Окказионализмы и специфическая лексика
В речи героев И.Шмелева - и особенности северно-русских говоров, например, "оканье":шопчи, робята, млоденец, серебрецо, позолотца , «дай-ко молодчику» ,деревцо, « пыль поприбьет маленько»,0ндрейка, вотрушки, робят,дожжок .
Писатель, добиваясь достоверности повествования от лица ребенка, использует слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами, именно к ним прибегают взрослые, общаясь с детьми "Сайки, баранки, сушки... переславские бублики, витушки,подковки,лампадочка, жавороночки... хлеб лимонный, маковый, с шафраном, ситный весовой с изюмцем...". Особенно много таких слов в речах Горкина, когда он обращается к своему воспитаннику:"Я ее легким трясом, на первый сорт. Яблочко квелое у ней ... ну, маненъко подшибем - ничего, лучше сочком пойдет...".
Нередко встречаются и слова, где автор "Лета Господня", передавая речь персонажей из народа, умышленно игнорирует орфографию и записывает слова так, как слышал в детстве от Горкина и окружающих: нонешнюю, запущать, ценют, кумпол, струмент , взопрел, «в ты-щи местов надоть…й-еду-у!», «тыщи местов изъездил»,кака, каку надо, спокаешься, голову запекло, «с народом не сообразишься», « Прямо свет-приставление завтра на воробьевке будет!», «А позадь-то , колокольня-то высоченная», крепше, , «стоит над Москвой дуга», пучочек,крепше, «перва его березка», букетцы, ландышки, «не обзеленись», кой-где.
Также мы слышим россыпь крепкого, острого русского словца.:
«А, наше вашим... за пуколкой?» - «Пост, надоть повеселить робят-то... Серячок почем положишь?» - «Почем почемкую, потом и потомкаешь!» - «Что больно несговорчив, боготеешь?»
«- Грешники-черепенники горря-чи. Гор-ря-чи грешнички!..»
«- А вот лесная наша говядинка, грыб пошел! <...> - Лопаснинские, белей снегу, чище хрусталю! Грыбной елараш, винигретные... Похлебный грыб сборный, есть протопоп соборный! Рыжики соленые-смоленые, монастырские, закусочные... Боровички можайские! Архиерейские грузди, нет сопливей!.. Лопаснинские отборные, в медовом уксусу, дамская прихоть, с мушиную головку, на зуб неловко, мельчей мелких!..»
Художественную ткань «Лета Господня» также составляют фрагменты народных песен, загадки, потешки, дразнилки, устные рассказы, притчи, исполнение языческого обряда гадания, пословицы и поговорки. В «Лете Господнем» искромётный юмор, песенки-потешки (калачи-горячи), дразнилки (крива-крива ручка…), зазывные стишки трактирщика Брехунова, шутки-прибаутки, загадки Горкина (“Поёт монашек, а в нём сто чашек”; “Носик чёрен, бел-пузат, хвост калачиком назад”; “Без гвоздика, без топорика мост строит”), пословицы и поговорки (“Невелика синица, напьётся и водицы”; “Кому пост, а кому погост”; “Расти, хохолок, под самый потолок”) по-новому раскрывают мир маленькому герою, помогают представить привычные вещи в неожиданном свете.
Заключение
Архаизмы, историзмы, старославянизмы необходимы для создания колорита древности при изображении старины. Они решают конкретные задачи: усиливают выразительность речевых характеристик персонажей, бытовых, батальных или каких-либо иных сцен, стилизуют ситуации общения и социально-речевые особенности времени. Все эти задачи имеют одну цель: для автора -погрузиться в мир своего детства, а нам унестись на 2 века назад и не только представить ,но и почувствовать старую, православную, народную Москву.
Великолепный, «отстоянный» русский язык автобиографического цикла Шмелева отмечали все без исключения, кто говорил о его творчестве.
«Без преувеличения, не было подобного языка до Шмелева в русской литературе... Писатель расстилает огромные ковры, расшитые грубыми узорами сильно и смело расставленных слов, словец, словечек, словно вновь заговорил старый шмелевский двор на Большой Калужской улице в Москве. <...> Теперь на каждом слове - как бы позолота, Шмелев не запоминает, а реставрирует слова. Издалека, извне восстанавливает он их в новом, уже волшебном великолепии. Отблеск небывшего, почти сказочного... ложится на слова» (О. Михайлов).
«Язык Шмелева приковывает к себе внимание читателя с первых же фраз. ...Этот язык прост. Всегда народен. Часто простонароден. Так говорит или народная русская толща, или вышедшая из народа интеллигенция, часто с этими, то маленькими, то большими неправильностями и искаженьицами, которые совсем непереводимы на другой язык, но которые по-русски так плавно закруглены, так сочны и мягки, так «желанны» в народном произношении.» (И. А. Ильин )
Сам Шмелев вспоминал: «Ранние годы дали мне много впечатлений. Получил я их на дворе. В нашем доме появлялись люди всякого калибра и всякого общественного положения. <...> Слов было много на нашем дворе - всяких. Это была первая прочитанная мною книга - книга живого, бойкого и красочного слова. <...> Здесь я почувствовал любовь и уважение к этому народу, который все мог».
Мир «Лета Господня» - небесный и одновременно земной, материальный, плотно насыщенный цветовыми, звуковыми, «обонятельными» и «осязательными» образами. Мир, который воспринимается сразу - единым глотком, вздохом и взглядом.