3. Историко-типологический принцип

Историко-типологический принцип⁷⁶ — признание того, что универсальным и постоянным является факт самого наличия частей речи. Состав частей речи, их признаки исторически подвижны и различны не только в языках разных типов, то также и в родственных языках.

Привычная схема частей речи в русском и других европейских языках не годится для многих языков Азии и Африки.

В китайском то, что мы определяем как прилагательные и глаголы, объединяется более широкой категорией предикатива.

В русском же они объединяются в имена в противоположность глаголу. Существительные есть в русском и татарском языках.

Общее свойство - значение предметности, специальные суффиксы словообразования и изменяемость по числам и падежам. Однако состав суффиксов, образование форм числа и падежей обнаруживают заметные отличия.

В татарском иные падежи, нет рода, есть категория притяжательности.

Своеобразие частей речи в разных языках не отрицает их универсальности, это своеобразие требует только того, чтобы при описании каждой части речи конкретного языка учитывались не только его типологические универсальные свойства, но и конкретные своеобразие и индивидуальность, характерные для данного языка.

4. Самостоятельные части речи

ЧАСТИ РЕЧИ - это лексико-грамматические разряды⁷⁷, на которые распадаются слова языка вследствие наличия у них

1. Семантического признака (некоторого общего значения, сопровождающего конкретное лексическое значение данного слова),

2. морфологического признака (системы грамматических категорий, специфических для данного разряда слов),

3. синтаксического признака (особенностей синтаксического функционирования).

В русском языке различаются самостоятельные и служебные слова.

Самостоятельные (знаменательные) части речи - это разряды слов, которые называют предмет, действие, качество, состояние и т.д. или указывают на них и которые обладают самостоятельным лексическим и грамматическим значением и являются членами предложения (главными или второстепенными).

К самостоятельным частям речи относятся:

• имя существительное,

• имя прилагательное,

• имя числительное,

• местоимение,

• глагол,

• наречие.

5. Части речи в концепции Маслова ю.С.

Говоря о частях речи⁷⁸, имеют в виду грамматиче­скую группировку лексических единиц языка, т. е. выделение в лексике языка определенных групп или разря­дов, характеризуемых теми или иными грамматическими признаками.

Учение о частях речи складывается еще в античности. В славянские земли оно проникает только в средние века, причем в порядке буквального перевода возникает большинство церковнославянско-русских наименований частей речи, употребляемых нами и по сей день.

Традиционный термин «части речи» — буквальный перевод лат. parfes orationis и греч. ta mere tu logu (так же и в других языках: фр. parties du discours, нем. Rede-idle, англ. parts of speech. Термин этот нельзя признать удачным, так как он резко противоречит и бытовому, и терминологическому значению слова речь. Ведь «части речи» - это классы языковых единиц, а вовсе не единиц речи. Более удачен термин «классы слов», принятый для частей речи в грамматиках некоторых языков (например, шведок, и датск. ordklasser).

С развитием языкознания в XIX и XX вв. традиционная система частей речи перестает удовлетворять ученых. Появляются указания на непоследовательности и противоречия в существующей классифи­кации, на отсутствие в ней единого принципа деления.

Оживленные споры о рациональных принципах выделения частей речи развернулись, в частности, в русском и советском языкознании. Ф. Ф. Фортунатов (1848—1914), а затем его ученики, представители так называемого формального направления, разработали классифика­цию слов русского языка, построенную на учете одних только синтети­ческих. различающихся окончаниями «форм словоизменения». Эта классификация не принимала во внимание сложных, аналитических форм, случаев косвенного выражения грамматического значения, а главное смысловых и синтаксических функций частей речи.

Более перспективный путь решения проблемы наметил Л.В. Щерба, под­черкнувший, что в языке «форма и значение неразрывно связаны друг с другом:

нельзя говорить о знаке, не констатируя, что он что-то значит; нет больше языка, как только мы отрываем форму от ее зна­чения», с другой стороны, «нет категорий, не имеющих формального выражения». В вопросе о частях речи исследователь «должен разыски­вать [...] под какую общую категорию подводится то или иное лексическое значение», причем нужно учитывать, что «внешние вы­разители категорий могут быть самые разнообразные». И далее: «Какаду не склоняется, но сочетания мой какаду, какаду моего брата, какаду сидит в клетке достаточно характеризуют какаду как существи­тельное».

Очевидно, ошибка «формальной школы» заключалась не в требо­вании учитывать форму; требование это правильное, языковед всегда должен учитывать формальную сторону, если не хочет оторваться от объективных фактов языка. Ошибка была в том, что форма понималась, во-первых, узко, только как наличие окончания в составе самого дан­ного слова, и, во-вторых, рассматривалась как нечто самодовлеющее, между тем как форма есть всегда форма какого-то содержания, внеш­нее проявление какой-то сущности.

Пусть слова вроде какаду, такси не имеют в русском языке надеж­но-числовых окончаний. Значит ли это, что они не имеют грамматиче­ских категорий падежа и числа? Вовсе нет! Достаточно употребить такое слово в контексте, и мы по поведению окружающих слов сразу обнаружим, что этому слову присущи все грамматические категории и синтаксические функции, свойственные имени существительному.

Грамматические категории⁷⁹, характеризующие слова той или иной части речи, не совпадают или не вполне совпадают в разных языках, но они в любом случае обусловлены общим грамматическим значением данного класса слов, т. е обусловле­ны тем, что Щерба назвал, как мы видели, «общей категорией», под которую «подводится лексическое значение».

Так, из общей категории «предметности», составляющей грамматическое значение имени существительного, вытекают отдельные акциденции данной части речи, в частности в русском языке — категории падежа, числа и рода, выражаемые соответствующими формальными показателями.

В некоторых случаях главным формальным признаком определен­ной части речи является та или иная сочетаемость соответствую­щих слов с другими. Так, в китайском языке глаголы и прилагатель­ные, выступая в функции сказуемого, могут непосредственно соче­таться с подлежащим, например Тā Iaile 'он пришел', Tiānqi lĕng 'noгода холодная', существительное же в функции сказуемого сочетается с подлежащим только при посредстве связки shi, например Тā shi xuesheng 'он студент' (сказать просто «Тā xuesheng» нельзя). И именно эта неспособность быть сказуемым без помощи связки является основным формальным признаком китайского существительного.

Подчеркнем, что синтаксические функции частей речи обнаружи­вают при сравнении языков большее сходство, чем типы формо- и словообразования. Ведущим же и определяющим моментом является общее грамматическое значение. Остальные моменты так или иначе подчинены ему и должны рассматриваться как прямые или косвенные формы его проявления, специфичные для каждого языка.

Принцип общего грамматического значения и лежит в основе тра­диционной системы частей речи. Только этот принцип не проведен в ней последовательно, не разграничены разные типы общих граммати­ческих значений, вследствие чего некоторые рубрики, которые факти­чески перекрещиваются, оказываются расположенными в этой систе­ме в одну линию. Задача состоит не в том, чтобы отбросить традицион­ную систему частей речи и заменить ее какой-то совершенно новой классификацией, а в том, чтобы вскрыть логику противопоставлений, зафиксированных традиционной схемой, очистить эту схему от непо­следовательностей, отделить в ней глубинное и существенное от слу­чайных черт, резко изменяющихся от языка к языку.