ИГПЗС учебный год 2023 / 10
..docxОсновные тенденции в развитии Common Law и Права Справедливости
(Equity) в 17—20 вв.
Я уже говорил, что Английское право «обуржуазивается» ещё в 16 веке до Английской революции. Вот этот процесс приспособления английскогоправа, в первую очередь Common law, к буржуазным отношениям начался с конца 15 века.
Можно собственно указать тот момент, когда началось движение от Средневекового права к праву Нового времени. В этот момент наблюдается появление судебной процедуры об обязательствах, принятых на себя. Она сокращённо на Латыни называлась « Эсампсит» (esampsit) . В чем смысл этой процедуры?
Дело в том, что Средневековое договорное право Common law не обеспечивало обслуживание интенсивного товарооборота. Оно обслуживало натуральное хозяйство. Поэтому сама система договоров предполагала ответственность за какие-то нарушения только по факту причинения вреда. Яркий случай- дело 1438 года. Один земледелецдоговорился с перевозчиком, который имел большие лодки, перевести черезреку стадо коров. Переводчик согласился, однако при перевозке 2 лодкипрокинулись и 4 коровы утонули. Земледелец подал иск в суд с требованиемвозместить не только причинённый ущерб, но и ущерб от невыполненияобязательств. Но судья, когда стал рассматривать дело, постановил, чтонеисполнение обязательств со стороны перевозчика не влечёт никакойответственности по одной простой причине- этот был контракт не закреплённый печатью (Билль). Поэтому перевозчик не взял на себя полныеобязательства. Был лишь по итогу возмещён ущерб равный стоимости коров.То есть на самом деле договорного права в сущности не было,посколькудоговорные обязательства считались действительными при условии, что соглашения между сторонами скреплялись печатью.
Очевидно, печать в канцелярии получить было не так просто. В конце 15 века, ввиду огромного потока дел, где истцы требуют взыскать с ответчика компенсацию за неисполнение обязательств, но не могут, так как эти контракты ( нескреплённые печатью) были informal contracts, судьи задумываются, что с этим огромным потоком нужно что-то делать. Они придумали в итоге, что надо делать. Они задумались над природой печати. Печать для чегопредназначена? Прежде всего для того, чтобы удостоверить, что стороны по этому договору взяли на себя обязательства выполнить договор. И судьи пришли к мнению : а почему только печать может удостоверять взятые на себя обязательства? Очевидно, что можно обратиться и к другим фактам. Таким образом была выработана Доктрина Consideration, согласно которой в расчёт в качестве мер по принятию на себя обязательств рассматривались и другие факторы, а не только акт постановки печати на договоре. Это могут быть какие-то меры по выполнению заключенного договора, да и вообще все, что угодно. И свидетели, например.) Таким образом бывшие неформальные контракты получили юридическую силу, и договорная оправа фактически стала приспосабливаться к товарно-денежному обороту.
Очевидно, что раньше основная масса договоров состояла из договоров реальных. То есть, купля-продажа считалась вступившей в силу, допустим, только при передаче имущества. Это видно из 14 главы трактата Гленвилла ( Трактат Гленвилла «О законах и обычаях Англии» появился около 1187 г. и наряду с работами названных юристов составлял практически до XVIII в. важную составную часть источников английского права.) Соглашениям не придавалась юридическая сила, договоры считались как бы актами обмена материальными благами. Вот, в 16 веке впервые зарождается новое понимание договора как акта обмена обещаниями. Но пока еще эти обещания носят неопределенный характер, они не выражены ни в какие доктрины. Пока еще не появилась доктрина оферты, акцепта, но в любом случае, мы видим, что в 16 веке зарождается, в сущности, основание современного договорного права. Они окончательно теоретически будут выработаны во второй половине 18 века.
Далее, помимо обуржуазивания, еще идет очень важный процесс – модернизация государственного строя, я о нем говорил: именно в 16 веке появляется воззрение на государство не как на группу лиц, которой принадлежит государственная власть и которая осуществляет свои полномочия в рамках частного права, по сути (то есть, любая должность рассматривается в виде некоторого материального блага, принадлежащего носителю данной «собственности», точно так же, как принадлежит ему какое-либо имущество), а как на политическую общность, которая организована и функционирует на основе публично-правовых начал. То есть, государство как бы отделяется от короля, оно уже обозначается термином «state», «common wealth». Хотя сохраняется термин «королевство», который отражает взгляд на государство как на принадлежность короля, но, тем не менее, оно уже носит совсем другой характер. Этот термин также стал обозначать политическую общность. Король уже начинает мыслиться в качестве политического института. И очевидно, что такая модернизация государственного строя требует появления новых правовых форм.
Появляется понятие «конституции», фундаментальных законов, которые оформляют государственный строй. И вот в связи с этим происходит развитие «common law»: из права исключительно частного, в право, в котором появляется совокупность норм, принципов, выполняющих функции конституции. Это хорошо заметно по трудам правоведов второй половины 16 – начала 17 веков, они разрабатывают теорию «common law», а в ней обращают внимание на то, что «common law» покоится на обычаях, это обычное право, но при этом одновременно покоится на разуме. Для чего понадобилось внедрять такое представление о «common law»? Дело в том, что одновременно проводится мысль о том, что все, в том числе и король, должны подчиняться именно «common law». Оно, конечно, не было обычным правом, скорее, правом, которое вырастает из судебной практики, но в данном случае, называя «common law» обычным правом, правоведы просто проводили мысль о том, что это право обладает свойствами обычая. То есть, оно не создается государственной властью, поэтому может ограничивать действие этой власти.
«Common law» - фактически, творение общества, многих поколений людей, и это воззрение и позволяет объявить «common law» основой английской конституции. (Подробности я описал в книге «Юридические аспекты английской революции».) Это еще одна важная тенденция. Я ее называю как бы «придание конституционности common law», оно получает конституционное значение. Именно в рамках common law правоведы обнаруживают фундамент английской конституции – Великая хартия вольностей. Она еще в 13 веке была объявлена частью common law.
Следующая тенденция ярко проявляется особенно в деятельности судейских общин (Inns of Court). Это ведь одновременно не только корпорации юристов, возникшие в средние века, но одновременно учебные заведения. В рамках каждой судейской общины есть некая группа обучаемых и обучающих - преподавателей. И вот, очевидно, что, для того, чтобы обучать молодых людей судебной деятельности, прежде всего необходимо было знать судебную практику. И в рамках этих судейских общин в XVI в. происходит обобщение и систематизация судебной практики. Создаются огромное количество сборников этой судебной практики. Для развития common law это имело первостепенное значение, то есть тем самым common law окончательно ставилось на основание, на фундамент судебной практики; до этого фундаментом common law были королевские приказы (writs), и приказы - это как инструменты для проведения в судах интересов королевской власти, поэтому common law в сущности было правом королевским, а теперь оно становится по-настоящему судебным правом, вот этот процесс идёт именно в XVI в..
И любопытно, когда материал common law был обобщён, систематизирован, и сразу же обнаружились недостатки common law:
Это хаос в расположении правовых институтов,
это разные неясности, неопределённости в многих принципах, положениях.
Впервые обнаружил это в наиболее ясной форме Фрэнсис Бэкон. Он был канцлером при Якове I. Мы его знаем как выдающегося философа, на самом деле, в первую очередь, это был выдающийся юрист. И он написал несколько трактатов по common law (их можно найти в Интернете, они постоянно переиздаются), и он впервые серьёзно заговорил о необходимости реформы common law.
Второй человек, который сыграл огромную роль в развитии common law, в то время был Эдвард Кук. Он возглавлял Суд королевской скамьи в начале XVII в. при Якове I, и именно Эдвард Кук способствовал в огромной степени не просто специализации судебной практики, - он в основном систематизировал свою собственную судебную практику, выпустил двенадцать книг так называемых судебных отчётов ,- он пытался судебную практику осмыслить, и как бы решения, которые выносил, он пытался превратить в некие юридические нормы.
Вообще надо сказать, что common law и в XVII в. отличалось, прежде всего, очень важной особенностью: здесь наибольшее значение имела всё-таки аргументация, имел ход обоснования судебных решений, процесс обоснования, нежели сами правовые нормы. Правовые нормы в рамках common law считались подчинёнными принципам, и мы помним случай, который возник спор между Парламентом и Королём по поводу таможенных пошлин, кто может определять их размер, то Парламент в данном случае потребовал изменения этой правовой нормы common law с ссылкой на принцип: он считал, что сохранение правовой нормы, согласно которой определение размера таможенных пошлин составляет абсолютную прерогативу Короля, стало противоречить принципу, согласно которому все решение верховной власти, затрагивающие интересы английских подданный, должны приниматься одновременно и Парламентом. И на этом основании вот эта абсолютная прерогатива Короля была переведена в разряд ординарных прерогатив, стала осуществляться вместе с Парламентом. 22 июня 1641 года был издан специальный закон об этом.
Сам беспарламентский период правления, который продолжался 11 лет с 1629 до весны 1640 года, как раз свидетельствовал о том, что common law заняло, конечно, ведущие позиции в английской правовой системе, и посмотрите: в этот период не было издано ни одного законодательного акта, но тем не менее судебные дела рассматривались, споры разрешались. Общественная жизнь в Англии совершалась, как и раньше, когда действовал парламент. Очевидно, это означало, что common law было уже окончательно приспособлено к обслуживанию новых буржуазных отношений.
Во время протектората Кромвеля была предпринята, пожалуй, самая серьезная попытка реформирования common law. Причем была создана комиссия из ведущих правоведов, в которой разрабатывались план реформы common law. Эта комиссия работала 2 года при Кромвеле, и в конце концов пришла к выводу, что в тех условиях common law реформировать невозможно, поскольку реформа должны затрагивать не сам материал common law, а в первую очередь судебные процедуры. Мэтью Хэйл, ведущий английский правовед того времени (после Сэлдэна), написал специальный трактат, в котором показал, что в Англии устарела система королевскихприказов и надо создавать совершенно новые процедуры, надо их удешевлять, упрощать для населения, надо провести то, что можно назвать демократизацией common law. Но его призывы оказались тщетными, поскольку реформа судебной системы в то время была невозможна. Очевидно, что требовалось огромное количество квалифицированных правоведов, а система судейских общин к этому времени была разрушена, имущество судейских общин было конфисковано еще во время гражданской войны, и они остались практически без средств к существованию, без материальной основы. Они прекратили фактически свою деятельность. Эти общины буду восстановлены только в конце 17 века, но они никогда не приобретут уже такого значения, которое имели раньше.
И очевидно, что сама система королевских судов, которая продолжала существовать и после казни Карла Первого, на самом деле покоилась на традициях, потому что очевидно, если в основе лежит судебная практика, то проводить реформу, которая разрывает связь с прошлым, прекращает эту традицию, бессмысленно. Очевидно, что материал common law формировался на протяжении столетий, и надо было просто принять такой характер common law. И единственное, что могло заменить common law – это разветвленное законодательство, то есть издать массу законов, которые как бы совместили материал common law. Не было такой возможности в то время. Парламент при Кромвеле был очень строптивым. Кромвелю приходилось его дважды распускать. Это парламент не очень охотно утверждал указы самого Кромвеля, хотя они были явно прогрессивными и соответствовали интересами Англии. Поэтому эти политические противоречия внутри государственного строя и протектората помешали провести надлежащую судебную реформу.
Но очень важно, в 51-м году была предпринята попытка создать High court of Justice, который должен был заместить Суд Королевской Скамьи, но решения этого суда не пользовались авторитетом, в конце концов уже сразу же после восстановления на престоле Карла Второго была восстановлена прежняя суденая система.
В 50-е годы происходит очень важный процесс в самой юриспруденции, мы видим попытки теоретического осмысления common law в трактатах английских правоведов. И Мэтью Хэйл в своем трактате о common law, который он написал где-то в последние годы протектората, опубликованный в 1667 году, принимает попытку создать некую систему правовых институтов common law. Он делит сам материал common law на 4 части. Выделяет в первую очередь раздел, посвященный правам лиц, раздел, посвященный вещным правам, раздел, посвященный уголовному праву (публичным правонарушениям) и частным правонарушениям. Впоследствии эту систему разработает или доработает Вильям Блэкстон.
Нужно заметить, что 17 век – век революции – во многом показал слабость государственного строя Англии и силу английской правовой традиции, прежде всего common law. Надо сказать, что во время революции многие противоречия между политическими группировками, многие споры выливались в настоящие юридические войны. Во время Английской революции 1640-1660 годов было написано более 2тыс. трактатов, которые были посвящены различным проблемам государственного строя и common law. Очевидно, что противоборствующие стороны хотели заручиться поддержкой населения и представить свои интересы, свои притязания законными, легитимными. И именно поэтому они обращались к праву.
Очевидно, что 17 век – это, кончено, век государственной катастрофы в Англии, который способствовал развитию прежде всего common law. Даже развитию не столько на уровне судебной практики, сколько на уровне теоретического осмысления common law. Нужно понимать, что common law имеет два уровня еще с 12 века – это уровень судебной практики и уровень теоретических трактатов. Обратите внимание, регулярно правоведы создавали (в основном судьи) трактаты, в которых пытались систематизировать материал common law, пытались осмыслить его, пытались выработать какие-то определения.
Первый трактат (Глэнвелла) - 1187 года. Потом Генри Брэктона 1253 года. Потом (Фрета, Брита) – конец 13 века. В 15 веке – это прежде всего трактаты Литокана, Фортескью. В 16 веке огромное количество трактатов, которые пытаются осмыслить прежде всего судебную практику, в частности Плауден (неточно) – практически дал в своих трактатах на основе судебной практики разработанную доктрину двух тел короля. А в 17 веке продолжается эта тенденция развития CL.
Развитие судебной практики сопровождается одновременно развитием некой теории CL. Можно даже сказать, это особенность CL нового времени. В CL нового времени мы видим, действительно, настоящую доктрину CL. В 18 веке продолжается этот процесс развития CL по этим двум уровням. И где-то в середине 18 века принимается попытка сблизить эти два уровня, создать некую науку CL. Дело в том, что в Англии в университетах преподавалось не CL, а преподавалось цивильное право (так называемое римское право). Поэтому молодые люди, которые хотели получить подготовку для работы в судебных органах или на других юридических должностях, должны были пройти обучение в судейских общинах. Но в судейских общинах изучали в основном судебные практики. В 18 веке материал CL стал настолько объемным, что теперь изучить его в полном объеме было невозможно и необходимо было систематизировать этот материал и осмыслить его, создать некую теорию, чтобы приспособить этот материал для учебного процесса. И вот эту задачу выполняет правовед Уильям Блэкстон.
В 1723 году он родился, умрет он в 1780 году. Он первоначальное юридическое образование получил в Оксфорде, где изучается цивильное право, затем он в 1741 году поступил на обучение в судейскую общину Мидлтампл. Завершил через 3 года обучение и попытался работать адвокатом. Сначала салистером, потом барристером. Адвокатская деятельность у него не сложилась, клиенты к нему не шли. В 1753 году руководитель одного из колледжей оксфордского университета, где планировалось преподавать право, сделал ему предложение прочитать курс CL в оксфордском университете. Это было интересное предложение, поскольку до этого лекции по CL в университетах не читались. Блэкстон согласился и не питал особо никаких иллюзий, насчет того, что его лекции будут популярными. Но он ошибся. Действительно, ему удалось набрать группу студентов. И, самое главное, студенты записывали его лекции, а потом распространяли свои записи, и Блэкстон понял, что теоретическое изложение CL на самом деле имеет будущее, поэтому он попытался материал своих лекций обобщить. Первое его произведение, обобщавшее материал его лекций, называлось Анализ CL. Блэкстон заимствовал название трактата у Мэтью Хэйло, который он написал в конце 50-х годов. Заимствовал фактически манеру его изложения и саму систему изложения. В 1765 году Блэкстон выпустил первую книгу своих лекций в самом подробном изложении. Достаточно посмотреть на эту книгу, чтобы понять, что перед нами, конечно, учебник. Начинается книга с главы «изучение права» — это вступительная лекция Блэкстон. Книга называлась «О праве лиц». И Блэкстон в этой книге фактически под правами лиц понимал права не только индивидов, физических лиц, но и права различных корпораций, он понимал прерогативы короля, привилегии парламента, подпарламентских лиц. И поэтому он фактически описывает правовые формы, которые обрамляли государственный строй. Перед нами изложение как бы английского конституционного права. Вторая книга вышла в следующем году (1766). Она называлась «О праве вещей». В этой книге он описывает не только то, что относится к вещному праву, но и одновременно некоторые элементы обязательственного права. Третья книга называлась «Публичные правонарушения», четвертая – «Частные правонарушения». 3-я вышла в 1768, в 1769 – четвертая. Этот трактат Блэкстона, который получил странное название, комментарии к законам Англии, он стал самой популярной книгой в 18 веке в Англии, а в 19 веке еще и в США. При жизни Блэкстона было издано где-то 12 изданий этой книги. Причем это уникальный случай: оказывается, Блэкстон - первый правовед в мировой истории, который смог жить на гонорары, которые он получал за счет продажи своих книг. Он получил где-то 1,5 миллиона фунтов стерлингов за все издания (по тем временам огромная сумма). Очевидно, что эта книга пользовалась невероятной популярностью.
Что сделал Блэкстон? Чем он привлек такое большое внимание к своей книге? Значит, его заслуга:
1) он систематизировал материал CL, разбил его на 4 раздела;
2) он практически трансформировал процессуальные термины CL в термины материального право.
Наиболее яркий пример, откуда взялся термин «right of things» или «rightofperson»? Это термин показывает, что речь идет о субъективном праве индивидов, физических лиц, каких-либо корпораций или госорганов. Но, очевидно, что такого термина в материале CL не существовало раньше. Любые права лиц выражались в исках, поэтому главным термином CL был термин action – иск. Вот Блэкстон преобразовал иски, различные исковые формы, он в них увидел субъективное право. И точно также он стал трактовать и другие термины. Вообще, в английском CL нет было деления на вещное и обязательственно право. Было деление исков actioninremactiо inpersonne, но Блэкстон стал трактовать эти иски, с одной стороны, вещных прав, а с другой стороны, обязательственных прав. Таким образом, Блэкстон фактически приспособил CL для теоретического изучения, то есть он постарался выделить в CL некий теоретические принципы, и таким образом, превратив материал CL в фактически настоящую науку CL.
3) Блэкстон понимал прекрасно, что материал CL формировался в течение столетий. И в этом было сложность изложения материала CL. Фактически надо было описывать историю CL. Блэкстон нашел это, но что он сделал? Он описывает CL в том сосании, в котором оно сущетсвовало в его времени, то есть в середине 18 века. Но он, описывая терминологию CL, институты, обязательное делает экскурс в прошлое, показывает, как эти термины, правовые институты возникли, какой смысл они имели. Он показывает, допустим, что сокаш по началу воплощался в обязанность отработать держателю на поле хозяина – человека, от которого он получил землю, а потом сокаш стал воплощаться в некой денежной сумме. Он показывает, как менялся смысл термина estat, как формировалась система вещных прав на землю, как формировались, допустим, те или иные институты уголовного права или деликтного права. Фактически, в своей 4 книге Блэкстон заложил основание деликтного права, которое окончательно сформируется в Англии во 2 половине 18 века.
Надо сказать, что Блэкстон, конечно, смотрена на CL с точки зрения цивильного права. В цивильном праве главное – это довольно строгая система правовых норм и принципов. И вот Блэкстон использовал эти правовое нормы и принципы для изложения CL, причем не всегда удачно. Причем самый неудачный пример – это, конечно, изложение им привилегий парламента и прерогатив королевской власти. Блэкстон здесь применяет доктрину разделению властей, которая сформировалась как раз в рамках цивильного права. И он рассматривал королевскую власть как исполнительную, а парламент как законодательную власть, но мы знаем прекрасно, что для Английского государства как раз-таки характерно смешение властей, законодательная власть воплощается в короле-в-парламенте.
Надо сказать, что во 2 половине 18 века происходит еще одно очень важное изменение в рамках CL, во много благодаря деятельности председателя Суда Общих Тяжб Лорда Мэнсфилда. Лорд Мэнсфилд практически учел во новые тенденции в развитии права крупнейших держав, в частности, во Франции. И он постарался этот правовой опыт воспринять все передовые идея того времени для трансформации правовых институтов CL. Самая большая трансформация, которую Мэнсфилд осуществил, касалась самого понятия прецедента. К тому времени уже утвердилось окончательно представление о CL как о прецедентном праве, и утвердилось представление о том, что прецедент является обязательным для судьи, то есть судьи для обоснования своего судебного решения должны обязательно найти какой-то аналогичный случай и обосновать решение другим решением, которые было вынесено по этому делу.
Мэнсфилд подошел к этому совершенно по-другому: он посмотреть на прецедент не как на правовую норму, а как на общий принцип, который нужно извлечь из судебного решения, из мотивировочной части и применить совершенно к рассматриваемому делу. Мэтсфилд отрицал обязательность прецедента для судьи. Его аргументация заслуживает внимания: он считал, что принцип обязательности прецедента увековечивает судейские ошибки, поэтому любой судья должен критично смотреть даже на аналогичные решения, вынесенные другими судьями. Он считал, что не бывает аналогичных дел, каждый случай индивидуален, поэтому попытка обязать судей применять прецеденты, вынесенные по аналогичным делам – это совершенно бессмысленно, поскольку нет этих аналогичных дел. Он обрушился на прецедент с одной целью, чтобы получить свободу в реформе CL. И он действительно получил, его доктрина прецедента - обоснование судейского усмотрения в положении с CL. Мэнсфилд воспринял идею французского правоведа, согласно которому договор - это во многом обмен обещаниями, это создание двух воль. Он способствовал формированию в Англии волевой теории договора. Он стал разрабатывать концепцию оферты, концепцию акцепта, стал выяснять при каких условиях тот или иной договор обязателен к исполнению. Фактически он заложил основу того, что можно назвать современным договорным правом. Действительно, стоит сказать, что доктрина современного договорного права развилась именно в 19 веке, именно в судебной практике.
Чтобы понять в чем смысл доктрины - волевой теории договора, я приведу одно дело, которое рассматривалось в 1854 году в палате Лордов. В 1850 году в одной деревушке недалеко от Лондона, у мельника треснул жернов, взял его и привез к человеку, который занимался перевозкой различных материалов из одного населенного пункта в другой. Мельник заключил с ним соглашение, что перевозчик отвезет этот жернов в город, отремонтирует его и привезет обратно в течение 2 недель. Перевозчик согласовал условия этого соглашения, мельник стал ждать. Через 2 недели мельник приходит к перевозчику, желая забрать жернов, но оказывается, что перевозчик только собирается его отвезти. Мельник потребовал возместить ущерб за простой мельницы, перевозчик отказался возмещать ущерб. Все суды вынесли решение в пользу мельника, что перевозчик обязан возместить ему ущерб. Однако, перевозчик оказался настойчивым и решил обжаловать решение в палате Лордов, и она вынесла решение в пользу перевозчика. Стороны были вызваны в суд, допрошены и оказалось, что перевозчик не знал, какой ущерб он мог нанести мельнику, так как мельник ему не сообщил, что через 2 недели ущерб будет составлять 50 фунтов. Палата лордов отменила обвинения в сторону перевозчика. Это очень важное решение, которое показывает, что, на самом деле, ответственность стороны в договоре за нарушение договорных обязательств наступает только в том размере, в котором он этой стороной осознавался.
Вот перед нами наиболее яркое воплощение так называемой волевой теории договора. Надо сказать, что в первой половине 1870-х годов происходила ещё одна реформа, которая оказала огромное влияние на развитие common law и одновременно equity. Это была судебная реформа 1873-1874 гг. В 1873 был издан Акт о судоустройстве, по которому устанавливалось, что королевские суды: суд королевской скамьи, суд общих тяжб, суд казначейства, лондонский суд по банкротствам, суд адмиралтейства и завещаний объединяются под эгидой так называемого High Court of Justice – это как бы общий суд для всех, состоящий из 5 отделений: канцлерское отделение, отделение суда королевской скамьи, отделение суда общих тяжб, отделение казначейства и отделение по завещаниям и разводам. Вместе с тем учреждается Court of Appeal – апелляционный суд, и состав этих двух судов получает название Верховного суда. Дело в том, что Акт о судоустройстве 1873 лишал Палату лордов юрисдикционных полномочий на том основании, что Палата лордов является частью законодательного органа, поэтому не может осуществлять судебные полномочия. Этот Акт должен был вступить в силу в 1874, но его вступление в силу было отложено, нашли один тонкий повод. В 1875 этот Акт вступил в силу, но вступление в силу статьи об отмене юрисдикционных полномочий Палаты лордов было опять отложено. И в 1876 был принят Акт об апелляционной юрисдикции, в котором фактически восстанавливаются юрисдикционные полномочия Палаты лордов. И сложилась уникальная ситуация: в Англии появился Верховный суд в составе Высокого суда, Апелляционного суда и над ним сохранила своё положение Палата лордов, то есть ещё выше Верховного суда. Очевидно, что сохранение юрисдикционных полномочий Палаты лордов во многом было вызвано попыткой, стремлением Палаты лордов сохранить свои позиции. Эти юрисдикционные полномочия давали возможность Палате лордов оказывать важное политическое влияние.