_-XX(X~1

тех сил, на которые опирались Иран и Россия. Для Пакистана это означало создание своего рода тройственного союза. В поисках контригры Исламабад мог опереться на не менее представительный треугольник, куда входили США, КНР и Саудовская Аравия (вместе с рядом других арабских государств).

Отношениям с США Б. Бхутто уделяла особое внимание. Она считалась любимицей Вашингтона, но существенных изменений в комплексе двусторонних связей сразу после ее второго прихода во власть не произошло. Главной проблемой оставалась ядерная программа Пакистана. В Вашингтоне по-прежнему не доверяли заверениям Исламабада о ее отсутствии и запрет на военно-эко- номическую помощь сохранялся.

В дополнительную проблему превратились обвинения в том, что Пакистан поддерживает терроризм в индийском Кашмире. Руководство госдепартамента США предупреждало даже о том, что Пакистан может быть причислен к «неблагонадежным странам» (изгоям), официально способствующим террористической деятельности. Эту опасность, как отмечалось выше, постаралось отвести еще правительство Н. Шарифа, который заменил руководителя ОВР и заставил разведку действовать осторожнее. Ту же линию продолжала новая пакистанская администрация, и угроза новых санкций была устранена. Пакистан при Б. Бхутто принял активное участие в ряде миротворческих операций под эгидой ООН и при лидирующей роли США (в Сомали, на Гаити и в Боснии), арестовал и выдал американцам Р. Юсуфа, подозреваемого в организации террористического акта в Нью-Йорке в феврале 1993 г.69

Переменам способствовали и некоторые подвижки в политике

по Южной Азии Р. Раффел (вдова погибшего вместе с Зия-уль- Хаком посла США) заняли критическую в отношении Индии позицию, призывая покончить с фактами нарушения в Кашмире прав человека, репрессиями против мирных жителей. Раффел в 1993 г. позволила себе утверждать, что США никогда не соглашались с индийским решением Кашмирского вопроса. И хотя ее слова были официально опровергнуты, она оставалась во главе южноазиатского направления в государственном департаменте в течение четырех лет70.

380

Исламабад постарался воспользоваться благоприятными обстоятельствами и нашел сочувствующих его позиции как в министерстве обороны, так и на Капитолийском холме. Министр обороны У. Перри совершил в Пакистан визит в январе 1995 г., призвав в его ходе поднять уровень сотрудничества в области безопасности, то есть стратегического взаимодействия. Б. Бхутто, со своей стороны, подняла вопрос об ударных самолетах F-16, заявив, что Пакистан считает несправедливым отказ в их поставке: «мы хотим либо самолеты, либо деньги обратно»71.

В апреле 1995 г. премьер-министр совершила вторую в этом качестве поездку в США и, как и в первом случае в 1990 г., произвела там на всех хорошее впечатление. В ходе визита были подписаны многочисленные «меморандумы о понимании», протоколирующие намерения о взаимодействии и сотрудничестве в различных областях. После ее отъезда в итоге жарких дебатов Конгресс принял поправку сенатора-республиканца X. Брауна, которая отменяла многие санкции, введенные в 1990 г.: давала зеленый свет на оказание экономической помощи и разрешала военное сотрудничество, размораживая поставки вооружений, за исключением F-16. К марту 1996 г. Пакистан получил задержанное военное оборудование на сумму 368 млн. долл. и ему была зачтена уплата еще 120 млн. в счет новых поставок72.

Летом 1996 г. Пакистан оказался в центре нового скандала. Американская разведка установила, что после 1991 г. ему была поставлена Китаем партия ракет М-И и с его помощью начато строительство предприятия по их сборке. Основные претензии Вашингтон предъявлял Пекину, который взял на себя обязательства соблюдать международные правила поставок ракетной технологии. Пекин отрицал нарушение обязательств, заявляя, что речь идет о разрешенных режимом поставках образцов ракет малой дальности полета (до 300 км). США выражали сомнения в точности этой информации и подозревали Пекин в передаче и более мощных ракет М-9. Американцы также испытывали недоверие к намерениям Пакистана, тем более что одновременно стало известно о вероятной поставке ему из Китая кольцевых магнитов для газовых центрифуг - необходимого элемента в процессе обогащения урана до оружейной чистоты 73.

Санкции, введенные Вашингтоном в 1990 г., судя по всему, подтолкнули Исламабад к компенсации потерь в военно-страте-

381

гической области за счет развития ракетно-ядерной программы. В этом направлении он действовал тайно, опираясь на давно установившиеся сугубо доверительные связи с Китаем и Северной Кореей. Из последней он, по всей видимости, получил образцы ракет среднего радиуса действия «Нодонг», которые стали прототипом испытанных им позднее ракет этой дальности на жидком топливе. Причем расплачивались пакистанцы с Пхеньяном, по-видимому, подпольным бартером, делясь с ним секрета-

ми производства ядерных боезарядов и получения оружейного урана74.

Официальные отношения с Китаем при Б. Бхутто оставались, как и прежде, весьма тесными. Пекин продолжал в целом поддерживать точку зрения Исламабада на кашмирскую проблему, призывая Индию и Пакистан к сдержанности и готовя почву для некоторого дистанцирования от Исламабада и сближения с Дели (в 1993 и 1996 гг. были достигнуты важные китайско-индийские договоренности о повышении мер доверия и поддержании мира и порядка в пограничных районах вдоль линии контроля)75.

Устоявшиеся связи с арабскими государствами, в первую очередь Саудовской Аравией и ОАЭ, опирались на сходство позиций по Афганистану. В этом узловом районе интересы трех государств по большей части совпадали, что не исключало соперничества между группами, которым они особо благоволили.

Что касается Кашмира, то достаточно сдержанное отношение арабских государств к позиции Пакистана объяснялось экономическим весом и значением Индии, а также влиянием в них крупной и активной индийской диаспоры. С большим трудом Исламабаду в 1995 г. удалось добиться от Организации Исламской конференции (ОИК) создания специальной контактной группы по Кашмиру76.

Необходимо подчеркнуть, что Б. Бхутто, подобно отцу, чувствовала себя наиболее сильно в области внешней политики. Еще одной выигрышной для нее сферой были политическая пропаганда и массовая агитация. С проблемами управления, а также политики компромиссов, связанной с тонкостями межпартийных и межличностных отношений, она справлялась, по общему мнению, куда менее успешно. Между тем от этой политики в наибольшей степени зависела стабильность того расклада сил, который возник в результате выборов ноября 1993 г.

382

Сначала А. Хуссейн и возглавляемый им Объединенный национальный фронт (МКМ) поддержал Б. Бхутто, что способствовало существенному укреплению ее позиций. Так было и при первом ее приходе к власти. Но после выборов 1988 г. их союз продержался почти год, а во втором случае - менее полугода. Уже весной 1994 г. пути двух партий разошлись, свидетельством чего стал расстрел в Карачи манифестантов из МКМ, протестовавших против проведенной без их согласия административной реформы в городе77.

С этого момента в крупнейшем пакистанском городе развернулась жестокая гражданская война, которая стала особенно интенсивной после вывода оттуда регулярных армейских частей в декабре 1994 г. Правительство поспешило приписать себе заслугу окончания более чем двухлетнего армейского присутствия в городе. Но радость оказалась преждевременной. После ухода армии уличная война приобрела невиданный размах. За два месяца в Карачи погибло более 500 человек и для наведения порядка в город ввели «рейнджеров», военно-полицейские формирования, подчиненные министерству внутренних дел. В марте тем не менее террористы убили двух представителей дипломатической миссии США, что омрачило обстановку накануне визита туда Б. Бхутто. Вслед за паузой в апреле последовала новая вспышка насилия, продолжавшаяся до конца года.

Война в городе охватила многие его районы (такие как Шах- Фейсал-Колони, Коранги, Ландхи и др.), превратившиеся в зоны, где было опасно появляться из-за порой беспорядочной стрельбы. Число жертв за год превысило 1,5 тыс. человек, а всего за 1994— 1995 гг. в Синде, по некоторым подсчетам, погибло около 6 тыс.78 Основную часть жертв составили непосредственные участники и организаторы различных противоборствовавших групп и организаций. Война одновременно велась на нескольких фронтах: 1) между криминальными корпорациями; 2) фракциями МКМ - А. Хуссейна и А. Ахмеда (Хакики МКМ); 3) боевыми организациями, созданными на сектантской основе (суннитов и шиитов); 4) отрядами, сформированными по этническому признаку (синдхов и мухаджиров)79. Хотя синдхов в черте города насчитывалось менее 7 %, их противоборство с мухаджирами отличалось наибольшей остротой из-за соперничества за власть в провинции.

383

Входе столкновений были похищены и убиты важные персоны, такие как брат А. Хуссейна, брат главного министра Синда

А.Шаха и др. Огромный ущерб был нанесен экономике города и страны. Разгул беззакония и беспорядков заставлял местный капитал покидать Карачи, предпочитать ему города Панджаба или другие страны. Практически иссяк приток иностранных средств. Капитализация компаний на крупнейшей в стране Карачинской фондовой бирже существенно сократилась, выросла безработица.

Вэтот же период в стране резко усилилось значение исламского фактора, увеличилось число столкновений на сектантской и религиозной почве. Это представляется неожиданным после очевидного поражения происламских партий на выборах 1993 г. Однако электоральная неудача оказалась допингом в борьбе за стенами парламента. Дэюамаат-и ислами и другие оппозиционно настроенные организации исламистов присоединились к Н. Шарифу и его Пакистанской мусульманской лиге в усилиях подорвать доверие к правительству и вызвать дестабилизацию ситуации в стране. Вместе и порознь они осенью 1994 г. и позднее организовали ряд широковещательных «походов на столицу», маршей протеста и т. п. Оппозиционные уличные шествия проходили в основном под исламскими лозунгами и нередко сопровождались стычками между представителями различных сект и школ в исламе. Большое влияние на активизацию исламистов оказали сообщения об успехах в Афганистане движения Талибан. На митингах и во время шествий исламисты часто скандировали

лозунг: «Кабул ке бад, Исламабад... Талибан, Талибан», то есть после Кабула талибы должны взять Исламабад80.

Подъем исламизма происходил не только в центральных районах страны, но и на ее окраинах. В 1989 г. в пограничном с Афганистаном пуштунском округе Малаканд возникла организация Техрик-е-нифаз-е-гиариат-е-мохаммади (ТНШМ, Движение за введение шариата пророка). Возглавляемые Мауланой Суфи Мухаммадом, активисты организации прибегли к силе (захвату подступов к Хайберскому перевалу, местных аэродромов и т.п.), требуя введения шариата. В ноябре 1994 г. федеральное правительство пошло на уступки, объявив, что в Малаканде шариат становится главным судебным кодексом, но одновременно добилось прекращения насильственных действий.

384

Уступки суннитам (введение шариата предполагало утверждение суннитско-ханафитской правовой школы) вызвали обостренную реакцию со стороны шиитов. В октябре 1995 г. в Лахоре состоялась массовая манифестация хорошо вооруженных шиитов, собравшихся по инициативе Сипах-и Мухаммад Пакистан (Пакистанских воинов пророка). За ней последовали атаки на офисы конкурирующей суннитской (деобандской) группы Сипах-е сахаба Пакистан (Пакистанские воины сподвижников пророка). На счету активистов двух этих организаций оказалось много убийств и покушений, совершенных в Карачи в разгар беспорядков, охвативших город. Столкновения между ними приобрели особый размах и остроту в западнопанджабском округе Джанг, где они имели и социальную подоплеку - крупные землевладельцы принадлежали там главным образом к последователям шиитского учения, а крестьяне и бедный городской люд были суннитами81.

На этом фоне в среде военных возник заговор с целью захвата власти и провозглашения Пакистана суннитским исламским государством82. Во главе группы заговорщиков стоял генерал-майор З.И. Аббаси. Конспираторы заручились поддержкой ряда младших офицеров и, получив оружие из зоны племен, готовились к выступлению 30 сентября 1995 г., в день командных учений. Заговор не имел широкой поддержки в офицерской среде и был раскрыт. Армия постаралась не придавать делу широкую огласку, и лишь в ноябре о нем официально информировал сенат министр обороны А. Мирани 83.

Другим проявлением исламского фанатизма стало преследование, в том числе судебное, местных христиан. Особенно большой резонанс вызвало дело Саламата и Рехмата Масихов по обвинению в богохульстве. Высший суд Лахора (Панджаба) слушал его весной 1994 г. на основании принятого при Зия-уль-Хаке Закона о богохульстве (святотатстве). За оскорбление пророка и ислама суд приговорил их к смертной казни. Еще одного привлеченного к суду христианина убили на подходе к зданию суда. Тот факт, что приговоренному Рехмату было всего 14 лет, содействовал широкой реакции протеста. В конце концов, дело было пересмотрено, но отменой приговора остались недовольны исламисты. Их громкое возмущение не позволило пересмотреть наиболее одиозные положения Закона о богохульстве84.

К концу 1995 г. властям удалось в целом нормализовать обстановку в Карачи, выведя его из состояния гражданской войны. Сделано это было с помощью вышеупомянутых «рейнджеров». Наряду с покровительством талибам, усмирение Карачи надо рассматривать как еще одну операцию, осуществленную министром внутренних дел Н. Бабаром, который, впрочем, координировал свои усилия с руководством армии и Объединенной войсковой разведки85.

В середине 1995 г. обострилась ситуация в наиболее крупной провинции Панджаб. Существовавшее там коалиционное правительство ПНП и ПМЛ (Джунеджо) во главе с представителем последней М.А. Ватто ушло в отставку из-за внутренних разногласий. Позиции нового кабинета (С.А. Накаи), где лидирующую роль играла уже ПНП, оказались значительно слабее. Тем более, что Ватто подал апелляцию в Лахорский высший суд. Пытаясь спасти положение, Б. Бхутто прибегла к тактике давления, омрачившее ее отношения с влиятельной корпорацией судей.

Многочисленные политические неурядицы легли на неблагоприятный экономический фон. Эффект от реформ, предпринятых еще переходным кабинетом М. Куреши, не был долговременным, хотя макроэкономические показатели за 1993/94 г. улучшились. Правительство Бхутто объявило о проведении либеральной политики в области приватизации (были выставлены на торги десятки объектов государственной собственности), а также в сфере отношений между капиталом и трудом (начата программа социального действия, заключено соглашение с Международной организацией труда в Женеве). Кабинет министров открыл возможности для функционирования международных неправительственных организаций (НПО), заручился принципиальным согласием ряда частных компаний из США, Японии, Южной Кореи и Гонконга о вложениях в базовые отрасли экономики, в первую очередь энергетику. Энергетический план предусматривал инвестиции в 4 млрд. долл. Однако на результатах всех этих мер и договоренностей отрицательно сказался разгул беспорядков и бандитизма в самом сердце деловой активности - Карачи. Только за один день в марте 1995 г. (после убийства американских дипломатов) индекс Карачинской фондовой биржи упал на 29 пунктов и его продолжало лихорадить в дальнейшем86.

К тому же засуха и вредители нанесли в 1994 г. заметный ущерб урожаю хлопчатника. Это сказалось на доходах от экспор-

386

ности. Слухи о продажности чиновников были широко распространены в обществе, во взяточничестве и казнокрадстве обвиняли людей из ближайшего окружения премьер-министра, в первую очередь ее мужа А.А. Зардари. Будто специально, чтобы усугубить ситуацию, Б. Бхутто в конце лета 1996 г. назначила его министром по делам инвестиций. Не успел стихнуть шок от этого назначения, как за ним последовало другое: на пост министра науки и технологии назначили Н. Хокхара - его ранее подвергали аресту по подозрению в махинациях с долговыми обязательствами.

Сильным ударом по престижу премьер-министра стало убийство в перестрелке с полицией 20 сентября 1996 г. ее брата Муртазы Бхутто. Он вернулся из длительного пребывания за границей в октябре 1993 г. и, отсидев в тюрьме семь месяцев до освобождения под залог, начал борьбу с сестрой за лидерство в ПНП. В семейной междоусобице его поддержала мать Нусрат, которую пришлось освободить от должности почетного президента партии (она занимала ее со времени казни З.А. Бхутто в 1979 г.). Муртаза прославился громкими популистскими заявлениями и резкими высказываниями в адрес мужа сестры. Его действия вызвали раскол в партии, но за ним пошли лишь немногие. Погиб Муртаза при невыясненных до конца обстоятельствах, не подчинившись требованиям полицейских. Подозрения в его убийстве упали на Зардари. Беназир яростно отрицала свою и его причастность90.

К этому моменту испортились ее отношения с президентом Легхари, и премьер позволила себе публично связать его действия по сближению с оппозицией с гибелью брата. Отчуждение между ними нарастало с марта 1996 г. в связи с конфликтом между правительством и Верховным судом по поводу ряда кандидатур на должности судей. Президент осенью встал на сторону высшей судебной инстанции, а 5 ноября 1996 г. объявил об отставке правительства, роспуске парламента и проведении новых выборов в начале февраля 1997 г.

Еще одна попытка Н. Шарифа

Решение президента было воспринято в стране со вздохом облегчения - непопулярность правительства достигла максимума. Главой переходного кабинета (до выборов) Ф. Легхари назначил ветерана пакистанской политики, известного в свое время деятеля

388

ПНП Мерадж Халида. Как и предшествующее правительство такого типа (М. Куреши), кабинет попытался навести порядок в экономике. С подачи советника премьера, еще одного бывшего вице-президента Всемирного банка Ш.Дж. Бурки91 Пакистан прибег к внешним займам (почти на 1 млрд. долл.), чтобы справиться с бюджетным и платежным дефицитом и оживить деловую активность. Однако ничего, кроме увеличения долга и роста цен, это не дало.

Между тем кризис в обществе оказался настолько глубоким, что некоторые круги советовали президенту отложить проведение выборов, дав переходному правительству возможность осуществить необходимые преобразования и структурные перемены. Он, однако, на это не пошел, прислушавшись к мнению, что «лекарство от плохой демократии - больше демократии». Тем не менее в начале 1997 г. в стране появился новый внеконституционный орган - Совет по обороне и национальной безопасности. Созданный формально по инициативе правительства, он возглавлялся президентом и состоял, с одной стороны, из глав ведущих министерств, а с другой - из начальников штабов видов войск. Идея такого консультативного органа зародилась еще в конце 1980-х, при Зия-уль-Хаке, и состояла в легализации политической роли военных. Характерно, что Совет продолжал функционировать и после проведения выборов, хотя значение его заметно снизилось 92.

Выборы состоялись в начале февраля 1997 г. и отличались редкой даже для Пакистана пассивностью избирателей. По официальным данным, в них приняло участие 36 % имеющих право голоса, но, по мнению наблюдателей, голосовало лишь около 26 %. На протяжении всех четырех выборов (1988, 1990, 1993 и 1997 гг.) явка оставалась низкой (по сравнению, например, с Индией или Бангладеш) и понижавшейся. Причины малого участия - в пассивности женщин, которых сдерживает диктат мужчин, не желающих чаще всего их участия в общественной жизни, в высоком возрастном пороге (21 год), недостатке конкурентности, в культуре политической борьбы на местном уровне. Особенностью выборов 1997 г. было то, что они пришлись на месяц поста (рамадан) и отличались невыразительностью предвыборной кампании, проходившей в обстановке апатии масс, их разочарованности в политических лидерах и идеалах. Пакистанская

389