Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru

если я целовал тебя там, чей взор мог нас выследить?

Та одинокая птица в небе (выследила)? Дай мне убить ее!

167

Та одинокая рыба в протоке (выследила)? Дай мне убить ее! Если пожелаешь, я лягу с тобой — как в былые дни, если пожелаешь, богиня?

Инанна, если ты пожелаешь, я лягу с тобой — как в былые дни, если пожелаешь, богиня?

И Инанна отвечает ему:

Я царица, богиня, сижу с юношей, как в былые дни, я, лентяйка!

Меня, проводящую время с юношей, как в былые дни, меня моя мать не отыщет!

Инанна требует, чтобы все свершалось немедленно. Она с силой швыряет все, что попало, в ворота подземного мира и угрожает сломать их, если привратник не поспешит ее впустить257. Пораженная красотой героя Гильгамеша, она тотчас предлагает себя ему в жены 258. Гильгамеш, надо сказать, обнаруживает еще меньшую воспитанность, когда подробно перечисляет, почему на нее нельзя полагаться: он называет ее сандалией, жмущей ногу того, кто ее носит; жаровней, что гаснет в холод, когда она всего нужнее; дверью черного хода, впускающей ветра и бури; а для большей убедительности называет шестерых ее любовников (не считая Думузи), которых постигло несчастье по вине Инанны.

Во всем этом есть нечто характерное для Инанны. Она губит тex, кого любит, или по крайней мере приносит им несчастье. В рассказе о ее нисхождении в преисподнюю и в упреках, которыми осыпает ее Гильгамеш, на нее возлагается прямая ответственность за причиненное зло. В других сказаниях дело обстоит иначе: Инанна ни в чем не виновата, однако тех, кого она любит, настигает гибель. Так, ее юного супруга убивают разбойники, когда он пасет в пустыне овец, или же он тонет в разлившейся реке, а Инанна идет в пустыню оплакивать его мертвое тело. Аура смерти и погибели окружает ее.

Итак, в образе Инанны возник необычайно интересный и смелый характер — настолько достоверный, что природная его основа постепенно перестала ощущаться. Нуминозное божество закромов, обреченное на утрату молодого супруга — содержащихся в них запасов, все менее и менее ощущается за утратой Инанной мужей и

168

любовников. Нуминозная сила природной грозы меркнет перед яростным темпераментом Инанны. Вечерняя звезда, восходящая на небосвод одновременно с появлением блудниц у корчмы, — словно одна из них; неукротимая похоть случающихся животных в стаде уже недостаточна для объяснения вольного нрава Инанны и свободы ее увлечений. А ее поспешное бегство с «божественными силами» из Эреду так характерно, что отпадают все дальнейшие вопросы о причинах внутреннего присутствия нуминозной силы Инанны за разнообразием сотни или более различных ее обязанностей, так подробно описанного в мифах. Инанна стала воплощением подлинной женственности, обладающей бесконечным разнообразием проявлений.

169

5. МЕТАФОРЫ ВТОРОГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ. БОГИ КАК РОДИТЕЛИ: ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЛИЧНОЙ РЕЛИГИИ

ЛИЧНАЯ РЕЛИГИЯ

Термины, насыщенные эмоциональным содержанием, призванные обозначить сокровенные движения души, редко обладают точностью: от них и нельзя ее требовать, поскольку то, чему пытаются дать определение, имеет субъективную природу — всякий раз особенную.

К таким терминам относится и термин «личная религия» в заглавии данного раздела: разные люди неизбежно вкладывают в него различный смысл, поэтому необходимо сразу оговорить, какой смысл в этот термин вкладывается нами. Под «личной религией» мы понимаем особое, легко обнаруживаемое религиозное состояние, в котором религиозно настроенный индивидуум .

Якобсен Торкильд=Сокровища тьмы: История месопотамской религии. Пер. с англ. — М.: Изд. ф. «Восточная литература» РАН, 1995. — 293 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru

воспринимает самого себя в тесной непосредственной связи с божественным, ожидает помощи и руководства свыше в своих жизненных делах, опасается гнева божества и суровой кары за свои прегрешения, однако неколебимо верит в божественное участие и всемилостивое прощение в случае искреннего раскаяния. Вкратце: каждый человек небезразличен Богу, Бог опекает каждого. Несколько характерных примеров проиллюстрируют такую позицию яснее любых описаний. Все они взяты из религиозной литературы Израиля, Египта и Месопотамии и датируются I тысячелетием до н. э. (египетский текст — более раннего происхождения). Приведем отрывок из Псалтири (24: 4—7):

Укажи мне, Господи, пути Твои и научи меня стезям Твоим. Направь меня на истину Твою и научи меня; ибо Ты Бог спасения моего; на Тебя надеюсь всякий день.

Вспомни щедроты Твои, Господи,

имилости Твои, ибо они от века. Грехов юности моей

ипреступлений моих не вспоминай; по милости Твоей вспомни меня Ты, ради благости Твоей, Господи!

170

Здесь содержатся все основные элементы названного нами религиозного состояния: божественное водительство («Направь меня на истину Твою и научи меня»), боязнь божественного гнева и наказания за грехи («Грехов юности моей и преступлений моих не вспоминай»), вера в божественную милость («ради благости Твоей, Господи») .

Еще более бурное выражение эти чувства находят в 38-м псалме:

Господи! не в ярости Твоей обличай меня

ине во гневе Твоем наказывай меня, ибо стрелы Твои вонзились в меня,

ирука Твоя тяготеет на мне.

Нет целого места в плоти моей от гнева Твоего; нет места в костях моих от грехов моих,

ибо беззакония мои превысили голову мою, как тяжелое бремя отяготели на мне, смердят, гноятся раны мои

от безумия моего.

Я согбен и совсем поник; весь день сетуя хожу,

ибо чресла мои полны воспалениями, и нет целого места в плоти моей.

......................................................................

Не оставь меня, Господи, Боже мой! Не удаляйся от меня;

поспеши на помощь мне, Господи, Спаситель мой!

Как пример из египетских текстов возьмем молитву, обращенную к Ре-Харахти:

Явись ко мне, о Ре-Харахти, и уберегай от бед! Ты — это тот, кто способен действовать, и нет никого, кто действует без тебя!

значит, это ты действуешь с ним заодно.

................................................

Не казни меня за многие прегрешения, ведь я не знаю самого себя, я человек неразумный.

Я дни провожу в поисках пищи, как корова ищет траву...

Приди ко мне... ты, покровитель многих и многих, избавитель сотен тысяч,

защитник того, кто взывает к тебе! 259

171

В Месопотамии встречаем следующие строки из молитвы к Иштар:

Я взываю к тебе, (я), страдающий, изнуренный, измученный твой служитель.

Узри меня, о моя госпожа, прими молитвы! С доверьем взгляни на меня, услышь мольбу!

Смилостивись надо мной, и сердце твое смягчится. Смилостивись над несчастным телом моим,

Якобсен Торкильд=Сокровища тьмы: История месопотамской религии. Пер. с англ. — М.: Изд. ф. «Восточная литература» РАН, 1995. — 293 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru

полным тревог и бедствий.

Смилостивись над скорбным сердцем моим, полным слез и рыданий.

Смилостивись над предзнаменованиями моими, несчастными, тревожными, беспокойными. Смилостивись над домом моим бессонным, охваченным горьким плачем; Смилостивись над скорбью моей,

полной слез и рыданий260.

Несколько далее в этой молитве следует:

Чем я провинился, о мой бог и моя богиня? Как с тем, кто не боится богов, обошлись со мною!

Немощь, головная боль, утраты и разоренье выпали мне на долю; страхи, лица (людей), отвернувшихся (от меня),

налитые гневом (лица) — вот моя участь; гнев, ярость и ненависть богов и людей. Узрел я, госпожа моя, дни мрака, месяцы отчаяния, годы скорби!

Узрел я, госпожа моя, резню, мятежи, восстания, смерть и беда держат меня в рабстве.

Святилище мое безмолвно, безмолвна моя молельня, безмолвие разлито над моим домом, воротами моими, моим полем, свой лик отвратил от меня бог,

развеян мой род, ограда моя разрушена 261.

В другой молитве страдалец взывает о помощи к богу и богине 262:

Я продолжал поиски, но никто не взял меня за руку,

ярыдал, но никто не встал рядом;

явозносил жалобы — никто меня не услышал —

ясражен, покрыт одеянием, не могу видеть.

«О милосердный бог», — обращаюсь к тебе с мольбой, припадаю к ногам моей богини, перед тобой

я распростерт во прахе ! 263

……………………………………………

О владыка, не отвергай твоего раба. Он увязает в трясине, схвати его за руку!

Обрати совершенные мной грехи в добро! Пусть ветер унесет прочь преступления, что я совершил!

172

Велики мои прегрешения, сорви их с меня, как одежды!

О бог мой заступник! Преступленья мои возросли семижды семь крат!

Очисти меня от грехов! 264

«Велики мои прегрешения, сорви их с меня, как одежды!» — эта строка показательна для религиозной позиции, которую мы попытались показать на примере библейского, египетского и месопотамского способов выражения этой идеи. Рассмотрим более подробно, каково ее непосредственное содержание и как оно отражается на взаимоотношениях человека с божеством. Аспект, разительнее всего бросающийся в глаза, — это, разумеется, принижение себя, нарочитое самоуничижение кающегося грешника. В грехах он кается со всей страстью, льет слезы, заклинает, ползает во прахе, всячески стараясь выставить свою непривлекательность, напоминая о смердящих незаживающих язвах. Вполне естественно, что эта особенность религиозной позиции оказалась в центре внимания, и понятно, почему псалмы, подобные приводившимся выше, стали именоваться «покаянными псалмами».

Однако, хотя такое самоуничижение и привлекает внимание в первую очередь, было бы неразумно не попытаться выяснить, каковы его исходные предпосылки. Ясно, что покаяние не имело бы ни малейшего смысла, если бы грешник не был внутренне убежден в глубокой личной заинтересованности Бога в его судьбе. И чем больше мы вникаем в такую невысказанную презумпцию, тем больше первое впечатление уступает место совершенно иному ощущению: мы начинаем понимать, что на самом деле здесь — вовсе не униженность, но подсознательное огромное человеческое самомнение; а если учесть, что данное отношение есть отношение к Божественному, то самомнение почти безграничное.

В сущности говоря, если вернуться к самым различным выражениям приниженности и

Якобсен Торкильд=Сокровища тьмы: История месопотамской религии. Пер. с англ. — М.: Изд. ф. «Восточная литература» РАН, 1995. — 293 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru

самоуничижения и внимательно их перечитать, вдумываясь в подтекст, мы невольно почувствуем, что псалмы не просто придают большое значение судьбе кающегося, но она ставится превыше всего прочего, надо всем сущим. Заботы кающегося значат так много, что вытесняют все остальное. Фигура кающегося оказывается в центре мироздания, оказывается настолько важной, что способна монополизировать внимание Бога, вовлечь Бога в

173

эмоциональное сопереживание, вызывая гнев, сочувствие и любовь по отношению к себе — и перед этим натиском беспредельного эгоизма фигура Бога умаляется. Он более не внушающий благоговение Творец и Вседержитель; он — всего лишь «Бог моего спасения». Как и в любви, которая является только любовью-потребностью, возлюбленный перестает быть личностью, обладающей собственными правами, и рассматривается только как средство удовлетворения потребностей любовника, так и Бог здесь оказывается в опасности, грозящей превратить его в простой инструмент для утоления личных нужд одного-единственного индивидуума.

Чтобы пояснить нашу мысль, сопоставим личное отношение к Богу в покаянных псалмах, проникнутых подспудной надеждой на неусыпную божественную опеку над индивидуумом, с совершенно иным отношением, присутствующим в псалме 8 (4—10):

Когда взираю я на небеса Твои — дело твоих перстов,

на луну и звезды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его,

и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Немного Ты умалил его пред Ангелами; славою и честию увенчал его; Поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его:

Овец и волов всех, и также полевых зверей, Птиц небесных и рыб морских, все, преходящее морскими стезями.

Господи, Боже наш! Как величественно имя Твое по всей земле!

Здесь, несомненно, подлинное самоуничижение выражено более явно (заботы отдельного человека слились с заботами всего человечества, и то, что Бог помнит о каждом, вызывает даже удивление), и это не случайно: образ Бога ничуть не умаляется. Он предстает во всем величии как создатель и повелитель всего сущего.

Еще более красноречивым выглядит сравнение со следующими выдержками из Книги Исход (20: 18—19):

Весь народ видел громы и пламя, и звук трубный, и гору дымящуюся; и увидев то, весь народ отступил и стал вдали. И сказали Моисею: говори ты с нами, и мы будем слушать; но чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть.

Или:

И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами,

174

иживу среди народа также с нечистыми устами, —

иглаза мои видели Царя, Господа Саваофа (Книга Пророка Исайи 6:5).

Ощущение и святости Бога, и окружающего его благоговейного трепета исчезает в узком индивидуальном мирке покаянных псалмов.

Наш выбор примеров ограничился в основном отрывками из Библии, однако следует указать и хотя бы один пример из месопотамских текстов, который свидетельствует, что и они содержат глубоко прочувствованные и живо выраженные свидетельства благоговейного преклонения перед божественным величием. Вот гимн, обращенный к Энлилю как устроителю вселенной и подателю всяческих благ:

Энлиль, искусным устройством замыслов хитроумных, их действие тайное — нитей клубок, который нельзя распутать;

нить сплетена с нитью, не уследить их глазом — ты превосходишь всех, занят божественным промыслом.

Ты — советчик свой собственный, помощник и управитель, кто (еще) способен постигнуть твои деянья?

Ты владыка-Ан и повелитель-Энлиль (вместе), судья и решающий судьбы (как) земли, так и неба,

никто не отвергнет великих твоих повелений, они почитаемы, как Ан265.

Все эти примеры, как нам кажется, вскрывают парадоксальную сущность личной религии, а

Якобсен Торкильд=Сокровища тьмы: История месопотамской религии. Пер. с англ. — М.: Изд. ф. «Восточная литература» РАН, 1995. — 293 с.