История Всемирной Литературы / Коллектив авторов - История всемирной литературы - том 8 1994

общения. Не случайно обращались некоторые азербайджанские авторы в своем творчестве к Ирану. Для многих из них Иран (Южный Азербайджан) был родиной. Кроме того, в Иране были как бы сосредоточены социально-политические

186

противоречия, характерные для развития ряда стран Ближнего и Среднего Востока.

Марагаи и Талыбова связывали с Азербайджаном и М. Ф. Ахундовым многие нити. Оба они родились в Южном Азербайджане и еще в юные годы переехали в Россию, где и было создано большинство их произведений. Как отмечал А. М. Шойтов, знание русского языка и русской культуры открыло перед ними широкие возможности для приобщения к европейской общественно-политической, научной и эстетической мысли.

Впериод жизни в России — в Кутаиси и Ялте — автор «Дневника...» не порывал связи ни с Южным, ни с Северным Азербайджаном. В своем произведении он приветствовал соотечественников — тебризских революционеров. «...Тебризские революционеры прославили на века азербаджанский народ», — писал Марагаи. Высоко отзывался он и о своем современнике, авторе романа «Книга Ахмеда» А. Н. Талыбове, жившем в Темирхан Шуре (ныне г. Буйнакск ДагАССР), часто посещавшем Баку. «Только теперь, когда я постиг все тонкости мудрых мыслей этого выдающегося человека (М. А. Талыбова. — К. Т.), я могу утверждать, что у него в душе пылал огонь истинного патриотизма».

ВСеверном Азербайджане первыми обратились к жанру романа также реалистыпросветители. В начале XX в. были созданы романы «Бахадур и Сона» Н. Нариманова, «Письма Шейда бека Ширвани» (1898—1900) С. М. Ганизаде, «Несчастный миллионер...» М. С. Ордубади, «В царстве нефти и миллионов» И. Мусабекова. Романы создают и романтики: «Двое страдальцев» (1905), «Герои нашего времени» (1909—1918) П. Шаига, «Душевная жажда» (1913), А. Диванбекоглы, «Путешествие по Волге», «Али и Аиша» (1914) А. Сиххат и др. Правда, некоторые из этих произведений ни по объему, ни по структуре не соответствуют современному представлению о жанре романа. Вместе с тем они представляют большую ценность как первые образцы романного творчества в азербайджанской литературе, оказавшие благотворное влияние на весь литературный процесс. Сама тематика названных выше произведений указывала на то, что зарождающийся роман обращается к злободневным проблемам времени. Так, роман «Бахадур и Сона» Нариманова был посвящен преодолению национального и религиозного отчуждения, в нем были выражены протест против устаревших норм жизни и призыв к счастливой жизни, свободной любви. В романе «Несчастный миллионер...» Ордубади раскрывались трагические последствия восточной деспотии в семье и быту. В «Героях нашего времени» Шаига были представлены новые, революционные силы, борющиеся против буржуазии, воссоздана картина социального и идейного расслоения в ее среде.

Одним из ведущих творческих методов в азербайджанской литературе начала века был романтизм. Идейно-художественные принципы романтизма и реализма имели ряд точек сближения, они не отрицали друг друга, а сосуществовали, взаимно обогащались, играя прогрессивную роль в литературном процессе. В азербайджанском романтизме нашли свое отражение передовые идеи эпохи. Таким его представителям, как М. Хади, Г. Джавид, А. Сиххат, А. Шаиг, А. Диванбекоглы, С. Салмаси (1887—1909), принадлежат известные заслуги как в создании произведений, обличающих колонизаторскую политику русского царизма, буржуазно-помещичий гнет и империализм, так и в подрыве авторитета старой схоластической поэзии. Они опровергали традиционные представления о якобы «неприкосновенности» ее принципов. Критика отмечала, что Хади совершил «революцию в старой литературе», а Шаиг был одним из тех, кто заложил «фундамент новой литературы». Хади называл своего друга поэта-врача Сиххата «деятелем нации как в материальном, так и в духовном смысле».

Представление о тематическом диапазоне и идейно-художественных особенностях литературного наследия Мухаммеда Хади (1879—1920) дают стихи, собранные в книгах «Райское вдохновение» (1908), «Возвышенная любовь» (1914), «Цветник мудрости» (1914), поэма «Картины возрождения» (1918—1919), в которых ярко проявились и сильные и слабые стороны азербайджанского романтизма. Поэт хочет видеть родину свободной, жаждет возвышения своего народа до уровня суверенных передовых народов, воспевает культурное возрождение, свободу личности, приветствует революции в Иране и Турции, легендарного революционера Саттархана, с сочувствием отзывается о национально-освободительной борьбе болгарского народа, выносит на суд общественности такие вопросы, как женская свобода, раскрепощение личности. Идеализация прошлого, вера во многие догмы ислама, возвеличение личности художника и индивидуалистические тенденции также были присущи романтизму Хади.

Самобытное и яркое творчество Гусейна Джавида (1882—1944) также отразило в себе характерные черты азербайджанского романтизма. Особое место в наследии Джавида занимает драматургия. В центре таких его пьес, как «Мать» (1910), «Марал» (1912), «Шейх Санан»

187

(1914), «Шейда» (1917), «Дьявол» (1918), стоят социальные и философские проблемы эпохи. Хотя гуманизм Джавида, его критическое отношение к устаревшим обычаям и традициям отразились и в большинстве его стихотворений, собранных в книгах «Минувшие дни» (1913), «Весенние росы» (1917), однако именно в драматургии более отчетливо, глубоко выражены его антимилитаристские взгляды, дана критика религиозного фанатизма, буржуазно-феодальной морали.

Наиболее близкими друг к другу по творческой манере были романтики Аббас Сиххат (1874—1918) и Абдулла Шаиг (1881—1959). Эти писатели, в творчестве которых проступали и реалистические тенденции, выдвигали на передний план проблемы просвещения, образования, воспитания, нравственности; по своим убеждениям они стояли на позициях просветительского реализма. Однако уже стихотворения «Посвящение музе свободы» (1907), «Вспомни!» (1908), «Моя биография» (1912), «Моим читателям» (1912) Сиххата явственно свидетельствовали о его беспокойных, отмеченных печатью кризиса поисках. В поэме «Поэт, Муза и Горожанин» (1916), являющейся вершиной творчества Сиххата, поэта-романтика, автор уже находит выход из мучительных сомнений, обращаясь к гражданственности в поэзии.

Вромане Шаига «Два страдальца...» (1905), рассказах «Кочевье» (1908), «Дурсун» (1913), «Перед лицом дьявола» (1914) отражены некоторые специфические особенности романтизма XX в. — идиллия сельской жизни, стремление показать людей в свете собственных идеальных представлений, нравственной и этической программы. В таких поэтических образцах, как «Птица» (1907), «Муза свободы» (1908), «Вспомни!», «Революционерам эпохи» (1910), «Поэт и Женщина» (1911), «Идеал и Человечество» (1914), наряду с переживаемым поэтом внутренним кризисом выразились и непримиримость его к старому миру, неистребимая вера в будущее, его оптимизм.

Вромане А. Диванбекоглы «Душевная жажда» (1913) семейно-нравственная проблематика решается в романтическом духе; для автора олицетворением несправедливости и безнравственности является город, а чувство любви и отдохновенья вызывают у него отдаленные от города уголки природы. Писатель клеймит современное ему общество; осуждая социальную несправедливость, он призывает к освобождению от всяческого гнета.

Однако азербайджанские романтики не были последовательными в своих призывах и стремлениях, не всегда умели они разглядеть истинные причины, корни зла; впадая порою в безнадежную грусть, они отворачивались от общества, устремив свои взоры в воображаемый «мир» будущего, который в мечтаниях и грезах романтиков был весьма

туманным, неопределенным, утопичным. Это настроение выражено А. Шаигом в словах, ставших его своеобразным девизом: «Душа моя, мечущаяся между надеждой и грустью».

Азербайджанский романтизм XX в. многими узами был связан с традициями восточного, европейского и русского романтизма, с творческими идеями известных турецких поэтов-романтиков А. Гамида, Н. Камала, Т. Фикрета.

В литературный процесс XX в. входили и поэты, лишь формально усвоившие традиции классической поэзии. Их мировоззренческий, художественный и культурный уровень отставал от требований времени. Однако в их числе были и истинные знатоки восточной поэтики, искусно владевшие техникой стиха, такие, как Мунири, Юсиф Джаннети, Азер, Гудси, что значительно затрудняло борьбу с эпигонством. Из-под пера этих поэтов порою выходили лирические произведения в просветительском духе, утверждавшие любовь к знаниям, обличавшие социальное зло.

Острая нужда в развитии просвещения, совершенствовании сети общеобразовательных, воспитательных учреждений объективно диктовала необходимость произведений для детей. Значительную помощь в этом важном начинании оказало издание детских журналов «Дебистан» («Школа», 1906—1907), «Рахбар» («Путеводитель», 1906), «Мектеб» («Школа», 1911—1918). Такие видные писатели, как М. А. Сабир, А. Шаиг, А. Сиххат, С. С. Ахундов, С. М. Ганизаде, создавая в разных жанрах произведения для детей, оказали сильное воздействие на идейно-эстетическое воспитание подрастающего поколения. Неисчерпаемым источником для детской литературы было устное народное творчество, изучение, собирание и издание образцов которого было начато в тот период.

В это же время под влиянием общественно-политических событий заметно обогащается идейно-художественное содержание азербайджанской народной поэзии, обновляются ее традиционные художественные формы. В волшебных сказках усиливаются мотивы борьбы за освобождение и счастье народа. В героических дастанах борьба народа с гнетом и тиранией приобретает более конкретный исторический смысл. Создаются и широко распространяются в народе песни, воспевающие мужество и героизм народных мстителей — Гачага Керима, Гачага Наби, Дели Алы и др. Важную роль в борьбе за освобождение народа играют песни, посвященные подвигам вождя революционного

188

движения в Южном Азербайджане Саттархана, народному мстителю Гатыр Мамеду.

Впоявившихся в начале XX в. образцах баяты́ — этом древнем лирическом жанре азербайджанского фольклора — традиционные отношения влюбленных перерастают в мотивы дружбы, верности, мужества, а также тоски по родине тех, кто, не выдержав гнета

итирании, покинул родные края. Эти мотивы придают баяты широкое социальное звучание.

Впервые десятилетия наступившего столетия определенное обновление претерпевает традиционная ашугская поэзия, в которой создаются новые формы, обогащается идейнотематическое содержание, конкретизируется объект поэтизации или критики, появляются стихи открыто революционного содержания. Особый интерес в этом смысле представляет творчество таких поэтов, как Чобан Афган (1886—1951), Хайят Мирза (1885—1920) и др.

Всравнении с предшествующими периодами новый масштаб приобретает работа по сбору, исследованию образцов устного народного творчества, включению их в учебники. В этой области особые заслуги принадлежат Ф. Кочарли, С. Гусейну, М. Махмудбекову, А. Шаигу, Ю. В. Чеменземинли, Р. Эфендиеву и др.

Борьбу за передовую литературу азербайджанские писатели-демократы не отделяли от борьбы за демократизацию литературного языка. Дело в том, что с начала века вопрос о языке становится и политическим вопросом. Демократическая литература и критика начали упорную борьбу с такими органами буржуазной печати, как «Хаят» («Жизнь»,

1905—1906), «Фиюзат» («Благо», 1906—1907), «Шалале» («Водопад», 1913—1914),

которые особенно усердствовали в своей чрезвычайной склонности к иноязычным словам, выражениям и стилевым элементам.

Новый масштаб и глубину приобретают в начале века межнациональные связи азербайджанской литературы. Азербайджанские писатели продолжали дело своих предшественников и в этой области. В газетах и журналах часто печатались статьи, посвященные русским и европейским классикам, писателям Ближнего Востока, народов Кавказа. О масштабе изучения в Азербайджане классиков мировой литературы свидетельствуют публикации о творчестве Пушкина, Крылова, Лермонтова, Гоголя, Толстого, Чехова и Горького, восточных классиков — Фирдоуси, Хафиза, Хайяма, Саади, Руми и др., а также издание отдельной книжкой («Пушкин», 1914) исследования М. Сидги, в основу которого был положен его доклад, прочитанный в связи со 100-летием со дня рождения поэта (1899). В это время усиливаются контакты с литературами закавказских и северокавказских народов. Определенные позитивные результаты имели

А. Церетели, Н. Бараташвили, Г. Сундукяна, публикуются статьи об их творчестве. В свою очередь, жизнь бакинского пролетариата находит отражение в художественных и публицистических произведениях латышских и литовских писателей («Кавказские рассказы», «Когда занимается заря...» и др.), среди которых особыми связями с литературной средой Азербайджана отличался учительствовавший в Баку КревеМицкявичус, друг А. Шаига, а также видные латышские мастера Э. Бирзниек-Упит, Судрабу Эджус и др.

Важную роль в расширении литературных связей играл художественный перевод. Большим культурным событием стало издание в двух частях книги А. Сиххата «Западное солнце» (1912), в которую автор включил свои переводы произведений более двадцати русских поэтов.

Переводческая деятельность азербайджанских писателей охватывала также широкий круг произведений мировой литературы (в том числе Фирдоуси, Хафиза, Саади, Хайяма, Руми, Шекспира, Шиллера, Гѐте, Гюго, Шелли, Д. Дефо и др.).

Литературная критика начала века не оставалась в стороне от социально-политической и культурной жизни, идейных разногласий и споров. Борьба между литературными течениями и группировками в критике выражалась в форме борьбы художественноэстетических принципов и пристрастий в области литературы, политики, истории, философии, этики, воспитания, образования, языка, алфавита. Такие критики нового века, как Фиридунбек Кочарли (1863—1920), Сеид Гусейн Казымоглы (1887—1937), Мехмедэмин Расулзаде (1884—1955), Гаджи Ибрагим Гасымов (1886—1936), Гусейн Минасазов (1881—1923), в своих работах активно отстаивали прогрессивные демократические идеи и художественные традиции, ориентируясь на интересы широких народных масс. Они в основном пропагандировали реалистическую эстетику, проводили линию «Молла Насреддина».

На противоположном полюсе литературной борьбы стояли критики романтического направления, такие, как Алибек Гусейнзаде (1864—1940), Ахмедбек Агаев (1868—1939), Алимарданбек Топчибашев (1865—1934), Абдулла Сур (1883—1912). Внимательно изучая культурно-политическое развитие азербайджанского народа,

189

наряду с одобрением и утверждением исторического своеобразия путей развития национальной литературы, с высокой оценкой ее классиков, они также выступали и с новыми требованиями относительно литературно-художественного прогресса, ратовали за преимущественно глубокое изучение традиций европейской и русской литератур.

Но необходимо отметить, что в целом их философско-эстетическая программа — в особенности первых двух — не смогла найти необходимую идейную поддержку в исторических условиях Азербайджана того времени, в силу чего они оба эмигрировали в Турцию (1909—1910).

Одним из новейших явлений в области критики XX в. стало зарождение в Азербайджане марксистской критики. Возникновение в конце XIX в. марксистских кружков, распространение в Баку революционной печати и литературы, издание таких революционных газет, как «Гуммет» (1904—1905, орган одноименной социалдемократической группы), «Девет», «Такамуль», «Йолдаш», «Бакинский рабочий», «Гудок», «Бакинский пролетарий», «Бакинская жизнь», на страницах которых пропагандировались образцы пролетарской литературы, способствовали усилению позиций марксистской критики. В подобных условиях складываются и формируются литературно-эстетические воззрения таких писателей, как Н. Нариманов, С. Агамалыоглы

(1867—1930), А. Б. Юсифзаде (1886—1939), Т. Шахбази (1892—1937).

Азербайджанская литература конца XIX и первых десятилетий XX столетия оказала сильное влияние и на художественный процесс в странах Среднего и Ближнего Востока. А такие ее видные представители, как Дж. Мамедкулизаде, Н. Везиров, А. Ахвердов, М. С. Ордубади, Г. Джавид, А. Шаиг, С. Гусейн, С. С. Ахундов, Ю. В. Чеменземинли, Дж. Джабарлы, стали видными деятелями и основателями азербайджанской советской литературы.

189

ЛИТЕРАТУРЫ НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА И ДАГЕСТАНА

Наступление качественно нового этапа в северокавказских литературах связано с мощным воздействием русской революционно-демократической мысли. Классовое расслоение горского крестьянства, появление сельского и промышленного пролетариата, рост крестьянских волнений, приобщение трудящихся горцев к активной политической борьбе в период 1905—1907 гг., жестокое подавление царизмом национально-освободительного движения среди северокавказских народов и затем новая вспышка народного протеста против столыпинской аграрной политики, вылившаяся в ряд крупных крестьянских восстаний на Северном Кавказе, революционные потрясения 1917 года — вся эта бурная и сложная эпоха наложила свой отпечаток на идейную и литературную жизнь региона.

Общедемократические устремления культурно-просветительского и литературного движения обогащаются революционными идеями, особенно после первой русской революции. Теперь в литературное движение вливаются представители трудовых слоев горского общества. Литературный процесс этого периода определяется именами абхазца Дмитрия Гулиа, адыгов Бекмурзы Пачева, Юрия Кази-Бека (Ахметукова), балкарцев Кязима Мечиева, С.-А. Урусбиева, осетин Сека Гадиева, Блашка Гурджибети (Гурджибеков), Александра Кубалова и др. Возникает революционно-демократическое крыло, представленное осетинскими писателями Коста Хетагуровым, Цомаком Гадиевым, Елбасдуко Бритаевым, Арсеном Коцоевым, Батырбеком Тугановым, кабардинцем Талибом Кашежевым, абхазцем Самсоном Чанбой, а также упомянутыми выше Б. Пачевым, К. Мечиевым и др.

Одна из самых крупных фигур литературного движения на Северном Кавказе этого периода — Коста Хетагуров (1859—1906), вошедший в историю как основоположник осетинской литературы, выдающийся поэт, публицист, общественный деятель революционно-демократической ориентации.

В творчестве Косты Хетагурова сконцентрировались и получили наиболее полное идейное и художественное выражение основные тенденции, которыми отмечен литературный процесс конца XIX — начала XX в. и у других народов Северного Кавказа. К. Хетагуров в поэмах «Фатима» (1889), «Перед судом» (1893), «Плачущая скала» (1894), в сборнике стихов «Осетинская лира» (1899) и других

190

ставил насущные проблемы социально-экономической, политической, духовной жизни народов Северного Кавказа. Безземелье горских крестьян, угнетение их как собственными феодалами, так и царской администрацией, бедность и невежество, противодействие правящих сословий просвещению народных масс, раздувание национальной розни — обо всем этом писал поэт страстно и гневно, видя в революции единственный путь раскрепощения народа. К. Хетагуров вскрыл глубоко антигуманную сущность самодержавия, нарисовав едким пером сатирика в поэме «Кому живется весело» (1893) зловещие образы «правителей, грабителей народной нищеты». Поэтому пробуждение политического самосознания народа, внесение в горскую среду передовых революционных идей своего времени Хетагуров считал важнейшей задачей и подчинил ей всю силу своего поэтического дара и талант публициста.

Нарастание революционно-демократических настроений наблюдается и в других северокавказских литературах. Они характерны для творчества основоположника кабардинской письменной литературы Б.-М. Пачева (1854—1936). В поэзии Пачева звучат социальные мотивы, она пронизана пафосом борьбы трудового народа против своих угнетателей. С большой эмоциональной силой звучит в стихотворении «Князь» призыв поэта к разрушению мира эксплуататоров: «Без пощады душит // горцев князь богатый. // Эх, пора разрушить // старый мир проклятый» (перевод А. Шпирта).

Идейно и тематически перекликается с поэзией Б. Пачева творчество его современника, зачинателя письменной балкарской литературы Кязима Мечиева (1859— 1945). В его стихах звучит глубокая скорбь о родном народе, ввергнутом в пучину бедствий, лишений, жесточайшего угнетения: «Не хлеб ты вкушаешь, а горе, // мой раненый тур, мой народ» (поэма «Раненый тур», 1907; перевод С. Липкина).

В этот период начинается интенсивное освоение идейно-художественного опыта русской классической литературы XIX в. Прежде всего это нашло выражение в осетинской литературе, как наиболее развитой из северокавказских литератур. Творчество К. Хетагурова — яркий пример глубоко творческого восприятия традиций Пушкина, Лермонтова, Некрасова, щедро обогативших его самобытный талант. Идейноэстетическое воздействие русской классики выразилось в появлении и распространении в северокавказских литературах жанров, ранее им не свойственных. Писатели Северного Кавказа пробуют свои силы в драматургии как на русском (например, комедия К. Хетагурова «Дуня», пьесы Б. Туганова «Параллели», Ю. Кази-Бека «Тяжелый долг»), так и на родных языках (драматургические произведения Е. Бритаева, Р. Кочисовой, Л. Короева). Появляются первые образцы национальной художественной прозы (рассказы С. Гадиева, А. Коцоева, Х. Тладтова).

В начале 900-х годов среди горской интеллигенции пробуждается интерес к идеям марксизма. Б. Туганов обращается к изучению «Капитала» К. Маркса, а в 1906 г. делает попытку перевода на осетинский язык «Манифеста Коммунистической партии». В определенной близости к марксистским кругам находился А. Коцоев, работавший в 1912 г. корректором большевистской газеты «Правда» и печатавший там свои рассказы.

Особо революционизирующее воздействие на литературно-общественную деятельность северокавказских писателей оказали события 1905 г. Поэзию этих лет отличает революционный пафос, страстный призыв к ниспровержению ненавистного строя. Яркое и эмоциональное выражение атмосфера этих дней получила в стихах Ц. Гадиева («Набат», «Призыв к борьбе», «Народ»), в стихах и поэмах Г. Цаголова.

Содержание литературного процесса у народов Дагестана, как и у других народов Северного Кавказа, определяет в этот период ширящееся и углубляющееся влияние русской прогрессивной и революционно-демократической мысли. В духовной жизни Дагестана разворачивается борьба двух культур: арабоязычной, связанной с идеологией ислама, и национальной культурой, испытавшей на себе глубокое воздействие передовой культуры и литературы России.

Формируется отряд национальной интеллигенции, которая придает огромное значение в духовном и социальном раскрепощении родного народа русской литературе. Дагестанская литература обретает черты социальной активности, наполняется жизненнореальным содержанием. Восприятие русского художественного опыта также сказалось в появлении новых для дагестанских литератур жанров — рассказа, повести, драмы.

В этот же период уже можно говорить об оформлении в Дагестане русскоязычной литературной традиции. Произведения М.-Э. Османова, С. Габиева, Г. Саидова, Б. Далгата и др., созданные на русском языке, — неотъемлемая часть истории дагестанской художественной культуры. В них отразилось понимание нужд и чаяний народов Дагестана, умение поставить острые социально-политические и экономические проблемы национальной действительности своего времени.

Но наиболее значительные художественно-эстетические

191

ценности в этот период были созданы на родных языках народов Дагестана. Продолжает развиваться дагестанская романтическая поэзия. Многие крупные достижения романтической поэзии этой поры связаны с именем аварца Махмуда из Кахаб-Росо (1873—1919). Приняв поэтическую эстафету из рук своих предшественников, Махмуд, по словам Н. С. Тихонова, завершил «огромный путь развития горской лирической поэзии созданием произведений, являющих высокий образец не только дагестанской, но и мировой лирики». Как и его старшие современники, Махмуд заявляет о своем неприятии установлений феодально-патриархального общества и ортодоксального ислама. Он провозглашает право личности на земное счастье. Но оно недоступно человеку в мире, где всем ценностям жизни единая мера — деньги и власть. Единственную радость и смысл существования лирический герой Махмуда видит в любви. Горянка — вековечная узница адата и шариата — предстает в его поэме «Мариам» носительницей свободного чувства, способной на подвиг во имя любви. Не боясь прослыть богохульником, святотатцем, Махмуд заявляет: «Райский сад не стану славить, // От него меня избавь. // Можешь рай себе оставить, // Мне любимую оставь» (перевод С. Липкина).

Продолжая традиции романтиков старшего поколения, Махмуд выступил вместе с тем ярким поэтом-новатором. Его отличало умение передать сложную гамму чувств в их развитии, прихотливой изменчивости. В недрах романтической поэзии вызревал новый метод художественного осмысления действительности — реализм. Его эволюция ускорялась социально-политическими и экономическими процессами той поры, интенсивным проникновением капиталистических отношений в жизненный уклад горских народов, включением их на рубеже XIX—XX вв. в общероссийское революционнодемократическое движение. Стремление к правдивости и жизненности картины мира, обращение к социальной проблематике обретают качественно новый характер в произведениях дагестанских поэтов эпохи подготовки и свершения пролетарской революции. Эти черты с особой наглядностью сказались в творчестве «рабочих поэтов»

— горцев, связавших свою судьбу с промышленным пролетариатом России. В произведениях Магомеда Тлохского (1868—1914), Гаджи Ахтынского (1860—1914), Азиза Иминагаева (1885—1945), познавших на нефтяных промыслах Баку изощренные формы капиталистической эксплуатации, чувствуется социальная зоркость, противостояние труда и капитала предстает в реальных, предметно-зримых картинах. Самое знаменательное в стихах рабочих поэтов — тема социального протеста, призыв к

уничтожению капиталистических порядков. Многие из них непосредственно включались в революционную борьбу, обретая зрелое классовое самосознание.

Наиболее последовательно черты реализма выступают в творчестве Сулеймана Стальского (1869—1937) и Гамзата Цадасы (1877—1951). Эти поэты обогатили литературу Дагестана новыми идейно-художественными установками, противостоящими традиционной восточной поэтике с ее возвышенно-идеализированной образностью. Объектом художественного изображения для них является реальная жизнь в ее повседневности, в ее конфликтах, противоречиях. С. Стальский и Г. Цадаса стремятся изобразить действительность своего края в наиболее характерных, типических проявлениях. Критический пафос в их произведениях обретает особо убедительное социальное звучание. С. Стальский проклинает мир несправедливости и насилия: «Будь проклят твой звериный лик! Погибни, старый, мертвый мир!».

Поэты подняли на небывалую высоту сатиру. Мишени их сатирического осмеяния исключительно многообразны. Это и феодальная знать, и отдельные представители мусульманского духовенства и колониальная администрация.

Надо отметить, что дагестанские сатирики владели многообразием художественных приемов, мастерски используя гротеск, гиперболу, аллегорию, пародию и т. п. В юмористических и сатирических произведениях дагестанских поэтов отразился народный взгляд на современный уклад жизни. Обличительная направленность поэзии С. Стальского и Г. Цадасы способствовала росту народного и классового самосознания трудящихся горцев, подводила их к пониманию необходимости перемен.

Особое влияние на сознание народных масс имели поэты-революционеры: лакцы С. Габиев (1882—1963) и Г. Саидов (1894—1919), даргинец Р. Нуров (1889—1942), кумык З. Батырмурзаев (1897—1919). Они увидели реальные общественные силы, способные изменить существующий строй, звали к борьбе не только своим творчеством, но и всей своей активной политической деятельностью.

Тема обновления жизни и ее революционного преобразования — магистральная в их творчестве: публицистике, драматургии, поэзии, прозе. Важное значение имело творчество Н. Батырмурзаева (1869—1919), первого кумыкского прозаика-реалиста, автора повестей «Несчастная Хабибат» (1910); «Давид и Лейла» (1912) и др.

192

Дагестанские художники слова конца XIX — начала XX в. подготовили почву для формирования социалистической литературы.

Дальнейшему развитию литератур народов Дагестана, равно как и других народов Северного Кавказа, способствовало появление новых периодических изданий. В годы революционного подъема стали выходить новые журналы и газеты как на русском, так и на родных языках. На их страницах горская демократическая интеллигенция выступала в защиту экономических, политических и национальных интересов своих народов. Большой популярностью пользовались такие русскоязычные газеты, как «Казбек», «Жизнь Северного Кавказа», «Терек», «Горская жизнь», выходившие во Владикавказе, а также в Грозном — «Терское эхо», «Терский вестник», «Товарищ» (издание Грозненского Совета рабочих, солдатских и казачьих депутатов) и многие другие. Выходят первые газеты на осетинском языке: «Ирон газет» («Осетинская газета»), «Ног цард» («Новая жизнь»), «Хабар» («Известие»), журналы «Зонд» («Разум»), «Афсир» («Колос»). В этих изданиях регулярно печатаются статьи, очерки осетинских писателей и публицистов (Г. Цаголова, Х. Уруймагова, Ц. Гадиева, Е. Бритаева, С. Гадиева), чеченских и ингушских (Т. Эльдарханова, А. Мутушева, Д. Шерипова, И. Мутушева) и других авторов.

В начале 900-х годов в Дагестане начинают издаваться газеты «Дагестанский вестник», «Дагестанские областные ведомости», «Дагестан» (на арабском языке) и др. Особое место среди дагестанской периодики занимали газеты «Заря Дагестана» (1912— 1913) и «Мусульманская газета» (1912—1914), выходившие в Петербурге под редакцией

С. Габиева. Эти печатные органы широко освещали дагестанскую действительность, последовательно проводя прогрессивно-демократическую линию в своих публикациях.

Горская периодика оказала значительное воздействие на усиление реалистических тенденций в литературах народов Северного Кавказа, способствовала их наполнению социальным и революционным содержанием.

192

ВВЕДЕНИЕ

Картина литературной жизни народов России эпохи трех революций складывалась из сложных, противоречивых и неоднозначных явлений. Российское государство было не просто многонациональным. Оно включало в себя области, края, целые регионы, разные по социально-экономическим и культурно-историческим уровням и стадиям развития, и соответственно в нем были представлены разные типы художественного сознания — от фольклорного до высокоразвитого литературного. Писатели наследовали разные художественные традиции, исходили из различных идейно-эстетических и этических критериев. Во многих районах (краях, областях) с преобладающим мусульманским населением интегрирующую, объединительную роль играл ислам. Процессы национальной консолидации, начавшие активно развиваться после присоединения Средней Азии и Казахстана к России и вхождения в ее состав отдельных родоплеменных объединений, союзов и обществ, не были завершены еще и к началу XX в. С этим обстоятельством в первую очередь были связаны и характер общественных отношений, и уровни взаимосвязей между народами и деятелями их культур, и процессы, непосредственно влияющие на культуру и литературу той или иной народности. Последующее развитие определялось уже не только и не столько религиозными, в данном случае общемусульманскими, догматами, правилами и предписаниями, но и классовыми критериями, формирующимися в новых исторических условиях под влиянием идей революционного демократизма и рабочего движения.

В конце XIX и начале XX в. литературы региона по-прежнему находятся на разных стадиях развития и уровнях художественного мышления. Например, в казахской литературе письменная литературная традиция, которая начинает складываться в XIX в., в творчестве Абая Кунанбаева достигает впечатляющего синтеза национальной устнопоэтической традиции и реалистических традиций, идущих от русской и европейских литератур. Вместе с тем происходит знаменательное движение от фольклора к устной литературе, представленной в индивидуальном творчестве многих акынов. Таким образом, даже в одной литературе наблюдалась тенденция к стадиальной дифференциации. В это же время у киргизов и каракалпаков, отчасти у туркменов сохранялся

193

преимущественно фольклорный уровень, но уже наметилось усиление индивидуального начала в поэзии.

Иной была картина в литературах узбекской и таджикской, имевших многовековые классические традиции, укорененные в общеиранском и общетюркском наследии. На пороге XX в. литературное движение в этих литературах проходило под знаком демократизации и преодоления поэтических канонов в пользу народных фольклорных традиций, обогащенных усиливающимся влиянием русской и европейских литератур.

Революционная ситуация в России вела к преодолению неравномерности развития, к социально-культурному прогрессу и объединительным тенденциям, разрушающим родоплеменную и феодально-патриархальную замкнутость и национальный герметизм,

которые порождались не только внутренними социально-экономическими, культурноисторическими и религиозными факторами, но и антинародной политикой самодержавия.

Начиная с конца XIX в. русский капитализм, проникая в Среднюю Азию, втягивал в мировую орбиту капиталистических отношений ее отсталые регионы. Возникновение первых промышленных предприятий, ликвидация рабства и работорговли, появление лечебных учреждений, создание русско-туземных школ для детей местного населения, возведение зданий европейского типа и другие перемены начали сказываться на экономическом и культурном состоянии городов и в некоторой степени на жизни сельских местностей. На работу в промышленные предприятия, на строительство железных дорог, ремонтных мастерских и пристанционных депо шло и местное население, что приводило к постепенному возникновению — хотя и сравнительно малочисленного — рабочего класса из среды таджиков, узбеков, туркмен, каракалпаков, казахов.

В то же время окраины России (особенно Туркестан, куда до революции включались территории Сырдарьинской, Ферганской, Самаркандской, Семиреченской и Закаспийской областей), отмечалось позднее в резолюциях X съезда РКП(б), «находившиеся на положении колоний и полуколоний, насильственно удерживались в роли поставщиков всякого сырья, которое обрабатывалось в центре. Это было причиной их постоянной отсталости и мешало возникновению и тем более развитию промышленного пролетариата среди этих угнетенных народов».

Еще более тяжелым было положение народов в Бухарском эмирате, который находился в вассальной зависимости от России. Здесь господствовал средневековый уклад, поддерживаемый религиозным фанатизмом духовенства и невообразимо дикими способами эксплуатации трудящихся. Духовенство и правящие круги жестоко подавляли малейшее проявление вольнодумства и тяготение к новшествам культуры и к светскому знанию.

По мере распространения марксистских идей и под влиянием российского революционного движения в Закаспийской области (образована в 1882 г.), в городах Туркестана учащаются революционные выступления трудящихся, а в Бухарском эмирате

— крестьянские бунты. Первая мировая война усилила революционные настроения. Вспыхнувшее в июле 1916 г. в древнем Ходженте локальное восстание очень скоро превратилось в широкое национально-освободительное движение против двойного гнета колонизаторов и местных правителей. Особенно упорным и одним из самых массовых было выступление в Тургайской области Казахстана под руководством Амангельды Иманова.

Борьба против царского самодержавия оказала огромное влияние на пробуждение народов Средней Азии, на развитие революционного и демократического просветительского сознания среди ее интеллигенции. Эта борьба ломала преграды между народами и их культурами, содействовала более определенной дифференциации национальных и классовых интересов в общероссийском масштабе. Именно в это время передовые деятели национальных культур и литератур начинают все более отчетливо осознавать общие цели народов в борьбе с самодержавием. В дореволюционном Туркестане у среднеазиатских народов слабо было развито чувство национального единства их «земли», сильно давало знать о себе местничество... (Т. С. Саидбаев). Обострение кризисных явлений в общественном устройстве этих народов способствовало развитию и углублению понимания национальных идеалов, соотношения этих идеалов с социальными. И результатом принципиально нового общественно-политического положения и экономической ситуации было в ряде случаев осознание писателями той или иной народности своей литературы как литературы национальной, опирающейся на собственные фольклорные или литературные традиции; на многие общие традиции близкородственных культур — тюркоязычных и персоязычных; на опыт русской и других