- •О II бщие представления о потребностях, мотивах и эмоциях в психологии а.Н. Леонтьев потребности, мотивы и эмоции1
- •I. Потребности
- •II. Мотивы
- •III. Эмоциональные процессы
- •§ I. Общее учение об эмоциях
- •§ 2. Аффекты
- •§ 3. Собственно эмоции
- •§ 4. Чувства
- •Вильгельм Вундт
- •1. Методы анализа чувства
- •2. Основные формы чувств
- •Уильям Джеймс эмоция1
- •Карл Густав Юнг эмоция и чувство1
- •Поль Фресс эмоциогенные ситуации1
- •В.К. Вилюнас
- •Чарльз Дарвин
- •Конрад Лоренц
- •Леонард Берковиц что такое инстинкт?1
- •Пьер Жане шоковые эмоции1
- •Уильям с. Буллит, Зигмунд Фрейд
- •Б.В. Зейгарник
- •Гордон у. Олпорт функциональная автономия мотивов1
- •Леон Фестингер введение в теорию диссонанса1
- •В.П. Симонов
- •Ричард Лазарус об оценке: коротко и в деталях1
- •Абрахам г. Маслоу теория человеческой мотивации1
- •Виктор Франкл
- •А.Н. Леонтьев
- •Б.И. Додонов эмоция как ценность1
- •1. Эмоции и их функции
- •2. Проблема ценности эмоций и гедонистические теории поведения
- •3. Потребность в эмоциональном насыщении как природная основа ценности эмоций
2. Проблема ценности эмоций и гедонистические теории поведения
Гедонизм возник как учение в этике, сводящее «все содержание разнообразных моральных требований... к общей цели — к получению наслаждения и избежанию страдания» [9, с. 51].
Этический гедонизм в своих теоретических построениях всегда, так или иначе, опирался на определенные психологические представления о мотивации поведения человека. Французский философ и математик Блез Паскаль (1623—1662) в свое время высказался на этот счет в следующей категорической формуле: «Все люди стремятся к счастью — из этого правила нет исключений; способы у них разные, но цель одна... Человеческая воля направлена на достижение только этой цели. Счастье — побудительный мотив любых поступков любого человека, даже того, кто собирается повеситься» [4, с. 180].
Все «телеологические» концепции психологического гедонизма, несмотря на громкие наименования, в сущности, очень несложны. Они в основном не выходят за пределы того взгляда на мотивацию поведения, с которым мы встретились у Паскаля.
Может возникнуть естественный вопрос: что же нового внесли гедонисты — психологи и физиологи в эту концепцию поведения по сравнению с тем, что уже содержалось во взглядах гедонистов-философов? Нового внесено не много, и это немногое вряд ли можно считать ценным приобретением теории. Во-первых, психологические гедонисты придали понятию наслаждения более конкретный и узкий смысл: если этики порой спорили друг с другом о том, что считать истинным наслаждением, то для гедонистов-психологов (или физиологов) наслаждение стало просто родовым понятием для всех положительных эмоций, в то время как страдание сделалось таким же обобщающим названием для эмоций отрицательных. Кроме того, представители психологического гедонизма сделали попытку объяснить сущность чувства страдания и наслаждения, связав первое с нарушением гомеостатического равновесия в организме и возникновением вследствие этого чувства напряжения, влечения, а второе — с редукцией этого влечения при восстановлении гомеостазиса.
Как же следует отнестись к концепции психологического гедонизма? Очевидно, ей нельзя дать однозначной оценки, вне зависимости от того, распространяется ли она только на животных или также и на человека. В последнем, единственно интересующем нас случае эта концепция поведения, несомненно, является глубоко ошибочной. Ее подверг критике уже американский психолог Гордон Олпорт. «Ничего не может быть более очевидного,— писал он,— чем факт, что наши влечения (при кислородном голодании, пищевом и сексуальном голоде) представляют стремление к уменьшению напряжения. И, однако... мы здесь встречаемся лишь с половиной проблемы... Мы не только стремимся сохранить наши старые привычки, но и, отвергая их, идем на риск в поиске новых: развитие происходит только при таком риске. Но риск и изменение ведут к возникновению новых, обычно отвергаемых напряжений, которых мы, однако, не считаем нужным избегать» [1, p. 14].
Критика Олпорта в адрес психологического гедонизма справедлива, но недостаточна. Она лишь фиксирует несоответствие теорий гедонизма фактам, но не вскрывает цепи причин, приведших гедонистов к ошибочной концепции. В этой цепи первым звеном является игнорирование качественной разницы между организацией поведения у животных и человека. Такая методологическая установка имеет самые широкие последствия и, в частности, приводит к фактическому стиранию гедонистами разницы между ценностями как истинными мотивами поведения и эмоциональными оценками как индикаторами этих ценностей.
«Слепота» психологических гедонистов как в отношении качественной разницы между животными и человеком, так и в отношении различий мотивационной роли оценок и ценностей имеет много причин. Нам здесь, однако, хотелось бы подчеркнуть всего одну: приписывание побудительной способности только эмоциям и отказ в ней мышлению. Чрезмерное подчеркивание исключительной роли эмоций в обусловливании человеческой активности и умаление в этом обусловливании актов мышления (чем грешат не одни лишь психологические гедонисты) связано с осознанным или неосознанным отождествлением мотивации деятельности с ее энергетическим обеспечением, что особенно явно сказалось во фрейдовской концепции психической энергии влечений. Конечно, в регуляции тонуса организма эмоции действительно играют особую роль. Но одно дело повышать или понижать скорость обменных процессов организма, другое — определять цель и программу действий личности. В формировании же последних эмоции и мышление взаимодействуют самым тесным образом, причем, как правило, окончательное «добро» на развертывание той или иной деятельности дает именно мышление. Поэтому даже в тех ситуациях, когда поведение человека направлено, в конечном счете, на устранение неприятных эмоциональных состояний, его действия все равно невозможно объяснить с точки зрения примитивных концепций психологического гедонизма, редукции влечения и т. п. В этих концепциях воздействие страдания, влечения часто механистически мыслится по аналогии с силой пара или напора воды, толкающих «поршень поведения» в определенном направлении (существует, кстати, даже так называемая «гидравлическая модель влечения»). Но ведь реально для того, чтобы избавиться от страдания, личность часто идет на его значительное временное усиление. Достаточно вспомнить о человеке с зубной болью, направляющемся для лечения в зубоврачебный кабинет. В целом можно констатировать, что личность организует свою деятельность, не только исходя из эмоциональных оценок, но и с учетом всего своего прошлого опыта, знаний, убеждений, всей осознаваемой в данный момент системы своих программ-потребностей.
Именно последние (сами в большой мере являющиеся усвоенными программами общества) в конечном счете, определяют борьбу человека за определенные ценности, в ходе которой рождаются его эмоции как одно из средств успешной ориентировки в этой борьбе.
Всего этого не учитывает психологический гедонизм, объявивший эмоцию единственным двигателем человеческого поведения, фактически подставивший ее на место объективных ценностей, которые она «пеленгует».
Но поступить таким образом значит не только не решить проблему ценности эмоций, в какой-то мере уже открытую не мудрствующей житейской наблюдательностью, но, наоборот, скорее «закрыть» ее, слепив разные психологические факты в один ком.
Следует обратить внимание на тот факт, что психологический гедонизм отнюдь не преодоленная у нас теория. Чтобы оказаться гедонистом, вовсе не обязательно провозглашать бегство от страдания к наслаждению главным принципом поведения. Вполне достаточно, например, эклектически сочетать бесспорное положение о том, что потребности являются источниками нашей активности, с признанием их не чем иным, как особыми эмоциональными состояниями. Ведь отсюда логически следует, что эмоции признаются основным регулятором человеческой активности, а признание их основным регулятором, как справедливо заметил еще С. Л. Рубинштейн, «в конечном счете, неизбежно оказывается более или менее утонченной формой старой гедонистической теории, согласно которой высший закон, определяющий человеческое поведение, сводится к тому, что человек всегда стремится к удовольствию, к приятному и избегает неприятного» [8, стр. 505-506].
Гедонизм состоит не в том, что теоретически признается тяготение людей к определенным приятным для них переживаниям, а в том, что этому тяготению придается «всеобщее значение».