Учебный год 22-23 / Невзгодина Представительство

Наиболее оптимальной представляется позиция В. Кабатова, предложившего компромиссный вариант решения проблемы: признавая общий порядок применения норм об исковой давности к виндикационным искам, в то же время установить в законе достаточно продолжительный временной предел (например, 20-30 лет со дня нарушения права собственника – лишения его владения вещью), в течение которого собственник бы имел право требовать восстановления судом срока исковой давности при рассмотрении иска10. Причем такое право следует предоставить не только гражданам (по действующему законодательству лишь граждане в определенных случаях могут рассчитывать на восстановление судом срока исковой давности – ст. 205 ГК РФ), но и любым субъектам гражданского права, т.е и юридическим лицам, и публично-правовым образованиям.

Предваряя вопрос о том, как такой длительный срок для восстановления нарушенного права собственности будет соотноситься с установленными в ст. 234 ГК РФ пятилетним и пятнадцатилетним сроками приобретательной давности, можно отметить, что согласно действующему законодательству (ст. 301 ГК РФ) предъявление виндикационного иска в принципе возможно только к незаконному владельцу (добросовестному или недобросовестному). Лицо же, которое приобрело право собственности по правилам ст. 234 ГК РФ, уже таковым не является, будучи собственником приобретенной по давности вещи, а потому отсутствует само основание предъявления к нему виндикационного иска. Таким образом, в ситуации, когда владелец вещи уже приобрел на неё право собственности по давности владения, вопрос о восстановлении срока исковой давности вообще не возникает.

Автор статьи не считает изложенное выше мнение бесспорным. Но ясно одно – проблема, связанная с определением начального срока исковой давности по виндикационным искам существует, порождает серьезные трудности для правоприменительной практики и наиболее оптимальное решение этой проблемы непосредственно связано с действенностью гарантий охраны прав собственников и носителей иных вещных прав.

Можно предложить для обсуждения и иной вариант решения данной проблемы. В случаях, когда правонарушитель (лицо, незаконно завладевшее имуществом) неизвестен, могло бы применяться в соответствии с п.1 ст. 202 ГК РФ приостановление течения исковой давности по причине действия непреодолимой силы. Неизвестность правонарушителя – это, несомненно, непреодолимое для потерпевшего (истца) обстоятельство, а что касается его чрезвычайности, то оно в современных условиях стало, пожалуй, не менее чрезвычайным, чем паводки, террористические акты и т.п.

На практике возникал вопрос (который не был обойден и вниманием в юридической литературе11) о начальном моменте течения срока исковой давности в случаях, когда с иском о защите нарушенного права обращается не сам носитель права, а иное, управомоченное на это лицо (например, председатель ликвидационной комиссии или арбитражный управляющий, требующие по суду взыскания долга с контрагентов ликвидируемого юридического лица, причем этот долг может быть ими обнаружен по истечении довольно длительного времени с момента возникновения права на его взыскание. Начинает ли здесь срок исковой давности течь с момента, когда о нарушении права стало известно (или должно было стать известно) ликвидационной комиссии, арбитражному управляющему, или гораздо ранее – с момента, когда о нарушении права (невозврате долга в установленный срок) стало известно данному юридическому лицу? Нередко руководители юридического лица, зная о нарушении права, преследуя какие-либо корыстные интересы, намеренно не обращались в суд с иском о возврате долга (возврате имущества, возмещении убытков и т.п.).

Представляется, что императивный текст п.1 ст. 200 ГК РФ однозначно не дает оснований в таких случаях для отсчета срока исковой давности с момента, когда о нарушении права стало известно иным лицам, кроме самого управомоченного лица, чьё право нарушено. Иными словами, предъявление исков арбитражным управляющим или председателем ликвидационной комиссии (ликвидатором) к третьим лицам в интересах соответствующего юридического лица не изменяет общего порядка определения начального момента течения срока исковой давности, установленного в п.1 ст. 200 ГК, исчисляемого со дня, когда лицу, чье право нарушено, стало 9или должно было стать) известно о таком нарушении. Именно на этих позициях стоит и судебная практика12.

По этим же причинам не имеет значения для начала течения срока исковой давности смена руководства юридического лица, его органов, когда вновь назначенный (избранный) руководитель (орган юридического лица) предъявляет иск, направленный на защиту прав и интересов данного юридического лица. При наличии к тому оснований бывший руководитель юридического лица может быть обязан возместить убытки, причиненные им юридическому лицу в соответствии с п.3 ст. 53 ГК РФ, но течение исковой давности по искам данного юридического лица начинается с момента, когда о нарушении право стало известно (или должно было стать известно) тому руководителю (тому органу), который выполнял соответствующие функции на момент на момент нарушения права.

В соответствии с общим правилом исчисляются и сроки исковой давности на взыскание неустоек, которые по тому или иному обязательству могут взыскиваться периодически – ежемесячно или даже ежедневно (например, пени за просрочку платежа). В таких случаях срок исковой давности начинает течь применительно к каждому просроченному платежу – по истечении установленного срока его уплаты. Кредитору целесообразно “накопить” требования по таким платежам и предъявить их в суд в пределах срока исковой давности, затем опять “накопить” и взыскать (кроме тех случаев, разумеется, когда пени взыскивается в бесспорном порядке).

Те же правила (определение начального момента течения исковой давности по каждому платежу) должны применяться по обязательствам, предусматривающим оплату поставленного товара, выполненных работ или оказанных услуг по частям (т.е. срок исковой давности начинает течь в отношении каждого просроченного платежа со дня, когда в отношении этого платежа началась просрочка уплаты). В целях обеспечения единообразия правоприменительной практики представляется целесообразным данное правило включить непосредственно в ГК РФ.

Если речь идет об обязательстве с известным сроком исполнения по нему обязанности должником, - право на иск возникает у кредитора (и, соответственно, начинает течь срок исковой давности по требованию кредитора к должнику) по окончании срока исполнения. Так, если по договору займа должник был обязан вернуть долг до 10 апреля и не сделал этого, с 11 апреля кредитор имеет право в принудительном (судебном) порядке требовать возврата долга и с этой же даты начинается течение срока исковой давности.

Если срок исполнения в обязательстве не указан или определен моментом востребования, течение исковой давности начинается с момента, когда у кредитора возникает право предъявить требование об исполнении обязательства, а если должнику предоставляется льготный срок для исполнения такого требования, то – исчисление исковой давности начинается по окончании этого льготного срока.

Формулировки п.2 ст. 200 ГК только на первый взгляд представляются достаточно четкими. Действительно, когда речь идет об обязательствах с открытым сроком исполнения, по которым должнику предоставляется льготный срок для исполнения, вопросов не возникает.

Так, если договор займа был заключен вообще без указания срока возврата долга, он должен быть исполнен (долг возвращен) в разумный срок, а если срок возврата был определен моментом востребования долга кредитором, - то долг должен быть возвращен после предъявления такого требования. Причем должнику, если иное не было предусмотрено договором займа, предоставляется льготный тридцатидневный срок для возврата долга (п.1 ст. 810 ГК РФ). По истечении этого тридцатидневного срока кредитор вправе требовать возврата долга в судебном порядке и с этого же момента начинает течь трехлетний срок исковой давности. По иным обязательствам (т.е. когда иное не установлено законом) должнику предоставляется семидневный льготный срок (ст. 341 ГК РФ).

Проблема возникает по отношению к тем обязательствам, срок исполнения которых не определен или определен моментом востребования, по которым должнику не предоставляется льготного срока для их исполнения, т.е. подлежащим исполнению немедленно по требованию кредитора (речь может идти, например, о договоре хранения – п.2 ст. 889 ГК РФ). Очевидно, что право требовать исполнения по таким обязательствам возникает у кредитора уже с момента возникновения обязательства (с момента заключения соответствующего договора), но именно с этого же момента по тексту п.2 ст. 200 ГК РФ начинается и течение срока исковой давности по такому обязательству13.

Представляется, что данное положение п.2 ст. 200 ГК противоречит самой идее установления сроков исковой давности и определения их начальной точки отсчета. Исковая давность – это срок для защиты нарушенного права (ст.195 ГК РФ). А до предъявления кредитором требования должнику о немедленном исполнении обязательства с “открытой датой” нет ни исполнения, ни отказа должника произвести такое исполнение, т.е. вообще нет нарушения права кредитора. По крайней мере, до указанного момента кредитор не знает и не может (не должен) знать, что его право нарушено, а именно это обстоятельство в силу п.1 ст. 200 ГК РФ лежит в основе начального момента течения срока исковой давности. Нельзя не согласиться с высказанным в литературе мнением о том, что с точки зрения логики течение срока исковой давности не может начаться ранее нарушения права, “ибо право ненарушенное нет смысла защищать”14. По справедливому замечанию Д.И. Мейера, “течение давностного срока начинается с момента, когда судебная защита права становится нужной для осуществления его”15.

В плане изложенного представляется целесообразным внести соответствующие изменения в текст п.2 ст. 200 ГК, изложив его в следующей редакции:

“По обязательствам, срок исполнения которых не определен или определен моментом востребования, течение исковой давности начинается с момента предъявления кредитором требования об исполнении обязательства” (далее – по тексту).

При таком решении вопроса применительно, например, к договору хранения (ст. 886 ГК РФ) хранитель, которому вещь сдана на хранение даже без указания срока возврата, обязан будет вернуть вещь (поклажу) по первому требованию поклажедателя – это вытекает из существа договора хранения. Соответственно, если по предъявлении требования о возврате хранитель не вернет вещь, сданную ему на хранение, на следующий день начнется течение срока исковой давности по иску поклажедателя к хранителю о возврате вещи.

Ещё один частный вариант определения начального момента течения срока исковой давности, довольно часто возникающий на практике, определен в п.3 ст. 200 ГК РФ.

Предположим, поставщик швейных изделий не смог произвести их и поставить своим покупателям (например, розничным торговым организациям) в установленный срок по той причине, что его собственный поставщик тканей просрочил поставку этих тканей. За нарушение договора поставки поставщику-швейнику пришлось возместить своим покупателям возникшие у них убытки и заплатить предусмотренные договором неустойки за просрочку поставки швейной продукции в общей сумме 500 тысяч рублей. Это – убытки поставщика-швейника, возникшие у него по вине его собственного поставщика - мануфактурного предприятия. Согласно закону (ст. 15 ГК РФ) он может взыскать эти убытки с причинителя по так называемому регрессному иску, т.е. иску, который он может предъявить только после удовлетворения иска к нему самому о взыскании с него этих 500 тысяч рублей и фактической уплаты этих денег. Предположим, предприятие швейник уплатило эти 500 тысяч рублей своим контрагентам-покупателям 25 апреля. Когда в этом случае начинает течь срок исковой давности по иску предприятия- швейника к своему поставщику тканей о возмещении убытков в размере этих уплаченных 500 тысяч рублей?

Ответ содержится в п.3 ст. 200 ГК РФ: по регрессным обязательствам течение исковой давности начинается с момента исполнения основного обязательства, т.е. в приведенном примере – с 26 апреля.

Это же правило должно применяться, когда покупатель по договору поставки (или оптовой купли-продажи) является розничной торговой организацией (или индивидуальным предпринимателем). Такой покупатель (в быту – “магазин”) обязан вернуть потребителю (покупателю-гражданин) деньги или обменять товар, если проданный гражданину товар оказался ненадлежащего качества. Такая обязанность сохраняется у торговой организации в течение разумного срока (в пределах двухлетнего – ст. 477 ГК РФ), а иногда и дольше – если на товар установлен гарантийный срок продолжительностью более чем два года. Поскольку такие “скрытые” недостатки в товаре возникли по причинам, зависящим от поставщика, то розничная торговая организация вправе предъявить соответствующие требования поставщику этого товара в разумный срок – п.2 ст. 518 ГК (если иное не предусмотрено договором поставки). Этот разумный срок включает в себя, во-первых, срок, в течение которого потребитель имел право предъявить свои требования к продавцу в связи с обнаружившимися недостатками товара, а во-вторых, ещё какое-то (непродолжительное) время, в течение которого розничная торговая организация должна предъявить требование к своему поставщику о замене товара). При отказе поставщика заменить некачественный товар, возвращенный потребителем (с момента, когда, исходя из конкретных обстоятельств истец узнал или должен был узнать об этом) и должно начаться течение трехлетнего срока исковой давности.

В ГК РФ содержится ещё ряд частных правил о начале течения срока исковой давности применительно к отдельным требованиям. Так, как уже было отмечено выше, предусмотренный в ст. 182 ГК РФ десятилетний срок по искам о применении последствий ничтожной сделки начинает течь со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки. Если ничтожная сделка была заключена, но не исполнялась ни одной из сторон, то её последствия просто не применяются и потому вопрос об исковой давности вообще не встает.

Имеющееся в юридической литературе указание на то, что для исков, связанных с последствиями ничтожности сделок, началом течения срока исковой давности следует считать при отсутствии специального указания на этот счет в ГК РФ момент, когда сделка была совершена, противоречит правилам п.1 ст. 11 ГК РФ16, и потому не должно применяться на практике.

Годичный срок исковой давности по искам о признании оспоримой сделки недействительной начинает течь со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была заключена сделка, либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной (об обмане, например, или о самом факте совершения сделки, когда иск предъявляет, например, попечитель несовершеннолетнего).

Транспортное законодательство (т.е. транспортные уставы и кодексы) также содержит некоторые особенности определения начального момента течения давностных сроков, в частности, с учетом обязательного предварительного претензионного порядка рассмотрения требований клиентуры к перевозчикам.

Общеизвестно, что в процессе приватизации государственного и муниципального имущества (особенно на первом её этапе, который вполне уместно было бы назвать “варварским” периодом перехода к рыночной экономике) было допущено множество нарушений: государственная собственность нередко отчуждалась в частную собственность незаконно и практически за бесценок, в уставный капитал приватизировавшихся предприятий включалось имущество, приватизация которого запрещена законом.

В связи с этим последние годы в арбитражные суды всё чаще стали предъявляться иски о применении последствий недействительности ничтожной сделки, т.е. иски о деприватизации имущества в государственную или муниципальную собственность (возвращении приватизированного имущества государству). Срок исковой давности по таким сделкам равен 10 годам (ст. 181 ГК РФ). С позиций “высшей” справедливости, такие иски, наверное, следовало бы удовлетворять: отобрать и “всё поделить”. Но столь же очевидно, что во многих случаях эти иски обусловлены отнюдь не заботой о благе государства и народа, а стремлением к переделу собственности, к расправе над неугодными. Нельзя не учитывать и то, что такого рода деприватизация чревата разрушением сложившихся экономических структур, разрухой, дестабилизаций экономики, практически уничтожением многих предприятий, в своё время приватизированных “частниками” в полуразрушенном виде и восстановленных ими, а соответственно, чревата уменьшением поступления налогов в казну, увеличением размеров безработицы и другими негативными явлениями. Соответственно, такая деприватизация во многих случаях может причинить экономике страны (или, по крайней мере, отдельного региона) не меньше, если не больше, вреда, чем имевшая ранее место незаконная приватизация.

Применительно к искам о деприватизации прежде всего возникает вопрос о том, не истек ли срок исковой давности, а он равен десяти годам – ст. 181 ГК РФ применительно к ничтожным сделкам и исчисляется со дня, когда началось исполнение сделки. В качестве такого дня, т.е. начального момента течения срока исковой давности могут выступать день заключения договора купли-продажи арендованного имущества (при приватизации путем аренды с последующим выкупом); дата утверждения плана приватизации; день регистрации акционерного общества если приватизация осуществлялась путем преобразования государственного предприятия в акционерное общество); день издания Комитетом по управлению государственным имуществом распоряжения о преобразовании организации и утверждении акта оценки её имущества (если приватизация осуществлена путем внесения государством имущества в уставный капитал). Возможны и иные варианты установления начального момента течения срока исковой давности в зависимости от способа приватизации государственного и муниципального имущества, но при любом из таких способов в большинстве случаев десятилетний срок исковой давности оказывается уже пропущенным и суды отказывают в удовлетворении иска по заявлению ответчика. Именно по этой причине, например, Фонду имущества Ростовской области не удалось оспорить приватизацию завода “Агат”, а администрация г. Перми не смогла вернуть государству незаконно приватизированное в свое время имущество от ОАО “Пермские моторы”17.

Поскольку же в большинстве случаев иски о деприватизации предъявляются (и могут предъявляться) прокуратурой, в последнее время её представители при предъявлении таких исков для того, чтобы обойти срок исковой давности, стали ссылаться в суде на то, что им стало известно о состоявшейся незаконной приватизации по истечении значительного времени после того, как она состоялась, - во время различного рода плановых и внеплановых проверок, и именно с этого момента (когда прокуратура узнала о незаконной приватизации) и должен бы исчисляться срок исковой давности в соответствии с правилом п. 1 ст. 200 ГК РФ. Понятно, что речь шла о тех случаях, когда со времени установления прокуратурой факта незаконной приватизации десять лет ещё не прошло, а потому и срок исковой давности как бы не истек.

Однако такое обоснование начального момента течения исковой давности не было поддержано высшими судебными инстанциями страны. В п. 11 вышеназванного совместного постановления Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 12, 15 ноября 2001 г. № 15/18 указывается, что течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права, независимо от того, кто обратился с судебной защитой: само лицо, право которого нарушено, либо в его интересах другие лица в случаях, когда закон предоставляет им право на такое обращение. Следовательно, если с иском в суд о деприватизации (иными словами, о признании сделки по приватизации ничтожной) обращается прокурор, десятилетний срок исковой давности должен исчисляться с момента, когда о нарушении права государства узнал компетентный государственный орган, представлявший государство в момент приватизации (обычно это комитеты по управлению государственным имуществом). И если с этого момента прошло более десяти лет, суды должны по заявлению ответчика отказывать в удовлетворении иска в связи с истечением срока исковой давности.

Право на обращение с иском в суд является правом на иск в процессуальном смысле слова. Это право не ограничено никакими сроками. По смыслу п.1 ст. 199 Гражданский кодекс РФ18 сколько бы времени ни прошло с момента нарушения права, управомоченный (потерпевший) вправе обратиться с иском в суд и суд обязан рассмотреть иск по существу, и, более того, при наличии к тому оснований обязан удовлетворить исковые требования, если ответчик не заявит требование о применении последствий истечения исковой давности в виде отказа в иске (п.2 ст. 199 ГК РФ).

Однако если обратиться к ряду иных статей ГК РФ и некоторым иным федеральным законам, нельзя не отметить их несоответствие тексту и смыслу ст. 199 ГК РФ. Так, устанавливая правила относительно сроков исковой давности по искам о применении последствий недействительности ничтожной сделки и по искам о признании оспоримой сделки недействительной, законодатель уже говорит о том, что соответствующий иск может быть предъявлен (курсив мой – Е.Л.) в течение десяти лет или одного года. Получается, что по буквальному смыслу приведенной нормы, причем формулированной в императивной форме, по истечении соответствующих сроков погашается право на иск не только в материальном, но и в процессуальном смысле: иск вообще уже не может быть предъявлен в суд. Иными словами, суд должен за пределами установленных в ст. 181 ГК РФ сроков исковой давности отказать в принятии искового заявления, тогда как п.1 ст. 199 ГК РФ содержит прямо противоположное правило, обязывая суды принимать и рассматривать по существу исковые требования о защите нарушенного права независимо от истечения срока исковой давности. То же несоответствие правилу п.1 ст. 199 ГК РФ налицо в п.3 ст. 885 ГК РФ применительно к иску чекодержателя к чекодателю, авалистам, индоссантам («иск чекодержателя… может быть предъявлен в течение шести месяцев…»), в ст. 966 ГК РФ применительно к договору имущественного страхования («иск по требованиям, вытекающим из договора имущественного страхования, может быть предъявлен в течение двух лет»), причем перечень примеров можно продолжить не только статьями ГК РФ, но и других законов (в частности, транспортного законодательства).

Поскольку правило п. 1 ст. 199 ГК РФ сформулировано в императивной форме и не указывает на возможность каких-либо изъятий из этого правила и поскольку на возможность ограничительного толкования данного правила не указывается и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, специально посвященном институту исковой давности19, следует признать необходимым привести в соответствие с п.1 ст. 199 ГК РФ формулировки всех иных норм ГК РФ и других законов относительно обязанности суда принимать исковые заявления и рассматривать их по существу независимо от истечения по ним срока исковой давности. Одного лишь указания на имеющуюся в данном случае терминологическую неточность20 явно недостаточно, ибо такая неточность, не будучи устраненной, может повлечь за собой искажение норм об исковой давности при их применении к конкретным спорам.

Если право на иск в процессуальном смысле слова, т.е. право на обращение в суд с иском, не ограничено никакими сроками, то право на иск в материальном смысле (т.е. возможность получить судебную защиту по предъявленному иску) сохраняет действие только в пределах установленного законом срока, который и является сроком исковой давности. По истечении такого срока суд примет и рассмотрит по существу исковое заявление лица и, при наличии к тому оснований, констатирует, что право истца нарушено ответчиком, но откажет в иске только потому, что истек срок исковой давности и ответчик потребовал от суда учета этого обстоятельства (п.2 ст. 199 ГК РФ).

В этом (и только в этом) плане исковую давность можно назвать погасительной давностью. Именно так она именовалась в римском праве, где была введена в 424 году и предусматривала, что иски должны уничтожаться с истечением 30 лет с момента их возникновения21, т.е. истории известен и тридцатилетний срок исковой давности.

ПРАВОСУБЪЕКТНОСТЬ ПРЕДСТАВЛЯЕМОГО

В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

Е.Л. Невзгодина

The article is devoted to the juridical meaning of representee’s power for arise of representation in civil law.

При нераздельном единстве правоспособности и дееспособности (избирательная, трудовая и т.п. правосубъектность) у их носителя отсутствует способность приобретать и осуществлять соответствующие права и обязанности посредством действий представителя.

Если правоспособность и дееспособность возникают одновременно, но права и обязанности не носят сугубо личного характера (например, способность отчуждать имущество посредством дарения, получать начисленную заработную плату за свой труд), способность иметь такие права и обязанности и способность их приобретать или осуществлять посредством действий представителя (элементы правоспособности) существуют наряду с дееспособностью: субъект права по своему усмотрению может действовать лично или через посредство избранного им представителя. В обоих случаях необходимость в обособленном рассмотрении способности и дееспособности не возникает.

Когда же права и обязанности по своему характеру допускают возможность их приобретения (изменения, прекращения) без личного участия субъекта права и способны удовлетворять интересы граждан независимо от наличия или отсутствия у них юридически значимой воли, правоспособность приобретает самостоятельное значение.

Так, признавая за всеми гражданами возможность иметь имущество в собственности, закон тем самым допускает существование данного элемента правоспособности граждан независимо от наличия у них дееспособности. Для недееспособных лиц возможность иметь многие права и обязанности и возможность приобретать и осуществлять их путем совершения сделок через посредство представителя возникают одновременно и существуют неразделимо, что предполагает наличие у граждан и способности выступать в качестве представляемого при приобретении и осуществлении пра¬ва собственности путем совершения сделок.

Общая тенденция российского законодательства в условиях рыночных отношений, предусматривающая расширение круга имущественных отношений, видов и стоимости имущества, которое может находиться в собственности отдельных субъектов и, соответственно, в гражданском обороте, в полной мере касается и недееспособных, и частично дееспособных (малолетних) граждан. Им может принадлежать на праве собственности (а, следовательно, и участвовать в гражданском обороте при соблюдении определенных условий) весьма значительное имущество, причем далеко не только то, которое указано, например, в ст. 60 СК РФ, устанавливающей, что «ребенок имеет право на доходы, полученные им, имущество, полученное им в дар или в порядке наследования, а также на другое имущество, приобретенное на средства ребенка».