Совета «О праве, применяемом к обязательственным отношениям из договора» от 17.06.2008 № 593/200812 к договору подлежит применению выбранное сторонами немецкое право. Кроме того, это следует из абз. 1 ст. 6 указанного Регламента, так как речь идет о договоре с потребителем.

сс) Права и обязанности, вытекающие из договоров, переходят после смерти наследодателя к наследникам в соответствии с § 1922 ГГУ. Наследники вступили в эти отношения и поэтому, как сторона по договору, имеют право требовать доступа к учетной записи наследодателя, равно как и к содержащемуся в ней контенту имущественного и строго личного характера (höchstpersönlichen digitalen Inhalten).

Согласно абз. 1 § 1922 ГГУ имущество переходит к наследникам как единое целое. По общему правилу в него включаются права требования и обязанности по обязательственным договорам. При этом наследник приобретает в договорных отношениях весь объем прав и обязанностей.

Возможность наследования права требования о предоставлении доступа к учетной записи, вытекающего из пользовательского соглашения, не исключается ни договорными условиями (см. п. 1 ниже), ни существом договора (см. п. 2 ниже). Также следует отклонить дифференциацию данных, сохраненных под учетной записью,

в зависимости от вида их содержания (см. п. 3 ниже).

(1)Возможность наследования права требования может исключаться договором13. В дан-

ном случае договор этого не предусматривает.

12Полный текст Регламента см.: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/DE/TXT/?uri=celex%3A32008R0593. —

Прим. пер.

13При переводе были выпущены прямые ссылки на доктринальные источники, включенные в текст решения суда. — Прим. пер.

20

Зарубежная практика

(1.1.) Пользовательское соглашение ответчика не содержит правил о переходе по наследству пользовательского договора и содержания учетной записи, хотя учетная запись создается под реальным именем (№ 4 условий пользования14) и передача учетных данных третьим лицам не допускается (№ 3.4, 4.1, 4.8 и 4.9 условий пользования). Однако апелляционный суд постановил, что эти правила подлежат применению исключительно при жизни пользователя и не содержат никаких указаний на случай его смерти. Апелляционной инстанцией не прояснено, возможно ли при помощи общих условий сделок легально исключить переход по наследству прав и обязанностей, вытекающих из пользовательского соглашения, а также права пользования учетной записью <...>

(1.2) Невозможность наследования не вытекает из правил о памятном статусе.

(1.2.1) Правила о памятном статусе не подлежат применению хотя бы потому, что они не были законно включены в пользовательское соглашение (абз. 2 § 305 ГГУ) <...> Пользовательское соглашение, лежащее в основе договора между наследодателем и ответчиком, не содержит правил относительно памятного статуса. Точнее, последние размещены исключительно в социальной сети, в разделе «Помощь», без указания и ссылок на них в пользовательском соглашении или при заключении договора, как того требует номер 2 абз. 2 § 305 ГГУ15. Поэтому они не являются частью договора.

(1.2.2) Более того, правила о памятном статусе не исключают согласно номеру 1 абз. 2 § 307 ГГУ переход в порядке наследования права на доступ к учетной записи, вытекающего из пользовательского договора <...> Они постфактум изменяют обязанность исполнения ответчика. Она должна состоять в том, чтобы пусть и после извещения о смерти предоставлять платформу для общения под учетной записью наследодателя. Однако наследники как новые участники договора в настоящее время фактически не имеют доступа к учетной записи и сохраненному под ней непубличному контенту.

(1.2.2.1) Вопреки мнению апелляционного суда, правила о памятном статусе подлежат содержательному контролю16 в соответствии с абз. 1 и номером 1 абз. 2 § 307 ГГУ. В данном случае речь не идет об условиях, определяющих объем предоставляемых услуг, которые изъяты из сферы содержательного контроля в соответствии с абз. 3 § 307 ГГУ. Изъятыми из содержательного контроля могут быть лишь условия,

14В настоящий момент обязанность пользователя создавать аккаунт под реальным именем закреплена п. 3.1 пользовательского соглашения.

15По общему правилу отсылка к закону немецкими юристами делается максимально точно. Если абзац статьи или параграфа содержит несколько предложений, следует указать номер предложения. В случае, когда предложение включает несколько альтернатив или вариантов, обозначается номер альтернативы или варианта. Если абзац разбит на подпункты, указывается номер подпункта. Отсылку «номер 2 абз. 2 § 305 ГГУ», приведенную выше, следует читать: § 305, абз. 2, подп. 2. В данном случае отсылка только к параграфу и абзацу считается неполной и неясной. — Прим. пер.

16Содержательный контроль (Inhaltskontrolle) представляет собой проверку соответствия общих условий сделок принципу добросовестности и легальным требованиям (§ 307, 308, 309 ГГУ). Наряду с содержательным контролем выделяют также контроль законности включения общих условий сделок в договор (§ 305, 305а ГГУ), который обычно предшествует проверке содержания условий на предмет справедливости. — Прим. пер.

21

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

непосредственно определяющие предмет услуг <...> Правила, которые ограничивают, изменяют, расширяют или модифицируют обязанность по исполнению стороны, формулирующей общие условия сделок17, подлежат содержательному контролю. Такая проверка может не проводиться лишь по узкому диапазону договорных условий, описывающих услуги. Данные правила относятся к существенным условиям договора, а потому их отсутствие по причине неопределенности или несогласованности исключает возможность признать договор действительным, что неприменимо в отношении правил о памятном статусе. Последние не касаются ключевой части соглашения, непосредственно описывающей услуги, но представляют собой изменение согласованного объема предоставляемых услуг постфактум. По общему правилу основная обязанность ответчика по исполнению, вытекающая из договора, действует неограниченно. В данном случае она состоит в предоставлении пользователю доступа к учетной записи и сохраненному в ней контенту, а также обеспечении возможности распоряжаться им. Эта обязанность ограничивается в отношении наследников с момента сообщения о смерти, что существенно изменяет содержание их права требования, вытекающего из пользовательского договора.

(1.2.2.2) Существенное ограничение договорных прав наследников, вступивших в пользовательский договор, является несоразмерным ущемлением интересов в смысле абз. 1 и 2 § 307 ГГУ. Хотя условия договора не препятствуют наследованию пользовательских отношений как таковых, они лишают его всякого смысла, потому что наследники стороны договора после сообщения о смерти последней, сделанного любым третьим лицом, лишаются доступа к учетной записи и права требовать исполнения обязательства. По смыслу номера 1 абз. 2 § 307 ГГУ это противоречит основной идее § 1922 ГГУ, которая предусматривает переход к наследникам обязательственных отношений со всеми правами и обязанностями. Кроме того, необходимо учитывать, что основной принцип универсального правопреемства также служит ясному распределению имущества и тем самым обеспечивает правовую безопасность заинтересованных участников <...> Она не была бы гарантирована, если бы при помощи памятного статуса создавалось бы «кладбище данных», к которому ни у кого, кроме ответчика, не было бы доступа. Вопреки точке зрения, обоснованной в литературе, у ответчика нет законного интереса в сохранении тайны связи при установлении памятного статуса. Обеспечение доступа к учетной записи не нарушает предписанное § 88 ЗоТ обязательное поведение <...>

В то же время нарушен номер 2 абз. 2 § 307 ГГУ, так как перевод в памятный статус приводит к тому, что значимые права, вытекающие из договора, а именно доступ

17Общие условия сделок (Allgemeine Geschäftsbedingungen) представляют собой отлично проработанный, активно используемый на практике и имеющий почти столетнюю историю правовой институт немецкого частного права. С 01.01.2002 правила об общих условиях сделок включены в ГГУ (§ 305– 310). Согласно предл. 1 абз. 1 § 305 ГГУ общими условиями сделок признаются все договорные условия, которые формулируются предварительно для многократного использования и которые одна сторона (Verwender) предлагает другой стороне при заключении договора. Положения договора, индивидуально согласованные сторонами, не могут признаваться общими условиями сделок (предл. 3 абз. 1 § 305 ГГУ). Общие условия сделок могут быть включены в тело договора, представлять собой отдельный документ, быть оформлены вывеской и т.д Частью договора они станут лишь тогда, когда лицо, их предлагающее, явно укажет на них контрагенту перед заключением договора, последний будет иметь возможность с ними ознакомиться и согласится с их включением в договор (абз. 2 § 305 ГГУ). — Прим. пер.

22

Зарубежная практика

к учетной записи, хранящемуся в ней контенту и правомочие распоряжения ими отпадают, что делает невозможным достижение договорной цели <...>

Кроме того, возможно, что правила о памятном статусе являются недействительными в силу номера 4 § 308 ГГУ, так как ответчик оговаривает для себя возможность публиковать содержание учетной записи «возможным образом» и «в редких случаях», несмотря на установление памятного статуса.

(2)Cущество договора не препятствует переходу прав и обязанностей, возникших из него, по наследству

Обратное можно предположить, если, исходя из § 399 и 38 ГГУ, содержание права в конкретном случае настолько связано с личностью управомоченного или обязанного лица, что при изменении субъекта исполнение также существенным образом бы изменялось. В рассматриваемом случае это не так <...>

(2.1) Обязанности сторон по договору — ответчика и прежнего пользователя — не имеют строго личной природы. Исполнение ответчика одинаково в отношении каждого пользователя и не носит личного характера. Индивидуальностью обладает только содержание, которое создается самим пользователем, а также формируется в ходе общения (например, внешний вид личной страницы или пересылаемые сообщения18) <...> Ответчик обязуется в отношении партнера по договору предоставить возможность использования платформы для обмена информацией, по поручению пользователя публиковать контент или передавать сообщения иным пользователям учетных записей, равно как и обеспечивать доступ к переданным сообщениям, контенту, который был опубликован для определенного аккаунта. Поэтому речь идет о чисто технических обязанностях ответчика по договору, которые не имеют личного характера.

Такое исполнение без каких-либо изменений может быть осуществлено и в отношении наследников, но иначе, чем, например, при оказании врачом медицинских услуг <...>

Верным является, что договорные отношения связаны с управомоченным лицом и имеют личный характер в том плане, что только такое лицо вправе публиковать информацию под своей учетной записью, а также писать сообщения. Это, однако, не влечет невозможность перехода по наследству прав и обязанностей, а может привести к тому, что, как и в случае с расчетным счетом, активное использование наследниками расчетного счета наследодателя не охватывается их наследственным правом и наследники делать этого не намерены <...> Предметом настоящего спора является исключительно предоставление наследникам доступа к учетной записи и ознакомление с ее содержанием. Данное исполнение не имеет личного характера, в связи с чем у ответчика отсутствует охраняемый законом интерес его не совершать.

Таким образом, до тех пор пока наследники не преследуют цель продолжать активно вести учетную запись наследодателя (а из позиции истицы этого не вытекает), не имеет значения, обладает ли ответчик внутренней технической возможностью

23

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

регулярно идентифицировать пользователя и совершает ли он подобные проверки, как им было заявлено в апелляционной инстанции. Это также не препятствовало бы наследованию по причине строго личного характера контента, потому что содержание обязанности ответчика, подлежащей исполнению в отношении наследников (обеспечить доступ к имеющейся информации под учетной записью), не имеет строго личного характера.

(2.2) Строго личная, исключающая возможность наследования природа договора также не вытекает из того, что пользователь предоставляет ответчику «не эксклюзивную, передаваемую, подлицензионную, бесплатную, глобальную лицензию для использования любых IP-данных (№ 2.1 общих условий сделок19). Хотя ответчик и приобретает посредством этого — действительность условия презюмируется — права на индивидуальные персональные данные. Эти права сохраняются, невзирая на наследование, потому что в результате наследования банк данных, которым ответчик в соответствии с договором вправе распоряжаться, остается неизменным. Сведения, имеющиеся к моменту смерти, остаются пригодными для использования, другие персональные данные не добавляются, так как требование истицы направлено не на активное ведение аккаунта и создание новой информации, а на предоставление доступа к имеющейся учетной записи и ее содержанию. Вследствие этого для ответчика допустимо изменение лица, уполномоченного на доступ к аккаунту.

(2.3) Строго личный характер и связанное с этим договорное исключение наследования доступа к учетной записи также не обосновано защитой личных прав партнеров по общению с наследодателем, по умолчанию предусмотренных в договоре и ставших его существенной характеристикой. Конечно, пользовательское соглашение с оператором социальной сети может заключаться в надежде, что по общему правилу сообщения пользователей и иные ограниченно опубликованные данные непременно останутся конфиденциальными и ответчик не раскроет их третьим лицам. Однако договорные правила и лежащие в их основе технические предпосылки не дают охраняемой уверенности в том, что конфиденциальность коммуникационного обмена между умершим пользователем и иными участниками социальной сети будет обеспечиваться по отношению к наследникам и после смерти наследодателя.

(2.3.1) Договорное обязательство ответчика передавать и предоставлять сообщения и иной контент изначально связано с учетной записью.

Обязанность ответчика состоит не в том, чтобы передавать и обеспечивать доступ конкретного лица к сообщениям и иному контенту. Он обязан совершать это в отношении заданной учетной записи. Учитывая присущую системе осознаваемую разумным пользователем и не контролируемую ответчиком анонимность каждого пользователя, зарегистрированного под учетной записью, можно исходить из того, что ответчик обязан передавать контент не конкретному лицу, но на определенный пользовательский счет <...> Таким образом, ни ответчик, ни отправитель сообще-

19Из текста решения можно заключить, что, употребляя термин «общие условия сделок», суд имел в виду пользовательское соглашение Facebook. Его условия формулируются исключительно Facebook для последующего многократного применения и предварительно явно предлагаются для ознакомления лицу, желающему заключить пользовательский договор. Поэтому пользовательское соглашение отвечает всем признакам общих условий сделок (абз. 1 § 305 ГГУ). — Прим. пер.

24

Зарубежная практика

ния, ни участник обмена контентом не могут подтвердить, идентично ли лицо, зарегистрировавшееся под конкретными пользовательскими данными, с лицом, названным получателем. Кроме того, отправитель сообщения не может определить, является ли получатель владельцем учетной записи пользователя. Напротив, идентификационной характеристикой адресата служит учетная запись, выбранная отправителем. Сообщения и опубликованные данные должны быть доступны для учетной записи. Таким образом, доступ к контенту получает тот, кто зайдет в учетную запись под соответствующими учетными данными. Риск, что аккаунт ведется под вымышленным именем, несет партнер по коммуникации. То же действует и относительно риска получения доступа третьего лица к сообщениям и иному содержанию вследствие того, что владелец учетной записи передаст или покажет ему свои учетные данные. Соответственно, действуют те же правила, что и при аналоговых способах коммуникации: компания, доставляющая письма, отвечает за помещение письма в верный почтовый ящик, но не за то, что его вскроет указанное получателем лицо и оно не познакомит третьих лиц с его содержанием. Разумному среднестатистическому пользователю социальной сети, как и при отправлении письма, ясно, что после отправки сообщения он не может более контролировать, кому в конечном счете станет известно его содержание, а также не может потребовать его возврата <...>

Исполнение договорного обязательства ответчиком состоит в обеспечении возможности пользователю учетной записи в любое время ознакомиться с сообщением и иной информацией посредством учетных данных. Таким образом, безопасная коммуникация включает хранение, предоставление и передачу контента тем, кто входит в учетную запись пользователя с соответствующими данными. Если доступ к аккаунту получает не владелец учетной записи, а иное лицо, воспользовавшись учетными данными, это следует отнести к известному и принимаемому участниками риску. Если партнер по общению владельца учетной записи несет риск того, что третьему лицу может стать известно содержание коммуникации, те же правила должны применяться и в отношении доступа к контенту наследников пользователя.

Поручение отправить сообщение пользователю указанной учетной записи действует без ограничения по времени, в том числе и после наступления смерти лица, и включает возможность пользователя учетной записи получателя ознакомиться с сообщением, сохраненным на сервере ответчика, до тех пор, пока его учетная запись существует. По правилам сообщения, отправленные на конкретную учетную запись, находятся в сфере влияния не отправителя, а управомоченного получателя. Он может требовать от социальной сети предоставить доступ к ним в любой момент и в течение длительного времени. Поэтому по общему правилу отправитель не может более потребовать удалить сообщение из учетной записи получателя, на что указывает ответчик в разделе «Помощь». В этом отношении ситуация тем более сопоставима с аналоговыми способами передачи данных. При их использовании также отсутствует возможность потребовать возврата доставленного документа, как только он поступил в сферу адресата, например письмо было опущено в его почтовый ящик.

Таким образом, отправитель сообщения может быть уверенным, что ответчик обеспечит доступ к сообщению только для той учетной записи, которую он (отправитель) избрал. Однако он должен иметь в виду (рассчитывать), что третьи лица все

25

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

же могут быть осведомлены о содержании этого сообщения. В период жизни лица, управомоченного использовать учетную запись, доступ к аккаунту могут в любое время получить третьи лица, в случае смерти — наследники, к которым переходят договорные права и обязанности. Отправитель контента должен принимать во внимание, что его партнер по общению может умереть и третьи лица унаследуют его учетную запись, вступят в договорные отношения и получат доступ к учетной записи как новые управомоченные лица.

В отношении контента, направленного другими пользователями на учетную запись наследодателя, соответствующие правила действуют до тех пор, пока направившее его лицо не изменит настройки доступа к информации или не удалит ее. Поэтому лицо, опубликовавшее контент, должно принимать во внимание, что иные лица, как при жизни, так и после смерти получателя, управомоченного к использованию учетной записи, могут узнать о его содержании. Лицо, опубликовавшее контент, однако, вправе изменить настройки доступа для его просмотра и тем самым исключить к нему на будущее время доступ наследников.

(2.3.2) Кроме того, партнер по общению владельца учетной записи в социальной сети не вправе рассчитывать, что получатель сообщения оставит его на сервере владельца социальной сети и не сохранит его на своем компьютере либо ином носителе (например, флеш-карте) или не распечатает его. В этих случаях наследники, без сомнения, получили бы доступ к содержанию сообщения.

(3)Дифференцированный подход к наследованию доступа к учетной записи в зависимости от содержания пользовательского счета, частично поддержанный в литературе, следует отклонить. В соответствии с этим отвергаемым подходом электронные письма и сообщения в социальной сети, носящие имущественно-правовой характер, должны переходить по наследству, а неимущественный, в частности строго личного содержания, — нет20. Информацию, значимую для почтения памяти умершего и охраны его посмертных личных прав, следовало бы сообщать не наследникам, а ближайшим родственникам.

Даже если придерживаться этого мнения, доступ к учетной записи следовало бы предоставить, потому что истица и отец владелицы учетной записи являются не только ее наследниками, но и ближайшими родственниками.

Как бы то ни было, большинство авторов справедливо отклоняют такой дифференцированный подход21.

20См.: Hoeren, NJW 2005, 2113, 2114; Martini, JZ 2012, 1145, 1152; Brinkert/Stolze/Heidrich, ZD 2013, 153, 155; hierzu auch: Bräutigam, Stellungnahme des DAV zum Digitalen Nachlass, S. 16, 24 f.

21См.: BeckOK BGB/ Müller-Christmann, Stand 1. Mai 2017, § 1922 Rn. 100; BeckOGK BGB/Preuß, Stand 1. Juni 2018, § 1922 Rn. 387 f; MüKoBGB/Leipold, BGB, 7. Aufl., § 1922 Rn. 26; NK-NachfolgeR/Herzog, Kap. 9 Rn. 38 ; Staudinger/Kunz (2017), BGB § 1922 Rn. 596.6 ; Biermann, ZErb 2017, 210, 213 f; Bock, AcP 217, 370, 383 ; Bräutigam in Burandt/Rojahn, Erbrecht, 2. Aufl., § 1922 BGB Anhang Digitaler Nachlass Rn. 10 f; Herzog, NJW 2013, 3745, 3748 f; Herzog, ZErb 2017, 205 ; Herzog/Pruns, Der digitale Nachlass in der Vorsorgeund Erbrechtspraxis, § 4 Rn. 11; Klas/Möhrke-Sobolewski, NJW 2015, 3473, 3474; Kutscher, Der digitale Nachlass, S. 102 ; Lange/Holtwiesche, ZErb 2016, 125 ; Lieder/Berneith, FamRZ 2016, 743; Litzenburger, FD-ErbR 2017, 392155; Ludyga, jM 2016, 442, 444 und ZEV 2018, 1, 4; Salomon, NotBZ 2016, 324, 326 f;

Solmecke/Köbrich/Schmitt, MMR 2015, 291; Steiner/Holzer, ZEV 2015, 262 f.

26

Зарубежная практика

Спозиции закона к наследникам также переходит правовой статус строго личного содержания независимо от его имущественной оценки, что вытекает из абз. 2 § 2047 и предл. 2 § 2373 ГГУ. Хотя эти предписания и не содержат непосредственных правил относительно наследования строго личного правового статуса, они это предполагают и позволяют сделать вывод о возможности его наследования. Кроме того, закон не различает строго личное и имущественно-стоимостное наследство. Так, законодатель в абз. 2 § 2047 ГГУ установил, что письменные документы, которые относятся к личным отношениям наследодателя, не подлежат разделу, а должны оставаться вместе. Предложение 2 § 2373 ГГУ закрепляет, что семейные письма (документы) и семейные картины при покупке наследственного имущества не считаются совместно проданными <...> Обе упомянутые нормы предполагают, что строго личные документы относятся к наследственной массе. В соответствии с этим строго личные аналоговые документы, например дневники или письма, переходят по наследству.

Сточки зрения наследственного права отсутствуют причины поступать иначе в отношении цифрового контента, поскольку ключевой критерий строго личного характера в равной степени касается как аналогового, так и цифрового содержания22. При этом он не затрагивает ни способ хранения, ни носитель. Вследствие этого дифференциация в зависимости от того, находится ли контент на локальном носителе, например на жестком диске, флеш-карте или на сервере, была бы нелогичной и не основанной на законе, потому что строго личный характер вытекает не из способа фиксации и хранения, а из самого содержания <...> Различие состоит исключительно в порядке наследования: в то время как письменные документы и цифровые носители данных, которые находятся в собственности или владении наследодателя, в этом правовом положении переходят к наследникам, контент, содержащийся на серверах, как в нашем случае, наследуется посредством вступления наследников в договорные отношения. Это не оправдывает различное отношение к возможности наследования цифрового контента как такового.

Наконец, разделение контента по характеру содержания на строго личный и иной повлекло бы за собой значительные практические проблемы, которые с трудом могут быть преодолены. Так как электронная почта и учетные записи пользователей — или даже отдельные письма, сообщения — не используются обычно исключительно в личных или имущественных целях, необходимо было бы просмотреть и распределить всё цифровое содержимое. Неясно, кто мог бы это делать и имел бы на это право <...> Кроме того, границы между строго личным и имущественно-сто- имостным контентом размыты, поэтому едва ли возможно сформулировать ясный, однозначный критерий для их обозначения. К тому же строго личный контент при наследовании может приобрести имущественно-стоимостную оценку <...>

b) Вопреки представленному в литературе мнению, посмертные личные права наследодателя не препятствуют наследованию цифрового строго личного контента23.

22См.: NK-NachfolgeR/Herzog, Kap. 9 Rn. 40; Herzog, ZErb 2017, 205, 206 f; Herzog/Pruns, Der digitale Nachlass in der Vorsorgeund Erbrechtspraxis, § 2 Rn. 43 ; Litzenburger, FD-ErbR 2017, 392155; Steiner/ Holzer, ZEV 2015, 262, 263.

23См.: MüKoBGB/ Rixecker, 7. Aufl., § 12 Anh. Rn. 160; Martini, JZ 2012, 1145, 1150 ; Hoeren, NJW 2005, 2113, 2114; Brinkert/Stolze/Heidrich, ZD 2013, 153, 155.

27

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

Посмертные личные права вытекают из основного права неприкосновенности человеческого достоинства (абз. 1 ст. 1 Основного закона Германии) и служат защите общего права на уважение, которое принадлежит человеку в силу неприкосновенности личности, а также моральной, личной и социальной ценности, которую человек приобрел своими жизненными достижениями <...> В случае вмешательства в нематериальные составляющие права на уважение родственники умершего могут использовать способы защиты в виде права требовать запрета (прекращения) действия, нарушающего права и интересы, а также опровержения информации <...>

с) Вопреки мнению апелляционного суда, правило абз. 3 § 88 ЗоТ не исключает право требования сонаследников предоставить полный доступ к учетной записи наследодателя и контенту, содержащемуся в ней. Тайна связи не защищает ни наследодателя, ни прежних партнеров по общению от ознакомления наследников с содержанием учетной записи. Этот вывод применим к информации как просмотренной, так и не просмотренной наследодателем к моменту смерти и промежуточно или окончательно сохраненной на серверах ответчика.

В соответствии с предл. 1 абз. 3 § 88 ЗоТ запрещается как знакомиться с содержанием и обстоятельствами обмена информацией самому лицу, оказывающему телекоммуникационные услуги, так и предоставлять эту информацию иным лицам, за исключением сведений, необходимых для коммерческого осуществления телекоммуникационных услуг, включая защиту технической системы.

Вопрос о том, является ли ответчик поставщиком телекоммуникационных или телемедийных услуг, не требует прояснения <...>

аа) «Иными» в смысле предл. 1 абз. 3 § 88 ЗоТ являются лица или учреждения, которые не принимают участия в защищенном процессе коммуникации. Участники телекоммуникационного процесса должны быть защищены от доступа третьих лиц к содержанию и собственно обстоятельствам передачи данных <...>

bb) Наследник в этом плане не является «иным лицом», а, скорее, с момента открытия наследства становится участником процесса коммуникации, не завершенного к моменту смерти наследодателя, а потому также подлежащему защите тайной связи.

В рассматриваемом случае можно предположить, как из этого исходил апелляционный суд, что в отношении контента, сохраненного на серверах ответчика под учетной записью пользователя социальной сети, все еще действует тайна связи, даже если технический процесс передачи данных завершен <...>

Предоставление доступа наследникам к содержанию учетной записи в той же степени не нарушает тайну связи, что и предоставление ее изначальному владельцу аккаунта. Ответчик по-прежнему в соответствии со своим договорным обязательством обеспечивает доступность контента, с одной стороны, отправителю либо «публикатору», с другой — получателю, управомоченному владельцу учетной записи, — теперь его наследникам. Доступ наследникам обеспечивается в рамках коммуникационного процесса, защищенного тайной связи, потому что со смертью прежнего владельца наследник занимает место новой стороны в договоре и упол-

28

Зарубежная практика

номоченного владельца учетной записи. Он становится участником процесса коммуникации, продолжающегося на базе контента, сохраненного и предоставленного пользователю счета. Наследодатель, напротив, с момента смерти исключается из числа защищенных партнеров коммуникации. Участником коммуникации и лицом, защищенным тайной связи, может быть по определению только живой человек <...>

По изложенным выше причинам цель абз. 3 § 88 ЗоТ применительно к наследованию договорного права на доступ к учетной записи умершего лица не предписывает запретить наследникам доступ к учетной записи для защиты интересов партнеров по коммуникации (2 а сс 2.3) или посмертных личных прав умершей (2 b).

сс) Сравнение с наследственно-правовым статусом аналоговой корреспонденции, а также распечатанным или хранящимся на носителях наследодателя цифровым контентом, в отношении которого происходит переход по наследству, подтверждает такой вывод. Если тайну связи следовало бы применять к наследникам, то возможность доступа к цифровому контенту зависела бы от того, овеществлено ли цифровое содержание при помощи распечатывания или сохранения на цифровой носитель или оно доступно исключительно на серверах провайдера услуг. Так, наследники могут получить доступ к сообщению, отправленному через мессенджер на учетную запись наследодателя, если оно было сохранено на собственном носителе, в то время как доступ к тому же самому сообщению невозможен, если наследодатель оставил сообщение только на сервере ответчика. Такое различное обращение с одним и тем же самым контентом в зависимости от его случайного способа хранения и овеществления в конечном счете неоправданно. В каждом из этих случаев отправитель и получатель одинаково заинтересованы в конфиденциальности.

Правилам универсального преемства следует отдать предпочтение перед обеспечением конфиденциальности. Правопорядок, как следует из абз. 2 § 2047 и предл. 2 § 2373 ГГУ, также предусматривает переход к наследникам строго личного контента. Следовательно, право наследования, гарантированное в предл. 1 абз. 2 ст. 14 Основного закона Германии, имеет приоритетное значение по отношению к законному интересу наследодателя и партнеров по коммуникации о сохранении конфиденциальности. Таким образом, переход в порядке наследования неимущественного контента одобрен и желаем правовым порядком. Это следует учитывать при толковании термина «иные лица» в смысле абз. 3 § 88 ЗоТ. Возможно только одно толкование этого предписания, когда наследник не признается «иным лицом».

Другое толкование привело бы к нарушению наследственно-правового принципа универсального правопреемства без какой-либо понятной причины и без должного обоснования в Законе о телекоммуникации <...> Возможность доступа оператора, имеющаяся при сохранении контента на базе серверов, может привести к тому, что он в дальнейшем будет обязан соблюдать тайну связи. Поэтому передача информации третьим лицам, не включенным в отношения по коммуникации, остается невозможной. Однако это не касается доступа к учетной записи, перешедшей к наследникам.

29

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

d) Наконец, требование истицы не противоречит Закону о защите данных.

aa) Сенату24 для разрешения этого вопроса необходимо обратиться к непосредственно действующему с 25.05.2018 Регламенту Европейского парламента и Совета от 27.04.2016 о защите физических лиц при обработке персональных данных, о свободном обмене данных и отмене директивы 95/46/EG (далее — Основной регламент о защите данных). При пересмотре апелляционного решения следует учитывать состояние нормативных актов на момент принятия решения кассационной инстанцией. При этом необходимо также учитывать закон, вступивший в силу уже после вынесения апелляционного решения, если таковой по времени своего действия имеет значение для спорных отношений <...>

Это положение применимо к настоящему спору. Требование истицы касается будущего действия ответчика, которое должно быть предпринято после вступления

всилу Регламента и поэтому должно соответствовать его предписаниям. В соответствии с абз. 2 ст. 99 Основного регламента о защите данных он действует непосредственно во всех государствах — членах ЕС с 25.05.2018. Из ст. 99 в совокупности с предл. 3 ст. 171 пояснительной записки к Основному регламенту вытекает, что он применяется в полной мере ко всем процедурам обработки данных. Даже

втом случае, если эти процедуры уже начались к указанной дате, они должны быть приведены в соответствие с ним в течение двух лет с момента вступления в силу Основного регламента <...> С этого момента Основной регламент вытесняет действие национальных законов. Таким образом, спорный вопрос предыдущих инстанций о том, подлежит ли применению ирландское или немецкое право, отпадает.

bb) Интересы наследодателя в защите данных не затронуты, и соответствующие требования против ответчика не выдвигаются. Основной регламент о защите данных, равно как и действующие ранее национальные предписания, касаются только физических лиц при их жизни. Это вытекает из ст. 27 пояснительной записки, где установлено, что Регламент не подлежит применению в отношении персональных данных умерших лиц.

cc) Требования истицы также не нарушают интересы партнеров по коммуникации наследодателя в отношении защиты их данных.

(1)Вместе с доступом к учетной записи наследодателя наследник получает возможность знакомиться с диалогами или доступными для наследодателя фотографиями и иным контентом. Персональные данные могут составлять или содержать как сообщения, так и опубликованный контент. Ответчик как оператор социальной сети участвует в процессе коммуникации, поскольку он предоставляет возможность получать сообщения под учетной записью, равно как и обеспечивает доступ к опубликованному контенту, предоставляя пользователям соответствующую платформу. При этом он неизбежно обрабатывает данные, содержащиеся в контенте, а также данные, необходимые для предоставления доступа пользователям, когда-либо вступавшим в коммуникацию или публиковавшим что-либо.

24Имеется в виду 21-й Сенат по гражданским делам Верховного федерального суда Германии, рассматривающий дело. — Прим. пер.

30

Зарубежная практика

(2)Не имеет значения, применяется ли Основной регламент о защите данных при обеспечении доступа наследников к постоянной обработке содержательных данных партнеров по коммуникации наследодателя <...> Такая обработка посредством передачи и возможности ознакомления длительное время с соответствующим контентом разрешена для наследников в силу варианта 1 (b), (f) абз. 1 ст. 6 Основного регламента о защите данных.

(2.1) В соответствии с вариантом 1 (b) абз. 1 ст. 6 Основного регламента о защите данных обработка данных правомерна, если она осуществляется для исполнения договора, стороной в котором является затронутое лицо. Это также верно для исполнения договорных основных и дополнительных обязательств, а также обязательств, вытекающих из закона... Является ли обработка данных необходимой, а не только целесообразной, зависит от содержания договора и исполнения соответствующего договорного отношения <...>

Предпосылки приведенной нормы исполнены. Передача, предоставление сообщений и опубликованного контента партнерам по коммуникации для учетной записи наследодателя также осуществляется во исполнение основной обязанности должника в двустороннем договоре. Так как в соответствии с содержанием пользовательского договора между ответчиком и его пользователями предоставление и передача сообщений и иного контента для учетной записи, указанной отправителем, составляет значимую (основную) договорную обязанность ответчика как в отношении отправителя — в данном случае партнеров по коммуникации с наследодателем, так и в отношении лица, уполномоченного к использованию учетной записи получателя. Обработка данных партнеров по коммуникации, содержащихся в контенте либо в информации, предоставленной для передачи, неизбежно требуется для исполнения основной обязанности должника по договору в смысле (b) абз. 1 ст. 6 Основного регламента о защите данных. Ответчик также не заявляет требований о защите данных в отношении контента переданного и предоставленного на момент жизни наследодателя.

В правомочии на обработку данных согласно приведенным предписаниям ничего не меняется и после вступления наследников в наследство. Ответчик продолжает предоставлять доступ к контенту лицу, управомоченному на использование учетной записи, в отношении отправителя или лиц, публикующих информацию, и в отношении получателя. Поручение партнеров по коммуникации о передаче сообщений или иной информации действует неограниченный период (даже после наступления смерти владельца учетной записи получателя) и охватывает возможность доступа пользователя к сообщениям, сохраненным на серверах ответчика, до тех пор пока существует учетная запись. Применительно к опубликованному контенту — до тех пор пока отправитель такое полномочие не изменит (об этом см. выше 2 а сс 2.3.1) <...>

(2.2) Помимо этого, обработка данных необходима для охраны правомерных интересов истицы и отца наследодателя (п. f абз. 1 ст. 6 Основного регламента о защите данных).

В этом случае правомерные интересы обоих наследников налицо, они требуют обработки данных в форме предоставления доступа <...> Интересы, основные права

31

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

и свободы затронутых партнеров по коммуникации наследодателя не имеют в отношении них приоритета.

(2.2.1) К правомерным интересам, наряду с правовыми, также относятся фактические,

экономические и духовные...

В настоящем случае имеются следующие правомерные интересы истицы и отца наследодателя:

(2.2.1.1) Сонаследники вправе сослаться на наследственное право, гарантированное предложением 1 абз. 1 ст. 14 Основного закона, и предъявить иск о защите правомерного интереса, потому что, как отмечалось, договорные отношения с ответчиком по применяемому немецкому праву перешли к наследникам и последние как сторона в договоре могут потребовать доступа к учетной записи наследодателя, а также к содержащемуся в ней имущественно-правовому и строго личному контенту <...>

(2.2.1.2) Как наследники, истица и отец наследодателя не только стали стороной в договоре, но и унаследовали возможные имущественно-правовые требования наследодателя и отвечают по его обязательствам. Информация о такого рода правах требования и обязательствах может содержаться в контенте учетной записи, который может иметь не только строго личное, но и имущественно-правовое значение. Поэтому доступ к учетной записи обеспечивает возможность проверить, вытекают ли из содержания аккаунта права наследодателя в отношении третьих лиц или права третьих лиц в отношении наследодателя. Содержание аккаунта позволит заключить, могут ли наследники требовать исполнения от третьих лиц, должны ли они совершить исполнение в отношении кого-либо, необходимо ли совершать иные действия, имеющие характер сделки. Требования из подобного правомерного интереса не могут заявляться часто, потому что наследники, как в данном случае, обычно не знакомы с содержанием учетной записи и поэтому, как правило, они не имеют детального представления о возможном контенте, имеющем имуществен- но-правовое значение.

В рассматриваемом деле, помимо общего правомерного интереса в проверке аккаунта на имущественно-ценностную значимость, наследники имеют более конкретный интерес в получении сведений для защиты против требований машиниста поезда метро, который заявил иск о возмещении вреда. Предъявление, реализация и защита своих прав составляют правомерный интерес, обусловливающий необходимость обработки данных <...>

(2.2.1.3) Правомерным интересом истицы и отца наследодателя как наследников и родителей несовершеннолетней умершей следует также признать их стремление узнать при помощи доступа к учетной записи, был ли наследодатель незадолго до своей смерти подвержен суицидальным намерениям. Вопреки мнению ответчика, при принятии решения нужно руководствоваться не только обязательным (императивным) правовым интересом, но и подобным духовным интересом.

(2.2.2) Обработка данных действительно необходима, так как никакие иные соответствующие и более мягкие средства не могут удовлетворить правомерный интерес наследников <...>

32

Зарубежная практика

(2.2.3) Интересы, основные права и свободы затронутых партнеров по коммуникации, которые требуют защиты персональных данных, не превалируют над правомерными интересами наследников <...>

Комментарий

Решение Верховного федерального суда Германии, как и решения судов, принятых по данному делу ранее, получило большой общественный резонанс25. В прессе и литературе мнение высшей инстанции было поддержано.

В решении дана подробная юридическая квалификация общению в социальной сети, проанализировано правовое положение лиц, заключающих пользовательское соглашение, рассмотрены их права и обязанности.

Ключевым вопросом здесь является судьба цифрового (электронного) имущества после смерти правообладателя. Немецкое наследственное право, равно как

иотечественное, не регулирует этот вопрос специально. Отчасти поэтому, а также вследствие отсутствия сформировавшейся судебной практики в немецкой литературе было высказано мнение, что общих правил универсального правопреемства недостаточно для регулирования этих отношений, они не могут в полной мере применяться при наследовании цифрового контента. Однако, рассматривая этот спор, суд показал обратное. Он справедливо исходил из того, что решение о переходе имущества в порядке наследования не должно зависеть от формы воплощения информации (аналоговая либо цифровая). Переход прав на электронную переписку и иной цифровой контент, созданный наследодателем, по мнению Верховного федерального суда, должен подчиняться общим правилам универсального правопреемства. Суд также правомерно отверг аргумент о необходимости применения разных правил относительно наследования контента имущественно-правового

истрого личного характера.

Сильный личный мотив заявительницы (желание установить причины гибели несовершеннолетней дочери) был рассмотрен и учтен судом при вынесении решения, однако большое количество иных доводов убеждает в применимости этой позиции и к ситуациям наследования цифрового имущества, в которых такая личная мотивация отсутствует. Суд прямо подчеркнул, что наследники не только могут, но и должны знать о содержании учетных записей, так как это позволит им точнее устанавливать состав наследственной массы.

Исключение наследования аккаунта пользовательским соглашением. По мнению суда, возможность наследования аккаунта в рассматриваемом случае не ограни-

25См.: Sorge C. Digitaler Nachlass als Knäuel von Rechtsverhältnissen // MMR. 2018. S. 372; Raude K. Rechtsprobleme des digitalen Nachlasses: Der Anspruch der Erben auf Zugang zum Account des Erblassers in sozialen Netzwerken // ZEV. 2017. S. 433; Hegemann L. BGH-Urteil: Alles andere wäre unheimlich gewesen. URL: https://www.zeit.de/digital/datenschutz/2018-07/facebook-bgh-urteil-erbe-digital-account; Biermann B. Facebook und die Toten. URL: https://www.lto.de/recht/hintergruende/h/bgh-verhandlung- digitaler-nachlass-erbe-facebook-telekommunikation.

33

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

34

Зарубежная практика

ностей однозначно идентифицировать другого пользователя, адресата. Сеть эксплуатируется анонимно. Идентификации пользователя служат исключительно учетная запись и учетные данные, которые могут быть переданы третьим лицам. Поэтому пользователь несет риск вступления в коммуникацию с неизвестным ему лицом либо лицом, отличным от желаемого. Фактически учетные данные приобретают в связи с этим ключевое значение для идентификации пользователя. В решении нет ответа на вопрос, возможен ли переход по наследству цифрового контента, если аккаунт был зарегистрирован под вымышленным именем и учетные данные к такой учетной записи не сохранились. Вопрос о том, каким образом в этом случае наследники могут получить доступ к нему и вправе ли они вообще требовать предоставления подобного доступа, в решении не затрагивается. Думается, что подобные ситуации могут возникать на практике. Однако, принимая во внимание, что единственным средством индивидуализации пользователя являются учетные данные, владелец учетной записи должен осознавать, что такая анонимность создания цифрового контента, вполне возможно, будет препятствовать его дальнейшему переходу в порядке наследования. Суд в этих случаях не будет иметь достаточных оснований предоставлять защиту наследникам.

Комментируемое решение становится особо интересным в свете проходящей реформы отечественного наследственного права27. Развитие права, в том числе

инаследственного, вслед за общественными отношениями, действительно, необходимо28. Сейчас неизвестно, какой путь выберет российский законодатель для регулирования перехода в порядке наследования электронного (цифрового имущества), появятся ли в ГК РФ специальные нормы либо, подобно немецкому опыту, для эффективного разрешения споров будет достаточно судебного толкования. Одно очевидно, что большое количество общественных отношений, складывающихся в сети Интернет, рано или поздно поставит отечественного законодателя

и(или) суд перед необходимостью разрешить этот вопрос.

References

Biermann B. Facebook und die Toten. Available at: https://www.lto.de/recht/hintergruende/h/bgh- verhandlung-digitaler-nachlass-erbe-facebook-telekommunikation (Accessed 21 January 2019).

Hegemann L. BGH-Urteil: Alles andere waere unheimlich gewesen. Available at: https://www.zeit.de/ digital/datenschutz/2018-07/facebook-bgh-urteil-erbe-digital-account (Accessed 21 January 2019).

27См.: Федеральный закон от 29.07.2017 № 259-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и третью Гражданского кодекса Российской Федерации», Федеральный закон от 19 июля 2018 г. № 217-ФЗ «О внесении изменений в статью 256 части первой и часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации».

28См.: Крашенинников П.В. Наследственное право. 3-е изд. М., 2018 (глава 3 Концепции наследственного права).

35

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

Kartashov M. Inheritance of Personal Pages on Social Media after User Death in Judicial Practice in Germany. Part One [Nasledovanie lichnoi stranitsy v sotsialnoi seti posle smerti polzovatelya v sudebnoi praktike Germanii. Chast’ pervaya]. Available at: https://zakon.ru/blog/2018/5/24/ nasledovanie_lichnoj_stranicy_v_socialnoj_seti__posle_smerti_polzovatelya_v_sudebnoj_ praktike_german (Accessed 21 January 2019).

Krasheninnikov P.V. Inheritance Law [Nasledstvennoe pravo]. 3rd ed. Moscow, Statut, 2018. 288 p.

Raude K. Rechtsprobleme des digitalen Nachlasses: Der Anspruch der Erben auf Zugang zum Account des Erblassers in sozialen Netzwerken. ZEV. 2017. S. 433–439.

Sorge C. Digitaler Nachlass als Knäuel von Rechtsverhältnissen. MMR. 2018. No. 6. S. 372–377.

Information about the author

Ksenia Tatarkina — Guest Researcher at the University of Passau, Associate Professor at the Civil Law Department of the Law Institute of the National Research Tomsk State University, PhD in Law, Associate Professor, LLM (Passau) (e-mail: tatarkinak@yandex.ru).

36