Новый сёгунат – новые правила
Добившись абсолютной власти, сёгун Токугава Иэясу стал строить систему, которая могла бы просуществовать веками, без каких-либо потрясений.
После того, как император пожаловал Иэясу вожделенный титул сёгуна, он стал ненужным. Иэясу полностью изолировал императорский дом от управления государством, оставив императору функции верховного синтоистского жреца, которому не подобает вникать в «низменные» дела правления. Прежде всего Иэясу стремился к изоляции императорского дома, поэтому он перенес сёгунскую ставку из Киото в Эдо, столицу владений дома Токугава. В Киото был построен замок Нидзё, предназначенный для сёгунов, но они бывали в императорской столице очень редко. Так, например, третий сёгун Токугава Иэмицу за все время своего правления (1623–1651) посетил Киото всего 3 раза, а его преемники-сёгуны в Киото никогда не бывали, за исключением последнего сёгуна Ёсинобу. Замок Нидзё стал резиденцией сёсидай
– чиновников-контролеров, которые надзирали за императорским двором. Даймё запрещалось посещать Киото, да у них и не было такого желания, ведь от императоров ничего не зависело. Императоры находились не только в политической, но и финансовой зависимости от сёгунов поскольку именно сёгун утверждал бюджет императорского двора. Бюджет был невелик, двор существовал в среднем на 120 000 коку риса в год, что можно было сравнить с доходом даймё средней руки. Родство императорского двора с домом Токугава, заложенное Иэясу, который выдал одну из своих внучек за императора Го-Мидзуноо, не приносило императором никаких выгод. Положение придворной аристократии было столь же плачевным. Владения, сильно урезанные Тоётоми Хидэёси и первым сёгуном, приносили скудные доходы, вследствие чего многие аристократы были вынуждены искать дополнительный заработок.
Бедный и полностью зависимый императорский двор не
представлял опасности для сёгунов. Гораздо бóльшую угрозу представляли крупные феодалы-даймё, которые традиционно были зачинателями всех смут и свержений. Но Иэясу сумел устранить и эту угрозу. Первым делом он разделил даймё на «хороших» и «плохих». Те, кто сражался на стороне Иэясу в битве при Сэкигахара, получили название «фудай даймё» («исконные даймё»), а те, кто был на другой стороне, назывались «тодзама даймё» («посторонние даймё»). Тодзама даймё не могли занимать никакие государственные должности. Их владения урезались, права ущемлялись, на них налагались различные разорительные обязанности вроде строительных работ, которые нужно было выполнять своими силами и за свой счет. Впоследствии репрессивные меры в отношении тодзама даймё сошли на нет и они стали назначаться на неключевые должности, но настороженное отношение к ним со стороны властей сохранялось.
Широкое распространение получила практика переселения даймё с одного места на другое (когда-то и сам Иэясу прошел через это), причем вассалы могли и не переселяться вместе с сюзеренами, что лишало последних какого-либо влияния. Образно говоря, дайме были связаны по рукам и ногам. Даже на ремонтные работы в собственном замке нужно было получать разрешение от сёгуната. В «Княжеском кодексе» («Букэ сёхатто»), принятом в 1615 году, говорилось, что высокие стены и глубокие рвы являются причинами крупных переворотов. Но наиболее действенным средством обеспечения лояльности стала установленная в 1635 году система санкин котай – поочерёдной явки на службу, которая обязывала даймё жить попеременно один год в столице сёгуната Эдо, а другой год – в своих владениях, но семьи даймё постоянно проживали в Эдо как заложники. Такое правило сначала было установлено для тодзама даймё, но вскоре распространилось и на фудай даймё – предосторожность никогда не бывает лишней. За тем, чтобы семьи даймё не покидали бы столицу, следили особые чиновники.
Чиновники вообще следили за всем и всеми, наличие контролеров
на местах было отличительной особенностью третьего сёгуната. Контролировали всех, начиная с императора и заканчивая городскими управами и деревенскими старостами. Численность воинских отрядов при дайме тоже контролировалась. Отряды были небольшими, пригодными только для того, чтобы поддерживать порядок во владениях сюзерена. При малейшем недовольстве или подозрении сёгун мог отобрать у даймё все его владения, а самого даймё предать казни (зачастую – вместе с семьей). Такие жесткие меры предосторожности надолго обеспечили стабильность в третьем сёгунате, не вечную, но довольно длительную. Дайме в сёгунате Токугава были похожи на волков с вырванными зубами – с виду они были могущественными правителями, а на деле никаким могуществом не обладали. Даже по отношению к крестьянам, обрабатывающим его землю, даймё приходилось соблюдать определенную осторожность. Если он повышал налоги или увеличивал повинности, его могли обвинить в «притеснении крестьян» и строго наказать. Излюбленным наказанием сёгунов Токугава была конфискация земельных владений, которая влекла за собой ритуальное самоубийство наказанного феодала, опозоренного и оставленного без средств к существованию.
Особую категорию феодалов составляли «родственные вассалы» («симпан») или «семейные даймё» («камон даймё»), принадлежавшие к боковым ветвям дома Токугава. Родственные дома стояли выше фудай даймё. Из симпан могли выбираться сёгуны в случае отсутствия прямого наследника по основной ветви. К симпан относились госанкэ – феодальные дома в Овари, Мито и Кии, основанные тремя младшими сыновьями Токугава Иэясу, госанкё – дома Таясу и Хитоцубаси, основанные сыновьями восьмого сёгуна Ёсимунэ (правил с 1716 по 1745 годы) и дом Симидзу, основанный сыном девятого сёгуна Иэсигэ. Никто «посторонний», то есть не принадлежавший к дому Токугава и его
симпан, не мог стать сёгуном.
Токугава Хидэтада
Выбирая своего преемника, Токугава Иэясу остановил выбор на третьем сыне Хидэтада. Старшего сына Нобуясу к тому времени не было в живых – Иэясу заподозрил его в заговоре против себя и принудил к сэппуку. Но второй сын Хидэясу был жив и дееспособен,
однако в обход него вторым сёгуном стал Хидэтада, которого отец
считал более пригодным для правления.
Когда же зашла речь о выборе преемника Хидэтада, сам он выбрал своего среднего сына Таданага, который был гораздо способнее своего старшего брата Иэмицу. Но Иэясу настоял на том, чтобы преемником стал Иэмицу и наказал строго соблюдать право старшинства при выборе преемников. «У даймё старшие сыновья пользуются особым уважением… – писал Иэясу своей невестке Оэё, матери Иэмицу. – Семейные неурядицы начинаются там, где второй сын получает преимущество над своим старшим братом». Иэясу мог позволить себе выбирать преемника, исходя из собственных предпочтений, но предоставлять такое право своим потомкам не захотел, поскольку хорошо представлял, к каким династическим распрям и войнам это может привести. Пусть лучше власть получит менее достойный кандидат, зато в государстве будет царить спокойствие.