20120921
.pdf
Таким образом, понятие законодательной техники объемлет, на наш взгляд, выработку как внешней формы, так структуры и содержания права, за исключением его сущности. Форма права подразделяется на внутреннюю и внешнюю. При создании внутренней формы выделяются отрасли, подотрасли, институты и, наконец, «кирпичики» – нормы и нестандартные нормативноправовые предписания. Таким образом, создается скелет права, его структура. Внешняя форма права, прежде всего, представлена в его языковой оболочке и структуре нормативного акта (если право выражено в такого рода источнике). Для обозначения процесса внешнего оформления права мы оперируем термином
«внешняя законодательная техника»15. Механизм же образова-
ния содержания и структуры права обозначаем термином «вну-
тренняя законодательная техника».
Первичными компонентами законодательной техники выступают ее средства, приемы и правила. Правила носят зависимый от средств и приемов характер, они как бы привязаны к ним, поскольку регулируют их применение. Например, обширный блок посвящен использованию языковых средств (правила о ясности и точности языка, недопущении экспрессивности и др.). В связи с этим средства и приемы выступают основными первичными компонентами в содержании законодательной техники, а правила – производными.
Средства, приемы и правила мы не случайно называем первичными компонентами техники. Отдельные из них, будучи связанными между собой, могут образовывать, по нашему мнению, и более крупные единицы. В данном смысле можно говорить, например, о методиках построения санкции и языкового выра-
15 Следует заметить, что рядом ученых (в частности, Ф. Жени и А. А. Ушаковым) термин «внешняя законодательная техника» употреблялся для обозначения организационно-процедурной стороны правотворчества (см.: Жени Ф. Законодательная техника в современных гражданско-правовыхкодификациях: пер. сфр. // ЖурналМинистерства юстиции. 1906. № 8. С. 131–132; Ушаков А. А. О понятии юридической техники и ее основных проблемах // Учен. зап. ПГУ им. А. М. Горького. Т. 19, вып. 5 (юрид. науки). С. 3). Однако эти вопросы не входят, на наш взгляд, в круг законодательно-технических.
61
жения нормативных предписаний, о методике структуризации нормативногоакта. Здесьвозможнааналогияссодержаниемправа, элементарными единицами («клетками») которого являются нормативные предписания – стандартные (правовые нормы) и нестандартные (например, правовые предписания о принципах и целях). Однако в содержании права можно вычленить и более весомые компоненты – «нормативно-правовые общности» (правовые институты, субинституты и другие блоки однородных предписаний). Роль «клеточек» в содержании законодательной техники как раз и играют ее средства, приемы и правила, а роль «общностей» – методики.
Основными методиками внутренней техники являются, думается, методика конструирования состава преступления и мето- дикапостроениясанкцииуголовно-правовойнормы. Главенствующее значение данных методик объясняется тем, что большая часть уголовно-правовых норм определяет виды и всевозможные разновидности преступлений, а также наказания за их совершение. Внешняятехникавуголовномправотворчествевключает, по нашемумнению, триосновныеметодики: языковогооформления уголовно-правовых предписаний, структуризации уголовного закона и размещения уголовно-правового материала.
§ 2. Проблемы внутренней законодательной техники при регламентации экономических преступлений
Теперь через призму изложенных взглядов на законодательную технику оценим ее возможности для повышения качества предписаний об экономических преступлениях. Итак, начнем с
внутренней техники.
В основе «строительства» составов экономических преступлений лежит такое техническое средство, как конструкция преступления. Она объединяет части, традиционно изучаемые в общемученииосоставепреступления(объект, объективнуюсторону, субъект и субъективную сторону), подразделяемые на элементы. Объективная сторона, как известно, включает элементы: «деяние», «последствия», «причинную связь», «способ», «сред-
62
ства», «орудия», «обстановку», «место» и «время»; субъективная сторона состоит из элементов «вина», «мотив», «цель» и «эмоции»; и т. д. Процессиспользования даннойконструкции состоит из двух этапов, выделяемых условно: на первом – законодатель отбирает интересующие его элементы, а на втором – наполняет их содержанием. При этом ошибки, свидетельствующие об издержках законодательной техники, могут быть допущены как на первом, так и на втором этапах.
Результатом ошибок на первом этапе являются «переборы» и «недоборы» элементов в создаваемых нормативных построениях. Так, очевидный «перебор» наблюдается в составе неисполнения обязанностей налогового агента, в который излишне включен элемент«мотив» – личныйинтерес(ст. 1991 УК). Ибезнегоуказанное преступление достигает уровня общественной опасности, характерного для преступлений. Не случайно родственные налоговые преступления (ст. 198, 199) обрисованы без указания на мотив их совершения. В этой связи Е. В. Румянцева обоснованно отмечает, что «исключение признака «личный интерес» из диспозиции ст. 1991 приведет к логическому упорядочению данной нормы, позволит установить равные пределы ответственности для лиц, посягающих на охраняемые ею общественные отношения»16.
«Перебор» с элементом «способ» имеется в составе, предусмотренном ч. 1 ст. 183 УК. В диспозиции ч. 1, помимо конкретных видов способа (похищения документов, подкупа, угроз) указан «иной незаконный способ» собирания сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну. Таким образом, выделение указанных способов практически сведено к нулю, их конкретизация в статье лишена какой-либо функционально-смысловой нагрузки, так как охватывается более общим понятием. Гораздо техничнее смотрелся бы, например, следующий вариант диспозиции ч. 1 ст. 183 «Незаконное собирание сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну».
16 Румянцева Е. В. Техника конструирования и применения диспозиций статей о налоговых преступлениях (ст. 198–1992 УК РФ): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2007. С. 15.
63
«Недобор» означает, что законодатель не принял во внимание такой элемент конструкции преступления, который необходим для регламентации соответствующего уголовно-правового запрета. Например, в квалифицированный состав незаконного предпринимательства (ч. 2 ст. 171 УК) включен признак «извлечение дохода в особо крупном размере» (п. «б»). При этом, однако, проигнорирован элемент «последствия», ибо криминообразующими признаками незаконного предпринимательства являются
иизвлечение дохода в крупном размере, и причинение крупного ущерба (ч. 1 ст. 171). Логично было, разумеется, и в процессе дифференциации ответственности за данный вид криминального поведения использовать признак особо крупного ущерба.
Говоря о построении составов преступлений (включая экономические), крайне важно иметь ясное представление о рамках состава в Особенной части Кодекса. По нашему мнению, эти рамки определяются либо частью статьи, либо статьей, если она не делится на части. Так, отдельные составы преступлений содержатся вч. 1 ич. 2 ст. 171 УК, аравновст. 177. Впользутакогопонимания рамок состава преступления говорят многие факты: общепризнанноевыделениеосновныхиквалифицированныхсоставов, наличие в данных структурных единицах самостоятельных санкций и т. д.
Такое понимание границ состава в Особенной части УК позволяет выделить три технических приема в образовании составов, а именно их построение по типу формальных, материальных
иформально-материальных. Регламентациюкакого-либопресту- пления по определенному типу мы расцениваем как прием законодательной техники. Традиционно принято выделять лишь два первых типа состава17. Согласно общепринятому подходу, материальный или формальный тип состава определяется в зависимости от того, «включается последствие в состав преступления или остается за его рамками»18. Иными словами, в материальных
17См., напр.: Российское уголовное право: учебник: в 2 т. Т. 1: Общая часть / под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, В. С. Комисарова, А. И. Рарога. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2009. С. 109.
18Михлин А. С. Последствия преступления. М., 1969. С. 28. См. также: Уголовное право России: Общая часть / под ред. Ф. Р. Сундурова, И. А. Тарханова. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2009. С. 192.
64
составахпоследствияобязательны, авформальных– нет. Однако преступление может включать разновидности, одни из которых описаны в законе с указанием на последствия, а другие – нет. Например, одна разновидность основного состава незаконного предпринимательства (ч. 1 ст. 171) описана материально (с причинением крупного ущерба), а другая – формально (с извлечением дохода в крупном размере). Поэтому по существу законодательную конструкцию данного состава можно охарактеризовать как формально-материальную.
Изучение гл. 22 УК РФ показывает, что всего в ней закреплено 90 составов преступлений (в расчет не принимается ст. 1856 УК, вступающая в силу 31.07.2013 г.). Из них формальных – 59 (около 65,5%), материальных – 14 (около 15,5%), формальноматериальных– 17 (около19%). Доминированиеформальныхсоставов наводит на мысль о завышении уровня криминализации в гл. 22 УК. Ведь речь идет о сфере экономики, уголовно-правовое вмешательство в которую по определению оправдано лишь при условии существенной опасности поведения субъекта и недостаточности административных и гражданско-правовых мер ответственности. В этом плане представляется справедливым следующее рассуждение (касающееся, правда, одного из составов): «Воспрепятствование законной предпринимательской деятельности по закону (ч. 1 ст. 169 УК) влечет уголовную ответственность при наличии самого факта неправомерного отказа в регистрации индивидуального предпринимателя или коммерческой организации, уклонения от регистрации и т. п. Но совершенно очевидно, чтовтакомвиденормаобреченананеприменение, ибо деяние, выражающееся в создании упомянутых помех предпринимательской деятельности, не достигает уровня общественной опасности, характерной для преступлений, – это по сути дисциплинарное или административное правонарушение, которое должно влечь не уголовную, а иной вид ответственности»19.
В этой связи авторы Концепции модернизации уголовного законодательства в экономической сфере рекомендуют вообще
19 Кругликов Л. Л. Особенная часть Уголовного кодекса Российской Федерации // Новое уголовное законодательство стран СНГ и Балтии / под ред. Л. Л. Кругликова и Н. Ф. Кузнецовой. М., 2002. С. 254.
65
отказаться от конструирования составов экономических преступлений по типу формальных20. Вряд ли эта идея обоснованна и пригодна применительно ко всем составам экономических преступлений (например, к формальным составам налоговых преступлений). Но, думается, что для оптимизации норм об экономических преступлениях, действительно, требуется перестройка целого ряда формальных составов (ч. 1 ст. 169, ч. 1 ст. 1701, ч. 2
ст. 1701, ч. 1 ст. 1855 и т.п.).
Одним из важнейших правил, регулирующих процесс конструирования состава преступления, является требование системности. Системность предполагает, прежде всего, учет при создании состава преступления его связей с иными правовыми отраслями(врамкахприменениябланкетногоприема). Этисвязи удачно задействованы при обрисовке ряда составов экономических преступлений. Однако неединичны и негативные примеры. Так, к уголовной ответственности по ст. 198 УК можно привлечь только лицо, которое либо не представило в налоговый орган декларацию (иные документы), либо представило ее (иные документы), но с искаженной информацией. Вместе с тем уголовный законодатель не учел, что не по всем видам налогов действующим НК РФ предусмотрена обязанность подать декларацию (иные документы) для уплаты налога. Так, согласно ст. 363 НК налогоплательщики, являющиеся физическими лицами, уплачи-
вают транспортный налог на основании налогового уведомления,
направляемого налоговым органом. Аналогичное правило установлено и в ст. 397 применительно к земельному налогу. Таким образом, сознательная неуплата данных налогов указанными лицами сегодня уголовно ненаказуема.
Еще одним примером отраслевой рассогласованности являются составы нецелевого расходования бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов (ст. 2851, 2852 УК). Законодатель при их построении допустил, на наш взгляд, три просчета. Во-первых, имеется труднообъяснимое расхождение терминологии между УК РФ и БК РФ. В ст. 289 БК дано по-
20 См.: Концепция модернизации уголовного законодательства в экономической сфере. М., 2010. С. 53.
66
нятие нецелевого использования, а в УК – нецелевого расходования. По правилам законодательной техники в уголовном законе следовало употребить понятие бюджетного права – «использование средств» (как в ст. 15.14 КоАП РФ, которая предусматривает наказание за нецелевое использование бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов). Напрашивается замена термина, которая благотворно отразится на практике применения данных статей, поскольку понятие «использование», вотличиеоттермина«расходование», достаточночеткоурегулировано в бюджетном законодательстве.
Во-вторых, составы бюджетных преступлений представляютсявцеломизлишнегромоздкимииперенасыщеннымибюджетной терминологией. Исходя из системных связей права, совершенно понятно, что квалификация данных деяний предполагает анализ бюджетного законодательства и законодательства о государственных внебюджетных фондах. Попытка наполнить анализируемые составы конкретными признаками из иноотраслевого законодательства, детализирующими понятие нецелевого использования средств, представляется неудачной. Поэтому при конструированииосновногосоставабюджетногопреступления(вчастяхпервых ст. 2851 и 2852) достаточно было, по нашему мнению, обрисовать само деяние: нецелевое использование бюджетных средств; нецелевое использование средств государственных внебюджетных фондов. Нецелевой характер трат должен в ходе квалификации подтверждаться анализом бюджетного законодательства. По этой причине нам представляются несостоятельными и бесперспективными предложения отдельных специалистов о еще большей детализации диспозиции ч. 1 ст. 2851 УК, в том числе предложение о дополнении в ней слов «средств на цели» словами «не связанные с осуществлением государственных задач и функций, а также выполнением при выделении средств общественно необходимых работ»21. Если такой признак, действительно, необходим в законодательномпонятиинецелевогоиспользования, тоондолженнайти отражение в отраслевой норме (ст. 289 БК).
21 Устинов С. Что понимать под нецелевым расходованием бюджетных средств? // Законность. 2004. № 7. С. 30–31.
67
Наконец, третий изъян касается описания в ст. 2851 УК субъекта преступления. Им названо должностное лицо получателя бюджетныхсредств. Вместестемкучастникамбюджетногопроцесса ст. 152 БК относит, помимо получателей средств, глав муниципальных образований, распорядителей бюджетных средств идругихучастников. Состороныуказанныхлицтакжевозможно нецелевое использование денежных средств. И такое поведение, с очевидностью, достигает уровня общественной опасности, характерного для преступлений. Таким образом, ст. 2851 УК содержит пробел, на что обоснованно обращено внимание в науке22. С целью устранения пробела представляется разумным по примеру ст. 2852 УК и в ст. 2851 ограничиться указанием просто на должностное лицо, без конкретизации его принадлежности к тому или иному участнику бюджетного процесса.
Рассматривая бланкетный прием, обратим внимание на то, что действующий УК РФ крайне неоднообразен в плане формы «бланка». Бланкетные нормы выражаются и путем частичной конкретизации нарушений (ст. 171, 172 и др.), и с помощью «чистых» бланков («нарушение правил…», «незаконное приобретение…» и т. п.). При этом весьма многочисленны и неединообразны подвиды этих двух способов. Очевидно, имеется потребность в их унификации, что благотворно отразится на практике.
Отметим особое значение, которое имеет при построении составов экономических преступлений согласованность их признаковспризнакамиадминистративныхправонарушений. Делов том, что уголовное и административное право запрещают совершение нарушений с разным уровнем опасности. Следовательно, однородные нарушения из разных правовых отраслей являются смежными и с позиции законодательной техники должны иметь четкие разграничительные признаки. «Точность границ между преступлением и проступком должна обеспечиваться при формулировании составов преступлений в Особенной части УК и со-
22 См.: Соловьев О. Г. Уголовно-правовые средства охраны бюджетных отношений: проблемы юридической техники. Ярославль, 2008. С. 242; Офицерова А. В. Нецелевое расходование бюджетных средств: проблемы законодательной регламентации, пенализации и квалификации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2010. С. 8–9.
68
ставов административных правонарушений в Кодексе об административных правонарушениях», – верно отмечалось авторами Теоретической модели УК23. К сожалению, в настоящее время между предписаниями УК РФ об экономических преступлениях и КоАП имеются коллизии, а порой и противоречия.
Сказанное касается главным образом норм гл. 14 КоАП РФ «Административные правонарушения в области предпринимательской деятельности». Так, по ст. 14.1 наказуемо осуществление предпринимательской деятельности без государственной регистрации или без специального разрешения (лицензии), при этом не оговорено, что данное поведение наказуемо при отсутствии признаков преступления. Аналогичный дефект присущ и ст. 14.11 «Незаконные организация и проведение азартных игр» (которая находится в коллизии со ст. 171.2 УК), ст. 14.10 «Незаконное использование товарного знака» (пересекающейся со ст. 180 УК), ст. 14.11 «Незаконное получение кредита» (не согласованной со ст. 176 УК) и ряду других статей. На этом фоне вызывает одобрение четкое указание на разграничительный признак, например, в ч. 1 ст. 14.12, согласно которой фиктивное банкротство наказуемо лишьприусловии, «еслитакоедействиенесодержитуголовнонаказуемого деяния». Только такой подход позволяет разграничить административное нарушение и преступление в экономической сфере и согласуется с принципом законности, предполагающим ясное представление субъекта экономической деятельности о последствиях своего противоправного поведения.
Не учтено административное законодательство и в примечании 4 к ст. 178 УК, согласно которому неоднократным злоупотреблениемдоминирующимположениемпризнаетсясовершение лицом деяния более двух раз в течение трех лет, за которые указанное лицо было привлечено к административной ответственности. Однако в силу ст. 4.6 КоАП лицо считается подвергнутым административному наказанию в течение года со дня окончания исполнения постановления о назначении административного наказания. Истечение указанного срока юридически аннулирует
23 Уголовный закон: Опыт теоретического моделирования / отв. ред. В. Н. Кудрявцев, С. Г. Келина. М., 1987. С. 9–10.
69
факт совершения административного правонарушения (это правовая фикция), что проигнорировано в упомянутом примечании и не осталось без внимания ученых24.
Системный подход к построению состава диктует также учет его системных связей с иными предписаниями уголовного права, т. е. внутриотраслевых связей. В первую очередь это касается взаимодействия состава с Общей частью. Как известно, ряд общих элементоввсехсоставов«вынесензаскобки», т. е. обрисованвОбщей части УК РФ (субъект преступления, виды вины и др.). Этот технический прием позволяет значительно разгрузить Особенную часть. Но и его использование сегодня не отличается безупречностью. Так, давно и справедливо критикуется регламентация видов вины в ст. 25, 26 УК лишь применительно к материальным составам. Следовательно, установление вины в формальных составах (а их, понашимподсчетам, вгл. 22 околодвухтретей) происходитпо аналогии, что прямо запрещено ст. 3 УК.
При конструировании составов экономических преступлений важна роль логических средств, приемов и правил. Логику необходимо задействовать, в частности, при согласовании признаков основного состава с признаками квалифицированных составов. Это естественное техническое требование в гл. 22 УК сплошьирядомнарушается. Так, введеннаявУКв2010 г. ст. 1855 закрепляет основной (ч. 1) и квалифицированный (ч. 2) составы. Однако квалифицированный состав включает лишь угрозу применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества. Если же субъект преступления применил насилие или уничтожил имущество, а равно повредил его без каких-либо предварительных угроз, содеянное подлежит квалификации по ч. 1 ст. 1855. Угроза же совершения подобных действий влечет ответственность по ч. 2 ст. 1855. Данное недоразумение вызвано недостаточным вниманием авторов рассматриваемой статьи (конструкторовсостава) к«логическомублоку» законодательной техники.
24 См.: Благов Е. В. О неопределенности составов преступлений в сфереэкономическойдеятельности// Преступлениявсфереэкономики: российский и европейский опыт: Материалы совместного рос.-герман.
круглого стола, 12 окт. 2011 г. М., 2012. С. 45. 70