Gachev_G_Natsionalnye_obrazy_mira_Kavkaz

^И накой взвалил я на себя эту Грузию? На мозг мой обессиMS ленный и иссушенный... Не понять мне... А от прямой стези сво- g ей уклонился.

^Ну ладно. Почувствуешь-познаешь несколько этот окружающий мир тебе новый, и подложишь потом под стекло: станет он из окна зеркалом, высвечивать не видные доселе закутки твоей нечистотности поможет...

Как вон взвидел нынче воспитанность и выдержанность гру­ зин, их интеллигентность, этикет, светскость — и свое хамство, да еще самооправдываемое и эстетизируемое под культом «наив­ ности » и «простодушия »...

Вот что уж не должно быть в чести и плюсе среди грузин — это качества наивности, несветскости (enfant terrible), что це­ нятся во французской, русской, германской культурах (Кандид, Пьер Безухов, Зигфрид...). Это, конечно,— от народности их интеллигентности: близка, недалеко ушла-отделилась, нет от­ чуждения, великосветскости формальной и бездушной, кото­ рую надо пробивать, отстранять такими сильными средствами, как вторжение неотесанного увальня в чопорную светски-хан- жескую среду. Таковой нету в Грузии...

Однако ж и тамадизм в них — тоже непроницаемая подклад­ ка-облатка, стена-запрет на познание самого себя: не глядит Логос застолья внутрь Грузии, реальности общества и каждого человека, но пестует лишь идеал должного, родового, безлич­ ного. ..

Музыка и пляски

вот почему слеза меня прошибла, исторглась вчера, когда Ижалобный лейтмотив увертюры к «Даиси » зазвучал: тра­

гедия личности, личной судьбы в оковах рода, обычая... Стон души, свобода «я» против свободы на-рода. Последнему ведь не нужны «я», а лишь «мы»; и какая разница родственникам бед­ ной Маро, от кого народятся им внуки, племянники: от ее люби­ мого Малхаза иль от сосватанного ей Киазо? И кому они станут затем дядьями, дедами, тестями, свекрами, о ком панихиду слу­ жить вскоре...

70

Опоясан человек ритуалом на-родовой жизни. И вот птичка чувства свободного возлетает в небо, в воз-дух — и некуда ей сесть! Лишь смерть ей — путь...

Какая опера прекрасная! Правда, показательна ли она со­ всем для грузинства? Много очень мелизмов восточно-тюркских (азербайджанских? персидских?..); армянские увеличенные се­ кунды... Тбилисская то музыка, города смешений, скрещений и встреч культур и цивилизаций.

И вот какие соображения навеивала музыка «Даиси ». Прон­ зенный укором щемящего душу лейтмотива, восплакал я, как оскорбивший Грузию за отсутствие трагедии в ней — лишь «тамадизм » в ней пока видя и осмысляя. И Автандил умно и с горе­ чью сказал: «Зачем это у нас такой обычай: гостей в стельку упивать, так что они думают, что грузины только застольничают и веселятся? Будто не тяжело нам и нет своих проблем?..»

«Тамадизм» — родовая этикетность, и в «Даиси» большим пластом — народные хоры, пляски.

Вплясках грузинских — прыгучесть птичья, легкая воз-ду- ховность грузина: семенят-пружинят ножками быстро-быстро; но не отбивают чечетку, как цыгане по твердой земле степи, или увальнями медвежьими в раскачку и в присядку русскую: не прой­ дешь так по горам и осыпям: камень спустишь — камнепад уст­ роишь. .. Ногами — как чуткими пальцами рук надо низ опробывать, перебирать. Сучат ножками энергично, динамично; а верх образует хоровой обруч: руки — на плечи, и ровна, недвижна поверхность — уровень горизонтали социальной плеч и рук, ка­ кие бы ни выделывали под ними штуки ноги... И грузинка плы­ вет так, что дрожь ног не отзывается на застылости плеч. То — этикет, предел неба: сохранить великолепную форму — и над страстью; вышколенность, воспитанность...

Вритмах танцев послышалось мне некая мазурочность: так­ ты на три, да с ударением на первой доле (ср. ритм лезгинки); значит, нет социально-кесаревой маршеобразной двутактности, иль -ургийной, рационалистической квадратности, как в метри­ ке музыки западной цивилизации... Нет здесь и рассудочной ли­ нейности, но родовая объемность жизни, интуиция... Социаль­ ность тут (как и в Польше) пластична, изящна, трехмерна, а не в

71

бинарных вся оппозициях рассудочных, как на Западе: «да » или «нет», «третьего не дано»... И в мужественных мелодиях (как

gария Киазо в начале III действия) тоже на 3 — размер.

Вритмах постоянна хореичность: ударение на первом слоге. V3 И связалось это во мне с типом мелодии: она — ниспадающая, как ручьи-реки с гор, вьется мелизмами... Но обычно начинается

ссамой высокой ноты — и ветвится вниз, на выдохе... «Мело­ дия-вершина » — так именуется такой тип мелоса.

Вгерманской же музыке характерно прямо противополож­ ное: затакт, ямб и восходящий тип мелодии — она растет, как древо, набирает силу, высь, разгон вверх.

Из европейских космосов Грузии близка по типу мелоса Ита­ лия: тоже там «мелодия-вершина », ниспадание (ср. «Санта Лючия...»), и опера Палиашвили очень мне Пуччини напомнила...

И вкосмосахтутобщее: космосы ниспадания, камня... Если ямб знаменует вертикаль вверх, устремление в небо, то хорей — вертикаль вектором вниз, ниспадание с первой, сильной доли...

Так что подтверждает и музыка грузинская мою интуицию устроения ее Психо-Космоса как опрокинутого свода — купо­ лом вниз... А в Италии купол небосвода — вверх, но по арке — тоже ниспадает, свободное Галилеево падение...

Вариях особенно чувствуется некий сплав тут Италии и Пер­ сии, в Грузии. Ср. ариозо любовное Малхаза в конце I акта. Ну да: Грузия как раз на уровне, на широте Италии, и есть проход из Европы в Персию. А оттуда — утонченность чувственности, гедонизм...

Вообще город в Грузии — место, где оседает и прививается ислам, Восток берет верх: вТбилиси и в его песнях, в среде «кинто » блатных, вроде «романсов жестоких » на Руси,— и то же в городах. Вон «застольная »Киазо в начале II действия — вполне исламские мугамы тут, хроматизмы и мелизмы чувственные, как

в азербайджанской музыке.

«Деревня » же, горцы — там строгость христианства блюдет­ ся, а в музыке — диатоника, нет хроматики, капризной ветвис­ тости мелизмов...

5веч. Работать надо. Завал надо разгребать узнанных сведе­ ний, соображений. Продумать-истолковать... Разговоры вел се-

72

годня — с женщинами: о Грузии и грузинах в Редколлегии. Бол­

гарка там была и эстонка. Осетинка прекрасная...

Жеиидины [рузии о обоих мужчинах

73

^ — Любят семью, дорожат ею, женой. Много времени на стороне, с друзьями проводят. Но и жене приятное любят сде-

gлать — помочь. Правда, не стирать — как Вы говорите, что своим детям пеленки стирали,— но вот приготовить пищу сами —

V* это берутся и любят, особенно если друзей ждут. Вообще это ложное мнение, будто грузинки — забитые в дому женщины. У нас — не ислам, а христианство. Муж с женой считается. И она — с ним. Нет ссор, скандалов, как, я слышала,— в рус­ ских семьях. Даже если какие противоречия, стараются мягко уладить. Вот одна моя подруга: во всем с мужем соглашается, но потихоньку делает по-своему, но так мягко и ласково, что он уверен, что все сделано по его... Самолюбие его удовлетворено.

Самолюбие очень важно у грузина: гордость и самоуваже­ ние. Он никогда не простит жене того, что русские прощают: быть рогоносцем. Если сам изменяет (что не часто), то старается и к жене быть ласков... Но вообще у нас мало свободных жен­ щин, да и общественное мнение... Так что в общем — нравствен­ ный климат.

Потом слишком много грузины в мужских дружбах прово­ дят времени, чтобы ловеласами и селадонами быть, дамскими угодниками.

Но приветливы, рыцарственны к женщине. Вот и у нас: ни с того ни с сего может цветы принести — этот вот молодой минг­ релец, что в Иенском университете специализировался. А ведь без связей каких-либо, из деревни, все — сам...

И еще — артистизм. Грузины все — немного поэты. В нашем народе вообще культ поэтов. Говорят: «Наш Илия » (Чавчавадзе), «Наш Важа » (Пшавела), «Наш Акакий »(Церетели); не знаю,

вкаких так еще народах?..

Яуж тут начинаю вплетать речи и других женщин...

—Далее преступления тут — из самолюбия. Вон прогремело дело. Один был богат, шиковал и однажды в ресторане послал ящик шампанского бедно одетому юноше, который свой лимо­ над пил и лобио заедал. В унижение ему, значит. И вот тогда, или потом, не помню уж,— этот оскорбленный подошел, выхва­ тил пистолет и вупор застрелил — при всех, не скрываясь... И его поступок понятен, прощается общественным мнением.

74

75

^Нет и национализма, шовинизма. Все народы здесь привет-

^ливо включаются: и армяне, и евреи... Скорее, армяне несколько более ревнивы...

Потому и не уезжают никуда в другие страны. А те, кому пришлось эмигрировать: князья, после революции,— в такой но­ стальгии пребывали в Париже... Да и сейчас, если кто в команди­ ровке, про него в деревне с сожалением говорят: «Бедный наш Ванико! Он все еще в Париже!.. >

Эта удовлетворенность даже в некоторое самодовольство переходит. Когда я болгарку, вышедшую замуж за грузина, спро­ сил про них, сказав, что болгары все же страдают комплексом неполноценности себя как малого народа, а грузины — нет, она: «Даже слишком не страдают».

То есть, апломб, даже самоуверенность избыточная, что раз­ дражает другие народы...

Точнее: это не апломб, который есть вызов и взрыв гордости —

вответ на унижение извне или себя, иль кому доказать, как это бывает как раз у людей застенчивых и страдающих недостатком самоуважения. В грузине покойно и естественно самоуважение, и он не рвется «доказать!»себя, воображать и выставляться...

Но привычка жить во вне, на виду, среди людей, выработала некое милое натуральное тщеславие: любовь красоваться, вос­ хищаться), что сопряжено и с артистизмом их: врожденным...

Не нужно грузину замыкаться в себе и там, вуединении внут­ ренней работы интенсивной, в отрыве от общества людей, дока­ зать себе и миру, какой он «гений»!— и этим самоудовлетворяться. Это — уродливо выглядело бы здесь.

ВГрузии ж — гармония и мера, ее царство.

Акценты & "fpouue

никал я и в национальный вариант христианства и вообще \ / в представления о божестве здесь. Бог чувствуется не «там», а «здесь»: в божественности Природы, ее плодов, жиз­ ни, человека. Очеловечен и очувствен тут спиритуальный Бог

76

единый. Но чужд и суеверно-рабский политеизм языческий, ир­ рационализм стихий природы, от которых неведомо что ждать, как это в Индии иль в Средней Азии, где засуха, самум, земле­ трясения, наводнения... Тут Космос надежен, проверен — и уве­ рен в нем живет человек.

Когда я расспрашивал об ипостасях троичного Бога: что тут в народе воспринималось интимнее, сердечнее: Отец, Сын или Дух Святой (этот вопрос очень проверочен для характеристики наци­ ональных образов мира)?— странен им вопрос. Эти числовые рас­ сечения в Божестве — дики тут. Да и Бога отдельно от Жизни и Природы не чуют, а именно — в слитности их, когда и Бог ожизнен, и Жизнь омудрена,— как это у гармонического Руставели...

Так что не могли на вопрос мой выделить кого-то из Троицы, хотя Дух Святой — наидалек и непонятен... Близко чувствовал­ ся Сын, Богочеловек, Христос,— но не распятый, в муках (тако­ вого чувствуют ближе в германстве, лютеранстве), а просто лю­ бящий, человечный.

Итак, общая осененность, одаренность и радостная благо­ дарность миру и Богу — таково мироощущение извечное тут. Даже «благодарность к Богу » — неточно будет сказать: предпо­ лагает отделенность божества в объект и вынос из народа и при­ роды куда-то.

Нет при-цельности, а есть цельность в грузине. Он — в Це­ лом, в его центре самочувствуется...

Но нет и чувства себя как «избранного народа », что как раз сопряжено с острой униженностью в текущей жизни и с вызо­ вом, завистью и оскорблением этим других народов, как это у евреев, немцев, русских...

Нет нервности, напряженности: чтоб начеку быть, подозри­ тельности, ожидания зла. Нет ориентированности на зло вмире, тем более его героизации, как это в образах германской культу­ ры (Сатана в «Потерянном рае » Мильтона, Люцифер в «Авро­ ре »Якова Беме, Мефистофель в «Фаусте » Гете, Каин у Байрона и проч. ...), в Антихристе православных и в демонизме европей­ ского романтизма. Бесов= злых сил не чуют так остро...

Есть, конечно, дэвы фольклора, но и они сравнительно добро­ душны, нет в них «радикального зла », не так они иезуитски-изощ- ренны, как «бесы-искусители »европейского христианства...

77

78

Да, в Грузии важнейшее: что была на протяжении столетий своя аристократия, роды, и они вполне дошли до наших дней: чувствуют себя потомками князей, фамилий славных — и это прибавляет в достоинстве, чести, культуре, этикете: не посра­ мить предков!.. Вертикальность сквозь историю — особое чув­ ство, и оно вообще у всех грузин.

Тут еще и поэма Руставели (что им — Библия) общей древней им платформой и шкалой благородства, рыцарства и идеалий служит.

Ведь что такое, если вдуматься, аристократизм? Это есть чув­ ство рода, корня, древо, своей вертикали, сращенности именно с этой землей (с Вязьмой — Вяземские, с Мещерой — Мещерские

ит. п.), где род и имя, и память о нем в истории сохраняется. Аристократ: «сэр» или «фон» или «виконт»или «князь» — не поедет жить в другую страну, где никто не знает рода-имени и не испытывает исторического трепета перед ним. А плебей — как «плейбой », «без рода, племени-имени », готов сняться в другое место, свободен начать новую жизнь, смотрит, где — лучше. Ubi bene — ibi patria13. Ему — нечего терять-жалеть. Ему — все рав­ но: любое место и время.

Аристократ же для того и избран и облагодетельствован ме­ стным Психо-Космосом, чтоб быть всегда его устоем и сваей —

ижертвенно погибнуть, не покидая свое место, если понадобит­ ся. Тогда имя его будет прибрано в историю, в дух, вЛогос стра­ ны — и тоже: не только не пропадет, но еще и напитает ее. Так что и жизнь, и смерть тут — питательны и питающи: и человека,

иего Целое.

Аристократические роды — это дубы, это эвкалипты народа, если долгую за собой, многовековую имеют историю, как Черчил­ ли, Трубецкие, Дадиани, Бараташвили, Багратиони, Чавчавадзе...

А у болгар этого нет: фамилии-роды еще лишь столетники: кустарники, а не деревья. Принижен этим отсутствием аристок­ ратии своей народ весь...

Спросил я еще: какие народы чувствуются грузинами как более похожие на них, более свои?..

13 Где хорош о— там и родина (лат.).

79